– А я госпитали терпеть не могу… – ни к чему не обязывающий разговор с удовольствием поддержал Леонид. – …Данная антипатия у меня ещё с 96-го. В том году я получил своё первое боевое ранение. Поместили меня в так называемом полевом госпитале. Обычная палатка возле леса. Воды нет, медикаментов по минимуму, везде грязь. Короче, никакой гигиены. Хирург зашёл, обтёр грязные руки спиртом и полез ими же в мою открытую рану осколок извлекать. И это, без какого-либо наркоза. Жуть! И как только не помер я от болевого шока или заражения крови?
Да и некую ущербность здесь невольно ощущаешь. Парни служат, а ты, как на курорте. А ещё, на мозги непрерывно давит мысль о том, что со службы, не дай-то Бог, по здоровью попрут. В общем, не отдых, а сплошная нервотрёпка.
– Интересно. Кто ж тебя отсюда «попрёт»?.. – усмехнулся Дмитрий. – …Идиотов, поехать в Чечню, не так уж и много.
– Побилат!.. – не обращая внимания на пересуды соседей по палате, Князев снова обратился к лейтенанту. Он всё ещё жил прошлым разговором. – …Говоришь, видел как погиб Муханов?
– Видел… – как-то неуверенно, быть может, из-за каких-то опасений, ответил Александр. Впрочем, и дальнейшее его повествование сквозило нервозностью, волнением, запальчивостью. Он комкал слова; перескакивал с одного на другое, не договаривая прошлую мысль; периодически запинался и откашливался. – …Темно, правда, было. Пока бомбила артиллерия, мы затаились чуть поодаль. А после, уже в ближнем бою столкнулись с чеченским отрядом. Не сказал бы, чтоб выглядели они истерзанными нашей бомбёжкой. Свежие, мобильные, злые. За короткой перестрелкой последовала попытка сблизиться с нами вплоть до рукопашной. Числом, наверное, взять нас хотели. Однако офицеры принялись маневрировать, сохраняя заданную дистанцию. Где-то отступали; где-то отходили в сторону. Бывали и короткие вылазки в контратаки. Когда же подоспела подмога с техникой, уже мы заставили чехов пятиться. После…
– Сам-то, ты чего в это время делал?.. – перебил лейтенанта Князев. – …В кустах отсиживался? Чего тебе было терять? Чехи верх возьмут, Даудов похвалит. А если наши, так Муханов простит. Неплохо пристроился.
– Зачем ты так, командир? – Леонид вновь взглянул на Князева с укором.
– Просто я, Лёня, всё ещё заставляю себя ему поверить. Но хоть режь ты меня, так и не могу. Лишь одна единственная мысль постоянно в голове крутится: «Сейчас соврёт… Вновь обманет…» Нету к тебе, Побилат, более никакой веры.
– Я, как и все. Дрался, – потупив взгляд, ответил Александр.
– Дальше-то, чего было? – чуть подбодрил лейтенанта Дмитрий.
– Среди отступавших боевиков случайно мелькнуло лицо Салмана. Этого скота, я бы ни с кем бы, ни спутал. Бросился за ним… Муханов за мной. Кричит: дескать не стреляй, живьём его нужно взять. Он-то и догнал его первым. Повалил на землю. Даудов, сука, видимо понял, что путей для бегства у него уже нет. Вырвал чеку гранаты и, удерживая на себе командира, орёт: «Аллах, Акбар!» Под осколки той самой, рванувшей гранаты, попал и я. Совсем близко был. Успел лишь голову руками прикрыть.
– Ещё кто-то видел Серегину смерть? – чуть задумавшись: поверить ли Побилату, поинтересовался Князев.
– Вряд ли. Мы чересчур далеко от места сражения удалились.
В палате вновь зависла тишина.
«И всё-то у него без свидетелей… – размышлял про себя Валерий. – …Из плена вышел один. С Мухановым был один. Мутный он всё же парень.… Сам себе на уме».
– Командир, давай-ка мы помянем твоего товарища, – вдруг обратился к Князеву лётчик.
– А есть чем?
– Обижаешь… – засуетился Дмитрий. – …Уж чего-чего, а выпивка у лётчика завсегда имеется.
Волкодаев встал на костыли. С гранёным стаканом и бутылкой, извлечённой из-за тумбочки, пилот «обошёл» каждого из мужчин, не забыв естественно и о себе. Теперь-то и стало понятно Князеву, отчего Дмитрий постоянно навеселе, непрерывно шутил и встревает в любой разговор.
Едва успели выпить, как в палату заглянула розовощёкая медсестра.
– Волкодаев, едрить твою налево… – прикрикнула она на лётчика, взмахнув руками. – …Ты совсем, что ль сдурел?.. Уж в открытую квасишь. Живо в кровать. Дежурный врач вот-вот с обходом пойдёт…
– Верка не заложит. Она нормальная девчонка… – укладываясь на своё место, пояснил Дмитрий. – …В отличие от Светки. Вот с ней, шутить не советую. Мегера.
– Ну, а ты, Волкодаев?.. Каким образов до своих добрался, после того, как из плена бежал? – наблюдая за неуклюжестью Дмитрия, за его несуразными перемещениями меж коек, дружески улыбнулся Князев.
– О том, как мы угнали чеченскую «Ниву», ты и от Побилата, наверняка, уже наслышан. Главное, я ему говорю: прыгай из машины.… А он, твой лейтенант, как баран упёрся. Дескать, давай ты первым. Тогда-то я и выпнул его из салона. Такого пенделя ему дал, что и сам оказался вне машины. Быть может, как раз это меня и спасло. Тут взрыв. И я уже лечу прямиком в пропасть.
Дело в том, что пока я вышвыривал лейтенанта, за дорогой вовсе не следил, и «Ниву» слегка развернуло вправо. А там высота метров семьдесят. О многом, пока я летел вниз, успел подумать. Как кошка цеплялся за всё, что под руку попадалось. Камни, выступы, выбоины. Перед самой землёй за ветку какую-то ухватился, прилично снизив скорость своего падения. И всё же, сильно долбанулся о землю. Ногу в двух местах сломал; руку; рёбра отбил до трещин. Лежу и не знаю: радоваться мне, что, жив остался или в пору плакать. Ведь я оказался полностью переломан на вражеской территории. Пытался ползти, да только всё без толку. Хоть волком вой от бессилия. Так бы и сдох с голоду; либо птицы хищные, как падаль меня заклевали, если бы не старик-чеченец…
По началу, мне показалось, будто бы кто-то из боевиков ко мне приближается. Притаился. Когда ж понял, что он без оружия, принялся маячить: дескать, помоги, в век тебя не забуду. Близко подойти он, видимо побоялся. Стоит, издалека меня рассматривает. Потом полез в свою котомку. Не за кинжалом ли, думаю? Нет. Вынул лепёшку и мне бросил, да и пошёл дальше. Почему-то я был полностью уверен в том, что пошёл тот старик бандитам меня сдавать. Уж смирился.… Вновь лежу, жду своего последнего часа. А среди ночи за мной наши пехотинцы на БМП примчались. Хочешь, верь, Князев, хочешь не верь. Да только, когда лежал я на дне той пропасти, голодный и нетранспортабельный, с радостью был готов сдаться даже Даудову. Только бы жизнь свою, хоть на немного продлить. Ну что, командир? Может, повторим?.. – и Волкодаев пощёлкал своим ногтем по гранёному стакану.
– Так врача вроде ждём? – растерянно произнёс Валерий.
– Вот именно, что «вроде»… – хихикнул Дмитрий. – …Нашел, кого слушать. Верку. Она лишь пугает. Гаркнуть на нас не может, стесняется. Потому и душит нашего брата чужим авторитетом.
И лётчик вновь отправил бутылку по кругу.
Однако, едва Валерий успел опорожнить свой стакан, как дверь палаты всё же отворилась. От неожиданности майор слегка поперхнулся. Правда, то был вовсе не врач, а всего-навсего очередной посетитель. Подполковник Лютый.
– Здорово, симулянты!.. – подполковник приветствовал раненых своим привычным хрипловатым голосом. – …Вижу, выпиваете. Значит, дела ваши идут на поправку.
– Может, к нам присоединитесь, – лётчик показал Лютому пузырь.
– Нет, ребята. Я в завязке. Да, и дел ещё у меня нынче по горло. Это у вас отдых, не грех и расслабиться… – присаживаясь рядом с Князевым, отмахнулся от выпивки Лютый.
– Ну, рассказывай подполковник. Чем всё закончилось? – Валерию не терпелось узнать подробности последнего боя.
– Погибших достаточно… – поморщился командир. Данная тема была ему явно не по вкусу. – …Даже и не знаю, как тебе сказать.
– Коль ты о Муханове, так я уж в курсе. Успели проинформировать… – майор покосился на лейтенанта. И подумав о чём-то, добавил. – …Да, и кроме того, о гибели Сергея, я, как будто бы, знал значительно раньше. Ещё там, в лагере наёмников…
– У противника потери более ощутимые… – не придав последним словам Князева какого-либо значения, Лютый продолжил свой «доклад». – …Собрали тридцать девять трупов. Двадцать семь пленных. Совсем немногим удалось уйти в горы. Считай, банду уничтожили. В общем, операция закончилась более чем успешно. Эх, кабы не тот чёртов приказ об отходе,… Гораздо больше бойцов удалось бы сохранить. Качуру подвёл. Руки ему более не подам.
– Что с Даудовым?
– Что-что?.. – вновь пытаясь подобрать подходящие слова, слегка замялся подполковник. – …Валера, ты ведь сам знаешь. Для подтверждения смерти полевого командира необходимы неопровержимые доказательства. У нас же нет главного – его трупа. Ты бы видел то место. Там и не поймёшь, где и чьё «мясо». «Материал» отправлен на генетическую экспертизу, а там и видно будет.
– Подполковник, а ты сам к какой версии склоняешься?
– По всем внешним признакам, его разорвала та самая граната. Среди обгоревших останков много личных вещей Салмана. Даже нашли его именной перстень с обрубком пальца. Опять же, имеется очевидец смерти полевого командира… – подсев ближе к Валерию, Лютый перешёл чуть ли не на шёпот. – …Князев, ты как думаешь, что мне с Побилатом-то делать? Сильно он там, в плену накосячил?.. Краем уха слышал, будто бы лейтенант наотрез отказывался в одну палату с тобой ложиться. Видать, чувствует за собой что-то.
– Знаешь, подполковник?.. Час назад я сказал бы тебе несколько иное, нежели то, что ты услышишь от меня сейчас. Пусть случившееся, останется на его совести. Зуб я на него вовсе не держу. Однако думаю, что войны с него хватит. Подлечиться, и отправляй-ка ты его восвояси.
– Поздно… – тяжело вздохнул Лютый. – …Если помнишь, то я отослал на Побилата представление. Вчера был получен ответ. Положительный. О том, что лейтенант всё это время был в плену «наверху» неизвестно.
Получается, сам себя я поставил перед идиотским выбором. Либо подавать рапорт с соответствующими подробностями: когда, кем и при каких обстоятельствах был парень пленён. И в тех же самых подробностях, как он был освобождён. Начнутся проверки, дознания. Короче, сам знаешь… Либо, забыв о плене, назначить Побилата на конкретную должность. К примеру, завскладом, на место того же Михайленко. Ведь там он, как рыба в воде. Да, и от войны всё ж подальше.
– Подполковник, ты делай, как сам знаешь… – равнодушно ответил Валерий. – …Моё мнение ты услышал. А коль нужно будет промолчать, так я промолчу.
– Лейтенант!.. – вдруг выкрикнул Лютый. – …Домой, после госпиталя поедешь?
– Вы что ж, меня прогоняете? – тотчас ответил Побилат. По-видимому, всё это время он прислушивался к разговору командиров.
Не сговариваясь, Дмитрий с Леонидом засмеялись почти одновременно.
– Пока, лишь спрашиваю, – пояснил подполковник.
– Я бы, наверное, остался.
– А Князева?.. Ты что же, более его не боишься?
– Нет.
– Вы посмотрите, каков наглец… – скорее для порядка, возмутился Валерий.
– Тогда зализывай раны… – продолжил Лютый. – …Возвращайся в строй и принимай склады. Новое назначение уже подтверждено соответствующим приказом. Дело ты знаешь; учёт вести умеешь. Твоим непосредственным командиром на складах, будет старший лейтенант Шубин. Уверен, вы с ним сработаетесь.
– Погоди-погоди… – засуетился Князев. – …Какой к чёрту Шубин? А я-то, как же?
– С тобой Валера, очень скоро будет беседовать генерал Михайлов. Твой бывший.… И наверняка, твой будущий шеф.
– Не понял.
– Майор, чего ж тут понимать?.. Невзирая на то, что данная информация для служебного пользования, тем не менее, позволю сказать тебе о ней открытым текстом. Муханов погиб. Тебя забирают на его место. И я, честно сказать, не особо этому препятствовал. Сам вижу, как в бой ты рвёшься. А мне на складах мирный командир нужен. Этакий вахтёр-пенсионер. Который всё знает; всё уже видел и любой нервотрёпке предпочтёт размеренную службу.
Извини, Князев. Но с тобой наш стратегический объект долго не протянет. У тебя же врагов по всему Кавказу, просто немерено. Причём, каждый норовит с тобой поквитаться, потому и прутся они к нам со всей Чечни, будто бы, мёдом у нас на складах намазано.
– Вот, значит, каким примитивным образом ты предпочёл от меня избавиться… – шуткой Валерий резюмировал сказанное Лютым. – …Выходит, подполковник, все приказы уже подписаны. Теперь понятно, для чего ты затеял со мной те полу секретные переговоры по поводу Побилата. Не пожелал, чтоб наша тайна вдруг всплыла в стенах иных госструктур?
– Вовсе не поэтому… – поспешил оправдаться Лютый. – …Просто был с тобой, как впрочем, и всегда, абсолютно честным. За одно и выяснил твоё мнение по вышеозначенным назначениям.
– Тебе с этими офицерами служить, тебе и отвечать за их ошибки.
Как только подполковник покинул палату, тотчас вновь замельтешил Дмитрий.
– Мужики, самое время отметить новые должность.
– Я не участвую… – бросил Князев, всё ещё размышляя о своём призрачном будущем, о складах, о генерале, о подполковнике, о том же Побилате…
Назначение
Со своей бездонной и хлебосольной бутылкой, лётчик Волкодаев в тот день, всё же «допрыгался».
Как и предупреждал ранее Лютый, очень скоро к Князеву пожаловали официальные лица. Нет, обещанного генерала Михайлова среди них, естественно, не было. А вот его заместитель по кадровым вопросам, таки прибыл. Однако и этой персоны было вполне достаточно, чтоб перед самым его визитом, в палате навели скорый и весьма серьёзный «марафет»: поменяли шторы, постельное бельё, отмыли окна и стены – прям как в старые и добрые советские времена, перед приездом некоего высокопоставленного партийного чиновника.
Тут-то, в самый разгар генеральной уборки, Димка и попался на глаза одному из врачей госпиталя. К тому времени, Волкодаев уже был изрядно подшофе. Потому, во избежание всяких неприятностей и поспешили его куда-то упрятать.
«Кадровик» оказался не многословен. Ведь был он с Князевым, что называется: с одной «конторы», потому и понимали они друг друга без каких-либо пояснений или дополнительных комментариев.
– Значит так, Князев… Принято решение восстановить тебя на прежнюю должность. Медики обещают, что уже через месяц поставят тебя на ноги. Ранения, слава Богу, оказались несерьёзными. С недельку в отпуске отдохнёшь, а после, милости просим, принимай подразделение. Временно исполняющим обязанности, там нынче Горбунов. Однако ты и сам должен понимать, что данную должность он явно не тянет. Потому и советую поспешить со своим возвращением.
– Помниться, пару лет назад, когда я увольнялся со-службы… – слегка усмехнулся Валерий. – …Именно вы и пугали меня негласным правилом, исключающим повторное зачисление в органы госбезопасности. Предупреждали: дескать, подумай хорошенько, стоит ли рубить с плеча. Мол, назад хода нет.
– Считай, что именно для тебя данное исключение и сделали. Валера, времена нынче иные. Это тебе не середина и даже не конец 90-х. Поменялось руководство, да и само отношение к спецслужбам значительно изменилось. Так что, упираться и показывать свой характер, я искренне тебе не советую. Считай, что, признав свои недоработки, мы пошли тебе навстречу. Так и ты, будь другом, ответь взаимностью. Если хочешь, то твой боевой опыт нынче крайне востребован. Сложившаяся, несколько неприятная ситуацией тут вовсе не причём… Пусть и несколько пафосно, но нынче ты нужен Отечеству.
«И вот так всегда. Ни чем дышишь, ни как живёшь? Ни посидеть, ни обсудить… Коротко и ясно: «принято решение» и всё тут. Извольте исполнять. Хотя.… Быть может это и к лучшему. Без долгих бесед; утомительных ожиданий, да многодневных изнурительных хождений, по различным инстанциям. Сам ведь мечтал о возвращении. Так получите, что заказывали. Да и хорошо, что нет у меня времени на раздумье. Уж я бы точно, чего-нибудь этакого себе навыдумывал…»
Волкодаев вернулся в палату лишь на следующее утро. Где Дмитрий провёл прошлую ночь, оставалось лишь догадываться. Выглядел лётчик непривычно хмурым и молчаливым.
– Ну, «авиация»… «Пехоту» опохмелишь? – усмехнулся Князев, пытаясь поднять лётчику настроение.
– Да, идите вы все вместе, со своими посетителями… – бросил в сердцах Димка. Очевидно, хорошую взбучку он получил в местах своей временной изоляции. И, тем не менее, правильных выводов он из неё, похоже, так и не вынес. Вернувшись, он тотчас «нырнул» за свою тумбочку и, судя по долгим и булькающим звукам, доносившимся именно оттуда, осушил полный стакан. После чего, Волкодаев завалился на свою койку, а спустя пять минут, подобрев, выкрикнул. – …Если башка у кого болит, сами наливайте. Нет у меня ни малейшего желания вновь засветиться с пузырём в руках или со стаканом.