Появилось несколько священнослужителей, которые принесли горячие кукурузные лепешки, овсяную кашу и сушеные фрукты. Санчес поздоровался со всеми и сел со мной за стол. Священники незаметно ушли.
— Я был на встрече с представителями Южного совета церквей, — сообщил он. — Мы собрались, чтобы поговорить о Манускрипте. Предметом обсуждения были агрессивные действия властей. Это была первая подобная открытая встреча целой группы священников в защиту этого свидетельства, и едва мы начали дискуссию, как появился представитель властей и потребовал, чтобы ему разрешили присутствовать.
Он замолчал, положил себе на тарелку еды и съел несколько ложек, тщательно пережевывая.
— Этот представитель, — продолжал падре, — заверил нас, что единственная цель властей — оградить Манускрипт от посягательств извне. Он поставил нас в известность, что на все списки, имеющиеся у граждан Перу, должно быть разрешение. Он сказал, что понимает нашу озабоченность, однако предложил подчиниться этому законоположению и сдать наши списки, пообещав, что власти немедленно выдадут нам дубликаты.
— И вы сдали их? — спросил я.
— Конечно нет.
Несколько минут мы молча ели. Я старался тщательно пережевывать, чтобы по- настоящему насладиться вкусом.
— Мы спросили о применении силы в Кула, — продолжал Санчес, — и представитель сказал, что это была необходимая мера, направленная против человека по имени Дженсен, что в его группе были иностранные агенты и что они были вооружены. По его словам, они собирались найти и похитить еще не обнаруженную часть Манускрипта, чтобы вывезти ее из Перу, поэтому властям ничего не оставалось, как только арестовать их. Ни о вас, ни о ваших друзьях упомянуто не было.
— И вы поверили этому представителю властей?
— Нет. После того как он ушел, мы продолжили нашу встречу. Согласились на том, что будем вести политику мирного сопротивления. Будем по-прежнему делать списки и осторожно распространять их.
— А позволят ли вам это предстоятели вашей церкви? — спросил я.
— Мы не знаем, — сказал Санчес. — Иерархи Церкви относились к Манускрипту неодобрительно, но до сего времени не пытались серьезно разобраться, кто им занимается. Больше всего нас беспокоит один кардинал, резиденция которого находится дальше на север.
Кардинал Себастьян — наиболее ярый противник Манускрипта, и в его руках сосредоточено очень много власти. Если ему удастся убедить отцов Церкви обратиться с решительными воззваниями, то нам придется принять очень непростое решение.
— Но почему он так настроен против Манускрипта?
— Он боится.
— Чего?
— Я уже давно не беседовал с ним, к тому же мы с ним стараемся не говорить о Манускрипте. Но я думаю, что, по его мнению, роль человека заключается в приобщении ко Вселенной без обладания духовным знанием, через одну только веру. Он считает, что Манускрипт разрушит установившееся положение вещей в мире, подорвет основы основ.
— Каким же образом это может произойти?
Улыбнувшись, падре Санчес слегка наклонил голову набок:
— Истина делает человека свободным.
Я смотрел на него, доедая свой хлеб и фрукты и пытаясь понять, что имеет в виду падре. Он съел еще несколько крохотных кусочков и отставил свой стул от стола.
— У вас, похоже, стало гораздо больше сил, — проговорил он. — Вы здесь с кем-нибудь говорили?
— Да, — ответил я. — У одного из священников я научился приобщаться к энергии. Я… не помню, как его зовут. Он был занят созерцанием, когда мы с вами разговаривали во дворе вчера утром, помните? Потом я заговорил с ним, и он показал, как воспринимать энергию и как изливать ее обратно.
— Его зовут Джон, — заметил Санчес и сделал мне знак продолжать.
— Это было восхитительно, — признался я. — Вернулось прежнее чувство любви, и удалось раскрыться. Я пробыл там весь день, стараясь привести себя в это состояние. Такого же, как на вершине, не получилось, но я был близок к этому.
Лицо Санчеса стало серьезным:
— Роль любви долгое время понималась неверно. Любовь не есть нечто обязательное, без чего нам не стать добропорядочными или сделать мир лучше, исходя из некой абстрактной нравственной ответственности, или же потому, что мы должны отказаться от своего жизнелюбия. Приобщение к энергии ощущается сначала как взволнованность, потом как повышенное радостное настроение — эйфория, а затем как чувство любви. Если будет обнаружен достаточно большой источник энергии, чтобы поддерживать состояние любви, это, конечно, станет подспорьем для всего мира, но прежде всего поможет нам. Это будет наивысшим доказательством нашего жизнелюбия.
Я согласился с ним и заметил, что он отодвинул стул еще немного и пристально смотрит на меня, сместив фокус зрения.
— Ну и как же выглядит мое поле? — спросил я.
— Оно стало значительно больше, — проговорил он. — Думаю, что вы чувствуете себя очень хорошо.
— Так оно и есть.
— Замечательно. Этим мы здесь и занимаемся.
— Расскажите об этом, — попросил я.
— Мы готовим священников, которые отправляются потом дальше в горы, чтобы работать среди индейцев. Они проповедуют в одиночку, а это требует немало сил. Все, кто здесь находится, прошли всестороннюю проверку, и их объединяет одно: у каждого был опыт, который они называют сокровенным.
— Я изучал подобные явления в течение многих лет, — продолжал падре, — еще до того, как был найден Манускрипт, и считаю, что если человек уже встречался с сокровенным, то ему гораздо легче вернуться в это состояние и повысить уровень своей собственной энергии. Другие тоже могут приобщиться, но это займет больше времени. Если эти ощущения глубоко врезались в память, — думаю, вы знаете это по себе, — их легче воспроизвести. После приобщения человек понемногу снова выходит на высший уровень.
— А как выглядит его энергетическое поле, когда это происходит?
— Оно увеличивается в размерах и слегка изменяет цвет.
— Какие же это цвета?
— Как правило, из матово-белого поле становится зеленым и голубым. Но наиболее важно то, что оно растет. К примеру, во время вашей встречи с сокровенным на вершине ваша энергия выплеснулась на всю Вселенную. По сути дела, вы приобщились ко всему космосу, и ваше поле, в свою очередь, выросло до таких размеров, что смогло объять все сущее. Вы можете вспомнить, что при этом чувствовали?
— У меня было такое ощущение, что вся Вселенная составляет мое тело, а я сам — лишь голова или, вернее, глаза.
— Ну да, — подхватил падре Санчес, — и в этот момент ваше энергетическое поле и поле Вселенной составляли одно целое. Вселенная была вашим телом.
— Меня тогда посетило совершенно необычное воспоминание, — признался я. — Казалось, я вспоминаю, как возникло это необъятное тело, эта моя Вселенная. Вот я там: вижу, как из простого водорода образуются первые звезды, потом вижу, как из этих звезд развиваются более сложные формы материи. Но я не вижу самой материи. Она представляется мне только в виде простых колебаний энергии, которая развивается по восходящей, переходя во все более сложные состояния. Затем… зарождается жизнь, которая эволюционирует до появления человека…
Я вдруг остановился, и священник уловил перемену в моем настроении.
— Что случилось? — спросил он.
— Здесь, на человеке, заканчивается мое воспоминание об эволюции. У меня было такое чувство, что у эволюции существует продолжение, но полностью я не смог объять этого воспоминания.
— У вашего воспоминания действительно есть продолжение, — подтвердил Санчес. — Люди продолжают эволюцию Вселенной к еще более сложным формам жизни, постоянно повышая уровень колебаний.
— Но каким образом?
Санчес улыбнулся, но ушел от ответа:
— Давайте поговорим об этом позже. Я обязательно должен кое-что проверить. Встретимся через час с небольшим.
Я кивнул. Он взял себе яблоко и вышел. Я тоже собрался было на улицу, но вспомнил про список Пятого откровения, оставленный в спальне, и пошел за ним. Я еще раньше подумывал о лесе, где впервые встретился с Санчесом. Даже несмотря на усталость и чувство страха, я обратил внимание на его необыкновенную красоту. Поэтому я отправился к месту нашей первой встречи со священником и расположился там.
Прислонившись спиной к стволу, я собрался с мыслями и несколько минут осматривал все вокруг. Утро было солнечное, дул свежий ветерок, и я наблюдал, как под его порывами раскачиваются ветви у меня над головой. В воздухе чувствовалась свежесть, и я сделал несколько глубоких вдохов. Когда ветер на время стих, я вынул Манускрипт и принялся искать страницу, где я остановился. Однако не успел я найти ее, как услышал, что где-то тарахтит грузовик.
Я прижался к земле рядом с деревом и попытался определить, откуда доносятся звуки. Они шли со стороны миссии. Когда машина приблизилась, я увидел, что это старый грузовичок Санчеса и он сам сидит за рулем.
— Я подумал, что вы можете быть здесь, — проговорил он, подъехав ко мне. — Садитесь. Нам нужно уезжать.
— Что случилось? — спросил я, усаживаясь на сиденье рядом с водителем.
Санчес повел машину к главной дороге.
— Один из моих священников рассказал, о чем говорят в деревне. В городке какие-то правительственные чиновники, и они расспрашивают обо мне и о миссии.
— И что, по-вашему, им нужно?
Он успокаивающе взглянул на меня:
— Не знаю. Скажем так, сейчас я не настолько уверен, как раньше, что они оставят нас в покое. Я счел, что в качестве меры предосторожности нам следует отправиться дальше в горы. Один из моих священников живет неподалеку от Мачу Пикчу. Его зовут падре Карл. У него дома мы будем в безопасности, пока нам не удастся лучше разобраться в ситуации. — Он улыбнулся. — Я все равно хотел, чтобы вы увидели Мачу Пикчу.
У меня вдруг мелькнуло подозрение, что у падре Санчеса уже есть договоренность и теперь он везет меня прямо в лапы военных. Я решил в дальнейшем действовать осмотрительнее и быть начеку, пока не буду знать всего наверняка.
— Вы прочитали перевод? — спросил он.
— В основном да.
— Вы спрашивали об эволюции человека. Прочитали об этом?
— Нет.
Он оторвал взгляд от дороги и пристально посмотрел на меня. Я сделал вид, что не замечаю его взгляда.
— Что-нибудь не так? — спросил священник.
— Нет, все в порядке. Сколько времени добираться до Мачу Пикчу?
— Часа четыре.
Мне хотелось самому помолчать и дать возможность разговориться Санчесу. Я надеялся, что он выдаст себя, но желание узнать об эволюции взяло верх.
— Так каким же образом люди продолжают эволюцию? — спросил я.
Он бросил на меня быстрый взгляд:
— А как вы считаете?
— Не знаю. Но там, на вершине, я думал, что это имеет какое-то отношение к тем полным скрытого смысла совпадениям, о которых говорится в Первом откровении.
— Верно, — подтвердил священник. — Вы наверняка согласны, что это не противоречит и другим откровениям?
Я ощутил замешательство. Было почти ясно, что понять это до конца я не могу. И я промолчал.
— Подумайте о последовательности, в которой расположены откровения, — продолжал Санчес. — Первое откровение мы постигаем, когда начинаем серьезно подходить к случайным стечениям обстоятельств. Эти совпадения заставляют нас ощутить, что за всем, что бы мы ни делали, скрыто нечто большее, нечто духовное.
Со Вторым откровением это ощущение приобретает некие черты реальности. Мы начинаем понимать, что в борьбе за выживание в физическом мире в целях безопасности мы отвоевали место во Вселенной, и сегодня наша открытость являет собой определенное прозрение и осознание того, что происходит на самом деле.
С Третьим откровением приходит новое мировоззрение. Определение физического мира предполагает, что он состоит из одной лишь энергии — энергии, которая определенным образом реагирует на наши мысли.
В Четвертом указывается на то, что люди склонны отбирать энергию у других, подчиняя их себе, овладевая их сознанием, и что совершаем мы это преступление потому, что очень часто ощущаем истощение энергетического запаса и свою оторванность от Вселенной. Этот недостаток энергии можно, конечно, восполнить, если мы приобщимся к высшему ее источнику. Вселенная может предоставить нам все необходимое, если только нам дано будет открыться навстречу ей. Это и есть истина Пятого откровения.
— В вашем же случае, — продолжал падре Санчес, — имело место приобщение к сокровенному, позволившее вам на краткий миг обозреть весь громадный объем энергии, который можно обрести. Однако оказаться в этом состоянии — все равно что сделать прыжок вперед, опередив всех остальных и заглянув в будущее. Мы не можем долго находиться в этом положении. Как только мы заговорим с кем-либо пребывающим в обыденном сознании или будем пытаться жить в мире, где по-прежнему происходят конфликты, нас тут же вышибет из состояния, принадлежащего будущему, и мы опять скатимся на свой прежний уровень.
Тогда дело встанет за тем, чтобы неторопливо, раз за разом, понемногу завоевать то, что приоткрылось нам на краткий миг, и начать движение вперед, чтобы снова обрести это всеобъемлющее сознание. Но для этого мы должны научиться сознательно наполнять себя энергией, потому что с энергией приходят стечения обстоятельств, а последние помогают нам навсегда перейти на новый уровень.
У меня, наверное, был растерянный вид, потому что далее священник сказал:
— Вы только подумайте: если, помимо всякого желания, в нашей жизни что-то случается и направляет нас вперед, мы в этом случае становимся людьми, более приближенными к тому, что происходит на самом деле. Мы ощущаем, что то, чем мы становимся, суждено провидением. Когда это происходит, мы достигаем того уровня энергии, на котором на первый план выдвигаются стечения обстоятельств. Нас можно сбить с этого уровня, и мы можем утратить приобретенную энергию, если поддадимся чувству страха, однако этот уровень становится пределом, достичь которого достаточно нетрудно. Мы становимся новыми людьми. Мы существуем на более высоком энергетическом уровне, на уровне — заметьте себе это! — более высокого колебания.
Теперь вам понятен этот процесс? Мы наполняемся энергией, вырастаем, снова наполняемся энергией и снова растем. Именно таким образом люди продолжают эволюцию Вселенной, поднимаясь ко все более высоким уровням колебаний.
На какое-то время Санчес замолчал, потом он, казалось, задумался над тем, что бы еще добавить:
— На бессознательном уровне это развитие происходило на всем протяжении человеческой истории. Этим объясняется развитие культуры, увеличение физического роста, срока жизни людей и так далее. Однако теперь мы осуществляем этот процесс сознательно. Как раз об этом и говорит нам Манускрипт. В этом и заключается суть стремления к духовному сознанию в мировом масштабе.
Я напряженно вслушивался в слова священника и был полностью зачарован тем, что он говорил.
— Значит, нам нужно всего лишь наполнять себя энергией так, как я научился это делать у Джона, и стечения обстоятельств будут происходить более постоянно?
— Вообще-то да, но это не так просто, как вам кажется. Прежде, чем нам удастся навсегда приобщиться к этой энергии, необходимо преодолеть еще одно препятствие. Об этом повествуется в следующем, Шестом откровении.
— И что же это за препятствие?
Санчес взглянул мне прямо в глаза:
— Мы не должны забывать, что каждый из нас подчиняет себе других по-своему, по-особому. Помните, в Четвертом откровении говорится о том, что люди всегда испытывали недостаток в энергии и старались подчинить себе кого-нибудь, чтобы обрести энергию, проистекающую между людьми. Далее, в Пятом откровении, показывается, что существует другой источник энергии, но мы не можем до конца оставаться приобщенными к нему, пока серьезно не подойдем к разрешению проблемы особого способа подчинения себе других, который характерен для каждого из нас как личности, и больше не будем прибегать к нему, потому что всякий раз, когда мы по привычке делаем это, мы отчуждаемся от этого источника.
Избавиться от такой привычки нелегко, потому что поначалу это всегда происходит бессознательно. Главное для того, чтобы это прошло, — полностью довести процесс до сознания. Этого мы добиваемся, осознав, что наш собственный способ подчинения себе других людей выработался у нас в детстве, когда мы стремились привлечь к себе внимание для того, чтобы направить поток энергии в свою сторону. Способ наш заключается в том, что мы повторяем свои действия снова и снова. Я называю это нашей неосознанной ролевой установкой.