- А куртка, где?
- В раздевалке, в ресторане осталась. Вот, у меня и номерок есть.
Перед тем, как его посадить в "обезьянник", менты у него все вещи из карманов вытрясли, но номерок, в пистончике джинсов не заметили. Послали своих за курткой в ресторан, а его, Ивана, опять посадили в камеру. Там еще одна колоритная личность сидела, давно не бритая и дурно пахнущая. Она, эта личность, посочувствовала: "Что? Лепят горбатого к стенке?" Потом допрос продолжили. Слава богу, документы на месте. Пусть разглядывают, не бомж какой-нибудь. Но и тут прикопались. Паспортина вызвала у них подозрение. Они определили, что на фото он не похож на себя.
- Где нашел? - спросил капитан, вертя в руках паспорт. - Или, может, купил у кого?
Иван возмутился:
- Выкрал я, в одна тыща девятьсот девяносто седьмом году пятнадцатого февраля прямо из паспортного стола.
- Обратите внимание, Ватсон, - заметил капитан, обратившись к сержанту. - Дату абсолютно точно назвал и без запинки. Не сообразил, что невиновный человек, имеющий на руках свою подлинную ксиву, не будет запоминать таких пустяков.
- А тож, - с готовностью поддакнул Ватсон-сержант. - Верное наблюдение, товарищ капитан.
-У меня память хорошая! - возразил Иван.
Так, базарили о несущественном, как будто делать было нечего. Но потом Ватсон, дотошно осматривавший куртку, нашел за подкладкой нож, которым Иван пластал мясо. Обнаружили кровяные пятна - и на тесаке, и на платке, которым он обворачивал лезвие. Иван им подробно объяснил, что мясом торговал, и нож требовался для разделки. Не поверили. Погрозили: "Мы тебя только лишь за ношение холодного оружие можем привлечь". Даже к весам придрались. Пружинный безмен был рассчитан на пять кило. Свинью невозможно взвесить. Даже месячный поросенок весит поболее. Это остроумное замечание высказал Ватсон-сержант.
- Террорист я, - сдался Иван. - Яйца у людей отрезал и взвешивал на весах, у кого больше. И выше пяти килограмм не встречалось.
Сержант от удивления открыл рот. Но капитана такое объяснение, как ни странно, вполне удовлетворило. Он спокойно спрятал нож в специальный пластиковый пакет и сказал, что на экспертизу отдаст. И лишь потом перешел к тому собственно, что было содеяно.
- Сколько ты выпил перед тем, как кулаки в ход пустить?
- Да пустяки: поллитру заказывал. И ту не дали допить. Трезвый я. - Иван действительно уже чувствовал себя трезвым.
- А куда исчез твой собутыльник?
- Какой собутыльник?
- Ну, Федя. Который участие в драке принимал.
- Не было никакого Феди.
- Свидетели говорят, что был. Ты его на помощь звал.
- А, это я так. Из какого-то фильма. - Иван беспечно пожал плечами. - Там один мужик повторял: "Надо, Федя, надо". А мне помощи не требовалось, вот я и выкрикнул: "Федя, не надо".
Капитан закурил сигарету, но ему не предложил. Иван, правда, уже год как бросил курить, но в этот раз не отказался бы - прямо засвербило. Однако капитану его желание осталось неведомым. Сделав несколько затяжек, он спросил в лоб:
- А зачем ты парламентскую группу в гостинице искал?
- Какую еще группу?
- Ну, депутатов. Из Думы.
- Никого я не искал, - ответил Иван, оторопев от нового обвинения.
- Дежурная говорит, что искал, - спокойно опроверг капитан. - И у нас нет оснований ей не верить.
- Зачем же мне было искать? Неужели я в заложники их хотел взять?
- Хватит дуру гнать, - капитан поморщился.
Он тщательно пересмотрел документы из бумажника. Там, помимо всего прочего, было несколько квитанций и извещений по оплате налогов, а также письмо из банка с требованием погасить задолженность по кредиту, который Ходорковы взяли летом, чтобы купить новый холодильник (старый в самую жару сгорел). А еще грозное предупреждение от энергосетей, что они отключат свет, если до такого-то числа не будет оплачен долг. Не пропустил капитан и сберкнижку, с пятью рублями на счету.
- Весь в долгах, как в шелках, - заметил он и сделал вывод: - Значит, к депутатам с жалобами явился?
- Нет, хотел поблагодарить за хорошую работу, - нашелся Иван. Если б подтвердил, что с жалобой, они еще б час пытали. Да у него и в мыслях не было ни на кого жаловаться.
- За какую работу?
- Ну, за эти... за ихние указы.
- И чем ты так растрогался в их указах?
- Так это... своевременные они.
- У тебя не пролезла бы жалоба, - капитан гнул своё. - Там, покуда они жили, наш пост стоял. Охраняли мы избранников от народа. Несанкционированные жалобы и заявления не принимались.
Сказав эту мудреную фразу, он ногтем подтолкнул поближе к задержанному мятый червонец.
- А что теперь скажешь? - спросил он. - Только не морочь мне голову. Эту десятирублевку швейцар нам добровольно выдал. Твоя. Предполагает, что фальшивая.
Ходорков посмотрел на затертый червонец, но не стал его трогать руками. Он тоже не дурак оставлять отпечатки. Может, это вовсе не его десятка, а специально подсунули. Слышал он про такие штучки.
Капитан взял червонец за самые кончики, и посмотрел на свет. Потом опять положил на стол и пошарил в карманах. Что надо, не нашел и обратился к сержанту.
- Ватсон, у вас не найдется ли ассигнации десятирублевого достоинства?
- Есть! Целых две.
Потом они вдвоем сличали червонцы. Сержант тыкал указующим перстом и шептал своему командиру что-то про водяные знаки. А Иван сидел с независимым видом и ждал. Да хотя бы и фальшивой "ассигнация" оказалась! Что он за все бумажки, которыми с ним рассчитывались покупатели, отвечать обязан?.. Капитан зевнул. Похоже, эта затея с проверкой червонца ему наскучила и, наконец, он о самом главном спросил:
- Ты зачем человека в нокаут отправил?
Иван не смог ответить. Морок у него окончательно спал. Осталось только сильное недоумение. Действительно, что это с ним произошло, почему слюни-то распустил-то?.. Он вздохнул и сказал вслух, отвечая своим мыслям:
- Это все цыганка. Она меня подзавела.
- Еще и цыганка в вашей банде была? - живо спросил Ватсон. - А ну-ка поподробней. Кто она? Откуда?
- Певичка Лола из "Тихих зорь".
- В интимной связи состоите? - продолжал бомбить сержант.
- Нет, до этого еще не дошло.
- Знаю её, - усмехнулся всеведущий капитан. - Она такая же цыганка, как ты зулус.
- А кто ж она? - не понял Иван. - Молдаванка, что ли?
- Замнем для ясности.
Иван не возражал. Действительно, пусть она хоть негритянка из знойной Африки, ему что за дело. Господи, на кой она сдалась? Ну, увлекся на минуту. Да пошла она! Дома жена и дети ждут.
- Вообще-то я и сам не понимаю, что со мной было. И зачем с этим мужиком схлестнулся?.. Может, вы подскажите?
- Мы тебе еще и объяснять должны! - с возмущением сказал Ватсон.
- Это бунт, - спокойно разъяснил капитан. - Как водится, бессмысленный и беспощадный... В общем, Иван, перекрестись на всякий случай, чтобы с твоим спарринг-партнером ничего серьезного не случилось. Его в больницу отвезли.
Потребовали расписаться в протоколе и отпустили. К тому моменту Ходорков выглядел совершенно трезвым. И ощущал себя таковым. Отдали ему куртку, бумажник, ключи, весы, - все, кроме ножа. Капитан предупредил, что надо будет, - вызовут. И напоследок, прямо как священник на причастии, посоветовал:
- А ты пока постарайся со своими долгами рассчитаться.
Домой Иван добрался глубокой ночью, на попутках, отдав за дорогу все, что осталось - даже побывавший в подозрении червонец. Галина не спала, дожидаясь. Увидев, сразу поняла: что-то стряслось - и с беспокойством спросила. Не ответил, отмахнулся и завалился спать.
6. Не западло припухать с Ходорковским?
И на другой день молчал. Но припоминал, как смачно тому барбосу вломил. Может, до сих пор тот лежит в беспамятстве. Да, прав капитан: бессмысленно и беспощадно вышло. А с ножом через день проблемы начались. Заглянул сосед и потребовал вернуть. Иван не нашел ничего лучшего, как соврать, что потерял, и утешил Гешу тем, что такой же подыщет и отдаст взамен.
- Не найдешь такого, - сосед остался недоволен. - Самодельный нож. Мне дружок подарил, большой мастер этого дела.
- Какой дружок?
- Тебе-то что? Ты его не знаешь, он не из нашей деревни.
Час от часу не легче. Иван в милиции сказал, что его это нож, про настоящего хозяина не заикнулся. Может, все-таки сообщить Геше, что нож на экспертизу попал? Вроде как своевременно предупредить. А то мало ли чего... Нет, решил повременить.
И позднее молчал. С женой почему не поделился - ясно. Начались бы слезы да причитания, больше ждать нечего. Никому из друзей-трактористов - тоже ни слова. Вообще старался не думать о случившемся. Вроде получалось. Но на третий день вдруг взял да "раскололся" перед человеком новым в деревне, неким Мызиным. Ну, не совсем уж и новым; Мызин здесь родился и вырос, но потом исчез лет на двадцать. Про него говорили, что человек он лихой, в бандформировании состоял и в тюрьме сидел, а сейчас на заслуженный отдых удалился. И, между прочим, один из лучших домов в деревне приобрел, не пожелав вселяться в покосившуюся избушку матери. Иван преждевременно почуял в нем "своего".
Разговаривали на улице, через железную изгородь, которой Мызин огородил дом. Про нож Иван не стал поминать; про депутатов, которых он якобы зачем-то искал, тоже не заикнулся; про мятый червонец и вообще нечего базарить, уехал червонец неизвестно куда. Он сообщил о главном. Мызин выслушал спокойно и равнодушно.
- Чем, говоришь, врезал?
- Кулаком, чем же еще, - Иван сжал пальцы в кулак и, между прутьями изгороди, подсунул бывшему уголовнику под нос.
- Ты это убери, - Мызин отодвинулся. - И так вижу, что твоими рычагами только кирпичи молотить... Значит, ни кастета, ничего такого у тебя с собой не было?
- Какого кастета? Ты че буровишь?
- Ладно, проехали.
- Что они там могут... намотать?
- Ты вот что скажи, я не понял. Кто-нибудь видел, как ты тому фраеру примочил? Свидетели были?
- Шатались там малолетние шалашовки, милиция откуда ни возьмись... Да я и не скрывал ничего!
- Свалял дурочку. Тут всегда надо так: я, мол, не я и хата не моя. В худшем случае на самооборону сваливать.
- Э, да не хотелось мне врать!
- Тогда не знаю. Тогда сухари суши. Загремишь лет на пять, как твой однофамилец.
- Какой однофамилец?
- Ну, Ходорковский, олигарх. Может, на соседних нарах припухать будете. Не западло? - с насмешкой спросил бывший уголовник.
Иван пожалел, что разоткровенничался с ним. И не глядя на него, хмуро предупредил, чтобы тот молчал. Может, все еще обойдется, так незачем, чтобы наперед в деревне болтали. Мызин равнодушно пожал плечами: моё дело - сторона. А что правда, то правда: ни врать, ни лукавить не хотелось. И того барбоса жалко не было. Подвернулся же под горячую руку! Можно бы и в город съездить, узнать, как и что, в больницу зайти с передачкой (если он до сих пор в больнице). Постараться как-нибудь уладить, пусть откупиться, зарезав еще одного кабанчика... Нет, решительно не хотелось! Хотя - как подумаешь, что впереди ждет... Галка рано или поздно узнает. Детишек жалко. Особенно младшего, Ванятку. Загребут - и останутся без отца, без хозяина.
7. Секс с телевизионной львицей
Наш коррпост выезжал в ЗАО "Колосок". Напомним, здесь трудится один из претендентов на суперприз Иван Ходорков. Мы встретились с комбайнером в поле. Для интервью он выделил нам время обеденного перерыва. Оно и понятно. Идут самые горячие дни битвы за урожай. Сначала герой жатвы высказался насчет качества привезенной ему еды.
- Каша хороша. Постарались девчата, не пожалели масла. А вот виноградный сок мне не понравился. Сладкий чересчур.
- Как вы добились таких успехов?
- Так подготовился хорошо, - ответил номинант. - Движок перебрал, ремни подтянул, подшипники смазал. Вот и молочу с минимальными потерями, без остановок на ремонт. А в чем-то, может, и везет.
Сразу за той злополучной поездкой в город зарядили дожди, и почти всю неделю механизаторы отдыхали. Днями Иван делал текущий ремонт своему "железному коню", а по вечерам валялся на диване, смотрел телевизор в общей комнате, которую и гостиной незазорно назвать. Хороший дом построил когда-то колхоз, хоть в этом память добрую оставил. Хотя... колхоз ли? На самом-то деле деньги давало государство. И потом долги списывало. Но сейчас государство им помогать не имеет права. Это запрещено какой-то всемирной организацией спекулянтов. Иначе они тут, в "Колоске", будут производить очень дешевые продукты и подорвут благосостояние других стран. Впрочем, он в этом слабо разбирается. Это ему Еленка объясняла. А сейчас и младшая, Катя, упорно грызет гранит науки. Сидит в своей комнатке, читает, пишет.