Иван взял бумажку и смял в кулаке. Так с ней и вышел, не зная, куда бросить.
У палисадника администрации стоял "Жигуль" седьмой модели. На нем курсировал участковый. Как раз такая машина, какую ему, Ивану, герою жатвы, должны вручить за участие в номинации "ДОН-1500".
Он спорым шагом направился к дому. Заглянул в сарай, в летние постройки, на огород. Ваньки нигде не было. Но кругом все вычищено, прибрано, чуть ли не вылизано. Это взбесило еще больше. "Вот и вся причина его сознательности".
- Где Ванька? - спросил у Галины.
- К бабушке и дедушке ушел. С ночевой отпросился. А ты че на него такой сердитый? Из-за того, что он с сыном Льва Андреича подрался?
Час от часу не легче. Нашел с кем драться. Скверно это. И вообще все скверно. Насчет городских событий неясно. И Пашка, друг, свиньей оказался. А главное, сын. Показное его старание; из чувства вины выслуживался.
Иван поиграл желваками. Галина посмотрела на него и попросила: "Ты уж Ваньку сильно не бей, когда он появится". И эта смиренная просьба его утихомирила. "Что это я так распалился?" - спросил себя. Сам виноват. Педагог хреновый. Не сумел, как говорит Тютюнник, морально сориентировать сына. Не вдолбил, что можно красть, а чего нельзя. Кому можно в морду дать, а кому нет. Жизнь подкидывает много вопросов, в которых не только ребенок, но и сам запутываешься...
13. И что у нас с лицензией на воровство?
Далеко упрятали подсолнечное поле. Снег стал гуще, дорога мокрее и хуже. За окошком и в самой машине темнее. Бросят, наверно, этот остаток поля, погода не даст убрать. Возможно и комбайн останется в поле до весны железным памятником.
- Костя, а кто тебе приказание передал, чтоб ты за мной ехал?
- Никто не передавал. Сам Петрович вызвал и распорядился.
- А в кабинете у него кто-нибудь сидел? - Иван замер, ожидая ответа. Сейчас он все-таки "расколет" Костю.
- Двое незнакомых сидели.
- Какие они из себя?! - тотчас спросил Иван.
- Обыкновенные.
Не хочет, жучара, говорить. Растрепался тогда насчет директора, а сейчас закрыл поддувало. Боится, как бы лишнего не ляпнуть.
- Что значит "обыкновенные"? - продолжал допытываться Иван. - Неужели никаких особенностей?
- Ну, один покрупнее, а другой помельче.
"Может, с газеты или даже с телевидения?" - тоскливо предположил Иван, вспоминая, что когда-то раньше, когда колхоз гремел по области, к ним приезжали. Веселые были ребята, общительные. И машина у них своя, заметная, с надписью на весь бок. Правда, тогда не он был героем их репортажей. Но один раз в кадр все-таки случайно попал.
- Они не велели, чтоб я сразу домой заехал?
- Это еще зачем?
- Ну, чтоб побрился, оделся поприличнее, галстук повязал... Или, может, наказывали, чтоб я речь, пока едем, загодя подготовил?
- Какую еще речь? Кому она нужна, твоя речь!
- Хотя да, - согласился с ним Иван, вспомнив "репортаж" из дочкиной тетради. - Они и сами за меня, что надо, скажут и покажут.
Виртуально и параллельно, как говорит Катя. Хоть за штурвалом комбайна, хоть за перископом подводной лодки. Они все могут.
- Никуда она от тебя не денется, - пробурчал Костя, обрывая его мысли.
- Ты про что?
- Ну, про номинацию эту. "Дон - полторы тыщи" или как ее там. Сам же говорил, что не машина, так премия светит.
Ага, задело Костю за живое, и Иван решил раскорябать эту болячку. Может, еще что из него выудит.
- Премия, конечно, хорошо. Но я бы и не отказался, если б и репортаж обо мне сделали. У меня родственников-то много в разных местах, а письма писать недосуг. Вот и весточка была б им всем. Узнали бы, что жив Ванька Ходор! Вон люди в Москву ездят, на телепередачу "Поле чудес", чтобы с экрана привет соседу передать, который через плетень живет. Может, даже медаль мне вручат. А то я давно правительственных наград не получал.
- А что, у тебя разве есть? - скептически спросил Костя.
- Есть, а как же. Орден сутулого, медаль за трудовое усилие, а также за службу в рядах Советской Армии. Я ж в Афгане побывал. Награжден за оказанную интернациональную помощь.
- Все, прежние, отменили, - с видом знатока сказал Костя. - А интернациональная помощь щас называется оккупацией.
- Зато новые учредили. Умные мужики все-таки нами управляют. Спохватились, что люди разные. Одним, как тебе, премия больше нужна, а другим, может, почет и уважение.
- А ты чего добиваешься? - с неожиданным раздражением спросил Костя.
- А мне бы комплексно, - спокойно ответил Иван. - И от премии я б не отказался, и медаль не помешала бы. А еще ведь суперприз разыгрывают. Вообще, лафа. Ты ж молодой, здоровый, Я на твоем месте уже давно б баранку председательской "Волги" бросил и за штурвал комбайна пересел. Может, тоже бы в номинанты вышел. А интересно, что нам, номинантам, в качестве суперприза предложат?.. Случаем, не слышал?
- Не слышал, - проворчал Костя.
Допек он водителя, примолк тот, фыркнув напоследок. Но и сам притих. Как не пыжился, не смешно вышло. Мысли всякие лезут. Может, дошли уже слухи о последних его "выступлениях" до личного секунданта. То бишь до Петровича. Тогда будет тебе суперприз. Уже сейчас неясно, продолжает ли председатель бороться за своего "боксера" в высших спортивных сферах. И, главный вопрос, что там с лицензией на воровство? Не отзовет ли Петрович ее?.. Может, уже отозвал. Жаль, что в письменном виде лицензию не выдают. И время действия не проставляют. Все как-то определеннее было бы.
В прошлом году они совсем без зерна остались. Залезли в какие-то непонятные долги и по осени рассчитывались. Мимо тока машины с зерном шли. На собрании Петрович речь держал перед колхозниками, то бишь акционерами, что так и надо, без вариантов. А то налоговая приедет и за долги всё опишет и арестует. Кто знает, вдруг и в этом году все повторится. Так что с машиной зерна он, Иван, вовремя подсуетился. Ну, а насчет суперприза... что ж, сам, что мог, сделал, выложился полностью. Дело теперь за Петровичем. Пусть он с той же настойчивостью, как "на зеро", на него ставит. Давай, Петрович! Расстарайся, выдай характеристику не хуже, чем на Геббельса!..
Иван примолк. Нечего себя под Геббельса чистить. Однако, растревожив себя, не смог долго сидеть в бездействии. И чуть ли не взмолившись, вновь обратился к водителю:
- Костя, хоть в чем они одеты, эти незнакомцы, ты можешь сказать?
- В плащах.
- В каких плащах?
- В одинаковых. В темных.
- А обувь какая на них? Тоже одинаковая? А головные уборы? Шляпы или что на них? - спросил и замер, ожидая ответа. Сейчас Костя скажет, что они в фуражках с красными околышами.
Но Костя ничего не ответил. "Нет, если менты, то, поди, Костя сразу бы их вычислил", - осадил себя Иван. Хотя и тут не все ясно. Бывает, что милиция на свои операции в штатском выезжает. А если против террористов или вооруженных бандюг, то в бронежилетах и в масках. Но он такой чести, конечно, не удостоится. "А может, Костя специально скрывает? Может, приказали не болтать языком?!"
- Наш участковый их не сопровождал? Не крутился там? - задал еще один наводящий вопрос.
- Ленчик-то? - как бы припоминая, переспросил Костя. - Он же у нас, как Фигаро. Фигаро здесь, Фигаро там. Он всегда и везде крутится.
Опять уклонился от точного ответа. И тогда Иван спросил в лоб:
- А на какой машине эти двое в штатском приехали?
Вот он, момент истины. Если Косте и приказали молчать, сейчас раскрутит. Не удастся ему отмолчаться. Но Костя выкрутился очень простым ответом.
- Там, у конторы, много машин стояло.
Ну, это как водится. У всех "ведущих специалистов" служебные машины. Газики, "Нивы" и прочие. У завскладом своя, "Волга" последней модели. Говорит, удачно вложил ваучер. Иван тоже сейчас член акционерного общества. И ежегодно получает дивиденды. Как-то они с Пашкой Тютюнником подсчитали, что если дивиденды никуда не тратить, а откладывать, то "Волгу" на них все-таки можно купить. За триста лет набежит. Пашка, вместе с ним получавший дивиденды, сказал: "Стимулирует к долгой жизни". Вот завскладом удачнее вложил свой ваучер. Ему не пришлось триста лет ждать. Однако не поделился тайной, мафиози, в какое акционерное общество влез.
14. Армянин Рубик и монгол Чингисхан.
Выбрались на асфальт. В трех километрах справа шоссе вливается в федеральную магистраль, по которой Иван ездил в город, а слева ... слева, не доезжая колхоза, еще будет с километр самого гиблого незаасфальтированного участка. Асфальт здесь укладывали два десятка лет назад. Несколько сезонов трудилась бригада заезжих армян-колымщиков. Они сами и асфальтный заводик соорудили. Кустарный, незавидный, но их трудами до сих пор народ пользуется. Иван был знаком с ними. Хорошие ребята, старательные, они и ему двор заасфальтировали. За бесплатно... ну, не совсем за бесплатно, за услугу. Но об этом и вспоминать зябко. За такую услугу в тюрьму могли намного раньше посадить. А началось всё с обыкновенного, с его стороны, любопытства. Он пошел заказывать асфальт на свой двор и разговорился с бригадиром, с Рубеном. Тот сам не работал, ходил в длиннополом вельветовом пальто и в кепи с громадным "аэродромом". Сейчас бы, конечно, его называли "менеджером".
И начал с искренней похвальбы.
- Вы хорошо работаете, настоящие специалисты.
- Какие мы специалисты, - скромно возразил Рубен. - Мои ребята такие же, как и вы, колхозники. Из наших, армянских кишлаков. Аршак только семь классов закончил. А Вардан до сих пор букварь изучает.
- Я вот удивляюсь, - признался Иван. - Мы б могли и сами все сделать, даже за половину того, что вы получаете. И рады были бы. Почему с нами договор не хотят заключать?
Рубен, прищурившись, посмотрел на него и тайну не выдал.
- Ладно, - сказал он, возвращаясь к деловой части разговора. - Заасфальтируем мы тебе двор. Без очереди. Ты даже копейку не будешь платить. Но окажи и мне услугу.
- Какую услугу?
- Деньги надо получить. Не бойся, не в вашей деревне. Даже не в вашем районе. Никто не будет знать... Ты же честный человек? - поинтересовался он. - Получишь, мне отдашь?
- Мне чужие не нужны.
- Ну, верю, честный. Это у тебя на портрете видно... Дай мне свой паспорт. Я на тебя получку выпишу.
- А че на своих не выписываешь?
- Через чур выходит, заинтересуются. Комиссия, момиссия... у вас чужие деньги любят считать.
Иван, соблазнившись на бесплатный асфальт, съездил в соседний район и получил по ведомости деньги. Действительно много. Очень много. Две таких получки - и можно новую машину покупать. Но, как и обещал, отдал Рубену. Бригадир его в той поездке сопровождал. Домой ехали на такси. По дороге заскочили в городской магазин, и Рубен набрал полную сумку всяких яств. И армянского коньяка в той хате, которую снимали южные братья, выпили. Иван заторопился домой.
- На, - сказал ему Рубен, передавая сумку с яствами (копчености, икра в баночках, дорогие конфеты). - Семью покормишь. Скажи, подарок от дяди Рубика.
Он вышел провожать на крыльцо и, наедине, разоткровеннившись, выдал свою тайну.
- Ты умный человек, но глупый совсем, - сказал он. - Вот слушай, как мы делаем. Я захожу к начальнику. Говорю с ним один на один. Он говорит: смета такая. А я ему говорю: делай смету в два раза больше. Половина денег тебе пойдет, половина мне. И не было еще начальника, который не согласился бы.
- Ну, а если я зайду с таким же предложением к начальнику?
- Он же не самоубивец. Ты - русский, напьешься и всем начнешь хвастать, какие большие деньги получил.
Рубен сдержал свое слово, армяне классно двор заасфальтировали. До сих пор - ровный и гладкий. Оно понятно, старались армянские крестьяне, в поте лица работали. А разговоров-то сколько про них было. Даже, помнится, весной старики после их приезда по-юннатски оживлялись: "Грачи прилетели". А деревенские девки, которым не хватало местных женихов, к зиме ходили обрюхаченные и деловитые, как квочки. Да и сейчас в клубе можно встретить чернявых, горбоносых парней с русскими именами. Первая красавица в деревне, черноглазая Оксана, удачно сочетавшая в себе лучшее от мамки и папки, в позапрошлом году отметила свое четырнадцатилетие и подалась на какой-то конкурс красоты. Про нее долго не было слышно, но теперь, говорят, всплыла где-то в Японии и пользуется большим успехом у тамошних ценителей прекрасного. Стоп! Из головы вылетело! Кате через две недели будет четырнадцать. И тоже не дурна собой. Попросила денег на фотографию для паспорта. А вдруг она в паспорте Анжелкой запишется? И куда-нибудь подастся. Не в Японию, так в этот самый, Манхеттен, в котором хочет делиться секретами с какой-то оторвой. Господи, спаси и помилуй!..
Вот он, этот незаасфальтированный участок. Как бы в придорожную канаву не съехать. Там и утонуть можно. Костя заранее напрягся и сморщился. Выругался по-итальянски: