- Ты что, закон божий не учил? - презрительно удивился Рене, - Фройляйн - Зверь. Правильно, фройляйн? Вы - Зверь?
- Да, Рене, я Зверь, - Аделаиса почему-то обиделась, - представьте себе, еду в Вену учиться рисованию, вместо того, чтобы выйти из моря с девятью рогами и обольщать человечество.
- Да вы молодец! - восхитился Мора.
- Фройляйн Алиса, а вы научите меня голову рисовать? - крикнул с облучка Левка, прекрасно слышавший весь разговор. Зверь и всадники Апокалипсиса ничуть его не взволновали, но вот рисование...
- Если дашь мне править каретой! - прокричала в ответ Аделаиса.
- Да не вопрос! - обрадовался Левка, - Вон и гостиница, и Сашхен у выхода караулит.
Карета притормозила - всего на миг - и тонкая черная тень метнулась к дверце, приотворила ее буквально на пару дюймов, скользнула на сиденье рядом с Морой - и дверь захлопнулась, и лошади помчали.
- Приветствую, мадам, - господин, тонкий и темный, вроде тех абрисов, что вырезают художники из черной бумаги на бульварах, взял руку Аделаисы и поднес к губам, - чем обязан знакомству? Александр Плаксин.
- Аделаиса Мегид, - пролепетала девушка.
- Какими судьбами столь очаровательное создание... - начал было Плаксин.
- Рене украл девицу, - признался Мора.
- Всегда ждал от вас чего-то подобного, герр Шкленарж, - черный господин поклонился Рене, и Рене фыркнул:
- Мора шутит. Девушке всего-навсего с нами по пути, и в Вене мы непременно расстанемся.
- Признаться, я надеялся на хотя бы недолгий разговор без свидетелей, - сдержанно, но твердо проговорил Плаксин.
- Я посижу с Левкой, - не смутилась Аделаиса, - Левка, стой! Я к тебе!
- Быстро она освоилась, - с долей недоумения признал Мора, когда девушка выбралась из кареты и пересела на облучок.
- Хорошие учителя, - признал Плаксин. Он снял свою шляпу, под которой обнаружилась маленькая голова в седых завитках. Черты лица Александра Плаксина были правильны, но неприметны - как если бы волны быстротечного времени обкатали их, словно гальку.
- Кошиц рассчиталась с нами? - спросил Рене - совсем безразлично.
- Попробовала бы не рассчитаться.
Рене и Мора переглянулись.
- Что-то пошло не так? - насторожился Плаксин.
- Все так, - поспешил успокоить его Рене, - какие новости у вас для несчастных скитальцев?
- Три, и все хорошие, - расцвел Плаксин, - первая, и главная - в Вене нас ждут, и дом господина Арно готов нас принять. Осталось лишь условиться с клиентами, кто кому нанесет визиты.
- Никто и никому, - отвечал Рене, - мы не прочь посетить Генделевскую "Альцину", в венской опере как раз ее ставят. Организуйте нам ложу, дайте знать клиентам - и за один вечер мы убьем всех четырех наших зайцев.
- Неплохо, - оценил Плаксин.
- Это идея Моры, - не стал скрывать Рене, - итак, две другие новости?
- В Вартенберге вас искала дама, - подмигнул Плаксин.
- Высокая, с синими глазами? - быстро спросил Рене.
- Высокая, про глаза не скажу, она искала обоих Шкленаржей. Узнала, что оба живы, перекрестилась и оставила лакею свой адрес, - Плаксин извлек из-за пазухи записку, - Прелюбопытнейшая, скажу вам, дама - не красотка, но весьма притягательна. Не знаю, которому из вас так повезло.
- Мора, тебе, - Рене развернул записку и тут же отдал Море, - Мартина Гольц.
- Матрена, - поправил Мора, пробежал глазами записку, с трудом в темноте разбирая буквы, - моя муттер вернулась в Кениг.
- Поздравляю, тебе есть к кому бежать, - усмехнулся Рене, - третья новость?
- Возможно, это уже и не новость, - отвечал Плаксин, - наш патрон и бенефициар, господин Бирон, на днях возвращается в свои владения, в стольный град Митаву. И я, как верный пес, лягу у его ног - как только закончу наше дело в Вене.
- Он берет вас на прежнее место? - уточнил Рене.
- Я и не оставлял своего места, - не без гордости произнес Плаксин, - Наша с патроном встреча разве что восстановит статус кво.
- А брат ваш, Волли? - спросил Рене.
- Брат мой пригрелся возле господина Арно, и так удобнее нам обоим, - признал Плаксин, - а вы, сиятельная милость, не желаете ли составить мне компанию? Прокатиться до герцогства Курляндского? Герцог писал мне, что до смерти желает видеть вас - возле себя.
- До смерти? - рассмеялся Рене, - Вот до смерти - и не увидит. Увы, я никогда не служил герцогу Курляндскому, и нет возле него места, на которое мне следует вернуться.
Мора смотрел на него - когда Рене вот так смеялся, зубы его блестели, как у вампира. "Бедный Папи, - подумал Мора, - ведь наш герцог невольно подложил ему свинью. Если бы мы его тогда не украли - сейчас они бы разговаривали с дюком Курляндским почти на равных".
- Сашхен, вы оставили распоряжения ювелиру? - спокойно и холодно спросил Рене.
- Да, сиятельная милость, - склонил голову Плаксин.
- Не называй меня так, - прошипел Рене и откинулся на подушки. Плаксин сидел с невозмутимым лицом.
- Простите за дерзость, Сашхен, - не утерпел Мора, - но вы же немец?
- О да, мой предок воевал Гроб Господень, - с явным удовольствием признался Плаксин.
- Так почему же вы - Плаксин? Это же русская фамилия.
- Наша исконная фамилия - Плаццен, но когда царь Петр завоевал Курляндию, мы... - Сашхен замялся, - русифицировались.
- А-а... понятно... - протянул Мора.
- Не пора ли вернуть нашу даму? - напомнил Сашхен.
Все трое прислушались - на облучке шел процесс обучения рисованию головы человека. Из-за темноты практические занятия были недоступны, и Аделаиса читала Левке пространную теоретическую лекцию о пропорциях лица:
- Ширина лица обычно составляет ширину пяти глаз или немногим меньше. Размер расстояния между глазами равен ширине одного глаза...
- Не мешайте им, пусть воркуют, - Рене завернулся в плед и привычно вытянул ноги на сиденье.
- Папи, вам лишь бы разлечься, - праведно вознегодовал Мора, и тут же позвал, - Левка!
- Да, хозяин! - откликнулся Левка.
- Остановись и верни нам фройляйн Мегид!
Карета остановилась, Аделаиса вернулась на место рядом с Рене - тому пришлось принять подобающую приличиям позу. Но не прошло и часа, как Рене уснул под своим пледом, доверчиво склонив голову на плечо фройляйн Мегид.
- Ваша мечта исполнилась, Аделаиса, - констатировал Мора, человек простой и воспитанный подворотней, - он спит на вашем плече. Подождите еще час - и он положит на вас свои ноги.
Аделаиса с гневным лицом прижала палец к губам и нежно поправила на спящем плед - совсем материнским жестом.
- Весело тут у вас, - прошептал Море на ухо Плаксин, - скажите, а та дама, Мартина Гольц, та вартенбергская валькирия - кто она вам?
- Невеста, - так же шепотом ответил Мора, - так что не раскатывайте губы.
- Настоящая невеста или как у Левки?
Левкина невеста была притчей во языцех. Когда-то, покидая Москву, Левка оставил в первопрестольной девицу и посулил ей свадьбу - как только закончит свое последнее дело. Прошло пять лет, последнее дело все никак не торопилось заканчиваться, и никто не знал, ждет девица Левку или вышла замуж за кого другого. Сам Левка, особенно в минуты гнева, грозился все бросить, уехать в Москву и там, наконец, жениться.
- Я все слышу, - раздалось с облучка, - нечего вам, барин, невесту мою зря склонять. А у Матрены с Морой и в самом деле - шуры-муры.
- Сдаюсь, - сокрушенно вздохнул Плаксин.
Под утро карета вкатилась в городишко Швайнберг - Левка на своем облучке взоржал, услышав такое название. Плаксин, глядя в окошко, толково объяснил Левке, как проехать к гостинице, и договорился о комнате - одной на всю компанию. Левка распряг лошадей и приготовился отойти ко сну на краешке огромной общей кровати. На другом краю пристроилась Аделаиса - под пледом Рене, по центру - Сашхен Плаксин. Мора прицелился было, кого подвинуть, чтобы улечься. Рене, выспавшийся в карете, сидел у окна в протертом полукресле и читал похищенную когда-то Морой газету. Мора пригляделся - против света ему было плохо видно - Рене прижимал к лицу сложенный платок.
- Папи, что, опять? - шепотом, чтобы не будить спящих, спросил Мора.
- Это всего лишь кровь из носа, - легкомысленно отвечал Рене, - если бы от этого умирали...
Мора зарычал, покопался в сумках, извлек мешок с кровоостанавливающим сбором и поплелся на кухню - за кружкой и кипятком. Когда он вернулся с заваренным зельем - по комнате руладами плыл Левкин храп.
- Пейте, Папи, - произнес Мора тоном, не терпящим возражений, и вручил Рене горячую кружку, - я не хочу вашей смерти, что бы вы там не говорили.
- Не называй меня Папи, - взмолился Рене, - может, ты напоминаешь мне о моем безвременно усопшем сыне...
- Черта с два. Ваш сын вас так не называл. А я безотцовщина, мне приятно, так что извольте терпеть.
Рене сморщился и сделал один осторожный глоток. Скосил глаза на кровать - Плаксин спал, открыв рот, и Аделаиса спала под пледом, в позе зародыша.
- Ты веришь, что она - Зверь? - насмешливым шепотом спросил Рене.
- А вы?
- Я дитя просвещенного абсолютизма, как мне поверить в подобную глупость? Еще и в бога прикажи поверить...
- Был же у вас учитель, этот Десэ, который считал, что он всадник Апокалипсиса.
- Ага, еще один. Я как магнит для подобных идиотов - и все почему-то бредят Откровением Иоанна Богослова. Поневоле сам чокнешься, - вздохнул Рене, - Ты гадость сварил, невозможно пить.
- Извольте пить, - приказал Мора. Он выглянул в окно, - Смотрите, свадебная процессия, едут из магистрата. А невеста - такая страшненькая... Хотя, если бы вы взялись ее накрасить, как ту покойницу в церкви - могу поспорить, получилась бы божественная красавица.
- Эту услугу я оказываю только мертвым, - отвечал Рене.
- А, правильно, утром жених проснется - а невеста умылась и все, прощай красота, - сообразил Мора, - постойте, Рене, как - только мертвым? А вы сами?
- Похороны были? Были. И кто я теперь?
- Вы старая кокетка, - сердито проговорил Мора, - давайте вашу кружку, я пойду спать. Хотя это подвиг - уснуть под Левкины арии.