Annotation
Дневники выживания искателя приключений.
Кабаков Владимир Дмитриевич
Кабаков Владимир Дмитриевич
В поисках свободы. Полный вариант
Поиски свободы.
Дневники выживания.
Эпиграфы: "Бог создал человека свободным".
Михаил Пришвин: "Лесная капель" - ... Мой лес! Моя Охота! Если бы только побывали они в болотных комариных лесах, часами бы погуляли под песни слепней! И тоже - охота моя! Внешней обыкновенной охотой я скрываю, оправдываю в глазах всех мою внутреннюю охоту. Я охотник за своей собственной душой, которую нахожу, узнаю то в еловых молодых шишках, то в белке, то в папоротнике на который через лесное окошко упал солнечный луч, то на поляне, сплошь покрытой цветами. Можно ли за этим охотится? Можно ли кому-нибудь об этом прямо сказать? Прямо никто не поймёт, конечно, но когда имеешь цель: убить куропатку, тогда под предлогом куропатки можно описывать и охоту свою за той прекрасной душой человека, которая частью приходится и на меня...
Я надеждой живу и радостью своих находок, и я имею возможность этим питаться, потому что более или менее хорошо подготовлен на тот случай, если на вопрос мой кукушке о том, сколько мне жить, она, не докончив своё "ку - ку", ответит мне "кук" и улетит...
"... Итак, я нашёл для себя любимое дело: искать и открывать в природе прекрасные стороны души человека. Так я и понимаю природу, как зеркало души человека: и зверю, и птице, и траве, и облаку только человек даёт свой образ и смысл..."
"Каждый страстный охотник является обладателем огромного и многим вовсе неведомого чувства природы".
"Наша русская охота в руках наших писателей всегда была лишь в малой степени спортом. Если сравнить её с иностранными охотниками... охота у нас в некоторых случаях, как у Прежевальского, была методом познания природы, а в массах охота - это любовь к природе или, точнее, всем доступная поэзия радости жизни. Очень верю, что со временем из нашей охоты вырастет необходимое нам дело охраны природы".
Очерки походов и охот.
В качестве введения, хочу рассказать, как зарождалась эта книга...
Какое-то время, живя в Лондоне, я работал на Первом Русском Радио с Севой Новгородцевым, по четвергам рассказывая о своих таёжных путешествиях, о встречах с медведями, лосями, оленями, волками и прочей лесной живностью.
Севу самого эта тема интересовала и он говорил мне, что в его карьере радио ведущего, я первый такого рода человек.
В разговорах после эфира, я иногда припоминал забытые подробности походов, а он живо интересовался деталями. То, что для меня было обыденностью для него являлось новостью и приключением.
И глядя на его реакцию, я решил написать немного о разных частях России, где я успел побывать и даже имел разные походные приключения и происшествия. Попутно, хотелось поделиться опытом выживания, который удалось приобрести за долгие годы таёжных скитаний; объяснить важность мелочей в "технологии" жизни, в лесном одиночестве.
Когда я написал план, то выяснилось, что это "немного", тянет на книгу.
И мест в России, где я побывал и даже жил подолгу оказалось немало.
Восточная Сибирь и Байкал, Саяны и Крым, Дальний Восток и Байкало-Амурская Магистраль, Карелия и Смоленская область, не говоря уже о Англии, Шотландии и Уэльсе, долинах Рейна и Луары, приморских районах Бельгии и Голландии, о которых я хочу рассказать во второй части книги, сравнивая Россию и Европу.
О выживании, тоже набирается интересный материал. Снаряжение и умение выбрать хорошее место для лагеря и для ночёвки, о собаках и оружии, о следах и породах деревьев...
Всего не перечислить в коротком списке...
Но главное! Мне захотелось рассказать о подсознательном поиске свободы, с которыми связаны все мои путешествия.
Тот же Сева подтолкнул меня к пониманию самого себя.
После встречи на радио в программе БИ-БИ-СИ, которая называлась "Севаоборот", уже прощаясь, Сева сказал мне: - А я ведь тоже, всю жизнь старался оставаться свободным.
Наверное поэтому, мне приходилось нелегко, но я старался не сдаваться. Насколько это получилось, судить не мне, но я старался...
Позже я понял, что Сева действительно свободный человек, при кошмарной занятости на работе. Но он этот путь выбрал сам...
Мы простились и я ушел домой по пути размышляя, почему он это сказал. И мне вдруг стало понятно, что мои рассказы о жизни на природе, он воспринял, как рассказы человека ищущего личную свободу!
Меня осенило! Значит, я удирая в тайгу от людей, просто хотел быть Свободным! И по ощущениям других людей я и был таким Человеком!".
Это открытие ошеломило меня и обрадовало...
Теперь, озирая прошедшие годы, я начинаю понимать, что вся моя жизнь направлена в эту сторону, на поиски свободы - вот как Сева Новгородцев делал в своей работе на радио...
И в какой-то момент, вдруг подумалось, что может быть и я тоже, как и всё живое в природе, инстинктивно стремлюсь к свободе, а значит не зря проживаю жизнь...
Детство и юность. Маневры судьбы.
Уже во взрослом состоянии, я припоминал, как стал лесным человеком...
...Мой отец, родился в деревне на Ангаре, но охотником не был, хотя знал всю деревенскую работу связанную с лесом и показывал это нам, детям: косил сено для нашей бурёнки на лесных полянах, рубил лес, подрабатывая, на очистке дна будущего ангарского водохранилища, собирал ягоды и грибы с воодушевлением, в редких выездах на природу...
Но он, так был занят работой и пропитанием нашей большой семьи, что редко находил время для отдыха или для походов в лес.
Дед мой, сибирский крестьянин, родившийся и проживший всю свою жизнь в деревне Каменка, на берегу Ангары, судя по рассказам отца, тоже не был охотником и потому, моё пристрастие к лесу озадачило родителей. Однако обо всём по порядку...
Первые воспоминания связанные с природой, встают в памяти после трёхлетнего возраста...
Мы с старшим братом идём купаться на дальние, от провинциального городского предместья, озёра, через глубокое болото. До болота, добираемся по пыльной дороге, мимо озера заросшего зелёной ряской. Старшие ребята, с знающим видом рассказывают, что на льду этого озера был расстрелян адмирал Колчак, и что на дне здесь лежат потонувшие винтовки белогвардейцев. После таких рассказов, озеро приобретает значительно - таинственный вид.
Вдруг, посреди дороги находим гору варенья, кажется сливового, лежащего прямо в дорожной пыли, желеобразной лепёхой. Мы аккуратно, сверху берём прямо руками несколько этого варенья и пробуем, - оказалось вполне сладкое и вкусное...
Кто-то говорит, что возчик на лошади вёз бочку этого варенья в станционный ресторан, и бочка, на покатой дороге упала с телеги на землю и содержимое пролилось; а может быть возчик был пьян. Но по тем временам, напиться в рабочее время - это можно было и в тюрьму попасть...
Над вареньем уже роем кружились мухи и пчёлы...
Вскоре подошли к болотине...
В редкое "окно" памяти, вдруг вижу, что сижу на плечах шестилетнего Гены, который старше меня на три года. Пахнет влажной осокой и тёплыми болотными испарениями. В воздухе "шуршат" стрекозы.
Жарко...
Гена погрузившись по горло в жидкую чёрную грязь, переправляет меня на "другой берег", через большую лужу на тропе.
Только сейчас я понимаю, что мог тогда утонуть в этой грязи, споткнись нечаянно Гена...
Таким образом, с опасностями походов я встретился, впервые, уже тогда...
За эти "противозаконные" походы, нам, каждый раз попадало от матери тапком по мягкому месту.
И каждый раз, после наказания шмыгая носом и вытирая слёзы, мы выходили на улицу из дома, с куском хлеба намазанного маслом и сверху посыпанного сахаром и гадали - каким образом каждый раз, мать приходя с работы узнавала, что мы ходили купаться на дальнее озеро.
Только недавно я понял, что покрасневшая кожа на лицах показывала маме, что мы купались и загорали под солнцем...
В те годы, после работы, отец с матерью изредка брали нас с собой и ходили купаться на озеро.
Помню отца плывущего "по - морскому" к противоположному берегу и мать, осторожно, "на цыпочках" входящую в прохладную воду. Я тогда ещё не умел плавать...
Следующий эпизод...
Мне года четыре. Я с восторгом и страхом смотрю на лошадей в нашей роще, рядом с которой мы жили.
Стреноженные "коняжки", почему-то, с разбега перепрыгивают ограждение рощи - довольно высокий забор...
Лошади большие, сильные и кажутся полудикими...
...Первое ощущение другой "стороны-страны" появились в те же времена.
Мы с приятелями - ровесниками путешествуем в "Терра - инкогнито".
Зашли за какие-то "пределы" досягаемости...
Помню деревянный мостик через ручей, который, в священном ужасе первых географических "открытий", воспринимался мною, как громадная река. Больше деталей не помню, но священный трепет вызываемый незнакомой "страной - стороной" остался со мной на всю жизнь...
Много позже, уже во взрослом состоянии, я был на этом месте. От нашего тогдашнего дома этот мостик был метрах в двухстах...
Когда мне исполнилось шесть лет, наша семья переезжает в противоположный, восточный пригород Иркутска.
Отец стал строителем Иркутской ГЭС... Лес там подступал почти к самому дому...
Помню, как мы: я, старший брат и отец, наполовину пешком, наполовину на попутках, добирались из Второго Иркутска (так назывался пригород) на строительство ГЭС, чтобы посмотреть наш будущий дом, в середине ново строящегося посёлка.
А через лесную долину с болотом заросшим мелким березняком, на противоположном склоне, стояли аккуратные лагерные бараки, в которых ещё год назад жили зэки, а теперь временно расселили строителей ГЭС...
Самого переезда не новое место не помню. Наверное я очень переживал разлуку с друзьями и приятелями, с которыми уже был очень близок и с которыми был неразлучен длинные детские, свободные от опеки взрослых, дни.
Помню, как, уже года в четыре, с одним из них, мы, забросили мёртвого воробья, в одну из открытых форточек, а потом убежали и спрятались. Мне было тогда неполных пять лет, но характер уже проявлялся...
Помню, как ходили с братом за хлебом, в булочную на вокзале. Помню эти большие, вкусно пахнущие, так называемые "железнодорожные" буханки хлеба, которые мы с братом покупали отстояв приличную очередь...
Помню, вагон с большой глыбой льда, на станции, в жаркий летний день...
И помню, как мы, отколов от глыбы полупрозрачные, холодящие пальцы кусочки льда, сосали их. Кажется, что это было лучше конфет, о которых мы тогда и не слыхали (зато зубы наши сохранились до старости).
Помню парк железнодорожников и кукольный театр в нём, работавший в праздники.
Уже будучи школьником и читая "Буратино", описания цирка Карабаса - Барабаса, я, каждый раз представлял себе тот кукольный театр, где однажды посмотрели с братом кукольный спектакль...
С этим парком связаны весёлые и грустные воспоминания...
Мать, уже значительно позже, уже взрослому, рассказывала мне, что однажды, в один из советских праздников, старший брат Гена прибежал из парка, и попросил мелочи на мороженное.
Мать дала ему всё, что у неё было, но он вернулся вскоре и шмыгая носом пожаловался, что денежек не хватило и ему не дали мороженного...
Рассказывая этот эпизод из нашего детства, мать каждый раз вытирала платком глаза...
Помню, как ходили в клуб, в кино и смотрели "Тарзана", а потом вся улица кричала, как в знаменитом американском фильме тех дней кричал Тарзан, призывающий к себе, своих друзей, диких животных...
Кино было редким развлечением и потому, из-за отсутствия денег, посмотреть "волшебный" фильм "Пётр Первый", не удалось. Мы только слышали голоса героев фильма, сквозь закрытую дверь клуба...
Жили мы в бараке, и в начале, у нас была одна комната, но потом мы самовольно, по договорённости с отъезжающими, заняли двухкомнатную "квартиру" и уже позже сообщили это в ЖЭК. Всё обошлось...
Надо сказать, что чиновная государственная машина в те времена не была ещё так безжалостно сильна...
...Одним словом позади оставалась "целая жизнь" и потому её было жаль. Видимо от этого, память, стараясь уменьшить потерю, стёрла, на время, сцену расставания с обжитым местом, чтобы избежать длящегося стресса...
По приезду на новое место, родители купили корову чтобы кормить нас, четверых детей. И я им, по сию пору, за это благодарен.
Не только потому, что мы были сыты, но и потому, что я, вырастая в городе, жил в детстве почти, как деревенский мальчишка.
Я знал, откуда берётся молоко на нашем столе, наблюдая как мать по вечерам доила корову. Я помогал заготавливать сено для коровы, и вообще был в хороших отношениях с домашними животными: собаками, коровами, козами, лошадьми...
Это помогло мне не отрываться от того мира, который мы зовём миром природы. Скорее всего, корни моего будущего удивления и восхищения природой лежат там, в глубоком детстве...
Мне было тогда шесть лет и я хорошо помню луговину на окраине посёлка гидростроителей, высокую гору впереди, на которой, по весне, "повисает" сиреневое облако цветущего багульника, травянистый выгон рядом с крайними домами посёлка...
Летом, на восходе, мы с матерью гоним Дочку, нашу корову на выгон, где стадо собирают пастухи. На выгоне зелёная - зелёная травка и объеденные берёзовые кустики по краям... На закате встречаем её там же...
Солнце садиться...
Тёплая, серая пыль клубами поднимается из под коровьих копыт. Небо голубое, окрестные холмы зелёные, воздух прозрачен и свежо - прохладен...
Бурёнки жалобно и просительно мычат, предчувствуя тёплое вкусное пойло в сухом нагревшемся на солнце сарае, под высоким сеновалом...
Помню, что тогда мне нравилось вставать раньше всех детей в округе.
Уже в семь часов утра, предчувствуя яркий, солнечный денёк, в одних трусиках, я выходил из квартиры, садился на завалинку у соседнего дома и грелся под нежарким, но ласковым утренним солнышком...
И наконец, первый большой поход в лес с старшими ребятами, ровесниками брата. Длинная дорога - тропа, окружённая ярко зазеленевшими березняками, с вкраплениями невысоких тёмно-зелёных сосняков. Она ведёт в сторону загадочной, далекой речки Каи...