Весна. Тепло и просторно кругом. В северных распадках, по пути, к речке, ещё прячется весенняя прохлада...
Весёлая босоногая компания, в которой я, - младший вырвалась на свободу, в дикий лес и потому радуется и обменивается впечатлениями.
Брат не очень доволен моим присутствием, но терпит. Ведь ему за меня отвечать перед родителями...
Подробности того похода стёрлись в памяти, а ощущение радости и воли осталось... Тогда, в походе были задействованы все мои чувства. Ночной костёр, запах смолистого дыма, тёмное небо, где - то очень высоко...
Страшные рассказы о домовых, которых, тайком подкравшись, рубят смелые мужики, топором в деревянном сундуке. На срубе выступает кровь. Жуткие подробности рассказов, от которых и дома то, кровь стынет в жилах, а уж здесь, в лесу, подавно...
И вообще мир полон страшных и загадочных чудес...
И тут же, через небольшой перерыв, вспоминается росистое прохладное утро, травянисто-цветочный, матово зелёный влажный луг подступающий к густому лесу; голубое, подсвеченное солнечным золотом, небо; запах чеснока от черемши, рявканье дикого козла - самца косули кажется совсем рядом; холодная прозрачная речка в болотистых берегах, на которых растёт осока режущая ладони до крови, если пытаешься её сорвать...
Горько-сладкая черемша с чёрным хлебом и с солью, на завтрак. Чай, заваренный смородинными листочками с выварившимися прожилками, на бледно - зелёном...
Летучие мыши под стрехой полуразрушенного колхозного сарая, неподалеку от нашего бивуака...
Обратная дорога не запомнилась...
Последнее лето перед школьной порой...
С приятелями ходили смотреть новую школу. Запах древесных стружек и паркетные полы. Просторный зал на втором этаже и маляры красящие оконные рамы...
Спортивная площадка в двух уровнях. Футбольное поле на границе с зелёным березняком. Футбольные ворота, покрашенные белым с перевивом чёрной ленточкой - для контраста...
Помню, что первые месяцы после переезда в посёлок ГЭС, был одинок - ни друзей, ни приятелей. Сидел на куче глинистой земли, рядом с глубокой траншеей, сделанной трактором - канавокопателем, ждал старшего брата Гену из школы, которая находится в пригородной деревне Кузьмиха...
Он приходил возбуждённый пережитой опасностью, и бросив сумку на кухне, ведёт меня назад, по пыльной дороге до песчаных обрывов глинистого карьера, с которых видна загадочная деревня и даже школьная крыша.
Деревенские ребята враждуют с "иногородними" и Гена рассказывает мне о кровавых драках с ними. Он учится уже в третьем классе...
По пути домой, мы из стеблей высокой, похожей на кустарник, травы - полыни, делаем копья, и начинаем бросать их в цель...
Жизнь наполнена приключениями - это я понял уже тогда...
Помню ещё походы за хлебом, в булочную, по тропинке петляющей между строящимися двухэтажными домами....
Иногда, вместе с братом, ходим с вёдрами на коромысле за водой, на водоколонку, стоящую метрах в ста пятидесяти от дома. Посёлок ещё строится и потому, всюду выложены строй - материалы и рассыпан строительный мусор...
Туалеты пока уличные, потому что в домах нет воды.
Рядом с белыми, побелёнными туалетами деревянные же, мусорные баки врытые в землю. И туалеты и мусорка покрашены известью.
Летом от них дурной запах, а зимой все намерзает с верхом. Иногда их, с ломом и лопатой чистят специальные рабочие. Позже я узнал, что этих бедолаг называли в народе иронически - "золотари"...
Мой отец работает на стройке, хотя, я помню, что во Втором Иркутске (железнодорожная станция Иркутск - 2) он был литейщиком и иногда приносил с работы отлитые им сковороды, которые, по воскресеньям, отчищает от нагара и формовочной земли, напильником.
В это время вся семья в сборе и отец, на время прервавшись, заводит патефон, ставит пластинку, которая звонкими голосами весёлого мужского хора поёт: - Ой, вы кони, вы кони стальные! Золотые мои трактора!
Там, во Втором Иркутске у меня много приятелей, с которыми мы ходим неподалёку от дома и иногда уходим к церкви, во время службы, всегда полной народа.
А вокруг множество нищих и инвалидов. Помню бесконечный ряд калек, по обе стороны дорожки, перед входом в церковь. Я боюсь на них даже смотреть: тут и безрукие, и безногие, и слепые, и обгорелые в огне...
С тех пор, русская церковь для меня - место, навсегда связанное с несчастьями человеческими...
Лето, в год нашего переезда в посёлок гидростроителей, было жарким, и мы ватагой ходили на речку Ангару купаться...
В Ангаре, вода была невыносимо холодной. Но рядом, - озерцо, отгороженное от течения, высокой перемычкой. Вода там тёплая, как парное молоко и берега, с противоположной от железнодорожной насыпи стороны, заросли травой и редкими кустарниками.
Я, вскоре научился плавать. Первый раз, как - то очень удобно лёг в воде не бок и заболтал ногами и руками и был очень обрадован, когда получилось проплыть пару метров по дуге - плыть прямо ещё не умел.
Чуть позже, я научился "рулить" и уже плыл по прямой. Потом последовало научение плаванию по "собачьи" - это когда поочерёдно гребёшь ногами и руками лёжа на животе. Потом освоил плавание "в размашку" - то есть руки выкидываешь поочерёдно из воды и гребёшь, помогая себе ногами. Потом - "на спинке". И потом уже для пижонства - "по бабьи" - это когда булькаешь поочерёдно ногами, но руками гребёшь вместе и потому, перед грудью всегда идёт небольшая волна.
Позже, очень быстро научился нырять с высокого берега, головой вниз, в прыжке, и с разбега. И конечно очень просто было нырять "солдатиком" - ногами вниз, вытянувшись всем телом.
В хорошую погоду купались целыми днями и к осени загорали как негры, а волосы выгорали до светло - пшеничного цвета.
Уже через год, я плавал на расстояния по километру и больше, и чувствовал себя в воде, как рыба.
Иногда, после купания, ватагой ходили в ближайшие леса и лакомились поспевающими ягодами.
Но бывало, что я отправлялся на речку один. Однажды, после купания решил взобраться на каменистый обрыв, над железной дорогой и оборвался почти с самого верху.
Скатившись по каменистому крутому склону метров пять, я поднялся и вытирая ушибленные места и кровоточины, пошатываясь - голова от сотрясений кружилась - пошёл к ангарскому заливчику и обмыл кровь и пыль с полуголого тела - летом все ходили целыми днями в одних трусиках.
В остальное время, мы, в своём дворе, играли в футбол. Между двухэтажными домами, вдоль улицы, почему - то были установлены высокие деревянные резные заборы, и получался закрытый прямоугольник, который и становился на время футбольным полем.
Там проходили наши футбольные сражения, на полном серьёзе и со страстью.
Помню одну очень ответственную игру, один на один, с Федей Костровым, моим ровесником из соседнего дома. Вначале выигрывал Федя и я от огорчения расплакался, под смех взрослых зрителей.
Потом, стал выигрывать я, и настал черёд плакать Феде. В той игре я выиграл, что добавило мне уверенности в своих футбольных способностях. Наверное с тех дней началась моя футбольная карьера, которая продолжалась около трёх десятилетий...
Ещё запомнилась тёплая осень и гуляющие, по полотну железной дороги, влюблённые пары. Помню вкус сладкой, вяжущей рот черёмухи, растущей вдоль железнодорожных путей.
Это было, наверное единственное тогда и там место, приспособленное для гуляний.
Посёлок, был не ухожен, и постепенно, по-деревенски застраивался самодельными деревянными сараями и сарайчиками.
Например рядом с нашим домом, был сооружён ряд сараев, вполне сельского вида.
Рядом с одним из них, лежала большая берёзовая колода, с прорубленными внутри колоды кривыми прямоугольными канавками, в которых, как позже выяснилось, маленький старичок из соседнего дома, выгибал берёзовые коромысла, для ношения воды из колонки. Сделанные коромысла он продавал соседям...
Тут же, рядом с колодиной, симпатичный молодой человек - Валя Хорошавин, под вечер, после работы, делал разные физические упражнения. Увидев, что мне это интересно, он показал, как делаются эти упражнения. Я был польщён таким доверием - ведь Вале было уже шестнадцать лет!
Первая школьная осень...
Жёлтые, кружевной вырезки, кленовые листья танцующие под ветром на обочинах дороги; тряпичная сумка, сшитая матерью, с букварём и тетрадками внутри...
Много новых незнакомых детей. Страшный и серьёзный директор, в пенсне, похожий на знаменитого писателя и педагога Макаренко.
Молодая, красивая учительница Лидия Васильевна, с большой светлой косой, уложенной в высокую корону.
Помню сильное желание поскорее научиться быстро читать. Заставляю брата читать книжку со сказками. Ведь он уже в четвёртом классе...
Даже сегодня, "вижу" эти книжные картинки перед собой...
...Потом зима, мороз, заледенелый, утоптанный белый снег на улицах, коньки на валенках, катание с горки по улице вниз, к магазину.
Лошади - "тяжеловозы", запряжённые в сани на скрипучих полозьях, везущие в магазин товары со складов...
Возница в бараньем тулупе, в шапке и с длинной бородой. Лошади шествуют, скалывая зубцами подков, ледяную корку на заснеженной улице...
Ощущение мирной, счастливой жизни, которая прирастает с каждым годом!
Смерть Сталина, грусть и беспокойство старших. Слёзы на глазах...
Растерянность и немой вопрос - как жить дальше?!
Вместе с его смертью, уходит целая эпоха...
... Старший брат ходит кататься на лыжах с крутой горки, за посёлком, перед железной дорогой. Для меня это так же далеко, как Северный полюс...
Зима бесконечно длинная!
Но наконец, снова весна, снова солнце и теплый ветер вдоль просёлочной дороги.
На обочинах, на обсохших буграх, в белоствольных, прозрачных березняках вылезают из серой ещё травы, поодиночке и пучками, жёлтые подснежники....
Потом, на кустах багульника с длинным научным названием "Ро-до-ден-дрон", из коричневых почек появляются сиреневые нежные цветочки, которые можно есть. Вкус вяжущий, сладковатый, но хорошо утоляет жажду...
Праздник Пасхи!
Возрождение жизни...
Крашенные яйца и куличи. Первая весенняя большая уборка. Воскресники - субботники. Взрослые выходят убирать мусор. Все в хорошем настроении...
После воскресника, взрослые садятся за столик под окнами, выпивают и закусывают в складчину. Дети рады этому весёлому объединению родителей...
Старшие ребята, по воскресеньям, ходят куда-то в сторону деревни Ерши, копать землянку. Это их тайна.
Поэтому они в школе шушукаются. Брат меня с собой не берёт...
Старшие ребята в хромовых сапогах и в белых кашне на пиджак. Они пережили войну. И почему-то хотят быть похожи на тех, кто побывал в тюрьме...
Позже, я понял, что это от нежелания становиться скучными обывателями. Романтическая болезнь изувеченной бытом юношеской мечтательности. Кстати, в сегодняшней России, такая же мода, даже у школьных подростков!
...О войне напоминает одноногий инвалид, ещё молодой, купающийся в ледяной воде Ангары...
Он, отец одного из старшеклассников... Позже спился, и опустился, не выдержав мирной, обывательской жизни.
...Незаметно приходит лето.
Вдруг в природе появляются майские жуки. Их много. По вечерам они с громким гудом летят куда-то, мелькая в сумерках то тут, то там. Мы их ловим и садим в спичечную коробку, где они шуршат и потому, кажется, что это игрушечный телефон.
На "охоту" за крупными майскими жуками выходим ватагами, в компании соседских мальчишек. Хвастаемся друг перед другом, кто больше поймал жуков...
Потом праздник Троицы, потоки праздных, празднично одетых людей идущих на берег, в зелёные березняки водохранилища...
Вечером полупьяные взрослые с гармонями и песнями возвращаются домой...
Дети, на другой день, обследуют места пикников и радуются, если находят банки с консервами или сладости. Это законная добыча...
Первые купания, пока ещё в холодной воде.
В облачные, преддождевые дни, иду в рощи за посёлком собирать цветы к праздничному столу. Праздник называется Троица...
Брожу полдня в одиночестве, не замечая времени...
Солнца сквозь тучи не видно. В такие дни время течёт незаметно, тягуче и медленно...
Это первые, пока малозаметные приметы моего будущего...
Я уже различаю разные виды цветов. Самые замечательные - это кукушкины сапожки. Они растут в дальних лесах, в березняках. Удивительно и хрупко красивы. Белые, сочно - нежные кувшинчики с крышечками, с фиолетово - красными пестринками по белому полю. Народные названия этих цветков - "кукушкины сапожки".
Много красивых, тёмно синих колокольчиков. Кое-где, по сырым местам, сохранились алые, на высоких стеблях, жарки. Когда их много, то кажется, что полянка светиться алым, очень ярко, на зелёном.
Но есть ещё белая ароматная черёмуха, растущая у воды или в излучинах ручьев и речек. Залезаю на деревце, всегда почему - то растущее наклонно и ломаю тонкие ветки с кисточками белых лепестков. И словно плаваю в облаке нежного, сладко терпкого аромата...
Ощущения, что делаю что-то плохое, нет...
Это много позже, "охранители" привили с детского возраста, страх сделать "вред" для "хрупкой природы".
Поэтому, за букет цветов, человека могли судить. Изуверский фанатизм "охранителей" привёл постепенно к отлучению человека от матери - природы. Администрирование победило педагогику...
По этому поводу, я ещё много буду говорить в этой книге...
Букеты черёмухи и цветов, благоухали в доме много дней, уже после праздников напоминая о замечательных радостях наступившего, после зимних холодов, тепла...
Эти запахи лечебные - заживляют отмороженные длинной зимой, чувства. Ароматерапия, как сегодня говорят...
...Осенью, на деревьях, из этого черёмухового ароматного великолепия вырастая, созревают чёрные ягоды с косточками внутри, сладко-вяжущие и пачкающие зубы и нёбо коричневым соком-мякотью. Особенно, они вкусны на излёте лета, после первых заморозков.
... Из весны, когда ещё и травы то нет, запомнились сладкие, маленькие, на тонком безлистом стебле, растения - "волчья ягода". А из зелёного лета - съедобная нежная хвоя лиственницы, которую за вкус, в Сибири, зовут "кислица".
Всё это в больших количествах поедалось мальчишками. Они всё пробуют на вкус, как маленькие зверята. Иногда это опасно.
Помню смерть от случайного отравления двух братьев погодков, которые выкопав корешки, похожие на зародыши морковки, наелись этого. Весь посёлок переживал их смерть и на какое - то время, детей перестали отпускать одних в лес...
... Увлёкшись, я пропустил очень важный период моего раннего детства!
Меня, в шесть лет увезли на лето в деревню к бабушке. Непонятно, почему меня отправили в деревню одного. Может быть подкормиться?
Деревня называлась Каменка, и там я прожил в полном одиночестве два с лишним месяца. Бабушка жила одна в деревянном доме, с дощатой крышей, на которой, в конце лета сушились ягоды клубники, собранную взрослыми и подростками, в степи, на приангарских холмах.
Там и тогда, я был одинок, как Иов, во времена его несчастий. Но из этого неслышного одиночества, осталось несколько ясных воспоминаний...
... Я стараюсь погладить котёнка, который убегая, залезает в темноту, под стол. Подойдя, становлюсь на колени и заглядываю вниз. Оттуда, из темноты, светятся на меня страшным зелёным светом два огонька. Я в испуге вскакиваю, отступаю назад и падаю в открытое подполье, куда бабушка полезла за картошкой...
Очнулся на кровати и увидел над собой лицо бабушки, что-то шепчущей надо мной и прыскающей на меня водой изо рта...
Или вот страшная "драка" коров в загоне, когда одна корова, сопя, громоздится на другую. Я испугался, но вокруг, почему-то много взрослых, которые ничего не делали чтобы разнять "дерущихся".