– Так ведь участковый согласился, что есть, – не понимала Марфуша, – он ведь только поэтому разрешил!
– Это он на всякий случай, – пояснил Михаил, – перестраховался попросту….
Красинский сад в этот вечер казался, особенно прекрасен. Его радиальные аллеи, гледичная акация, маньчжурские и дланевидные клены, красные рябины, белые и пирамидальные тополя выглядели торжественными и сказочно красивыми. Сирень давно отцвела, но фонтан в конце центральной аллеи поражал своим новшеством. По его периметру установили несколько цветных прожекторов с электровозов, которые делали струи воды фантастическими, как в восточных сказках. Свадебная компания медленно шествовала по центральной аллее, угощая встречающихся знакомых водкой и вином. Люди желали здоровья и счастья молодым и принимали угощение.
– А можно повторить водочки? – поинтересовался один изрядно выпивший мужчина, – меня сегодня водка почему-то не берет….
– Вторую наливаем только с разрешения участкового, – пошутил Михаил, – иди к арке и попроси его, чтобы он оформил письменное разрешение и обязательно расписался в нем….
Мужчина громко икнул и отправился к входу Красинского сада, чтобы выполнить требование жениха. Гриня был знаком с этим человеком, звали его Виталием. Земляк рассказал Михаилу, что тот работал когда-то на проходке, но его выгнали за прогулы. Вряд ли он рискнет обратиться к участковому. Но вскоре Виталий появился с запиской в руке. Он протянул ее Михаилу, который внимательно прочел записку.
– А ты читал, что в ней написано? – спросил Михаил у Виталия.
– Так ведь я читать не умею, – икнул в ответ Виталий.
– Придется тебе снова идти к участковому, – продолжал розыгрыш Михаил, – милиционер не указал, сколько тебе наливать и чем закусывать!
– А разве и это нужно? – икая, спросил Виталий.
– Обязательно! – подтвердил Михаил, – возвращайся, пусть допишет….
Виталий кивнул головой и направился обратно к входной арке, а Михаил объяснил своим, что участковый написал одну фразу: «Гоните его в шею!». Виталий больше не вернулся, наверное, участковый сам выполнил свое предписание. Компания посмеялась над незадачливым выпивохой и обступила фонтан, любуясь его сказочными переливами в цветных лучах прожекторов. Духовой оркестр смолк на отдых и этим воспользовались сваты Михаила. Они о чем-то пошептались с дирижером, и он торжественно объявил вальс в честь молодоженов Михаила и Марфушеньки. Это был приятный сюрприз, и невеста неожиданно согласилась танцевать с женихом.
Михаил, еще не веря, что Марфуша умеет танцевать, взял ее за талию, и пара закружилась в вальсе. Они танцевали одни, никто из отдыхающих не посмел мешать молодоженам, в честь которых объявлен танец. И это был еще один местный обычай, который здесь соблюдался. Марфуша танцевала легко и своевременно слушалась партнера.
– Милая, а почему ты раньше отказывалась? – спросил Михаил.
– Я просто стеснялась, – отвечала невеста, – а если честно, то совсем недавно научилась.
– Где? – удивился Михаил.
– Когда ты был в санатории, – призналась девушка, – Надька Проколова с моей работы научила. У нее есть патефон, она приносила его с собой вечером и показывала мне, как нужно танцевать.
– Умница, Марфушенька! – похвалил ее Михаил, – давай с подаренных денег купим себе патефон?
– Давай! – согласилась Марфуша, – его можно носить с собой, взял за ручку и неси, куда хочешь.
Танец закончился и грянул шквал аплодисментов в честь жениха и невесты. Они отошли подальше от площадки и переводили дух после танца. Затем вся компания направилась к летнему кинотеатру. Афиша, установленная у входа, гласила, что сегодня будет показан первый звуковой советский фильм «Окраина». Посовещавшись, решили посмотреть его, в котором снялись восходящие звезды советского кинематографа Николай Крючков и Михаил Жаров.
Жених купил на всю компанию билеты, и она шумно усаживалась в зрительном зале. Когда начался фильм, мужчины дружно закурили, чтобы табачный дым разгонял комаров. Музыка, звучащая в начале фильма из динамиков, установленных на сцене возле экрана, создавала настрой и атмосферу событий фильма и была в новинку. Немое кино по понятной причине, не могло конкурировать со звуковым фильмом, несмотря на его содержание. Это был фильм о жизни глухой окраины царской России во времена Первой мировой войны, накануне Октябрьской революции. Сонную жизнь мещан, обывателей, хозяйчиков всколыхнула экстренная телеграмма: "Германия объявила войну России".
Мутная, шовинистическая волна захлестнула обывателей городка. Особенно усердствовали в проявлении "патриотических" чувств хозяин сапожной мастерской Грешин и купец, подписавший договор на поставку сапог для армии. Велико было горе матерей, жен и сестер, чьих сыновей, мужей и братьев гнали воевать за интересы помещиков и капиталистов. Надели солдатскую шинель и на рабочего Николая Кадкина, его давно возненавидел хозяин за активную революционную деятельность. Брат Николая, Сенька, наслушавшись патриотических речей, уходит на фронт добровольцем. Страшная действительность окопной жизни быстро разрушает его иллюзии. Во время одной из атак объятый страхом Сенька решается покинуть окоп.
Тем временем в городок присылают пленных немецких солдат. Между молодым Мюллером и дочкой хозяйчика Грешина Марией возникает крепнущее чувство взаимной симпатии. Но сам Грешин с бранью гонит из дома "проклятую немчуру". Февральская революция не приблизила конца войны. Деятели Временного правительства остались верны "союзническому долгу". В бессмысленное наступление гонят тысячи солдат. Однако слова большевистской правды все глубже проникают в солдатские сердца. На фронте начинается братание. Первым из окопов с белым флагом поднимается большевик Николай Кадкин. Он падает, раненный офицерской пулей. Но ничто уже не в силах остановить победного шествия пролетарской революции. Октябрь приходит и на окраину маленького городка. По его улицам в рядах Красной гвардии шагают вместе старик Кадкин и недавний "враг" его сыновей – немецкий рабочий Мюллер.
Сцена, в которой пьяные черносотенцы устраивают самосуд над пленным, одна из самых выразительных в картине. Пятеро оголтелых хулиганов бьют беззащитного парня, пока не появляется сапожник и не разбрасывает их. «Это не немец, а сапожник!» – кричит он. Среди хаоса появляется избитое в кровь лицо худого, долговязого белобрысого парня с большими глазами. Зрительный зал неистово негодует по этому поводу. Слышатся крики: «Не тронь сапожника!»
Фильм закончился, и зрители покидали кинотеатр. Основная часть гостей направилась к выходу, но некоторые остались в саду до его закрытия. Жених с невестой и теткой Махорой тоже решили уйти, ведь молодоженов ждала первая брачная ночь, разделяющая жизнь каждого человека на «до» и «после». Это веха в судьбе, превращающая неженатого парня в мужа, а девушку в жену и оставляющая незабываемый след, который помнит каждый.
***
В общем вагоне пассажирского поезда Сергей Дементьев ехал к матери в отпуск на десять дней и был безумно рад предстоящей встрече. Он отслужил уже больше двух лет в 86-й Стрелковой дивизии Северокавказского военного округа. Парень не ожидал, что ему так повезет в жизни, – два года назад в хутор Кузнецовский, где он жил с матерью и теткой приехал командарм РККА 2-го ранга Кулешов Петр Григорьевич. Прибыл именно к его матери и, войдя в хату с низкими потолками, представился, как боевой друг старшего урядника Михаила Дементьева, мужа Марии, погибшего в Первую мировую.
Это был рослый мужчина с добрым лицом и огромными ручищами. Одет он был в шинель летнего образца, галифе, хромовые сапоги и фуражку защитного цвета с козырьком, на околыше которой была красноармейская звезда. Петр Григорьевич приехал на черном автомобиле с адъютантом, сопровождавшим его всюду и не покидая ни на минуту. В хуторе до этого времени никто из жителей не видел автомобиля и вскоре у чуда техники собрался народ. Детвора в неописуемом восторге бегала вокруг автомобиля, а самые смелые мальчишки даже лазили под машину. Людям непонятно было, как этот железный монстр двигался без помощи лошадей.
Мать встретила командарма в полной растерянности, тетка Нюся, испугавшись визитера и его адъютанта, спряталась в другой комнате и изредка выглядывала в щель между притолокой и занавеской. Петр Григорьевич присел на предложенный табурет и вкратце, по-военному, поведал матери, как погиб ее муж, отец Сергея. Он рассказал, что Михаил Дементьев спас ему жизнь и умер у него на руках. Перед тем, как уйти из жизни, просил позаботиться о его ребенке. Уходя на войну, Михаил еще не знал, кого родит Мария, ему известно только то, что жена была на четвертом месяце беременности. Петр Григорьевич пообещал боевому другу, что обязательно найдет его жену и позаботиться о будущей дочери или сыне. Поэтому, следующим был его вопрос: «У Вас дочь или сын?» Мать позвала Сергея, которого Петр Григорьевич похлопал по плечу и оценил, как «готовый красноармеец».
Командарм объяснил, что Первая мировая, последовавшая за ней революция и начавшаяся Гражданская война, долго не позволяли ему исполнить данное своему спасителю обещание. И вот теперь пришло время это сделать. Кулешов еще накануне февральской революции вступил в ВКП(б) и участвовал во взятии Зимнего дворца командуя отрядом красноармейцев, а затем сражаясь в боях Гражданской продвинулся по службе и получил должность командарма за свои способности и победы во многих военных операциях. Во время боевых действий он сблизился с Семеном Михайловичем Буденным, который был его земляком и командовал Первой конной армией.
Мать слушала высокопоставленного военачальника и не могла взять в толк, каким образом Петр Григорьевич позаботится о Сергее.
– Сколько лет Сереже? – спросил Кулешов, поняв, что пора объяснить цель своего визита.
– Семнадцать исполнилось! – выдавила из себя Мария.
– Вот и замечательно, мать, – по-простецки сказал Петр Григорьевич, – считай, что восемнадцать! Можно уже идти служить в Красную Армию!
– Зачем? – спросила в растерянности Мария.
– Если бы у вас была дочь, – рассуждал Кулешов, – пришлось бы подумать еще, как о ней позаботиться, а с сыном все просто – отслужит в армии три года под моей опекой, а затем я отдам его в Рязанскую пехотную школу, окончив которую он станет красным командиром….
Сергей не просто хотел уйти в Красную Армию, а бредил военной службой и, услышав слова Кулешова, подпрыгнул на месте от радости. Мать смотрела на сына и понимала, что его уже не удержать, – сейчас или позже сам уйдет служить. Парень не единожды заявлял ей об этом и тут же пытался успокоить, рассуждая по-взрослому о том, что не лежит его душа к работе в колхозе, Сергей с детства мечтал служить старшим урядником, как его отец. Мать молча собрала в дорогу сыну нехитрые пожитки и, незаметно вытирая слезы, протянула сыну узел. У Сергея кольнуло в груди, ему было очень жалко мать, как теперь она без него и когда он увидит ее?
Кулешов успокаивал Марию, дескать, никто еще от службы в армии не пострадал, войны нет, а полевая почта дивизии работает исправно. Сын будет писать и если ему не понравиться служить, то по истечении трех лет, вернется в хутор, цел и невредим. Петр Григорьевич передал Марии адрес полевой почты, записанный на листке бумаги, куда ей следует посылать письма для сына. Кулешов, адъютант и Сергей вышли за двор и остановились, чтобы подождать Марию и Анну, они почему-то не спешили показаться хуторянам со слезами на глазах. Сергей с интересом рассматривал автомобиль командарма и всем видом демонстрировал гордость, ведь это за ним приехал такой важный военачальник.
Попрощавшись с матерью и теткой, парень сел в автомобиль, и тот тронулся с места. Сергей смотрел на родную хату, у ворот которой стояли мать с теткой в окружении хуторян, пока они не скрылись из виду. Петр Григорьевич молчал, понимая, что у Сергея сейчас легкий стресс и ждал, когда тот успокоиться. Затем не спеша начал, разговор и спросил, обучен ли парень грамоте. Сергей окончил ликбез, организованный в хуторе комитетом бедноты и удивился, зачем в армии нужна грамота?
– А как же? – спросил Кулешов, – без грамоты сегодня в Красной армии делать нечего! На вооружение поступает сложная боевая техника и новое стрелковое оружие, а значит, все это нужно изучать по книгам и инструкциям. Курс молодого бойца предусматривает ликвидацию безграмотности, но если ты уже умеешь читать, то тебе не придется тратить на это время, которое можно использовать на освоение новой техники и оружия.
– Петр Григорьевич, – обратился к командарму Сергей, – в Красной армии есть звание урядника? Я хочу получить его, как мой отец….
– Нет, Сережа, такого звания сегодня нет, – отвечал Кулешов, улыбаясь, – оно было в царской армии, это звание казачье. Я в Первую мировую воевал поручиком, его тоже сейчас нет. Но ты не переживай, тебе сначала нужно стать хорошим красноармейцем, а звание получишь после окончания пехотного училища. В Красной армии первоначально было установлена единое звание – красноармеец, однако позднее стали неофициально появляться наименования «краском» – красный командир, «командарм» – командующий армией, «комбриг» – командир бригады, «начдив» – начальник дивизии и так далее. При этом знаки различия официально не были установлены.
В 1920 году список званий был утвержден официально и просуществовал до 1924г., после чего была введена другая форма одежды, отменили нагрудные клапаны, знаки различия должностного положения с нарукавных нашивок перенесли на петлицы гимнастерок и шинелей. На них теперь крепятся металлические, покрытые красной эмалью знаки: для высшего командного состава – ромбы, старшего – прямоугольники, среднего – квадраты и младшего – треугольники. У красноармейцев на петлицах указываются номера полков. Все это тебе расскажут на занятиях, а пока не стоит забивать себе голову. Отдохни маленько, нам до Ростова ехать еще далеко….
– Мы в Ростов едем? – спросил Сергей.
– Да, в Ростове штаб Северокавказского военного округа, – ответил Петр Григорьевич, – я там служу и проживаю!
– В штабе проживаете? – спросил Сергей, плохо представлявший себе большой город, он кроме станицы Милютинской никогда не был в крупных населенных пунктах.
– Зачем в штабе? – удивился Петр Григорьевич, – у меня квартира в Ростове, для высшего военного командования.
– А я где буду служить? – допытывался Сергей, – тоже в Ростове?
– Тебя я определю в 332 пехотный полк 86-й Стрелковой дивизии, дислоцированный в Батайске, – пообещал Кулешов, – это рядом с Ростовом.
Кулешов замолчал и смотрел в окно, Сергей не решался продолжить разговор и тоже любовался весенней степью, раскинувшейся за окном автомобиля по обе стороны. Весна была в самом разгаре, но колхозные поля стояли, еще не засеяны, как это было раньше у единоличников. На лугах, отведенных для пастбища обобществленного стада, зеленела сочная трава, но они были пустынны. И только кое-где виднелись малочисленные стада коров, исхудавших за зиму на колхозном дворе без сена на одной соломе. Жалко было смотреть на животных, которых порой казалось, качает ветром. Они жадно щипали зеленую траву, стараясь как можно быстрее набить нутро.
Через час пути за окном, на поле показался трактор, он натужено тарахтел, а его шипы металлических колес вырывали землю, выбрасывая ее назад, оставляя за собой пыльный шлейф. К трактору была прицеплена сеялка, на подножке которой стоял мужчина, управляющий просыпом семян. Недалеко от работающего трактора стояла телега, запряженная двумя клячами. На ней виднелись мешки с семенами и две колхозницы, сидевшие на них.
– Вот, это образ будущей деревни, – констатировал Кулешов, – трактора в поле вместо быков и лошадей – признак социалистической деревни!
– Только плохо, что сеют поздно, – заметил Сергей, – время сева давно уж прошло. Что взойдет на этом поле, если в ближайшие дни не пойдет дождь? Пролежат семена в сухой почве и погибнут! Этой зимой было очень голодно у нас в хуторе, да и в Милютинской тоже…. А если и в этом году засуха, то будет вообще лютый голод!
– Все это можно отнести к неизбежным потерям, говоря на военном языке, – возразил Петр Григорьевич, – а как вы думали строить новую жизнь? Потери неизбежны, как в бою. Зато уже скоро колхозники будут вооружены тракторами, и тяжелый крестьянский труд уйдет в прошлое. Колхозы превратятся в высокопроизводительные фабрики зерна!