<p>
- Кто бы спорил, с его-то питанием и уходом, - вздохнул Яков Моисеевич.</p>
<p>
Помолчали чуток. Арташес снова поменял тему разговора:</p>
<p>
- В Баку все женщины с ума посходили - все становятся блондинками.</p>
<p>
- Они красят волосы, чтобы в Москве за свою сойти, асма, я тоже москвичка, - встрял в разговор сапожник Вартан, появившийся в дверях парикмахерской.</p>
<p>
- А ты попроси Арташеса, он тебе волосы тоже перекрасит, в Москве милиция приставать не будет, - засмеялся Аванесов.</p>
<p>
Мой папа в разговорах никогда участия не принимал. Сидел вместе со всеми на стуле, дожидаясь своей очереди и уткнувшись в газету «Известия». Когда я вставал из кресла, папа занимал мое место. А мне предстояло наблюдать уже, как парикмахер стрижет папу, и слушать их разговоры…</p>
<p>
- Я этого Андзюлиса душу мотал. Вчера такой гол «Нефтянику» не засчитал… Этот ЦСКА купил его, мамой клянусь!</p>
<p>
- Эээ, разве человек с такой фамилией может быть честным судьей!</p>
<p>
</p>
<p align="right">
2017 г.</p>
<p align="center">
Премьерный показ</p>
<p>
Важнейшим из всех искусств для бакинцев являлось кино. Еще до революции в городе, как грибы после дождя, стали открываться зрительские залы при гостиницах и «театры синематографа» с экзотическими и пышными названиями – «Феноменъ», «Гранд-вио», «Экспрессъ», «Аполло», «Одеонъ», «Эдиссонъ», «Ампиръ», «Палласъ», «Венера», «Форумъ», «Колизей»… Бакинцы с наслаждением погружались в сладостный мир фабрики грез… </p>
<p>
В советское время в Баку насчитывалось добрых три десятка кинотеатров и около полусотни клубов, где также показывали художественные и документальные фильмы. Особой популярностью пользовались летние кинотеатры. Жители близлежащих домов, чьи окна и балконы были обращены к ним, могли, расположившись у себя с комфортом, совершенно бесплатно смотреть фильмы.</p>
<p>
Мы всем двором ходили в Дом культуры завода им. лейтенанта Шмидта. Не сказать, чтобы зал был там всегда полон. Билеты быстро раскупались лишь на зарубежные картины, особенно индийские, французские и американские.</p>
<p>
У бакинцев, как, впрочем, и в других городах страны, особым шиком считалось сходить на кинопремьеру, попасть на самый-самый первый сеанс. Потом можно было похвастать в кругу знакомых: «Э-э, да я давно уже видел! В первый же день». У кинотеатра «Низами» на улице Кирова выстраивались длиннющие очереди. Пронырливые парни спекулировали билетами, загоняя их по двойной цене. Да и то их было не достать, когда шли «Фантомас», «Новые центурионы», «300 спартанцев», итальянские и французские комедии. Мы по нескольку раз смотрели «Пусть говорят» со сладкоголосым красавцем Рафаэлем, который конкурировал с румынским фильмом «Песни моря», где блистал другой певец-симпатяга – Дан Спетару. И, конечно же, зрители всех возрастов, национальностей и сословий стремились попасть на слезные индийские мелодрамы.</p>
<p>
Но вот однажды настал час «Неуловимых». Бакинскую премьеру третьей части этого революционного вестерна решили провести не где-нибудь, а в нашем ДК. Не думаю, что в городском кинопрокате специально сделали премьеру не в центре, а на Завокзальной, населенной преимущественно армянами, решив отдать дань происхождению Эдмонда Кеосаяна. Просто так получилось.</p>
<p>
Две первые части фильма уже имели в СССР оглушительный успех. Я их посмотрел два раза. Валерка, Данька с Ксанкой и Яшка Цыган, герои крутого советского боевика про гражданскую войну, полюбилась всем, но особенно мальчишкам. И вот в прокат запустили последний фильм трилогии – «Корона Российской империи, или Снова неуловимые».</p>
<p>
Зал заводского клуба, вмещавший более 300 зрителей, был переполнен. Собравшиеся – в основном мелкие пацаны и подростки – устраивались даже в проходах, вдоль стен. Девочки из нашего двора пришли в нарядных платьях: выход в свет все-таки, премьера!</p>
<p>
Когда на экране показались первые титры, зал... взорвался от аплодисментов. Не чтение появляющихся и исчезающих строк, а бальзам на завокзальную душу! Режиссер-постановщик Эдмонд Кеосаян, звукооператор Арташес Ванециан, художник Савет Агоян, оператор А. Мирумян, монтажер Л. Джаназян, дирижер Эмин Хачатурян, в ролях значились – Армен Джигарханян, Ефим Копелян, Лаура Геворкян, Артем Карапетян, Давид Кеосаян... Еще несколько армянских фамилий в эпизодах. А завершал этот блистательный список нашей национальной гордости директор фильма Раймонд Джаназян... Для полного счастья не хватало в титрах указать, что снято на киностудии «Арменфильм».</p>
<p>
Свист, овации, аплодисменты…</p>
<p>
-Ара-э, смотри, тут одни наши!</p>
<p>
-Ты че, не знал, Кеосаян посвятил «Неуловимых» своим детям, Тиграну и Давиду? Матухой клянусь!</p>
<p>
- Конечно, разве режиссер другой нации мог посвятить кино своим детям?! Да никогда!</p>
<p>
После сеанса никто не хлопал, как это полагается на премьерах. Видимо, весь запас аплодисментов и восторга зал исчерпал, приветствуя «армянскую часть» создателей картины.</p>
<p>
В наш заводской клуб привозили даже фестивальные фильмы. Показывали их в связке с какой-нибудь советской картиной, скучной и провальной для кинопроката. Причем сначала ставили эту самую ерунду, а потом крутили фестивальный фильм, ради чего зрители покупали билеты на «двойной сеанс». Однажды это «приложение» показывали при пустом зале: зрители вышли покурить и подышать воздухом пока новую комедию Гайдая не начнут показывать.</p>
<p>
- Ребя, эту туфту уже закончили. Яшар сказал, пусть заходят.</p>
<p>
- Яшар кто такой?</p>
<p>
- Киномеханик. Забыл?</p>
<p>
- Ааа, ладно, идем в зал.</p>
<p>
В шмидтовский клуб родители мне разрешали ходить одному или с друзьями – рядом с домом все-таки. А вот маленький и уютный «Шафаг», один из центральных кинотеатров, мы посещали вместе с бабушкой, которая жила там неподалеку. Смотрели в основном индийские мелодрамы, которые вызывали острый приступ жалости к несчастным героям. Как правило, выходили мы из зала с мокрыми глазами. Там, на экране, было все просто и ясно – где добро и где зло. Завораживали индийская музыка и танцы, яркие наряды, красивые актеры.</p>
<p>
В здании «Шафага» при царе находилось что-то вроде церкви - молитвенный дом баптистов.</p>
<p>
- Бабушка, а кто такие баптисты? – спрашивал я.</p>
<p>
- Секта такая. Да ну их, - отмахивалась бабушка, – нашел, о чем спрашивать. Видела я их часто тут до революции.</p>
<p>
- Они в «Шафаге» кино снимали, эти баптисты?</p>
<p>
- Нет, молились. Тут у них как бы церковь своя была. Но не нормальная, не православная. Сектанты, одним словом…</p>
<p>
У входа в кинотеатр располагался известный на весь город киоск с газированной водой и рекордным количеством сиропов – целой дюжиной! Там работали две сестры – тетя Зина и тетя Соня. Фруктовые сиропы можно было смешивать и попивать с кайфом, особенно в жару, как настоящий безалкогольный коктейль. Пусть за это удовольствие приходилось платить уже не 3 копейки, а целых 5, но мало кто отказывал себе в такой «роскоши».</p>
<p>
Мы с бабушкой брали с собой 2-литровый стеклянный графин, заполняли его до самого горлышка и беспрепятственно проносили в авоське в душный зал. Зрители тоже сидели затаренные - с трехлитровыми баллонами, графинами и бутылками лимонада или минералки. Без воды выдержать две серии было тяжело. Особенно летом, в страшную жару.</p>
<p>
А спустя много лет, когда завершался трагический исход армян из Баку, в «Шафаге» собрали всех несчастных, гонимых, уцелевших от погромов стариков, женщин и детей. Они три дня спали вповалку в зале, фойе, на подоконниках. Выводили армян сквозь живой коридор солдат внутренних войск под дикие окрики и ругань озверевшей толпы. У кинотеатра изгнанников ждали автобусы, отвозившие их на морской вокзал. Оттуда паромы увозили их из Баку. Навсегда.</p>
<p align="right">
</p>
<p align="right">
1998 г.</p>
<p align="center">
Серож</p>
<p>
</p>
<p align="center">
1</p>
<p>
В будние дни весь двор окончательно просыпался от зычного голоса молочника Арменака:</p>
<p>
- Мааацони, мааалоко! Самый свежий… Мааацони, мааалоко!</p>
<p>
По Арменаку время можно было проверять. Неизменно в 7.30 он появлялся со своей тележкой во дворе. Зазывал покупателей. На заводе давали гудок, означавший начало смены. А через полчаса в школе, что стояла еще ближе к жилым домам - прямо через дорогу, раздавался звонок на урок. Взрослые уходили на свой завод, а дети в школу. Все как всегда.</p>
<p>
На зов молочника откликались только старушки и домохозяйки. Они выходили из квартир в байковых халатах и чувяках на босу ногу, с трехлитровыми баллонами в авоськах и алюминиевыми бидонами.</p>
<p>
Арменак свое дело знал хорошо – обслуживал быстро и с улыбкой:</p>
<p>
- Пусть сегодня твой внук, Зулейха-ханум, получит пятерку по природоведению.</p>
<p>
- Эээ, Арменак, что ты такое говоришь! Гасанчик только в первый класс пошел. Какой природоведение! </p>
<p>
Подходила следующая покупательница.</p>
<p>
- Софа, вы сегодня такая красавица! Вашему мужу крупно повезло.</p>
<p>
- Ну вы прямо скажете, Арменак… Но все равно спасибо за комплимент.</p>
<p>
Появлялась еще одна постоянная покупательница.</p>
<p>
- Кнарик, матах (ласковое обращение – прим. автора), пусть у твоих дочек кожа будет белая и нежная, как это молоко.</p>
<p>
- Лучше скажи, где хлорофос купить. Подсыплю его в молоко и отравлю своего гада.</p>
<p>
- Вай, зачем отравить, Серож хороший. Ну, шумный немножко, правду скажу. Но хороший.</p>
<p>
Молочник знал постоянных покупателей по именам и даже слегка был посвящен в их семейные дела.</p>
<p>
По выходным Арменак не приходил. Поговаривали, что он уезжал в село под Хырдаланом, где держал целую подпольную ферму. И еще говорили, что его вот-вот ОБХСС посадит. Хотя зачем сажать человека, если его жена горбатится на этой ферме, ухаживает за коровами, доит их, а Арменак тоже горбатится и еще сам развозит молоко по городским дворам. И всегда свежее. Это у Абдула в продмаге на углу все быстро скисает, особенно в жару. И вечно мухи зеленые сидят на вонючем сыре.</p>
<p>
Да, пунктуальный старый молочник служил вроде ходячего будильника. Воскресным же утром двор просыпался, как обычно, от хриплого крика Серожа:</p>