- Мы все такие, - грустно отвечал Копчик, - Мы же не человеку служим, а власти.
Андрей Иванович все стоял у кареты, все обучал охранников - что сделать, чтобы осужденный по дороге не сбежал.
- Как думаешь, поедем мы теперь домой? - спросил Копчик, - Кончилась охота? Я уже наездился сюда - по самое нехочу.
- Как жена-то твоя, переживает?
- За меня или за герцога? - усмехнулся Копчик, - Да рада она, что этой сволочи досталось на орехи. Смотри-ка, ведь герцог казнил министра, а фельдмаршал герцога - пожалел, выходит, он не такой уж злодей, этот фельдмаршал.
- Опять ты, Копчик, все проспал - фельдмаршал в отставке, и об отставке объявлял ему красавец Левенвольд. Со смиренным видом и с большим удовольствием.
- Не поедем мы домой... - догадался Копчик, - разве что на выходные отпустят. А кто же главный теперь?
- Сама правительница, - предположил Аксель, - ну, и господин Остерман ненастоящий, и красавец Левенвольд за его спиной.
Карета наконец уехала на паром, Настоящий со свитой зашагал к крепости.
- Пойдем, друг Копчик, по кабинетам, пока нас отсюда не шуганули.
1999 (весна)
Я прибыла на работу с двухчасовым опозданием. Пробки, долгий утренний сон, общее нежелание куда бы то ни было ехать... Странно, но Маратик Мирзоев не караулил меня у двери с будильником "Электроника" - а он такое обожает. Я тенью скользнула в свою каморку, раскидала по столу бумаги и принялась симулировать кипучую деятельность. От приемной застучали каблучки, секретарша влетела в мой так называемый кабинет, захлопнула дверь и привалилась к ней спиной:
- Лизка, пока тебя не было - тут такое было!
Я понадеялась, что будильник вообразил себя бомбой и взорвался у Маратика в руках. Есть же случаи человеческого самовозгорания.
- Ну, не томи? - поторопила я.
- В девять утра наш топ-менеджер Мирзоев ждал тебя у двери...
- С будильником "Электроника"?
- Ага. Понял, что не дождется, вошел и принялся рыться на столе.
- Вот гад! - на столе в числе прочего у меня лежала манга "Тринити блад".
- И тут в форточку влетел черный дротик и вонзился Маратику... ну, пониже спины.
- Большой дротик? - уточнила я.
- Нет, маленький, но какая разница! Маратик даже "Электронику" выронил!
- А кто открыл форточку? - я вспомнила, что вчера точно все закрыла.
- Не знаю. Ветер. Или уборщица.
Я задумалась - что сейчас происходит в Басманном суде? На сегодня назначено было слушание Максова дела. Жаль, адвокату позвонить можно будет только поздно вечером.
- И где теперь Маратик? Лепит на рану пластырь? - спросила я.
- Что ты, он в Боткинской, Мариночка его увезла.
Мне сделалось немножечко стыдно - но ненадолго. Нельзя, конечно, верить в чудеса, но вроде бы неплохо день начался. Я подумала, куда стрела вонзится Даньке - и тут же перестала об этом думать.
Маратик так и не вернулся из больницы - уехал домой зализывать рану и лежать на животе. Это был мой первый рабочий день без наматывания нервов на кулак. Вечером, уже из дома, я позвонила адвокату, и голос мой дрожал от хороших предчувствий:
- Здравствуйте, это Лиза, невеста Максима. Как у вас сегодня все прошло?
- Здравствуйте, Лиза. Забавно все прошло, - на другом конце провода послышалось хихиканье, - заседание перенесли на неделю. Судья у нас, скорее всего, поменяется. Потому что произошло... в некотором роде... недоразумение...
Я уже почти знала, какое, но на всякий случай переспросила.
- Понимаете, Лиза, я даже не смогу это объяснить с точки зрения здравомыслящего человека, - замялся адвокат, - Вдруг, во время слушания, то ли из форточки, то ли из вентиляции, вылетело здоровенное гусиное перо наподобие дротика и вонзилось в материалы дела.
- Не в судью? - уточнила я.
- Слава богу, нет. Но тут такой деликатный момент - неделю назад точно такая же стрела вонзилась в ляжку нашему следователю, господину Белову. И не где-нибудь на улице или в коридоре, а прямо в его кабинете, в его альма матер...
- Может, наше дело проклято? - предположила я.
- Знаете, а ведь ходят такие слухи. А юристы, особенно судейские, особенно уголовники, весьма суеверны. Поэтому, скорее всего, госпожа Журавец откажется от нас.
- Это хорошо или плохо?
- Для Максима - более чем хорошо, с новым судьей может сыграть психологический фактор, и ему дадут по нижней планке.
- Как это? - я представила что-то из уроков физкультуры.
- Меньше меньшего, - пояснил адвокат, - вы придете на слушание?
- Хочу, но не могу. Если я приду, меня уволят. Но я вам позвоню и вы мне расскажете - что вонзилось в нового судью.
Я сидела на полу возле тумбочки с телефоном, из трубки давно неслись короткие гудки, но я все держала ее на коленях. Лучник, Черная стрела... "четыре я стрелы пущу, и четверым я отомщу"... А ведь там было и - "сэр Дэниэл, исчадье зла, тебе - четвертая стрела", но кем надо быть, чтобы дострелить отсюда до Гренобля.
Через неделю и один день я была у Макса в СИЗО - разрешение на свидание мне выдал новый судья, веселый тридцатилетний охламон. Я уже знала приговор - три года общего режима и, по словам адвоката, для такого дела это было хорошо и мало.
-Что ж, Лизонька, теперь нам и в самом деле придется пожениться, - сказал Макс, как только уселся напротив меня за стеклом.
- Вот доедешь - до Сибири - и поговорим, - попыталась я отвертеться.
-Вот еще, я и год могу ехать. Давай поговорим, пока можем, - Макс похудел в камере, юношеский жирок сошел с его лица, и обозначились скулы - ему очень шло. Без челки он выглядел старше, и я задумалась - а сколько ему вообще лет?
- Макс, а сколько тебе лет?
- Ты же пишешь заявление на свидание - там есть год рождения.
- Вообще-то нет.
- Мне тридцать один, а ты думала - меньше?
- Вообще-то да, но с другой стороны, Мгимо и Сорбонна - они же должны были как-то вместе уложиться в твою биографию...
- И все-таки - что ты мне ответишь? Если я опущусь на колено, меня тут же выведут обратно в камеру.
- Жаль, я бы посмотрела, как ты здесь развернешься. Хорошо, да. Что за цирк со стрелами был у вас на суде?
- Сперва какое-то воронье перо вонзилось в зад следаку, потом - в бумаги судье. Как-то так. Наверняка тебе адвокат все в подробностях рассказал.
- Макс, я не поеду потом в эту твою Удомлю.
- И не нужно.
- Я просто хочу договориться на берегу - я буду с тобой, пока ты в таком ... бедственном положении, а потом - как карта ляжет. Мы слишком разные и, скорее всего, ничего потом не получится.
- Лиза, я знаю. Ты думаешь, другие люди и в самом деле глупее тебя?
Я посмотрела на него внимательно - я всегда думала, что он-то точно дурак. А если нет?
- Я приеду к тебе с нотариусом и всем, что там нужно - и закроем эту тему. Ты знаешь, куда тебя отправят?
- Пока что желтая майка лидера у города Соликамск. И это ужасно.
- Почему?
- Красные зоны, кошмарная пересылка. Но ты права - такой экзистенциальный опыт тоже нужен. А передние зубы можно и вставить.
- А папа?
- А что папа? Он здесь никто. Здесь у меня был шеф, а сейчас - сама понимаешь.
- Как же теперь?
- Ничего, живут люди и в Соликамске. "Избрать местом ссылки Соликамск для бывшего соляного принципала - такова была изощренная месть отвергнутой женщины. И эта игра смыслов казалась ей бог знает какой остроумной. Бессрочная ссылка, когда заключенный замурован в крестьянском доме, и ходить ему разрешается только в церковь - при том, что в бога он не верит. Не слишком ли жестоко за одну расстроенную свадьбу?"
- Я до этого места еще не дочитала.
- Ну, у меня было много свободного времени, - Макс улыбнулся, и я на всякий случай присмотрелась - нет, зубы пока еще были на месте, - Несчастный Казимиров братец сидел как раз в Соликамске. Правда, в своем доме, хоть и под охраной. Пожалеть его, что ли?
- Ну, он не три года там сидел, а побольше. Тебе бы и в доме надоело.
- Слушай, а этот Рене - он и в самом деле отбил жениха у той квинни?
- Я бы сказала деликатнее - расстроил свадьбу. Там много чего еще было помимо этого Рене - невеста беременна от другого, жених женат. Еще и дворцовый переворот подоспел...А тебе-то, Макс, зачем жениться? Что вдруг тебе загорелось?
- У французов есть такое выражение - "coup de foudre"...
- Я знаю. Но разве... - я не решилась продолжить о Дани в этих стенах, но Макс меня понял:
- Можно любить и двоих, особенно, если они так похожи. А потом разглядишь, что они совсем разные - и начинаешь любить их еще сильнее. А когда теряешь одного из двоих - вся твоя любовь достается тому, кто у тебя остался. И ты уже не можешь его отпустить.
- А я раньше думала, что ты дурак и деревяшка, - сказала я тихо.
- Кстати - о дураках, - Макс тряхнул несуществующей челкой и рассмеялся, - Почему этот Рене не нарезал винта из Соликамска? Как я понял, никто его так уж маниакально не охранял.
- Может, ему не к кому было бежать?
- А Казик?
- По-моему, любая ссылка лучше, чем этот Казик.
Когда я вернулась домой, Стеллочка лежала на постели и вязала носок. Герка покоилась у нее в ногах и даже не дернулась мне навстречу. Из моей комнаты слышался мерный стук - хорь упражнялся в своем тренажере.
- Мам, - сказала я, и Стеллочка подняла на меня глаза, - я и в самом деле выхожу замуж. За зека. Как говорится, богу богово, кесарю кесарево, а подобное - к подобному.
- И сколько ему дали? Три года? - Стеллочка прикинула в уме, - через полтора года - условно досрочное, я узнавала на работе.
- У кого?
- У нашего юриста. Жопой чувствовала, что все к тому идет. Ладно, не грусти, знаешь, что юрист мне сказал - если в цифре срока нет на конце мягкого знака, это несерьезный срок.
- Данька не звонил? - спросила я осторожно, боясь повредить только начавшую затягиваться рану.
- Что-то молчат. Раечка послезавтра от них стартует домой, будет у нас с тобой, наконец, горячая пища.
Я собралась было к себе - и тут заорал телефон, долгим, междугородним звонком. Стеллочка протянула руку и сняла трубку - у нее, как у главы семьи, в спальне стоял свой личный аппарат.
- Да, Раечка. Что? Ты что, так шутишь? - возмущенно начала Стеллочка, потом замолчала - а из трубки несся неясный рев, и Стеллочка беспомощно оглянулась на меня. Я подошла и села в ногах, рядом с Геркой.
- Лиза, она говорит, что Дани умер, - отчего-то с обидой проговорила Стеллочка, отстраняя от уха трубку, - Сердечный приступ или внезапная остановка сердца - я не поняла. И я не знаю, что теперь с этим делать.
- Там были дротики? - спросила я тихо.
- Какие дротики? - взвилась Стеллочка, - Обычная передозировка в студенческом кампусе. Нет, Раечка, это не тебе...Раечка, нам нужно понять, кто к кому поедет и где у нас будут похороны...
Я не стала слушать дальше. Я пошла к себе и звездой легла поперек постели. Хорю надоело бегать, он устал и на пару минут свалился, как дохлый. "Сэр Дэниэл, исчадье зла, тебе - четвертая стрела", хотя понятно, конечно, что стрелы во всей этой истории - всего лишь художественная условность.
1741 (осень) - 1742 (зима). Скорпион
Был самый конец ночи, когда в дверь постучали. Птица в клетке захлопала крылами, Ласло проснулся, посмотрел на темные окна, понадеялся было, что Аксель откроет, и вспомнил, что Аксель в ночь на службе. Ласло накинул на голову одеяло - печка прогорела, дом остыл - и пошел открывать. На пороге стоял доктор Климт, с безумными глазами, с докторским саквояжем в руке и с каким-то рулоном под мышкой.
- Что такое? - Ласло впустил его и теперь смотрел на доктора, постепенно приходя в себя после сна, - Что, брат, выгнали тебя?
- Вы шутите, а в стране переворот, с этой ночи у нас новая царица - Елизавета. В нашем доме гвардейцы, у княгини - тоже.
- И что Красавчик наш - того? - Ласло изобразил пальцами решетку и чуть не упустил одеяло на пол.
- Под домашним арестом.
- А ты что - сбежал?
- Патрон вытолкал меня через заднюю дверь, когда пришли гвардейцы, - Климт подошел к печке, положил на пол свой рулон, раскрыл саквояж и принялся раздувать огонь, - Я обещал кое-что уничтожить.
Климт вытянул пачку писем и по одному скормил умирающему огню - пламя вспыхнуло и заплясало. Ласло покрепче завернулся в одеяло, зажег пару свечей:
- Как он, патрон твой, уже получше? А то княгиня сама не своя... а теперь еще и арест - как бы он у нас в крепости не помер...
Пару недель назад гофмаршал заболел неизвестной болезнью - жар, озноб, тошнота - и по многим признакам болезнь та напоминала отравление ядом аква тофана.
- Ты думаешь, домашний арест может перейти в тюремный? - Климт поднял к Ласло горящее от жара лицо, озаренное теплым светом, рыжие волосы его от теплого воздуха шевелились, как живые, - Его увезут в крепость?
- Обыск закончат - и увезут, за ними такое не ржавеет.
Дверь затряслась - от ударов, судя по всему, могучей ноги.
- Это за мной... - прошептал Климт, и очередное письмо из его руки само собою скользнуло в огонь.
- Открывай, лысый, мы свет видели! - заорали из-за двери.
- Погоди бояться, - прошептал Ласло, подхватил Климта с его саквояжем, втолкнул в секретную комнатку - ту, что за дьявольским зеркалом - и завесил вход ковриком. Затем взял свечу и пошел отворять.
За дверью обнаружились Сумасвод-второй и Куницын, пьяные и с красными носами.
- А где лысый? - изумился Сумасвод, увидев на пороге всего лишь Ласло.
- Лысый на службе, - разъяснил Ласло, - и я вот-вот отбуду в крепость, могу передать весточку для него.
Сумасвод с Куницыным переглянулись - холеный и важный доктор им явно не нравился, но и радость неразделенная рвалась из них наружу.
- Ты знаешь, лекарь, что в городе?
- Откуда же, я спал, - Ласло демонстративно зевнул, - Вы зайдите, погрейтесь.
Гвардейцы практически в ногу шагнули в дом.
- Тепло у тебя, - одобрительно проговорил Куницын.
- Так что в городе? - напомнил Ласло.
- Царица новая у нас, Лисавет Петровна! - торжествующе провозгласил Сумасвод, большой поклонник сей царственной особы, - Наша, законная! Пойдем, лекарь, с нами в казармы праздновать, выпьем за матушку-императрицу!
Куницын присел на корточки возле печки, протянул руки к огню:
- Что это у тебя такое?
"Пропал" - только и подумал Ласло, решив, что Климт со страху рассыпал перед печкой свои письма или что-то недожег. Но Куницын взял в руки забытый доктором рулон, развернул на дощатом полу:
- Коврик... красивый...
На полу лежал расстеленный небольшой гобелен - зима, снег, на снегу охотники и свора собак.
- Пациенты подарили, - пояснил Ласло, - сей гобелен называется "Доброй охоты".
- Бывают разве в своре такие собаки - мелкие, недоразумение какое-то? - нетрезвый Сумасвод критически вгляделся в персонажей гобелена.
- Это щенки, их с детства к охоте приучают, - наугад пояснил Ласло.
- Пойдем, Сумасвод, - Куницын обратно свернул гобелен и поднялся с корточек, - а то без нас все сметут. Ты с нами, лекарь?
- Увы, должен быть на службе, - Ласло изобразил на лице крайнее огорчение.
- Ну, бог с тобой, - пожал плечами Сумасвод, - ты готовься, к тебе в крепость вот-вот гофмаршала подвезут, он зеленого цвета был, когда мы уходили - как раз у тебя и помрет.
- А еще кого подвезут? Чтоб я знал, - Ласло вспомнил про свой мартиролог.
- Мюниха, Остермана и еще пару их охвостьев, - перечислил Сумасвод, - ну, бывай, лекарь, мы уходим. Зря ты отказался, свое счастье упустил.
Ласло запер за ними дверь, отодвинул коврик, заглянул в каморку, поманил Климта: