— Ты выбралась, — успокоил ярл, заставил девушку выпить немного эля. — И отомстила Алдуину.
— Да, всё верно. Алдуину, который сжёг Хелген, я отомстила, — Драконорождённая едва взяла себя в руки. — Так вот, Хадвар, парень из Легиона, помог мне выбраться оттуда живой, привёл меня в Ривервуд, к своему дяде, местному кузнецу. Утром это всё рассказали деревенской старосте, та всех собрала обсудить, что делать. Решили просить помощи у ярла. В общем, меня к ярлу во дворец и взяли, да и мне всё равно туда надо было, Фаренгару показать кое-что. Потом было нападение на Западную сторожевую башню, убийство дракона, зов на Высокий Хротгар… Я в «Гарцующей кобыле» сидела, думала, куда мне отправиться сначала: любопытство манило меня на Высокий Хротгар, а разум говорил, что надо сначала в Винтерхолд поехать. Тут заходят люди от ярла, говорят, чтобы я срочно шла за ними во дворец. В Драконьем Пределе меня уже ждал Балгруф со своим окружением, наградной зачарованный топор из ярловой оружейной и Лидия, которая должна была убедиться, что первым делом я отправлюсь на Высокий Хротгар.
Хозяйка таверны наконец принесла заказанный обед.
— Скажи нам, — позвал её Корир, — здесь не появлялся темноволосый данмер в кожаном жилете и зелёных штанах?
— Ваш управитель, что ли? — ответила женщина. — Он прибежал к нам дней пять или шесть назад весь перепуганный, говорил, что едва от ворожеи спасся, и спрашивал, не сможет ли его кто-нибудь до Виндхельма подбросить. Мой сын и наша Дравиния как раз собирались туда по делам и взяли его с собой.
Ярл Винтерхолда переглянулся с Драконорождённой. Кажется, оба они оказались правы, и Мейлур сумел добраться до Виндхельма. Только вот Корира терзало нехорошее предчувствие: не попадёт ли его управитель в беду?
Дорога в Виндхельм заняла не слишком много времени. Вулканическая равнина, поросшая елью, сменялась постепенно видом покрытых снегом полей. Вдалеке можно было разглядеть гладь моря Призраков и даже очертания Коллегии Винтерхолда. Древние стены Виндхельма же казались такими близкими, стоило только с пригорка спуститься.
— Ты когда-нибудь была в Виндхельме?
— Пару раз приходилось, — фыркнула девушка.
Извозчики ещё не торопились расходиться по домам, а нескольких из них удалось застать болтавшими возле конюшен.
— Эй, вы! — громко позвал их Корир. — Никто данмера до Винтерхолда подвозить брался?
— Тебе зачем это? — грубо ответил один из мужчин.
— Раз спрашиваю, значит, мне надо.
— Да подходил несколько дней назад какой-то, — ответил другой. — Денег у него почти не было, он начал плести какую-то чушь про то, что он очень уважаемая личность, управителем служит, маги его знают… Короче, послали мы его к скамповой матери, и этот серожопый в город потащился.
— На помойку свою, небось, вернулся, — сплюнул его товарищ.
Из вежливости кивнув, ярл Винтерхолда позвал Блёнвенн за собой, в сторону городских ворот. С каждым шагом на лице Драконорожденной всё сильнее читалось недовольство, словно находиться в Виндхельме было для неё настоящей пыткой. И чего ей не нравится? Она — человек, гость города, и относится к ней должны вполне терпимо. А сам Виндхельм, несмотря на внешнюю мрачность и строгость, очень величественен, способен внушать какой-то странный трепет.
— Не любишь этот город?
Довакин промолчала, однако недовольство с её лица никуда не исчезло, как она ни пыталась выдавать его за спокойствие и хладнокровие.
— Хорошо, можешь не говорить мне. Но постарайся личико попроще сделать, особенно когда мы во дворце появимся.
Поиски своего управителя Корир решил начать сразу с дворца Исграмора — наверняка Мейлур и сам в первую очередь отправился туда, надеясь получить от Буревестника помощь. С каждым шагом, приближавшим к дворцу, Блёнвенн становилась всё мрачнее, всё чаще оглядывалась назад, её взгляд застывал на здании «Очага и свечи». Её чувства ярл Винтерхолда понимал: он и сам не любил виндхельмский дворец, находил его чрезмерно мрачным и холодным; синие знамёна с оскалившейся медвежьей мордой лишь усиливали это впечатление. Сам он не питал к Ульфрику Буревестнику даже уважения, поддержал его лишь ради денег… Отвращение, которое порой испытывал к себе Корир, снова всплыло из глубин разума, едва удалось подавить это чувство. Сейчас нужно притвориться преданным сторонником и покорным вассалом.
Из примыкавшей к залу комнаты вышли хозяин дворца и его верный хускарл; оба заметили посетителей и направились в их сторону. Волшебница нервно теребила навершие кинжала и едва смогла надеть маску безразличного спокойствия.
— Ярл Корир! — ядовитым тоном позвал Ульфрик Буревестник. — Мы уже гадать начали, когда ты за своим серокожим объявишься!
Самого Мейлура Селота в компании Буревестника не было видно — неужели Ульфрик из вредности его в подземелья запер за какую-нибудь провинность?
— Ульфрик, смотри: наш бесстрашный непобедимый герой здесь! — издевательски заявил Галмар. — Что, Корир, остроухого тебе стало мало, и ты нового питомца себе завести решил?
Бретонка пока что молчала, однако едва сдерживала свой гнев. Ульфрик очень фальшиво изобразил недовольство своим хускарлом: похоже, ему на самом деле доставляло удовольствие наблюдать, как его ручной медведь насмехается над его союзником.
— Прости его, ярл Корир, — не менее фальшиво извинился Буревестник, — наша встреча с Драконорождённой на Высоком Хротгаре закончилась… не лучшим образом, и Галмара это очень задело.
Блёнвенн одарила ярла Истмарка полным ненависти взглядом, явно собиралась ему что-то сказать, но правила хорошего тона, привитые с детства, удерживали её.
— Когда-нибудь, ярл Ульфрик, нам следует обсудить это, — Корир предпочел перевести тему, — но сегодня я бы хотел просто забрать своего управителя.
Буревестник позвал одного из своих стражников и велел привести в тронный зал Мейлура Селота.
— Мой тебе совет, ярл Корир: научи своего серокожего вести себя хорошо, — презрительно заявил Буревестник. — Не то тебе точно придётся нового остроухого питомца подыскивать.
Опасения ярла Винтерхолда подтверждались: Мейлур натворил что-то, не устроившее Ульфрика, и тот приказал бросить ненавистного ему винтерхолдского управителя за решётку.
— Я прошу прощения за поведение своего друга, — нехотя извинился Корир, особенно подчёркивая последнее слово.
Ульфрик презрительно фыркнул:
— Неправильный ты какой-то норд, раз тёмного эльфа своим другом называешь. Что дальше, Корир? С желтомордыми обниматься начнёшь?
Это грубое оскорбление совсем не задело ярла Винтерхолда, лишь вызвало к Буревестнику ещё больше неприязни. «Неправильный норд»… А имеет ли право так говорить ярл, насмехающийся над своими гостями? Или человек, который сражается против Империи, но поклоняется имперскому же богу? Или тот, чья глупость привела в Скайрим орды талморских юстициаров?
— Поверьте оба: ярл Корир — истинный норд, — неожиданно заступилась за него Довакин. — Или по-вашему, ярл Ульфрик, истинные норды убегают после своих «побед», словно преступники? Или сдаются без боя, едва запахнет жареным?
Несомненно, Кориру было приятно, что волшебница вступилась за своего ярла, назвала его истинным нордом и, кажется, осадила Буревестника — но всё это ведь может рассорить Винтерхолд с сильным союзником, чьи деньги жизненно необходимы их городу!
— Блёнвенн, довольно!
Оклик заставил Драконорождённую замолчать, однако она продолжала испепелять Буревестника и его верного хускарла взглядом.
— Ты очень плохо воспитываешь своих питомцев, Корир, — выразительно проговорил Ульфрик. — А ты, Довакин, знаешь, что в день, когда ты пересекла границу Винтерхолда, твоя жизнь и твоё благополучие оказались в моих руках? И догадываешься, что я легко могу отнять и то, и другое?
— Коллегия Винтерхолда и её члены не зависят ни от одного ярла, — парировала бретонка.
— Раз вы, маги, такие независимые, то что же ты тогда сейчас рядом с ним делаешь, а не сидишь в своей Коллегии? Может, не такие вы независимые, как думаете? Объясни ей, Корир, почему теперь её благополучие зависит от меня, и что может случиться, если я захочу отобрать его. Либо же объясним мы с Галмаром.
Бретонка продолжала смотреть на ярла Истмарка полным ненависти взглядом; её рука настолько крепко сжимала рукоять кинжала, что костяшки её пальцев побелели. От гнева её отвлёк лишь вошедший стражник, объявивший, что привели Мейлура. Данмер выглядел изрядно потрепанным: держался за бок, на лице красовались кровоподтеки, ссадины и царапины, а правый глаз и вовсе опух настолько, что едва открывался — неужели действительно натворил что-то, не понравившееся Буревестнику, и его люди избили несчастного данмера? Или же он просто ввязался в драку с кем-то из местных?
— Не смеем больше тебя беспокоить, ярл Ульфрик, — фальшиво улыбнулся правитель Винтерхолда, учтиво склонил голову и жестом позвал своих товарищей за собой.
Ни Блёнвенн, ни Мейлур не произнесли на прощание ни единого слова, лишь молча последовали за своим ярлом прочь из дворца.
— И что ты натворил, Мейлур? — грустно вздохнув, поинтересовался Корир, пока Драконорождённая лечила его управителя.
— За свою соплеменницу заступился, — пробурчал данмер. — Двум ф’лахам, приставшим к ней, это не понравилось, они набросились на меня, я дал им сдачи, одному даже бородёнку на жирной морде подпалил… Правда, он братом Галмара оказался — из-за этого меня не только в тюрьму и бросили, но ещё и поколотили.
— А этих уродов хотя бы в тюрьму бросили? — спросила Блёнвенн.
— Конечно, нет — они наплели, что это я напал на них, а они защищались.
Извозчики не собирались отправляться на ночь глядя куда-то дальше Рощи Кин, и пришлось останавливаться на ночлег в «Очаге и свече». Денег хватало на такую роскошь, как три отдельных комнаты и неплохой ужин — но засиживаться в трактире, где по вечерам собирались местные расисты, не хотелось ни Кориру, ни Драконорождённой, ни тем более Мейлуру. Сразу же после ужина, однако, данмер зачем-то задержался в комнате своего ярла.
— Корир, это ведь она? — подчёркивая последнее слово, спросил он.
— Да. Драконорождённая, новый архимаг Коллегии Винтерхолда, — ответил ярл. — И наш новый тан.
Мейлур довольно улыбнулся — однако что-либо сказать ему помешала вошедшая в комнату Блёнвенн.
— Я не помешаю? — робко спросила она.
— Нет-нет, — добро произнёс данмер. — Я как раз хотел с нашим ярлом поговорить в очередной раз на одну и ту же тему.
Что именно имел в виду его управитель, Корир уже понял: наверняка снова заведёт речь о том, что не следует поддерживать Буревестника. Да, власть в Коллегии сменилась, а её архимаг вскоре будет объявлена таном Винтерхолда — но всё это не повод разрывать отношения с Ульфриком и объявлять о нейтралитете.
— Не понимаю, о чём ты, Мейлур, — соврал ярл Винтерхолда.
— Всё ты понимаешь, мой ярл, — возразил тёмный эльф. — Скажите, мутсэра: как вы относитесь к Ульфрику Буревестнику? Я должен знать, стоит ли мне продолжать этот разговор, чтобы не показаться… обидчивым эгоистом.
— Я — за Империю, если речь об этом, — ответила бретонка. — И я не понимаю, Корир, как ты терпишь Ульфрика? Он ведь тебя ни во что не ставит, даже не хочет сделать вид, что ценит твою поддержку.
— Она всё правильно говорит, — поддержал Мейлур.
Норд сел на кровать, устало подпёр голову руками и недовольно вздохнул. Легко этим двоим говорить! А как они думают обеспечивать город провизией и дровами, платить стражникам, чинить их доспехи с оружием, закупать сырьё для приготовления лекарств? В конце концов, у Ульфрика хватит дурости привести к Винтерхолду своих людей, которые силой вернут город на свою сторону и посадят на трон более послушного человека.
— Вам двоим жить надоело? — спросил Корир. — Мейлур, я уже говорил тебе, а теперь, Блёнвенн, слушай и ты: вражду с Ульфриком мы не потянем.
— С нами ведь теперь маги будут, верно? — данмер вопросительно посмотрел на Драконорождённую.
Ярл Винтерхолда усмехнулся: маги — превосходные бойцы! Даже свою Коллегию без посторонней помощи отстоять не в состоянии! Первыми ведь погибнут, если Братья Бури придут в Винтерхолд с оружием! А что они сделают с женщинами (особенно с эльфийками), если хоть одна из них выживет, Корир и думать не хотел.
— И кто из магов в бой пойдёт? Старики? Девчонки? Блёнвенн, или, может, ваш талморец поблагодарит тебя за то, что жизнь ему сохранила, и подкрепление у Эленвен попросит? Вот потеха будет: талморские солдаты сражаются за нордов Винтерхолда! В конце концов, мы очень зависим от денег Ульфрика, и без них просто-напросто умрём от голода или замёрзнем.
— Но вместе мы сможем зарабатывать достаточно, чтобы обеспечивать самих себя, — возразила Драконорождённая. — В Винтерхолде целый двемерский город стоит, на двемерите оттуда мы не одно десятилетие протянем, да и можно попробовать исследовать Чёрный Предел, не зря же его двемеры в своё время обживали…
— Это всё займёт даже не один месяц. Так что нам всем придётся сделать вид, что стремления Ульфрика нас устраивают, и что мы готовы закрыть глаза на все его недостатки. А там, может, этот раскол завершится и мирным путём.
Довакин умоляюще посмотрела сначала на Мейлура, затем — на Корира.
— Так давай попытаемся ускорить это, — девушка присела рядом, положила руку ярлу на плечо, — попросим Балгруфа помочь нам, я как-нибудь Седобородых подключу.
Ломать надежды Блёнвенн норду не хотелось — тем более что волшебница говорила, в общем-то, здравые вещи. Корир положил свою руку сверху и добро посмотрел на бретонку.
— Посмотрим, что можно будет сделать. Но сначала давай приведём в порядок мой город и твою Коллегию, чтобы нас воспринимали хоть сколько-то серьёзно. А теперь давайте-ка ляжем спать, нам завтра рано вставать и отправляться в дорогу.
Путь до Винтерхолда занял два дня. Извозчик подгонял лошадей, надеясь угодить своим пассажирам и заработать немного денег сверху в благодарность. С каждым часом становилось всё холоднее, всё реже в снегу попадались проплешины, а ветер с моря Призраков казался ледяным. К вечеру сгущались тучи, казалось, что вот-вот пойдёт снег, однако Драконорождённая силой Голоса устранила непогоду, дав возможность насладиться закатом. Корир смотрел в морские дали, любовался родным фьордом и не смог сдержать улыбки: наконец-то он дома. Уже можно было разглядеть очертания города, громада Коллегии и вовсе казалось такой близкой. Вот мимо пронеслась статуя Азуры — и Мейлур, сложив руки в замок и склонив голову, прошептал ей благодарственную молитву.
— Приехали, господа, — отчитался извозчик, замедляя ход.
Повозка въехала в черту города, стражники первое время в молчании разглядывали прибывших, а затем радостным криком приветствовали своего господина. На скамейке «Замёрзшего очага» виднелась знакомая фигура в чёрном балахоне, державшая в руках посох… Сэм? Колдун, завидев прибывших, поднялся, с довольной улыбкой направился к людям, над которыми неделю назад столь паршиво пошутил. Ярл сжал кулаки, хотел всё же велеть своим людям схватить негодяя… только вот стоило ли?
— Я уж думал, где вы затерялись, а потом забыл, что до Маркарта путь неблизкий и опасный! — с улыбкой произнёс бретон. — Ярл Корир, я так и не поздравил вас с победой и не вручил вам заслуженную награду!
Сэм выпрямился, словно на параде, протянул свой необычный посох Кориру.
— Ну же, берите, не то обижусь!
Ярл Винтерхолда принял необычный подарок, затем подозрительно огляделся по сторонам: странно, что его до сих пор не вышли встречать ни жена, ни сын, да и стражники будто бы не обращают внимание на то, что какой-то пьяница дарит какой-то посох их господину… От увиденного норд чуть не ахнул: время вокруг будто бы застыло.
— Скамп тебя дери, Сэм, кто ты такой? — поинтересовалась Драконорождённая.
— А вы не догадались, госпожа архимаг?
На мгновение глаза Сэма обрели золотистый оттенок, а румянец приобрёл очертания… боевого раскраса дреморы?
— Сангвин?
Течение времени возобновилось.
— Моё почтение, — зачем-то произнёс «Сэм» и учтиво склонился. — Теперь прошу меня простить, мне пора.