Выкинув в эфир эту целиковую и, несомненно, гениальную реплику, рисованный образ профессора вспух и приобрел объем. Затем он потек в цветных переливах, залоснился и размазался в пластилиновую кашу. Новая субстанция существовала недолго. Она снова оформилась по форме и цвету и приняла четкое очертание, из педантичного Профессора создав Клоуна. Клоун покривлялся несколько секунд, а затем снова потек, заняв какую-то среднюю позицию и провоцируя Игоря на поиск граней и различий между ними. Впрочем, искать различия было напрасным занятием – Профессор не остался стабильным, и потом, на протяжении лекции, так и перетекал то в одну, то в другую форму. Надо сказать, раздражало здорово, но спать не давало.
– Приношу извинения за эти метаморфозы. Оказавшись в новом обществе, так сложно порой понять, кто ты есть! – без смущения прокомментировал собственную трансформацию Профессор-Клоун. Прекратив на какое-то время перетекать, он продолжил. – Итак, «разум», – голос его стал таким же неопределенным: куда более жестким, но с клоунско-игривыми нотками. – Изобретение разума действительно может показаться бредовой идеей, но..! Давайте вместе сделаем маленький экскурс в состояние человечества тех времен.
Что же увидит наш неподготовленный взгляд? А увидит он, если сможет, энергетическое тело, не заключенное в физическую оболочку, с практически безграничными, даже в представлении человека нашего времени, возможностями. Полная духовная реализация, отсутствие ограничений в пространственном перемещении и совершенно нелогичная эмоциональная жизнь, суть которой не может быть воспринята нашим сознанием, заточенным в рамки материально-умозрительных ограничений. Слабым аналогом уровня эмоционального восприятия тех времен можно поставить пиковые состояния эмоциональности нашего времени. Лучшее, что удалось сберечь человечеству до сегодняшних дней – любовь, но к сожалению далеко не каждый индивидуум способен пережить её в своей материальной жизни. Причина чему банальна и проста – очень непросто найти эмоционального резонатора в окружающем мире, используя тот крохотный набор чувств, который поставляется вместе с физическим телом. А уж тем более стало сложно выглядывать из-за завесы технологических барьеров, в которые мы сейчас погружены.
Есть ещё несколько уцелевших понятий и проявлений, такие как ужас или ненависть (именно ненависть – добротная, долгая и яркая, прошу не путать это большое чувство с повсеместной злобой), которые прижились шире. Признаться, я не хотел бы строить ваше восприятие эмоциональной стадии существования человечества на такой негативной и однобокой основе.
Таким образом, возьмем за базу голый факт: до определенного этапа своего существования человечество жило бестелесно и неразумно (в нашем понимании этого слова), но абсолютно не ограничивая себя в эмоциональном восприятии. Для полноты картины необходимо добавить, что окружающего мира в нашем представлении тоже не было. Совсем не было. Я имею в виду, что не было озер, деревьев, травы, зверей. Да что там говорить, даже пустынного пейзажа безжизненной планеты не было!
На этой фразе образ профессора внезапно схлопнулся и превратился в неоновую точку, зависшую перед глазами среди абсолютного мрака. Точка была пронзительно зеленого цвета и нестерпимой яркости. Она сверлила мозг примерно минуту, после чего дернулась и начала вспухать. Достигнув размера теннисного мячика, точка взорвалась разноцветными пузырями, которые сталкивались, делились, скользили рядом, меняли цвета. Один из пузырей подлетел совсем близко к глазам Игоря, и за переливом радужных полос на его поверхности он уловил толчки, похожие на пульсацию живой ткани. Под этими толчками сфера пузыря разрасталась, ширилась, пока не заполнила собой всё вокруг, и Игорь ощутил, как оказался втянут в неё, подстроившись биением сердца под ритм биения сферы. Синхронные биения были такими убаюкивающими, что сон где-то внутри Игоря тихо и мягко возликовал и победил сознание…
Сначала было только осязание. Игорь чувствовал себя плывущим, погруженным с головой в уютные и нежные волны чего-то теплого и как будто слегка маслянистого. Нежные потоки перетекали по телу, успокаивая и даря наслаждение. Захотелось сжаться в уютный комочек, как когда-то в детстве. Поначалу Игорь сдерживал дыхание, опасаясь захлебнуться в этой маслянистой жидкости, но было во всём этом что-то мирное, безопасное, дающее покой, вызывающее доверие. Наконец, первый вздох состоялся. Игорь почувствовал, как на вздохе он до кончиков пальцев наполнился сверкающим теплом, и опять задержал дыхание, страшась выпустить из себя и потерять это переливчатое блаженство. Затем пришел второй вдох, третий, четвертый… с каждым вдохом тело растворялось, теряло границы. Он понял себя как часть, слитую с той субстанцией, которая его окружала. Он растворялся, он принимал и пропускал сквозь себя волны блаженства. Зрение включилось потом. Не напугало и не удивило. Тёплые волны, проходящие сквозь то место, которое он осознавал своим телом, едва воспринимая его границы, были разноцветными и переливающимися. Преобладающий зеленоватый цвет искрился нитями серебряных бусинок, пластами золотистых волн, розовыми переливами. Волны, втекающие в него с легкой пульсацией, возвращались наружу слега окрашенными в голубоватый оттенок, который был виден в переливах этой чудесной эмульсии и затем таял, растворяясь в большем. Иногда, прижимаясь к приятной волне, Игорь чувствовал, что достиг мягкой границы, которая легким толчком отправляла его в плавание обратно, к центру волн и течений. Игорь потерял время. Он плыл в волнах бесконечно. Может быть прошел час, может месяц, может годы… Радужные переливы приносили с собой новые эмоции, ощущения. Иногда его захлестывали оранжевые волны безмерной радости, и он безмолвно ликовал, усиливая пульсацию и окрашивая свой мир чуть более голубым. Несколько раз он впитывал тревогу, которая заставляла прижиматься к той стороне, откуда волны шли теплее. Но остальное время был покой и безмятежность. Он научился различать цвет и сверкание. Без зрения, только осязанием своего тела. Чувствовал бодрящее щекотание серебряных бусинок, слегка шероховатую нежность золотых волн.
Все когда-нибудь заканчивается, особенно сны.
Реальность вытолкнула его в бархатно-черное пространство виртуальной аудитории с яркой неоновой точкой посредине, сверлящей мозг. Таймер в очередной раз набивал такт, поднимая с каждым ударом тон и ритм. Вот прозвучали два последних бархатных удара, и словно кто-то вытащил образ Профессора из неоновой точки, висящей в абсолютной черноте. Как фокусник вытаскивает белый платок из маленького отверстия черной коробки. Или Клоуна?… или… как его там…?
Тишина затянулась, минута…, другая… Пробудившийся мозг, тупя, начал набирать обороты, а войдя в ритм, взбунтовался. Тело, вынутое из ласковой среды, сопротивлялось, но привыкало к вернувшейся реальной и ужасно неуютной теперь обстановке.
«Наверное, так чувствует себя рыба, выброшенная на берег», – подумалось в голове.
– Аккуратнее с мыслями, дорогие мои, аккуратнее, мысли они ведь и случиться могут…, – пропел Профессор, разглаживая свои помятые конечности, после неудачного извлечения из неоновой точки. – Ох и помяла меня жизнь в борьбе за прекрасное! Давайте-ка прервемся на минутку.
– 4-
«Что это было, сон?.. Нет, так не снится!.. Да нет, конечно, сон. Что же ещё? Может продвинутые Шеллы и позволяют такое, но его обычный социальный – нереально! Или реально?» – Мозг не унимался, мозг ускользнул из лекции и побежал назад по шкале времени. Память стала услужливо раскручивать цепочку событий, которые были причиной того, что он оказался на этой, мягко говоря, «необычной» лекции.
Социальная сеть, письмо приятелю, оставшееся без ответа, потом его запоздалый ответ с приглашением на социальный семинар в сети. Игорь вспомнил возникшее тогда чувство неловкости перед другом, тот звал его на какой-то семинар «для голодранцев». Именно «для голодранцев»! Эти слова были в приглашении и больно корябали. «Вообще, как Павел подписался под такое обучение? Со своей-то гордостью? Или он меня тянет, а сам и не собирается? Да нет, кажется, зовёт всерьез…» – подумал тогда про себя Игорь.
Они с Павлом дружили давно, но неотчетливо и нерегулярно. Дружили, наверное, ещё с тех пор, когда ещё сами ползали или ходили ногами по Центру Роста. Потом уже в здравом уме тоже слегка дружили, двигаясь вместе по социальной программе, и когда пришло время Шелл получить, вместе инструктаж проходили и вместе на полигоне падали и кувыркались в раздолбанных тренировочных машинах.
Когда во втором письме он нашел ссылку, присланную Павлом, с его убедительным комментарием о необходимости пройти обучение по программе социальных педагогов, затронутая гордость опять кольнула. Но дружеская солидарность и любопытство победили и, зацепившись за ссылку, Игорь оказался втянут на любопытный сайт.
Трехмерное пространство сайта было нафаршировано, забито рекламой: просто рекламой, рекламой рекламы, рекламой сайтов с рекламой. Реклама разлеглась на сайте необычайно вольготно: и вдоль, и поперек, и даже в зеркальном отображении. Всё это было похоже на старый рекламный столб, давно сгнивший и держащийся за счет толстого слоя рекламных листовок (хотя, откуда Игорю знать про такие столбы, не правда ли?). «Какого черта он здесь нашел?» – подумал с раздражением Игорь о своем друге. Свалка была никем не сдерживаемой. Сайт так искренне и бесхитростно существовал за счет рекламы, даже не пытаясь притворяться чем-то содержательным, что невольно попахивало дешевкой.
«Не вопрос: «Зачем это сайту?», вопрос: «Зачем это здесь рекламе?»» – ехидно подумал Игорь. Он уже не надеялся найти что-то путевое, когда снизу страницы углядел некую структуру. Раздвинув в стороны кучку этикеток, Игорь увидел ряд из пяти огромных граненых кнопок с вдавленными блеклыми надписями:
«О нас»
«График занятий»
«Условия соглашения»
«Отзывы»
«Контракт»
По виду кнопок можно было предположить, что изначально сайт имел вид солидный и аскетичный, но потом его успешно забросили, и он оброс рекламой, как старое морское корыто ракушками.
Игорь решил прогуляться по кнопкам и ткнул в первую.
Кнопка покраснела, тревожно затрепетала и опрокинулась. Из неё вывалились буквы, которые, толкаясь и суетясь, в конце концов, сложились в самодовольное заявление: «60 лет на рынке образования». Краткость и содержательность вдохновила Игоря. Он с любопытством ткнул в следующую: «График занятий». Здесь не было многословия, присущего предыдущему разделу, всё было куда сдержанней: «Завтра в 9:00». Кнопка «Отзывы» выдала ещё меньше информации, а если быть точнее, там вообще ничего не было. Игорь не поверил своим глазам – такого не бывает! Человечество довело до совершенства контроль за образованием и ложью! Ну, никак не могла существовать фирма с 60-ти летним стажем и полным отсутствием отзывов. По действующим законам было запрещено удалять или править отзывы, а за лживые отзывы просто отрубали сеть. А без сети? Без сети – всё! Создателю сайта можно начинать могилу рыть или до конца жизни бегать по расписанию в столовую за социальными пайками. Игорь ещё несколько раз настойчиво ткнул в кнопку – никакого результата. Игорь не прекращал попыток и кнопке это надоело. Она начала уворачиваться, приобретя при этом возмущенно бордовый цвет. Игорь некоторое время пытался её отловить, но кнопка действительно была хорошо подготовленной и не далась. В результате возникшей возни кнопка спряталась за соседней, и Игорь, промахнувшись, ввалился в раздел: «Условия соглашения». Вот уж где было изобилие! Вот на чём автор оторвался по полной в своем писательском мастерстве! Четкие ряды многочисленных букв гласили: «Обязательное присутствие на лекциях (после подписания контракта). Предложение действительно только для лиц, не имеющих материальных обязательств и связей. По окончании курса – диплом в виде татуировки на левой ягодице (по желанию слушателя). С правом преподавания за пределами социальной сети».
«Да!» – вырвалось у Игоря. – «По обоим требованиям «Да»!» Действительно, таких, как он с Павлом, социально и финансово не привязанных, ещё поискать надо. Словно рождены для этого контракта: социальный Шелл, место на социальной стоянке и четыре часа социальной деятельности (чтобы не зазря хлеб есть). Ах, да – сеть тоже социальная. И альтернатива – шанс наконец-то получить диплом (правда, в сомнительном исполнении) и место для старта на правах других, тех, у кого хоть что-то есть. Ну и что, что с задержкой на столько лет? Когда-то же надо начинать жить красиво. Вот только что означает «за пределами социальной сети»? А где же тогда? «Будет время – разберемся», – беспечно решил Игорь.
Что же, в подобных случаях говорят: «Клиент созрел».
Контракт был краток, в стиле организаторов сайта: «Согласен?». Палец оставил потный след на считывателе отпечатка и, сбоку выплыло: «Добро пожаловать!» и мелкими буквами ниже: «Информация курса запрещена к разглашению до сдачи экзамена. Наказание за разглашение лекционных материалов – максимальное». По Шеллу разнесся резкий мужской голос: «Завтра в 9:00 – не забудь, напоминаний не будет».
Сутки любопытства и ожиданий, и вот оно – уснул на первой же лекции!
– 5-
Вынырнув из своих размышлений, Игорь обнаружил, что опоздал. Тишина в аудитории испарилась, да и сама обстановка кардинально поменялась. В угольно черном пространстве, в центре, стоял металлический стул. Рядом со стулом, поставив одну ногу на его сиденье и опираясь на колено локтем, стоял моложавый мужчина. Сухопарый, с энергичным, я бы сказал – властным, лицом. Вокруг стула и мужчины стояло семь парт, а если быть верным, то так, чтобы оно там стояло реально, так – нет, там ничего не стояло в обычном понимании. В отличие от вполне реальных стула и мужчины, парты были нарисованы, причем нарисованы безобразно – как может нарисовать, сильно стараясь, совсем мелкий ребенок. То есть примитивно, но без намека на очаровательный примитивизм детского рисунка.
Над партами возвышались семь таких же нарисованных рожиц, в стиле: точка – точка – огуречик – появился человечек. От наскального детского рисунка рожицы отличались вполне адекватной и активной мимикой. Игорь, в пустоте Шелла сотворил несколько гримас и, отловив аналогичную мимику одной из рож в аудитории, идентифицировал её как собственную. Ещё немного позабавлявшись с рисованной мимикой, он довольно хмыкнул, подумав о том, что автор этого творения – совсем не бездарь, рожа на экране здорово передавала оттенки состояния хозяйской физиономии.
По воцарившейся тишине, Игорь понял, что его хмыканье вторглось в спор и создало паузу. Рожи (все-таки буду называть их лицами, так как-то приятнее) повернулись в сторону Игоря, и ему пришлось выразить удивление со смущением, которые, в общем-то, соответствовали действительности. Участники удовлетворились и вернулись к беседе.
– И всё же, дорогой мой профессор, – заговорила парта № 2, точнее забавное лицо над партой, украшенное тремя кучерявыми волосинками на макушке, – засовывать нас в эту мерзость было не очень хорошо с Вашей стороны, у меня до сих пор всё чешется, и помыться охота.
«Что-то я пропустил, – подумал Игорь. – Только сдается мне, что не я один сны разглядывал».
– Дорогой мой друг, – ответил профессор парте № 2 голосом сказочника, который совершенно не вязался с властной внешностью, – у меня даже в мыслях не было засовывать вас в специально приготовленную «мерзость». Ведь Вы именно так выразились? – кучерявая голова за партой № 2 хмуро кивнула в подтверждение. – Что же признаюсь, – продолжал профессор, обращаясь уже ко всей аудитории, – науки ради я немного похулиганил и позволил себе открыть вашему сну дорожку к памяти, хранящей утробные воспоминания. Эти воспоминания предшествуют эмоциональному, да-да, не физическому – а именно эмоциональному, рождению одного из ваших предков. Может быть тысячу лет назад, может сто тысяч – я не знаю. Сны ходят своими путями. Не я, а вы сами нашли в себе всё то, что увидели, хотя и не без моей помощи. А что касается конкретно вашего сна, дорогой мой, – обратился профессор снова к кучерявому гражданину, – нет моей вины в том, что рождение вашего предка сопровождалось событиями мрачными и неприятными. Больше того, ваша реакция говорит о том, что ваши предки скорее всего и были источником этих событий. Мне искренне жаль, что так получилось. В противном случае – обстановка бы вам понравилась, уж будьте уверенны. Можете поинтересоваться у своих товарищей.