Альбинка была необычайно счастливой – родители до сих пор были близки ей и близки друг другу, но она не рассказывала о них много. При редких упоминаниях их присутствие в её рассказах было так естественно, что вот они «есть и есть», как будто так и должно быть. Игорь иногда завидовал ей, но как это? и что она при этом чувствовала? – не представлял.
– А мне сегодня сон классный снился, как будто я младенец в утробе матери. Моя бы воля – не просыпался бы. Жалко, что нельзя сны записывать и с тобой смотреть, – Игорь понимал, что рассказать сон в красках не получится, а поделиться очень хотелось.
– И долго бы не просыпался? – хихикнула Алька. По сбивающемуся дыханию подруги, Игорь понял, что та уже давно не лежит в кресле, а отрабатывает прогулку по лесу, да ещё похоже и под нагрузкой – какую-то часть Шелла на себе тащит.
– Не знаю, – не поддержал шутку Игорь, рассказывать совсем расхотелось. – Думаю – долго. Классный был сон.
Перестроившиеся под мягкий грунт леса, лапы Шелла, пружинно ступали расплывшейся и вспухшей подошвой на мягкую, податливую землю.
– Аль, а ты знаешь, что такое «душа»?
– Ну. Да кто же этого не знает? – усмехнулась Альбина.
– Да нет, я не про это, – с легким раздражением ответил Игорь, – я про настоящую.
«Пустить в душу» было старым, устоявшимся выражением, и означало оно – включение панорамной картинки с видеокамер изнутри Шелла. Это действительно было интимным действием, исключительно для друзей и близких, остальным приходилось довольствоваться портретом или интерпретацией внешней мимики на морде зверя, да и то, только если «душа» включит этот режим.
– Игорь, ты про что сейчас? – кажется, подругу задел и обеспокоил его тон, и сам вопрос, в его сути, перестал быть значимым.
Неожиданно из-под ноги железного зверя Игоря выпорхнула какая-то птица, пойманная врасплох собственной невнимательностью. Игорь остановился и передумал идти дальше. Он дождался ответной реакции розовой кошки и, когда та замерла в нескольких метрах впереди него, попросил:
– Альбин, пойдем по домам? Устал я сегодня.
– Игорек, что-то не так?
– Да нет, всё в порядке, устал просто.
Игорь действительно чувствовал усталость, но не такую сильную, как пытался показать. Хотелось остаться одному, подумать, помечтать и попытаться уснуть. Как никогда, захотелось выйти из железной машины и остаться действительно наедине только с собой, без камер, без кресла, без возможности включить монитор и течь в потоке информации. До центра реабилитации было не так уж и далеко: час – полтора, но уходить из леса не хотелось. Игорь успокоил себя обещанием подарить себе это удовольствие завтра и вернулся к воспоминаниям о сне.
Воспоминания захватывали, он не мог себе объяснить их притягательности. Он никогда в жизни не ощущал себя настолько покойно и счастливо, как в этом сне. Он никогда не осознавал себя частью чего-то большего, чего-то необъяснимого и естественного, неизвестного и родного. Была несбыточная надежда, что сон повторится. И хотя понятие «дом» давно стало абстрактным и означало ближайшую парковку с зарядкой (в его случае – социальную), но сегодня Игорю хотелось именно «домой», на маленькую, непопулярную парковку в холме, затерявшемся в глубине леса. Альбинка не любила это место, там было слишком тихо, и связь постоянно сбивалась, но сегодня это было на руку.
Сон – блаженное отчуждение от тела, от забот разума, падение в маленькое забвение, подаренное человечеству свыше. Игорь зарылся серебристым кошачьим телом в сухую листву, скопившуюся на заброшенной парковке, отключил фильтры и, вдыхая аромат леса, звал сон. А когда тот пришел, отдался ему с радостью и надеждой.
Глава 2
– 1-
В нескольких метрах от стены просторного и пустынного зала «реальки» одиноким силуэтом прорисовывалась точеная женская фигурка, одетая во что-то легкое и воздушное. Белый зал без теней и полутонов скрадывал и размазывал очертания тела, но ни белая пустота, ни стерильность обстановки не делали силуэт менее загадочным и притягательным. Игорь опешил, и было из-за чего. Во-первых, двух человек в одном зале «реальки» просто не могло быть – это был нонсенс, выход за все правила. Возможно, что-то сбилось, но, чтобы это осознать, надо было напрячь мозг, а сейчас мозг не работал на анализ ситуации, мозг просто затупил от неожиданности.
А во-вторых: он никогда в жизни не видел женщину вот так, близко и без посредничества экрана. И он никогда в жизни не видел такую женщину! Она не была эталоном красоты, она не создавала красивой позы, только было в ней то, от чего у мужчины перехватило дух и в душе поднялось что-то податливое, со всем согласительное, непривычное, немного рабское, но не унизительное. Она стояла посредине помещения необычайно беззащитная, о чем-то вполголоса споря сама с собой и иногда дополняя какие-то особо важные слова резкими жестами. На какое-то время она замирала в раздумье, иногда громко, на вдохе всхлипывала, и опять спорила. Этот её разговор с собой, по-видимому, очень расстроил её, и в какой-то момент она зарыдала, прикрывая одной рукой лицо, а второй рукой безнадежно шаря рукой вокруг себя в поисках опоры. Игорь застыл. Он не знал, что делать, и стоял в нерешительности. Он даже дышать стал ртом, чтобы сопение не выдало его присутствия. Не найдя опоры в воздухе, девушка опустилась на пол и, положив одну руку на колени, а голову на неё, продолжала всхлипывать, водя свободной рукой по бархатистому полу, как будто рисуя сложный и невидимый рисунок. Сквозь всхлипывания прорывались звуки, похожие на сжатое, задушенное подвывание. Жалкие, больные.
От этих звуков Игорь начал приходить в себя. Он сделал шаг, по направлению к незнакомке, ворсистый пол деликатно поглотил звук его движения, затем ещё шаг, ещё… Он уже отчетливо видел её тонкую шею под тугим узлом волос цвета вороньего крыла, собранных сзади. Он зацепился взглядом за двигающиеся по полу изящные, очень длинные и тонкие пальцы её руки. И ещё он чувствовал в воздухе почти неуловимый, но нежный и терпкий запах. Запах. Онемевшее тело пробудилось, и появилась куча вещей, которых невозможно было в себе перебороть: зачесался нос, затылок, рот наполнился слюной, руки запросили движения. Он тянул время, терпел сколько мог, но, не выдержав, поспешно сглотнул. Звук разнесся в его голове нестерпимым грохотом и, убоявшись быть пойманным за подглядыванием, он быстро произнес: «Привет». Слово прозвучало глухо и тихо, но женщина вскочила как от выстрела, резко повернулась и испуганно уставилась на него. Игорь сделал шаг на встречу и… понял, что пропал окончательно.
Он смотрел в её темные, блестящие глаза и не мог насмотреться, он никогда в жизни не видел ничего красивее. Поднятая её движением волна нежного аромата выплеснулась на него, обдала его, заставляя сердце замереть и сжаться. Выхваченные в первые мгновения черты лица отложились где-то в голове как элементы оформления глаз, но сейчас он не замечал оформления, оно ушло на второй план. Он не видел лица, губ, носа, только Глаза, расширенные от удивления, бесконечно темные и живые, влажные недавней слезой и напуганные, смотрящие снизу-вверх и втягивающие в себя темным рисунком зрачка. Пропасть глаз и дурманящий аромат. Его взгляд, на доли секунды выныривая из глубины, мог различать подрагивающие ресницы, обрамление бровей. Он не мог говорить, не мог думать, не мог стесняться глупой позы, в которой стоял парализованный и ошарашенный.
Где-то внутри, очень глубоко, начал движение страх.
Стремительно поднимаясь и забирая на себя внимание, страх начал разрастаться. Это был неосознанный страх, подсознательный страх, из которого вылупился вполне понимаемый страх потери. Игорь начал осознавать, что это свидание может и должно закончиться. Он понял, что отдал бы всё, только бы не нашлось силы, которая прервет этот момент, вот сейчас, не разорвет эту сцепку взглядов. Но…, страхи неизбежно исполняются. Она сама сделала это – глаза-колодцы несколько раз испуганно моргнули, скрылись, разрывая взгляд движением головы. Вырвалось: «Ой», и девушка начала отходить. Она сделала несколько шагов, пятясь задом, а потом развернулась и всё быстрее и быстрее пошла к своему выходу. И, уже у двери, побежала.
Игорь стоял и ничего не понимал, не воспринимал, не думал, пока вместе с металлическим щелчком замка до него не дошло главное – «ОНА УШЛА». Первый взрыв паники был ужасным, отупляющим. Игорь рванулся к двери, но к его несчастью, в этот раз автоматика не допустила сбоя. Стекающая с сознания паника возвращала силу разуму, но от этого становилось только хуже.
Внезапно до него дошел весь ужас ситуации – он не знал – кто она, у него не было шансов найти её! Он не сможет увидеть, узнать её в этих долбанных железяках! Его снова охватила паника. НИКОГДА – это слово, напитанное безысходностью, он пытался отогнать, ища выход в жуткой сосредоточенности путаных мыслей. Но слово «НИКОГДА» снова долбило его в голову, разрывало его изнутри, в животе возникла противная сосущая пустота. Что же произошло? Почему он, как идиот, стоял и пялился вместо того, чтобы спросить её – кто она, как её найти? Почему он не побежал за ней? Почему дал захлопнуться этой проклятой двери?!
«Как же теперь?» – прозвучало внутри него тихо и отчаянно.
Колени Игоря подогнулись, он опустился на пол и завыл. Завыл тоскливо и одиноко, ослепленный и беспомощный. Влюбленный человек в мире, не рассчитанном на любовь. В мире, рассчитанном на индивидуальную радость…
Игорь не помнил, как он вышел, как пришел на работу. Всё, что он осознавал, это принесенный им в Шелл аромат встречи, её аромат. Спроси его, как прошел день – он бы не смог вспомнить. Его разум разделился на две части: активную, не признающую поражения, которая требовала действий, поисков; и вялую, пассивную, для которой уже всё стало ясно. Каждая из них на какое-то время завоевывала пространство в его голове, выгоняя вторую. Но соперница скользкими и извилистыми путями снова водворялась и царствовала в сознании мужчины до очередного переворота. В этом кошмарном бою существовало ещё какое-то неуловимое чувство, которое зародилось ещё на белом полу «реальки» и жило само по себе, подпитываясь круговоротом надежды и отчаяния. Это чувство несло с собой какую-то больную радость, удовольствие. Оно горячо плескалось внутри, и каждый пик, каждая волна этого чувства несла на себе сладкую боль, и каждый отлив сопровождался горьким восторгом. От этого незваного коктейля Игорь блаженствовал и сходил с ума.
Активная часть сознания стала сдаваться, забитая безжалостной логикой противника, и в поисках соломинки выискивала любой предлог, чтобы сбежать от реальности и как-то прекратить эти муки: сеть? футбол? У меня же лекция… сейчас, уже началась! Он совсем забыл про лекцию, про вчерашние эмоции, которые сейчас померкли и не казались уже такими яркими. Всё, что создавало его жизнь до этого дня, казалось лишним и ненужным. Но лекция была поводом уйти от реальности.
– 2-
Лекция подождет. Пришло время, дорогой мой читатель, познакомить тебя с лучистым и удивительным человеком. Лучистость её была заложена ещё родителями в тот момент, когда они выбрали для своей дочки такое солнечное имя – Ярина.
Я уверен, что родители Ярины и сами были удивительными людьми, потому что у других, «неудивительных» людей, такое чудо навряд ли получилось бы. К тому моменту, когда она пришла в нашу сказку, она всё ещё была совсем юной девушкой, но её умение зацепить суть в любом начинании, было просто поразительным. Глядя на неё, общаясь с ней, никто, даже самый проницательный человек, не мог за безбрежной доброжелательностью, светлой улыбкой и звонким смехом по малейшему поводу, найти тот ключик, который позволял Ярине хвататься за свою цель мертвой хваткой и шаг за шагом пробиваться к главному. И если бы ты знал, дорогой мой читатель, с какой жизнерадостностью и легкой уверенностью она достигала всего того, что другим бы людям, менее сильным и менее лёгким, далось бы только ценой безумных усилий и огромных переживаний. И при всём при этом – милая и очень радушная девушка.
Ну, разве может такое чудо быть рождено заурядными родителями? Вот и я о том же. Впрочем, своих родителей Ярина как раз и не знала, и единственным человеком, с которым она связывала своё детство, была её няня из Центра Роста. Женщина, которая скорее годилась ей в бабушки, чем в матери, души не чаяла в ребенке и сохранила это тепло в их отношениях до тех дней, о которых я вам рассказываю. Няню звали Ариной. Как тут не выделить из толпы ребятишек девочку с похожим именем? Впрочем, не в имени дело, ну или не только в нем. Как бы там ни было, а сама няня называла Ярину Солнышком, или Аришей. Чудесная женщина. Сдается мне, что это она наградила Яру способностью так тепло и участливо улыбаться людям.
У Ярины тоже был Шелл, но этот зверь был без описания.
Что называется «был и был». Яра не выбирала его, когда была такая возможность, а просто взяла то, что дали. Шелл был неотъемлемой, но совершенно не важной частью её жизни, это был инструмент в реализации её бесконечных идей и поисков.
Ярина, как и многие люди её склада характера, купалась во множестве знакомых, приятелей, приятельниц. А сколько было тех, кто хотел стать её товарищем! Впрочем, путь к этому статусу был короткий, хотя ничего особенного в жизнь обоих он не добавлял. Вот чего не было у Ярины, так это друзей. Были те, кто думал, что он или она – её друг, но не было тех, кого она могла бы считать своим другом или того, кто мог бы сказать, что «он её знает». В слово «друг» Яра вкладывала очень много смысла! Сомневаюсь, что я бы смог сдать экзамен на эту должность.
Вспоминается ресторанная фраза: «налить, но не смешивать», эта фраза очень как подходит к нашей юной героине. Ярина жила в мире своих сверстников, погруженная в их дела и заботы, отзывчивая и доброжелательная, но при этом всегда осознавала себя чуть-чуть в стороне. Она не давала себя увлечь, снисходительно относилась к увлечениям товарищей, впрочем, никогда этого не демонстрируя. Она была уникальной девочкой, редким ребенком, который воспринимал этот мир целиком и, кажется, уже родился взрослым. Может быть, на это повлияла её няня, которая жила непривычной для обычного городского человека жизнью и, сама не осознавая этого, закладывала в ребенке восприятие мира с изломом на грани двух способов жить в этом Городе? Вполне возможно. Но я всё-таки склоняюсь к незаурядным родителям.
Врожденное любопытство и цепкость были причиной тому, что девушка часто оказывалась в необычных ситуациях и на исключительных мероприятиях. Так стоит ли удивляться, что Ярина тоже попала в список слушатей на лекциях, которые вел Профессор? Только в отличие от Игоря, она его называла «Дяденька». Почему «Дяденька»? Я действительно не знаю. Даже не спрашивал, уверен – отшутится или плеснет такой неподдельно искренней версией, что я запутаюсь, а переспросить постесняюсь.
В её исполнении новое имя Профессора звучало естественно, мило и уважительно, но всё-таки, в нашем изложении пускай он остаётся «Профессором». Тем более, что произносила Яра непривычное для нас ими только про себя.
В отличие от Игоря, студенчество Яры не было случайным.
Как-то в мимолетной беседе с приятелем она уловила ниточку, на которую не обратили внимания остальные участники их беседы. Яра переключила свой Шелл на приватную связь и улыбнулась своему собеседнику – чуть полноватому парню с копной рыжих волос.