- Пы... пы... погодите! - в испуге воскликнул молодой человек, заикаясь от неожиданности и страха перед только что обрисованной зловещей перспективой. - Но с чего вы вообще взяли, будто я на кого-то охотился?
- Ты что под дурачка вздумал закосить? А кто только что в оленя стрелял? - нахмурился офицер. - Это животное, чтоб ты знал, является государственным достоянием! Хоть вы с ним об этом и не догадываетесь...
- Ну нет, постойте-ка! - возразил офицеру охотник, на которого вдруг снизошло вдохновение. - Вы ж вроде все тут прекрасно видели, что стрела моя в животину не попала, а только жёлудь с ветки срезала. Так неужто ж за это полагается руки с ногами отрубать?
- То, что ты промазал, тебя не оправдывает! - отрезал офицер. - Главное - намеренье! А оно у тебя было преступное и корыстное. Ты хотел незаконно присвоить себе собственность его величества. И, следовательно, должен за это поплатиться!
- А вот и нет! - воскликнул охотник. - Вовсе и не собирался я присваивать собственность короля вашего, чтоб ему... жилось весело. Я как раз наоборот именно туда и целил, куда попал! Или что я, по-вашему, мазила какой? Настоящий зверобой должен беспрестанно свои навыки оттачивать. Вот я и решил их немного пооттачивать и по желудям популять, - продолжал он, всё более вдохновляясь.
- То есть ты хочешь сказать, ты такой меткий стрелок? - захохотал офицер, и весь отряд присоединился к нему, своим оглушительным гоготом распугав, должно быть, всех птиц и белок в округе. - Ладно, острый глаз! Ради такого дела я даже готов с тобой пари заключить! Ставлю мой лук против твоего, что ты не сумеешь этот подвиг с одной попытки повторить! Ну а если уж тебе это вдруг удастся... Что ж... Тогда я, так уж и быть, поверю в твою байку и отпущу тебя на все четыре стороны! - заявил он и вновь расхохотался.
Думаю, мне незачем подробно расписывать, как дальше было дело. Скажу лишь, что охотнику удалось не только сохранить при себе все части тела, но и заполучить в своё распоряжение великолепный офицерский лук, с которым он ещё много лет после этого странствовал по лесам и долам, добывая самую редкостную и дорогую дичь.
А ведь это именно мне и никому иному Блэйк был обязан своим спасением. Это я в тот роковой час внушил моему подопечному спасительную отговорку, позволившую ему избежать страшного наказания. И я же помог ему выпустить стрелу точно в цель, сбив ещё один жёлудь с тонкой, колышимой ветром дубовой веточки на глазах у изумлённых полицейских. Но так уж устроено, что людям проще испытывать благодарность к какому-то материальному объекту, нежели к чему-то абстрактному и бестелесному. И охотник решил, что ему следует благодарить за чудесное избавление свой новый головной убор. С тех пор он никогда уже более не расставался с этим "волшебным" талисманом и носил его круглый год, и зимой и летом, не замечая, как с годами тот всё более изнашивается и выцветает. И всякий очередной успех или особенно удачную мысль Доброхот неизменно приписывал тому обстоятельству, что и в этот раз на нём была его "счастливая" шляпа.
Но под силу ли этому "чудесному оберегу" вызволить охотника из той переделки, в которую мы по его милости вляпались в этот раз? Лично у меня на этот счёт имелись весьма крупные сомнения...
Глава Третья,
где описывается, какие сюрпризы уготовило охотнику таинственное Сердце Леса
Мы медленно продвигались на север, стараясь не терять из виду реку, белеющую отражёнными облаками справа от нас, но в то же время и не приближаться к ней близко без особой на то необходимости. Путь был не из лёгких. Пересечённая местность "радовала" уймой мелких и средних овражков и буераков, а иногда и больших оврагов с размытыми недавним половодьем откосами. Блэйку то и дело приходилось перепрыгивать или пересекать вброд ручьи, спускаться в ложбины и вновь из них выбираться, марая штаны и куртку в коричневой глинистой почве. Всё же охотник старался, следуя моей рекомендации, по мере возможности избегать тёмных низменных мест. Открытые пригорки тоже не внушали особого доверия, учитывая, как славно они могли просматриваться издали возможными соглядатаями. Но, с другой стороны, никогда не знаешь, какие твари могут поджидать тебя в заболоченных низинах.
Пока что нам, по счастью, не встретилось ни одного даже самого мелкого и скромного монстрика. Более того, куда-то подевалось и всё обычное лесное население - звери и птицы. Вокруг нас вообще было подозрительно мало живности. Лишь изредка до наших ушей доносился перестук дятла или робкая птичья трель да кое-где наши глаза примечали мелькнувший в листве беличий хвост. Впрочем, кто знает, возможно здесь подобное было в порядке вещей. Если уж люди обходили стороной зловещее Сердце Леса, то, может статься, животные тем более сторонились его?
Местность, впрочем, не отличалась особой зловещестью. Хотя ели здесь и были выше и темнее, мухоморы больше, а поганки бледнее и противнее, чем обычно, в остальном этот лес мало чем отличался от большинства других лесов, знакомых нам с Блэйком по прежним странствиям. На укромных полянах цвела, а кое-где даже и плодоносила, несмотря на явно раннее время, земляника. Попадалась также цветущая брусника, клюква, морошка, ежевика... И, разумеется, куманика. Её ползучие, покрытые беловатым налётом и щедро усыпанные шипами высокие побеги, украсившиеся в честь приближающегося лета россыпями небольших белых цветков, росли здесь повсюду: вдоль извилистых топких ручьёв, на дне сырых, заросших ольхой и ракитой впадин, в мелких овражках и балках... Не зря же в честь этого кустарника даже получила своё название река, по которой мы незадолго до этого так лихо сплавились. Густые заросли вездесущего растения то и дело создавали на пути охотника, и без того продвигавшегося не так чтобы слишком быстро, обширные, труднопроходимые преграды. Уже через каких-то полчаса сапоги и перчатки Доброхота покрылись множеством мелких царапин от длинных острых шипов, а в густой бороде и угольных волосах застряли сухие листья.
Величая надоедливую растительность разными интересными словами, Блэйк всё же не преминул набрать в боковые карманы своей походной сумки побольше листьев, надеясь впоследствии отдать собранный урожай Деметрии в качестве дополнения к шкурке древогрыза. В народе издревле считалось, что листья куманики, растущей вдоль реки, помогают от болезней живота и разных других недугов. И что особенно хороши растения, собранные в колдовских местах, таких, как то, где мы в данный момент находились.
Отсутствие живности заметно приободрило Блэйка. Постепенно он начал чувствовать себя всё более уверенно. В его голову даже начали закрадываться мысли и мечты о том, как он, успешно завершив сегодняшнее приключение, будет впоследствии правдиво повествовать о нём своим друзьям и знакомым за столиком в любимом трактире, прихлёбывая пиво и скромно поглаживая бороду.
- Клянусь собственной шкурой! То-то у Чейза с Тэроном глаза выпадут, когда они проведают, что я побывал с экскурсией в самой серёдке Хэлвуда и вернулся целым и не сожранным! Хм... Пожалуй, это даже скучновато будет, если я так и пройду насквозь всё это хвалёное Сердце Леса, а мне даже никто не встретится. Хоть бы какая-нибудь завалящая болотная многоножка попалась что ли. А то ж мне без вещественных доказательств и не поверит никто.
Я, однако, не разделял излишне оптимистичного настроя своего протеже. Напротив, по мере нашего продвижения вперёд моё внимание всё чаще привлекали некоторые еле различимые признаки чьего-то недавнего присутствия, которые оставались незамеченными человеком. Отпечатки наделённых копытцами мелких ножек пересекали наш с Блэйком путь вдоль устья обмелевшего ручейка, возникая из терновых зарослей справа и исчезая за травянистым скатом пригорка слева от нас... Засохший, чуть зеленоватый ошмёток слюны или, быть может, слизи свисал со шляпки одинокого мухомора, надкушенного под странным углом... Однако чаще всего мне бросались в глаза следы чьих-то больших острых когтей, рассекающие кору деревьев на довольно приличной высоте. Для того чтобы дотянуться до одной из таких отметин, украшающей ствол высоченной столетней сосны, Блэйку пришлось бы встать на плечи другого такого же Блэйка и даже после этого вытянуться в полный рост.
Тот факт, что мы до сих пор никого не встретили, был связан скорее всего с тем, что все эти загадочные существа предпочитали покидать свои дупла и норы лишь с наступлением темноты. Но сможем ли мы с охотником до ночи выбраться из леса? Время шло и ответ на этот вопрос делался всё очевиднее. Хэлвудская чаща была обширна и труднопроходима. Блэйк упорно двигался вперёд, продираясь сквозь заросли, минуя один холм за другим, но стена деревьев и не думала редеть. Всё говорило о том, что мечты Доброхота о вещественных доказательствах скоро начнут непрошено сбываться. И вряд ли те зверушки, с которыми нам предстояло в ближайшем будущем познакомиться, будут похожи на волшебных единорогов и добрых фей.
Я поведал Блэйку о своих опасениях. То, что называется шестым чувством, понемногу наполнило мысли путника скрытым беспокойством. Время шло неумолимо, удлиняя тени, наполняя воздух вечерней прохладой и свежестью, превращая день в сумерки. И настроение охотника снижалось вместе со снижающимся к горизонту солнцем.
И вот час настал. Багровое солнце скрылось из глаз где-то за соседним холмом, разом окунув мир во мрак. В небе одна за другой народились ещё пока робкие звёзды, застенчиво проглядывающие сквозь завесу набежавших туч. Истончённый, готовый вот-вот скончаться месяц возник на тёмном небесном поле, словно издевательство - ничего толком не освещая, но старательно изображая из себя светило. Сапоги охотника утонули в невесть откуда взявшемся тумане.
И в эту минуту где-то впереди нас, на вершине того самого пригорка, куда мы только что направлялись, послышался волчий вой. Внезапный, пронзительный, он раскатился над чернеющими древесными кронами, проникая в самую душу, сжимая её своей когтистой ледяной хваткой.
Доброхот замер как вкопанный с только что поднятой для очередного шага ногой. Я почувствовал, как шляпа на его голове медленно приподнимается вместе с волосами. На лбу охотника мигом выступил холодный пот.
А вой всё длился и длился. И Блэйк продолжал стоять и вслушиваться. Наконец вой стих. Шёпотом чертыхнувшись, Доброхот опустил ногу, осторожно снял с плеча ружьё, взял его наперевес и, стараясь шуметь как можно меньше, повернул налево.
Некоторое время Блэйк шёл в направлении, перпендикулярном тому, в котором мы двигались до этого. Внезапно вой раздался снова. И вновь оттуда, куда мы направлялись в данный момент. Только на сей раз он звучал заметно ближе. Чертыхнувшись заковыристее прежнего, охотник вновь повернулся и ускоренным темпом двинулся в противоположную сторону.
"А знаешь... ведь это не простые волки..." - заметил я.
И действительно. Хотя симфония, звучащая сейчас в наших ушах, мало чем отличалось от той вековечной звериной песни, которой мы с Блэйком не раз внимали в наших дальних странствиях, с её злой голодной тоской и непередаваемым одиночеством, однако в ней присутствовало и что-то ещё. Что-то чуждое, инородное, что навевало непередаваемую жуть и заставляло кожу покрываться нехорошими мурашками. Впрочем, и этот особенный вой нам уже доводилось ранее слышать...
Собственно, то обстоятельство, что в Хэлвудской чаще водятся оборотни, новостью отнюдь не было. Эти существа изредка попадались и в более светлых и часто посещаемых частях леса. Да что говорить, ведь и сам Блэйк уже не единожды сталкивался с двуногими хищниками, всякий раз при этом успешно отделываясь лёгким испугом. Разумеется, не без моей помощи. Прошлым летом, почти год назад ему и вовсе посчастливилось подстрелить такого. Так уж случилось, что человек и вервольф одновременно выбрали своей целью одного и того же оленя и принялись выслеживать его независимо друг от друга. Доброхот чуть запоздал и настиг дичь уже в тот момент, когда огромный жуткий зверь вовсю дегустировал свежее мясо. Мне до сих пор памятен тот диалог, что произошёл между охотником и оборотнем над телом поверженного животного:
- Ты кто?
- Я - Крэйг Бугай. А ты кто?
- Я - Блэйк Доброхот.
- Ну тогда я нападаю?
- Ну тогда я стреляю?
Блэйк потом ещё добрых полгода хвастался этим подвигом, раз за разом пересказывая всем желающим и нежелающим историю своей "великой" победы, всякий раз при этом украшая повествование всё новыми и новыми интересными подробностями. Если же кто высказывал сомнение в правдивости рассказа, ему тут же предоставлялось вещественное доказательство в виде огромной мохнатой лапы со страшными чёрными когтями, в два раза превосходящей размерами обычную человеческую ладонь.
Однако в тот раз охотнику повезло. Дело было ясным днём, не слишком далеко от ближайшей деревни, а не тёмной ночью в глубине леса. К тому же в тот раз противник был всего один. А сейчас нам, похоже, предстояло иметь дело с целой стаей.
О том, чтобы искать спасения на дереве, не могло быть и речи. Все деревья, попадавшиеся нам по дороге, как назло были слишком высоки, с идеально гладкой корой и совершенным отсутствием нижних ветвей. На то чтобы забраться на такое, ушло бы чересчур много времени и сил. К тому же не было никакой уверенности в том, что существа, поджидающие нас во тьме, сами не обладали навыком древолазанья.
- Если я когда-нибудь отсюда выберусь, клянусь - больше никогда в жизни не буду грубо выражаться! - пропыхтел на ходу себе под нос охотник.
"Угу! Зарекалась свинья..." - скептически отозвался я.
- Я серьёзно! Гадом буду! Вот чтоб меня чёрт подрал, коли вру...
"Тихо ты!" - шикнул я, ибо как раз в эту секунду вой раздался вновь, причём на этот раз уже совсем рядом, чуть ли не из соседнего куста. Но это было ещё полбеды. Главная неприятность состояла в том, что теперь в этом вое отчётливо слышался восторг зверя, взявшего след добычи. Нас учуяли! Впрочем, в этом не было ничего удивительного, учитывая, что повязка на левой ладони охотника, скрывающая недавний порез, вновь успела пропитаться кровью. От нас, должно быть, на пять километров в округе веяло вкуснятинкой. Естественно, что местное население не замедлило явиться на столь пленительный аромат.
"Беги! - скомандовал я. - Туда, в овраг! Там им не так-то легко будет нас сцапать!"
На сей раз охотник подчинился без пререканий. Продолжая держать ружьё наготове, Блэйк, словно молодой лось, понёсся прямо сквозь бурелом, круша на ходу сухие ветки и давя поганки. Разумеется, при этом он производил столь ужасающий шум, что его, наверное, было слышно даже на другом конце Хэлвуда. Впрочем, какое значение это имело теперь, коль скоро нас уже обнаружили?
Совсем близко, за спиной, словно эхо того тарарама, что производили мы сами, раздался хруст ветвей, ломаемых чьими-то массивными тушами. Шум доносился одновременно с трёх сторон, из чего можно было заключить, что нам приходится иметь дело как минимум с тремя противниками. К треску примешивались и другие звуки: утробное рычание, нетерпеливое клацанье зубов и... сиплая ругань.
Тем временем прямо перед нами в крутом скате холма, под навесом из корней двух тесно сросшихся сосен возникла небольшая расщелина, будто нарочно созданная для одиноких путников, мечтающих найти укрытие от лесных монстров. Небольшое пространство, заросшее крапивой и бурьяном, скрывалось за густой сетью спутанных древесных корней, там и здесь выступающих из стен. Не останавливаясь и даже не замедляя бега, Блэйк нырнул в спасительное убежище и тут же развернулся, устремив ствол штузеи в ночной сумрак. На наше счастье, ни одна тварь по какой-то причине не выбрала это место в качестве своего логова, иначе Доброхоту пришлось бы туго, окажись он меж двух огней.
В ту минуту, когда охотник скрылся в тени расщелины, треск и шум, издаваемые нашими преследователями, разом стихли, притом что мы с Блэйком по-прежнему различали чьё-то тяжёлое дыхание и неразборчивое ворчание, доносившиеся снаружи.
Вжавшись спиной в осыпающуюся землю и выставив вперёд ружьё, охотник ждал, готовый в любой момент нажать на спуск и уложить наповал первого же неприятеля, решившегося атаковать. Глинистые стены, почти отвесно подымающиеся по бокам от нас, не позволяли разглядеть, что таится там - за пределами нашего ненадёжного убежища. Лишь на небольшой открытой полянке впереди, в каком-то десятке шагов, можно было различить три тени, маячащие туда-сюда в тусклом свете меркнущего месяца. Тени эти были расплывчаты и нечётки, однако по их виду мне удалось установить примерный облик и рост их обладателей. И то, что у меня вышло, мне совсем не понравилось...