- Это все очень мило, - сменил тему Валентин, - но вот что я хочу спросить. Вы понимаете, что у вас основной участник сделки - человек, пораженный в правах?
- Ну, начинается, - вздохнул князь. - Она имеет право распоряжаться имуществом, и это имущественная сделка.
- Мгм, - невозмутимо кивнул байкер, - например, совершить покупку недвижимости или иной собственности, равноценной проданной, - и он вопросительно глянул на князя.
- Да, разумеется, - ответил Димитри с ровным лицом, - в границах края или иных земель империи.
Полина решила напомнить о себе и своем мнении по вопросу:
- Пока что она, то есть я, хочу просто отсоединить свое имя от портала и дать делу возможность развиваться более свободно. Цель всех переговоров именно эта.
- Мистрис Полина, но я же смогу у вас спрашивать совета? - вдруг подал голос Айриль.
- Ну конечно, - ответила она с улыбкой. - Никаких проблем.
- Интересно, сын, есть на свете люди, которые не готовы тебе помогать? - заметила Онтра с несколько саркастичной усмешкой.
- Для этого ему нужно было родиться здесь, - нейтрально заметила Полина
Валентин с очень странным выражением лица покосился на маркизу, но ничего не сказал. Он несколько демонстративно пожал руку Айрилю и заявил ему во всеуслышание "ну ты звони, если что". Айриль ответил на рукопожатие, вручил свою визитку и ответил:
- Ты тоже звони. И приезжай.
Остальные обменялись с ним визитками и договорились собраться снова после того, как будут подсчитаны обороты и составлены черновики новых контрактов. Встреча подошла к концу. Димитри, строя портал в Приозерск, заметил:
- Бедный Айдиш, как же он теперь без секретаря...
- Пока я не принял дела, он еще не бедный, - с оптимизмом заявил Айриль да Юн, - вполне можно успеть кого-нибудь найти, у школы несложная документация, я все объясню. - Услышав это, Полина чудом удержалась от фейспалма.
А через несколько дней Айриль пригласил в Адмиралтейство Асю и Василия и предложил начать легализацию портала прямо с зимнепраздника, с публичным объявлением о выходе из подполья, и о доступности для саалан развлекательных мероприятий, услуг и товаров местного производства, а для жителей края точно так же доступность товаров и услуг саалан. Объявление предполагалось вешать на главной странице портала, а политику доступности менять явочным порядком.
Тем же вечером Полина получила от Аси короткое письмо: "Просто усынови его и все, так всем будет легче". Онтра, услышав эту идею, только засмеялась: "у этого мальчика все наоборот, второй отец у него есть с рождения, а вторая мать появилась перед днем совершеннолетия". Она, конечно, была не против. Валентин, узнав об этом, выразился кратко: "межгалактической силы коза. Не мать, а..." - и махнул рукой. Обсуждалось это, естественно, на кухне Лейшиной под кофе с печеньем. И Валентин, закрыв для себя тему с "бедным пацаном и его дурой-матерью", как он определил Айриля и Онтру, перешел к самой неприятной из всех тем, заботивших оппозицию.
- Марина, устрой мне встречу с Ведьмаком.
- Зачем тебе? - удивилась Лейшина.
- Про Полю поговорить хочу.
- Валя, смысла в этом нет, но если ты хочешь... - Марина пожала плечами и понесла джезву в раковину.
- Да, хочу, - ответил Валентин. - Даже если смысла не будет, сказать все равно надо.
В среду на той неделе я отожгла так, что до сих пор неприятно вспоминать. Димитри весь декабрь был одновременно веселым и каким-то рассеянным. Я думала и гадала, чем это могло быть вызвано, потому что ну не считать же поводом для оптимизма полные подвалы оборотней в столице края, а потом поняла. Эта рыжая с журфака, Инга, к которой он постоянно уходил в город вечерами, и которую пару раз замечали в его коридоре дежурные гвардейцы, была достаточной причиной. Меня перекосило от этого сразу и очень всерьез. Не то чтобы я хотела оказаться на ее месте, как бы он ни был хорош собой, но мне было неприятно думать, что он тут жизни радуется, вот после всего, что было и как он поучаствовал в моей собственной жизни. Наверное, у меня на лице это все было написано достаточно понятно, потому что Дейвин, поймав меня после развода по нарядам, сказал, чтобы я держала лицо ровнее, потому что на мне написано не только, что я чувствую, но и к кому именно. И добавил, что магическая знать саалан такой несдержанности не прощает, и мне может быть тяжело среди них, если я не научусь или легче относиться к происходящему, или хотя бы лицо держать. Меня еще хватило на то, чтобы сказать ему спасибо и пообещать подумать, как выполнить его совет. Но как только он отошел достаточно далеко, я рванула к Полине, решив, что оружие подождет часик, пока она меня соберет. Было очень обидно. Это я ей и сказала прямо с порога. Что Дейвин уже достал своими придирками, что у князя роман с какой-то рыжей, и по слухам, она с журфака, а я никто, и рыжего хвоста у меня больше нет, а есть только челка мышиной масти под форменным зеленым беретом.
- Никто? - прищурилась она. - И то, что вокруг тебя четыре года водят хороводы, тебе не мешает такое заявлять?
- А толку мне с того? - фыркнула я. - Это не внимание, это издевательство. Они от меня требуют, как от мага, а я уже давно не маг, и магом не буду больше никогда, чего они все пристали-то. И хотят столько, как будто у меня уже их гражданство и титул, и за каждым моим словом следят так, что ничего человеческого мне больше нельзя.
Я поняла, что лучше было заткнуться фразой раньше, слишком поздно. Полина медленно положила на стол ручку, соединила пальцы на столе, так же медленно повернула ко мне голову и посмотрела мне прямо в глаза.
- А человеческое - это как? Не следить за помелом, не думать, что делаешь, затыкаться и приходить в себя только после оплеухи? Ходить распустехой, пока не пнут, ныть, жаловаться и срываться в базарный крик или полный беспредел по поводу и без? Пытаться сдать себя на передержку кому попало и вешаться на руки с грязной истерикой любому, кто согласен взять на свою шею ответственность за драгоценную тебя? Делать фетиш из своих эмоций и устраивать позорный цирк на ровном месте каждый раз, когда представится повод? Это ты называешь человеческим поведением?
Я судорожно втянула воздух, загоняя слезы обратно в глаза.
- Да у меня, может, вся жизнь к черту полетела четыре года назад, а ты...
- А я должна быть тебе благодарна за участие в моей судьбе, так? - с ледяным раздражением спросила она. - У меня, значит, благодаря тебе, все зашибись и сплошная клубника в шоколаде, правда?
Я обозлилась.
- А тебя никто даже не просил об этом. Могла бы, между прочим, лицо попроще сделать и сказать честно, что ты думаешь. И если так уж до конца - я в жизни не поверю, что это князь тебя заставил отдать портал своему человеку. Это твое решение. Ты сама так выбрала.
Полина молчала и смотрела с каким-то брезгливым любопытством, и моя злость сменилась страхом.
- Так. Давай-ка сначала, - сказала она после паузы. - Ты вошла в дверь десять минут назад. За это время ты успела, - она подняла руку и загнула мизинец, как всегда, когда начинала считать, - раз - рассказать мне, как тебя все достали с попытками о тебе позаботиться и увидеть в тебе если не ответственность за себя, то хотя бы осознанность, два - на чистом голубом глазу рассказать, что ты сама себя не принимала всерьез все то время, пока за твои идеи гибли люди, три - обесценить усилия, предпринятые для сохранения твоих жизни и чести, но тут я тебя по крайней мере понимаю, принимать такое от врага унизительно и обидно. То есть поняла бы, будь это "три" отдельно от "раз" и "два". И от "четыре", кстати, состоящего в том, как ты мне раскрыла понятие "человеческое поведение". Мне есть что об этом сказать, но смысла я, пожалуй, не вижу. Что же до твоей последней реплики - если ты это сказала исходя из своих представлений о человеческом поведении, то разговор, я думаю, стоит закончить. Если ты правда так думаешь, то его не стоило и начинать.
Я не знала, что говорить, и мне было очень страшно. Я сама, своими руками сейчас испортила отношения с последним человеком из моей прошлой жизни.
- Я не знаю, зачем я это сказала - очень тихо проговорила я.
- Что ты там лепечешь себе под нос? - брезгливо произнесла Полина. - Только что орала чуть не на все здание, рот открой и говори нормально.
Я вдохнула, сглотнула подступающие слезы.
- Я не знаю, зачем я это сказала. Я не понимаю, почему не смогла остановиться. Я не... - и вдруг я закончила, жалобно глядя ей в глаза, - не выгоняй меня, пожалуйста.
- А что с тобой делать? - холодно поинтересовалась она. - Чаем напоить и на ручках покачать?
Я была совершенно не против того, чтобы меня сейчас взяли на ручки или хотя бы обняли, да и горячий чай с сахаром был бы очень кстати, но судя по настроению Полины, ничего этого мне не светило. Она намерена была выставить меня и запретить возвращаться.
- В общем так, - сказала она, глядя на меня ничуть не лучше да Айгита до этой осени, - истерики закатывать ты будешь у досточтимого твоего отряда. Или неси их в госпиталь и получай успокоительное. Как специалист, я больше ничем не могу тебе помочь. То, что было сейчас, за пределами моих компетенций. А как человека я тебя видеть больше не хочу. Закрой, пожалуйста, дверь.
Я послушно подошла к двери и прикрыла ее поплотнее и вопросительно взглянула на нее. Она покачала головой.
- Не так. Со стороны коридора.
Я вышла и снова закрыла дверь. Хуже мне еще не было.
В тот четверг Димитри, придя на урок, осмотрел зал и удивился:
- А чем ты в этот раз хочешь ограничить пространство? Мы же обычно ставили стулья.
- С видимыми ограничениями ты уже хорошо справляешься, - ответила Полина. За похвалой обычно следовала более сложная задача, и Димитри приготовился.
- Я попросила принести столешницу от сломанного стола, мы положим ее на пол, и постараемся не уйти с нее.
- Но Полина, - смутился он, - тут же почти нет места.
- В этом и суть, - кивнула она. - Может случиться и так, что обстоятельства не предоставят тебе больше места, чем вот такой крохотный пятачок. И может статься, что тебе будет очень грустно отказаться от танца даже в таких условиях.
- Ну что же, - вздохнул он, - я буду пробовать.
- Не пробуй, - она качнула головой, - танцуй.
Валентин пробился на прием к заму наместника восемнадцатого декабря. Ему было назначено в хренову рань, в полвосьмого утра. Граф да Айгит в полевой форме Охотников принимал его в Адмиралтействе. Увидев на вешалке в углу кабинета зимнюю куртку от этого же комплекта, Валентин понял, что граф появился до рассвета только ради него, и снова уйдет в город, едва рассветет, как каждый день в течение всего этого месяца. Приветствие было кратким, почти скомканным. После него сааланец вопросительно взглянул на байкера, и тот заговорил.
- Я здесь из-за ситуации с Полиной Бауэр. Безопасность портала "Ключик от кладовой" обеспечивал я, и я хочу убедиться, что вам известно положение дел.
- Положение дел с чем? - спросил да Айгит.
- С ее деловой репутаций, - сказал Валентин и выложин на стол папку с подшивкой сканов, найденных в сети, толщиной с магазин от АК.
- Что там? - неприязненно покосился на папку граф.
- Образцы порочащих высказываний в адрес Полины Юрьевны.
- Образцы? - уточнил Дейвин. - Не весь материал?
- Нет, повторяющихся источников и репостов там нет.
- Спасибо, - граф вздохнул и придвинул папку ближе к себе. - Я выясню это.
- И вам спасибо. Всех благ, - ответил байкер, поднимаясь. Закрыв за собой дверь, он еще из коридора позвонил Марине.
- Мариша, я только что от зама наместника. Документы я отдал, а там уж... Ну да... Да знал, конечно... Но попробовать-то было надо. Угу, попробовал. Ну папку он взял. Ага.
Закончив этот содержательный разговор, Валентин Аркадьевич миновал проходную, сунул комм в карман и пошел к машине.
Дейвин в это время уже звонил Ивану Кимовичу, насколько пролистав содержимое папки. Но разговор его не порадовал. Выслушав его, Иван сказал
- Ну Дэн, за общее благополучие всегда кто-то платит. Иногда репутацией, иногда жизнью, тут уж как повезет. Она сама это выбрала. И судя по ее делу, выбирала последовательно и осознанно.
- То есть, вы ничего не будете делать? - уточнил граф.
- Нет, - ответил безопасник. - Если ее восстановят в правах и снимут судимость, она будет вправе подать в суд на этих людей. Но сначала ей придется доказать их причастность к этим высказываниям.
- Иван, я понял, - вздохнул Дейвин.
- Дэн, пока ты еще тут, хочу спросить - а сотрудники Фрунзенского РУВД все еще у вас?
- Да, у нас, Иван. Объяснения пишут. Как напишут, сразу вернутся.
- Сколько ж там писанины-то, ведь три недели уже, - вздохнул безопасник.
- Полметра от стола примерно, - "обнадежил" собеседника граф.
- Ясно... вы их там не обижайте, по возможности.
- Иван, - вздохнул Дейвин, - мы стараемся. Но мы разные. Если что, мы не со зла.
- Живыми хоть вернете? - мрачно осведомился безопасник.
- Да, не сомневайся, - заверил его заместитель наместника. - Слово дворянина.
Тот разговор был, пожалуй, самым тяжелым из всех, при которых Полина вызвалась присутствовать. Маркиз, довольно быстро свернув формальности вроде "как твое состояние" и "есть ли у тебя мысли относительно решения графа Скольяна", решительно сказал:
- Хайшен, будем говорить о другом. О том, как все это началось. - И развернувшись к Полине, добавил, - а ты, мистрис, не прерывай нас. Я благодарен тебе за заботу, и очень сильно, но должен успеть рассказать это, пока силы еще при мне. - И дождавшись ее кивка, сразу начал. - Это было сразу после присоединения, Хайшен. До того я ходил по этим местам совершенно свободно и не замечал ничего необычного - не считая, конечно, того, что речь идет о могильных камнях посреди прогулочного парка. Но после того, как Гарант представил меня краю как наместника императора, первый же наш с ним визит туда пошел не так. Эти мертвые... Хайшен, они бранили и проклинали меня из-под своих камней, как будто я сделал им что-то дурное. Но сперва я не обращал на это внимания - бормочут себе и бормочут, я бы, знаешь, тоже не был доволен, оказавшись на их месте. Кто только научил их тут хоронить в землю... Вместо того, чтобы дать мертвому стать частью Потока, превратив его тело в пепел, они оставляют их ждать окончательного распада, а он же может продолжаться столетиями. Этим особенно не повезло, сначала я их даже жалел. Действительно, мало им в беспомощном состоянии тлеть под камнями, не имея возможности освободиться и забыть прошлое, их еще и положили под ноги всех прохожих. Я думал, они чем-то ужасно провинились и наказаны, но спросив, узнал, что это им так воздали почести. Почести, Хайшен! - Маркиз произнес последние слова с такой едкой иронией, что Полина еле удержала лицо. На ее удачу, он смотрел на дознавателя и не слишком обращал внимание на что-то кроме своей речи и взгляда Хайшен.
- Я поняла тебя, Унриаль, - сказала настоятельница. - Что случилось дальше?
- За два с лишним года я почти привык и перестал обращать внимание на их голоса. Но случилось так, что в феврале семнадцатого года мы с Гарантом ехали куда-то мимо этого места, и кортежу пришлось снизить скорость из-за сильного снегопада. И над этими камнями клубилась какая-то странная мгла, ее было видно даже сквозь пелену снега. Я не обратил тогда внимания, дурак... - Маркиз вздохнул, отвернулся и несколько секунд смотрел в угол комнаты, потом заговорил снова. - Это было в последней десятке дней первого месяца весны. Я не помню, зачем пошел туда... а! Помню. Мы со Скольяном осматривали Летний сад. Резиденцию уже достраивали, но я все еще жил в городе, и мне нужны были городские Источники, я пытался понять, почему у них фонтаны отдельно, а Поток сам по себе. Оказалось, Хайшен, что Поток вообще в реке, а парковый пруд - как бы выделенное место для управления Потоком, но не для прямого доступа к нему. Конечно, я осмотрел Источник со всех сторон, и от розового замка с дурной историей, - маркиз коротко поморщился, - они там убили одного из своих царей, у них тут это в порядке вещей, но там было тихо, хоть я и опасался этого места. А потом я зашел в этот сквер, Марсово поле. Ты знаешь, кто такой этот Марс, Хайшен? Я не знал.