- Конечно, Алексей, когда я размышляю - в отчасти предположительном ключе - о твоей уникальной семье... О взаимном сотрудничестве и взаимной поддержке, характерных для тебя и твоих трех жен... Я, с одной стороны, испытываю удивление... С другой стороны, я начинаю понимать, почему при хороших доходах и одинаково легком отношении к деньгам - и у тебя, и у меня, - ты, Алексей, все же никогда после "вхождения" в литературу не испытывал реального недостатка в деньгах... Наверное, и ты, и твои материальные дела ощущали заботу одновременно со стороны различных членов твоей семьи...
- Of course, Alexei. when I reflect - partly in style of supposes - about your unique family... About the mutual cooperation and mutual support characteristic of you and your three wives... I, on the one hand, experience a surprise... On the other hand, I begin to understand why at good income and equally easy relation to money - both at you, and at me, - you, Alexei, nevertheless never after "entry" into literature tested a real lack of money... Probably, and you, and your material affairs felt care at the same time from various members of your family...
- Все члены моей семьи чувствовали заботу со стороны остальных. На меня повлиял период моих одиноких бродяжьих скитаний. Не забудь, Джек, и Библию: нехорошо быть человеку одному.
- All members of my family felt care from the others ones. I was influenced by a period of my lonely wanderings. Don't forget, Jack, and the Bible: it's not good for a human to be alone.
Меня, Джек, поразил один из финансовых эпизодов твоей биографии. Тебе срочно понадобились 300 долларов. Сумма не очень большая; мальчиком ты занял 300 долларов у своей няни, афро-американки. Ты, Джек, написал письма с просьбой вернуть долг сотням мужчин и женщин. Суммарно они были должны тебе более пятидесяти тысяч долларов. Когда занимали, обещали вернуть долг. До последнего цента. В ответ на свои просьбы ты получил всего пятьдесят долларов.
Me, Jack, was struck by one of the financial episodes of your biography. You urgently needed 300 dollars. The sum is not really big; you borrowed $ 300 from your nanny, African-American, as a boy. You, Jack, wrote letters to hundreds of men and women with a requests to repay a debt. In total, they were owe you more than fifty thousand dollars. When occupied, promised to repay the debt. Up to every last cent. In response to your requests, you got only fifty dollars.
Однако, финансы финансами, а поэзия поэзией. В литературе, Джек, твой рассказ "Белое безмолвие" называют произведением поэта. Позволь мне вслух процитировать несколько строк: "У природы в запасе немало уловок, чтобы доказать человеку его ничтожество - приливы и отливы, без устали сменяющие друг друга, свирепые бури, могучие землетрясения. Но нет ничего страшнее Белого безмолвия с его леденящим оцепенением. Всякое движение замирает; над головой - ни облака; медным блеском отливают небеса. Чуть слышный шепот, звук собственного голоса пугает, оскорбляет слух. В призрачных просторах мертвого мира движется одинокая песчинка. Это человек. Ему жутко от собственной дерзости. Разве не ясно, что его жизнь ничтожнее, чем жизнь червя? Странные, непрошеные мысли приходят в голову: вот вот ему откроется тайна бытия". Восхищаюсь! Звучит!
However, finance is finance, and a poetry is a poetry. In the literature, Jack, your story "The White Silence" is called a work of the poet. Let me quote a few lines aloud: "Nature has many tricks wherewith she convinces man of his finity, -- the ceaseless flow of the tides, the fury of the storm, the shock of the earthquake, the long roll of heaven's artillery, -- but the most tremendous, the most stupefying of all, is the passive phase of the White Silence. All movement ceases, the sky clears, the heavens are as brass; the slightest whisper seems sacrilege, and man becomes timid, affrighted at the sound of his own voice. Sole speck of life journeying across the ghostly wastes of a dead world, he trembles at his audacity, realizes that his is a maggot's life, nothing more. Strange thoughts arise unsummoned, and the mystery of all things strives for utterance". I admire! It sounds!
- Благодарю! Но все же верну нашу беседу от поэзии к прозе. Мое внимание, Алексей, привлекло то, что ты - обеспеченный всемирно популярный писатель - практически постоянно жил в съемном жилье: на съемных виллах, дачах, в съемных домах. Похоже, ты не имел недвижимости в собственности. Твой капитал - твои литературные произведения, твоя репутация, твои связи.
- I thank! But nevertheless I will return our conversation from poetry to a prose. My attention, Alexei, has attracted that you - the wealthy world-wide popular writer - almost constantly lived in rental housing: in rented villas, cottages, in rented houses. It seems that you didn't own by the real estate. Your capital - your literary works, your reputation, your communications, social links.
- Да, Джек, у тебя так же был аналогичный капитал: твои литературные произведения, твоя репутация, твои связи.
- Yes, Jack, you also had a similar capital: your literary works, your reputation, your communications.
Твои попытки конвертации этого капитала в недвижимое и движимое имущество - попытка постройки великолепного дома, приобретение ранчо, лошадей, строительство яхты и прочие приобретения - эти попытки и их результаты могут стать поводами для размышлений.
Your attempts to convert this capital into real estate and movable property - the attempt to build a magnificent house, the purchase of a ranch, horses, the construction of a yacht and the other acquisitions - these attempts and their results can be reasons for thinking.
- Предполагаю, Алексей, что читатели, сопоставляя наши биографии, увидят много сходного, похожего.
- I assume, Alexei, that readers, comparing our biographies, will see a lot of similar.
В первой половине жизни и ты, Алексей, и я жили в условиях материальных затруднений. Важную роль в нашем воспитании и обучении сыграли ближайшие родственники. Мы не получили формального высшего образования.
In the first half of life and you, Alexei, and I lived in conditions of material hardship. Close relatives played an important role in our upbringing and education. We have not received a formal higher education.
Много читали, занимались самообразованием. Были частыми посетителями библиотек.
Read much, were engaged in self-education. Were frequenters of libraries.
Много путешествовали: пешком, сплавлялись по рекам. Много работали.
We many traveled: on foot, made raftings along the rivers. We worked a lot.
Жили трудно. Наперекор трудностям направились в литературу. Занимались журналистикой, работали корреспондентами. Увлеклись социализмом. Философские и политические тезисы мы перевели на общепонятный язык художественных образов.
Lived difficult. In spite of the difficulties, we went into the literature. We were engaged in journalism, worked as correspondents. We carried away by socialism. We have translated philosophical and political theses into easily understood language of artistic images.
Пришло время, и мы стали получать хорошие, очень хорошие доходы. Мы легко относились к деньгам. Легко тратили. Нас как писателей узнали во всем мире. В определенные моменты мы стали самыми известными писателями.
It is time, and we began to gain a good, very good income. We treated money easily. We were investing them easily. We were recognized as writers all over the world. At certain moments we became the most famous writers.
Ты - в России (Лев Толстой стоит особняком). Я - в Америке. Одна из общих тем наших произведений - судьбы бродяг, любителей путешествий. Были и другие сходные темы литературного творчества...
You - in Russia (Leo Tolstoy is an independent cultural phenomenon). I'm in America. One of the common themes of our works - the fate of vagrants, travel lovers. There were other similar, nearby, common themes of literary creativity...
Можно прийти к выводу, Алексей, что мы с тобой - духовно, культурно, ментально, в сопоставлении наших биографий - напоминаем творческих братьев. И если не близнецов, если не двоюродных, то - троюродных. Волею обстоятельств родившихся на разных континентах.
It is possible to come to a conclusion, Alexei, that you and I - spiritually, culturally, mentally, taking in comparison of our biographies - remind creative brothers. And if not twins, if not cousins, then - second cousins. By the will of circumstances born at different continents.
Джек Лондон улыбнулся и шутливо добавил:
Jack London smiled and jokingly added:
- Может быть, своевременно побеседовав с тобой, братом-"псалтырником", о жизни, о законах писательского успеха я бы дожил не до 1916-го, а до 1946-го года?
- Perhaps, having in due time a talk with you, the brother - "psaltyrnik", about life, about laws of literary success I would live not up to the 1916th, but till 1946th year?
В 1906 году, когда ты приехал в США, такая беседа у нас вряд ли бы получилась, хотя и была бы для меня очень нужной, своевременной.
In 1906, when you came to the United States, we would hardly could to carry such a conversation, although such a talk would have been a very necessary and timely for me.
- Ты знаешь, Джек, что я слегка сентиментален. Мои биографы пишут, что я частенько пускал слезу. Когда я выдаю книги читателям, и когда они у меня просят произведения Джека Лондона, я слегка умиляюсь. Полагаю, твои произведения трогают сердца читателей нашей библиотеки.
- You know, Jack, that I'm a sentimental a little. My biographers write, that I often shed a tear. When I hand out books to readers of the library and when they ask works by Jack London, my heart begins to work quicker. I suppose, your books touch hearts of readers of our library.
- Понял, Алексей. Считай меня читателем твоей библиотеки. И прошу приготовить к моему следующему визиту рассказ "Мой спутник".
- I have understood, Alexei. Consider me the reader of your library. Also I ask to prepare the story "My Satellite" for my next visit.
Писатели поднялись и дружески пожали друг другу руки. Попрощавшись, Джек Лондон направился к выходу.
Writers have risen and have shaken hands each other with friendly mood. Having said goodbye, Jack London has gone to an exit.
Алексей Максимович возвратился к обязанностям библиотекаря. Выдав книгу одному из читателей, спросил у него:
Alexei Maksimovich has come back to the librarian's duties. Having transferring the book to one of readers, he have interested:
- Сколько Вы сегодня страниц прочитали? Четыреста? Не плохо, не плохо...
- How many pages you have read today? Four hundred? Not badly, not badly...
Сделал отметку в своем журнале.
He have made a mark in the log.
8 мая 2017 года - 10 мая 2017 года.
May 8, 2017 - on May 10, 2017.
Translation from Russian into English: May 1, 2018 17:44. ("Russian and English" version of the presentation). Владимир Владимирович Залесский "Сказка о беседе Максима Горького и Джека Лондона".
3. The tale about not-sent letter. Of Maxim Gorky to Ivan Bunin
M. Gorky decided to re-read the text of the letter. Here what in it was written:
"Dear Ivan Alekseyevich!
Often I think of You. About us.
Yesterday, I had a conversation with Jack London at my Cafй-Library.
Today I write You the letter. About what?
Yes not so it and is important.
Smiling and joking, I will tell: "About everything!"
There was a desire to talk with You, albeit in absentia. Do You remember our acquaintance in 1899, cooperation in publishing company "Znanie"?
I hope, I did not do any harm to You.
I hope, that You can not reproach in anything "Znanie" - headed by me. It was a good time!
But by adhering to epistolary discipline, I'll clarify.
This my letter - about literary creativity, about creative cooperation, about literary success, about a theme: "to write and work or refrain from action and from writing".
Remember, dear Ivan Alekseyevich, one of episodes of training of Nikolai Gogol in the Nizhyn Lyceum. Nikolai Vasilievich at one of lessons submitted to the teacher Nikolsky the poem by Pushkin "Prophet". Nikolsky was from the clergy. Was writer. He knew works by many poets, writers, but he treated Pushkin's creativity mistrustfully, did not read the works by Pushkin. Nikolsky read...Then he frowned and began to make the change in the text.
Having returned verses to the imaginary author, Gogol, Nikolsky reproached him for insufficient diligence. Here Nikolai Vasilievich confessed that the author of this work - Pushkin and that he, Nikolai, decided to play a trick on Partheni Ivanovich, to whom you will not please in any way.
Professor was the teacher of the highest pedagogical qualification. He kindly exclaimed: "Well what you understand! Yes unless Pushkin with gross mistakes cannot write? Here to you explicit proof... Recognize, by whom better is written...".
Young Nikolai Gogol gets a lesson of problem-based learning. Perhaps one of the most important literary creative lessons in the Nizhyn gymnasium.
But you will agree, dear Ivan Alekseyevich, that the situation, favorably resolved due to the pedagogical genius of the teacher Nikolsky and the luck of Nikolai Gogol, was very ambiguous. There were words about dishonesty, disrespect, plagiarism could be mentioned. Of course, if these words sounded, they would be pronounced without special aggressiveness, with exhortation. But still it would be unpleasant if they were uttered.