Леонхарт быстро раскусила сразу две таблетки и бесстрашно повернулась в сторону, с которой вновь послышался рёв. В светлых глазах больше не было страха, лишь холодный расчёт и уверенность в себе.
«Я не проиграю», ― повторяла она себе раз за разом, пока во мгле окружающей её черноты вырисовывалась уродливая фигура монстра.
Ноги сами стали в боевую позицию, которую столько раз показывал отец во время совместных занятий боевыми искусствами, но разум, вновь обретший способность рассуждать здраво, запаниковал. Глаза посылали в мозг странный импульс, медленно складывающийся в пугающую картинку. Прямо на неё бежал человек. Его обнаженное тело, состоящее сплошь из мускул и ничем не защищенных кусков плоти, было скрыто в паре, поднимающемся прямо с туловища. Заостренные, как у мифических эльфов, уши, когти и не прикрытая губами челюсть наводили ужас, но больше всего пугали его глаза. Пронзительно-зелёные с голубоватым отливом, они были наполнены такой ненавистью и жаждой убийства, что уверенность, дарованная таблетками, раскололась на сотни мелких осколков и растаяла во тьме.
«Это моя расплата», ― пронеслось в голове. А за что и почему было не важно. Анни точно знала, что совершила нечто ужасное, не заслуживающее прощения, и теперь она проклята.
Глаза вновь заволокла странная пелена, а видение резко изменилось на кровавую сцену какой-то бойни. Что-то зелёное, напоминающее кузнечиков, металось вокруг и постоянно ранило обнаженные ноги и плечи. Удар, легкий хруст костей ― и раздражителей больше нет. Они раздавлены и втоптаны в грязь, потому что случайно попались на её пути. На душе становится мерзко, но девушка бессердечно отбрасывает прочь эту странную тоску.
«Какая глупость: переживать из-за смерти кузнечиков», ― думает Анни Леонхарт, падая в спасительный обморок.
Из-за собственной слабости она не замечает ни выпавшей из рук коробочки с таблетками, которые по закону подлости покатились в сторону канализационной решетки, ни крепких рук титана-убийцы, оказавшегося на самом деле Симоном Шмидтом. Даже то, что кровь кузнечиков не прозрачная, а алая и выглядит, как человеческая, не заботило ее. Анни обрела временный душевный покой.
***
Лаборатория по генетическим исследованиям сегодня была особенно молчалива. И не потому, что в этот день был выходной или в главном зале проводили общее собрание персонала. Отнюдь. Просто лаборанты и многочисленные руководители никак не могли оторваться от изучения полученных данных. Жажда познания, немного фанатичная и безумная, читалась в глазах каждого, кто проходил по коридорам этого святилища науки, и это жутко нервировало несущих вахту офицеров.
― Еще чуть-чуть и я уйду в самоволку, ― тихо пробормотал охранник, когда очередная девушка в белом халате прошмыгнула мимо. ― Меня их взгляды с ума сведут! Того и гляди, кто-нибудь выхватит скальпель и начнет тебя прямо в коридоре препарировать. И не отобьешься же: налетят, как стервятники на свежий труп, и ещё советовать начнут, где лучше резануть.
― Глупости, ― отозвался его напарник. ― Небось, очередную научную сенсацию эти мозгоправы откопали ― вот и суетятся. Не забивай себе голову ерундой.
«Ага, откопали и рады теперь, ― продолжил свой монолог служивый, но не рискнул его озвучить, побоявшись выглядеть параноиком в глазах товарища. ― Неделю назад та же дрянь была, а потом восемь человек из отряда, как испарились! Нет, что-то тут не чисто».
Он бы и дальше продолжал разговор с самим собой, но с лестницы донесся звук ходьбы, заставивший мужчину стать по стойке смирно. Двое в белых халатах шли прямо к двери, которую ему с напарником поручили охранять, и явно не собирались сбавлять темп.
― За время несения службы никаких нарушений не обнаружено, ― хором отрапортовали охранники, не решаясь заглянуть в глаза пришедшим.
― Вольно, ― коротко бросил мужчина средних лет и, толкнув дверь во временную комнату собственной дочери, добавил, ― можете быть свободны. Идем, Григорий. Я тебе кое-что покажу.
Второй ученый, высокий темноволосый мужчина, о котором в научных кругах ходили легенды, неторопливо поправил очки и шагнул в помещение, даже не пытаясь скрыть своего раздражения. Профессор Йегер вообще не любил, когда его отвлекают по пустякам.
========== Глава 3. Два мечтателя. ==========
Григорий Йегер равнодушно скользил взглядом по лежащей перед ним девушке. Невысокий рост, светлые волосы, правильные черты лица ― в общем, типичная представительница славянской ветви европеоидной расы. Но было одно но: юная пациентка была дочерью его заклятого друга, Анкэля Леонхарта.
― Я уже сказал, что ты ненормальный? ― сквозь зубы процедил профессор, поправляя круглые очки. Но такой тон был свойственен мужчине в последнее время, поэтому руководитель проекта «Познай себя» даже не смутился. Только нахмурился и выдавил из себя сдержанную улыбку, которая совсем не походила на ту, что была много лет назад.
― Да, два раза. А ещё попытался меня ударить, ― с иронией произнес Анкэль. ― Не боишься, что я выгоню тебя с должности из-за нарушения субординации?
― Не боюсь, ― коротко отозвался Гргорий, продолжая прощупывать пульс Анни. При этом он пытался его сосчитать и не сбиться, пока секундная стрелка на серебристом циферблате карманных часов не сделает полный оборот, а болтовня временного начальника сильно отвлекала. ― Ты просто не потянешь этот проект в одиночку. Да и девочке твоей помощь нужна.
― Всё с ней в порядке, ― теперь настала очередь Леонхарта злиться.
Он отошел на несколько шагов от кровати дочери и взъерошил собственные волосы, нарушив тем самым симметрию модной прически, которая была совсем непривычна для человека его круга. Анкэль вообще выглядел нетипично для служителя науки: мускулистое тело, закаленное многочасовыми тренировками в спортивном зале, не мог скрыть даже широкий белый халат. Его часто путали с охранниками, что очень веселило одарённого учёного.
В свои сорок с лишним мужчина достиг практически всего, о чем только можно мечтать: занимался любимым делом, искренне веря, что творит высшее благо для всего человечества, обладал связями и авторитетом в обществе и имел замечательную дочь. Правда, с её матерью, врачом-терапевтом из Курска, которая в студенческие годы случайно попала на стажировку в Германию, Анкэль давно разошелся, но от этого ничуть не страдал. Мужчина просто купался в женском внимании, что крайне негативно сказывалось на результатах работы. Может, поэтому люди, финансирующие этот проект, настояли на том, чтобы Леонхарт обязательно работал в паре с Йегером. Дескать, так безопасней и выгодней для дела.
― В порядке, ― эхом отозвался Григорий и осторожно приблизился к напарнику, надеясь его успокоить. ― Вот не понимаю я тебя. Такой настырный и решительный в исследованиях, не пропускаешь ни единой мельчайшей детали, будь то просто диаграмма пульса испытуемого или же практическое применение вакцины «Альфа». Ты же вгрызаешься в цель зубами по самые десны и не выпускаешь, пока не вырвешь кусок плоти! А сейчас я тебя не узнаю… Тебе все равно?
― Я же сказал, что всё в порядке! ― Григорию пришлось приложить огромное усилие, чтобы увернуться от хорошо поставленного, но незлобного удара доктора. ― Какое слово из трёх ты не понял?! У меня всё под контролем. И ты, как мой подчиненный, должен это понимать.
― Под контролем? ― тень горечи пробежала по лицу второго ученого.
Казалось, Йегер был обескуражен внезапным пониманием и никак не мог поверить в правильность своей мысли. Но теперь все кусочки мозаики собрались воедино: и нетипичный пульс, и странная кардиограмма, и галлюцинации, о которых нехотя доложил Симон.
― Ты испытывал нашу разработку на собственной дочери? ― констатировал мужчина, даже не представляя, как теперь поступить.
Под разработкой подразумевалась одна вакцина, над которой старые друзья работали больше пятнадцати лет. Их, как и многих новаторов, вела вперед замечательная мечта ― победить саму Смерть. Для начала соратники ставили целью искоренение некоторых болезней, но все оказалось намного лучше. О, как же молодые ученные были удивлены, когда экспериментальный состав, намешанный отчаявшимся Григорием во время очередного приступа меланхолии, был введен крысе, зараженной ВИЧ, и та полностью излечилась!
Это был великий прорыв в медицине, правда, оставшийся без внимания научного сообщества. Оказалось, что фармацевтическим компаниям проще было держать людей в страхе перед неизлечимыми болезнями и наживаться на их горе. Сотни жизней так и не были спасены, а мечтателей сделали настоящим посмешищем и практически пустили по миру.
Но лишениями и предательствами закаляются души. Григорий и Анкэль не сдались, не прогнулись под давлением общества и вопреки всему продолжили изучать генетику. Впереди были сотни экспериментов, безумных опытов, в которых вместо белых крыс использовались и сами ученые.
Риск был оправдан: очень скоро появились первые положительные результаты. Крысы, которые раньше не переживали и одной инъекции, теперь с легкостью переносили десяток, а то и сотню мелких экспериментов, легко восстанавливали отрезанные конечности и стали крайне живучими.
Но и это был не предел. Введя субстанцию людям ― самим себе ― ученые перешли к новой стадии своего исследования. «Начало долгой жизни» ― так окрестил её Анкэль, когда, прямо на глазах пораженного Йегера, отсек себе палец острым как бритва ножом. Григорий до сих пор помнил, как брызнули в разные стороны капли крови, пачкая отчеты и пробирки. Но больше всего запомнилась безумная улыбка на губах товарища ― настолько фанатичная, что по спине пробежал холодок.
Что было дальше, Григорий помнил плохо. Кажется, прошло меньше двух часов, прежде чем Леонхарт продемонстрировал ему отросший палец. «Смотри, ― смеялся он тогда, ― вот это открытие сделает нас главными героями мировой науки! Теперь нас будут помнить вечно!» И будущий профессор соглашался, продолжая несмело улыбаться и до конца не веря в реальность произошедшего. Все казалось просто счастливым сном.
Но первый же звонок от заинтересованного инвестора развеял эту иллюзию. Мир как будто сошел с ума и принялся вращаться вокруг гениальной парочки со скоростью звука. Завистники, враги, вездесущие инвесторы, внезапно появившиеся друзья, новые возможности ― весь этот жуткий водоворот затянул друзей и будто нацепил на их глаза непроницаемые очки.
Первым очнулся Григорий. Перечитывая отчеты о проделанной работе, он заметил некоторые странности. Большинство людей, которым недавно была сделана пробная вакцинация, стали жаловаться на недомогания, временные потери памяти и скачки давления, чего уже давно не должно было происходить. Плюс ко всему, почему-то все испытуемые оказались работниками госбезопасности, способными на выполнение задач повышенной сложности.
Ответ напрашивался сам собой: изобретение на благо жизни в скором времени может послужить средством её уничтожения. Этого допустить было никак нельзя, и Йегер решил пойти на крайние меры: прекратить проект и уничтожить все записи о создании вакцины.
К сожалению, этот план не удался. Сильные мира сего предусмотрели такой поворот событий и, убедив профессора Леонхарта в том, что друг хочет уничтожить плод его работы, настроили ученых друг против друга. Правда, вычеркивать Йегера из списка союзников никто не собирался ― его просто заверили, что ни о какой войне и речи быть не может. Григорий поверил… Практически. И занялся более мирными исследованиями, одним из результатов которых и были желтые капсулы, которые так осторожно сжимал в кулаке Анкэль.
― Отдай, ― тихо прошептал Григорий, всё еще надеясь решить сложившуюся ситуацию мирным путем, и протянул руку.
Анкэль на секунду замер, а потом, обреченно вздохнув, передал заклятому другу баночку с препаратом. После он отошел чуть в сторону и прикрыл лицо рукой.
― Прости, я не знаю, что на меня нашло. Я должен был всё раньше тебе рассказать, но побоялся вот такой реакции, ― начал оправдываться он, но был остановлен подбадривающим кивком.
― Того, что сделано, уже не изменить… Сколько она принимает их?
― Почти три года. Помнишь, Аня возвращалась со школы и попала в аварию? Могла дурочкой остаться. Я не мог этого допустить… ― было видно, что мужчина действительно сожалеет. ― И теперь она видит такие же мерзкие картинки, как и мы! Почему она? Ведь никто, кроме нас, раньше их не видел. Почему?!
Внезапный приступ истерики ― ещё один отрицательный эффект вакцины ― был прерван громким неприятным сигналом, извещающим о том, что мужчинам срочно нужно явиться в главный зал лаборатории.
― Потому что это её судьба… ― ответил на заданные вопросы Григорий, хотя и сам не понимал, почему сказал именно это.
Нужно было спешить, и оба быстро покинули комнату так и не пришедшей в сознание Анни, оставив на прикроватной тумбочке заветную коробочку с опасными таблетками.
========== Глава 4. За часы до заката человеческой расы. ==========
― Что это? ― Анни резко села на кровати и потёрла глаза, стараясь отогнать от себя остатки сна и восстановить дыхание. Сердце билось быстрее обычного, на висках выступили капли пота, а голова чуть кружилась, но это ни чуточки не испугало девушку. Как раз наоборот ― это был верный признак того, что ей всего-навсего приснился страшный сон.
«Нужно смотреть меньше ужастиков», ― воспоминания о недавнем совете Симона вызвали тёплую улыбку и заставили полностью вернуться в реальность. Оставалось только мысленно согласиться и с большой неохотой вылезти из кровати. Ноги легонько коснулись мягкого ковра, но тут же отдернулись, ведь он оказался очень холодным.
«Ох уж эти немцы! Вечно на всём экономят. И как им не холодно жить в этой бетонной подземной коробке?» ― Аня закатила глаза и сделала ещё одну попытку встать, которая на этот раз увенчалась успехом. Закутавшись в плед, которым до этого она была заботливо укрыта, девочка медленно пошла к дальнему углу комнаты, где расположился симпатичный шкаф, скрывающий множество тайн. Каждый раз, когда юная Леонхарт приезжала к отцу, он заваливал её подарками, начиная с одежды и заканчивая дорогой техникой. И этот раз не стал исключением: Анни выудила из горы одежды джинсы, милую футболку и новенький джинсовый пиджак, в кармане которого обнаружила записку.
«Я знал, что ты возьмешь именно эту вещь. Она ужасна!» ― фраза была аккуратно выведена на клочке бумаги и не вызвала никакой обиды. Дочь профессора лишь выдавила натянутую улыбку, чтобы в зеркале напротив не лицезреть собственную кислую мину, и быстро надела подаренные вещи. Радовало то, что отец с пониманием отнесся к её вкусу. Не каждой же девушке носить платья!
Немного успокоившись и покрутившись перед зеркалом, Аня взяла таблетки, оставленные отцом, поправила макияж и направилась к выходу. Практически бесшумно тикали часы на стене, равнодушно отмеряя секунды, а девочка шла навстречу своей судьбе. В ушах звенела тишина.
От легкого толчка массивная дверь открылась, и Анни уже приготовилась к стандартному вопросу охранника, но ничего не произошло. Светлый коридор был пуст: ни единого шороха, ни одного звука или далёкого голоса. Пустота.
Затаив дыхание, Анни медленно пошла по коридору. Прижимаясь к стене в поисках защиты, она всеми силами старалась держать себя в руках, но получалось плохо.
«Почему на месте нет охранников? Где все? Что вообще происходит? Папа!» ― этот рой вопросов еле умещался в её голове, заставляя вздрагивать от звука собственных шагов. Казалось, что кто-то вот-вот выскочит из-за угла, набросится и разорвет ее на части. И осознание этого заставляло кровь стынуть в жилах.
«Господи, пусть это окажется глупым розыгрышем Симона. Ну пожалуйста!» - взвыла про себя Анни.
Завернув за очередной угол, девочка замерла как вкопанная: прямо перед ней открывались и бесшумно закрывались двери лифта. Лампочки моргали, наводя ещё больший страх, но продолжали освещать эту неисправную железную коробку, в которой почему-то не было дна. Черная дыра зияла вместо глянцевой поверхности, и она манила, заставляя подходить всё ближе и ближе, делать шаги к этой смертоносной пропасти. И когда Аня приблизилась на расстояние вытянутой руки и посмотрела вниз, из этой тёмной бездны раздался рёв.