Но, повторюсь, мне все это было, что слону дробина: пусть пыжится на здоровье.
Когда официант принес первые блюда, Егор взял слово, поднял бокал и сделал небольшое заявление:
-- Отец, Марина, Ника, сегодня я бы хотел поделиться с вами радостью и объявить, что мы с Марией официально помолвлены, -- поднял он мою руку с кольцом и продемонстрировал булыжник присутствующим. Никак матримониальные планы отцовской спутницы Егору тоже порядком поднадоели. Я украдкой взглянула на жениха, но ничего, кроме неподдельного блаженства от нашей помолвки, на его лице обнаружить не смогла.
-- Поздравляем, -- кисло отозвались дамы, хотя мне показалось, что на лице Вероники на долю секунды даже проскользнуло облегчение.
-- Наконец-то, сын! Прими мои поздравления, -- в отличие от спутниц Соболев-старший говорил искренне и даже поднялся со стула, чтобы обнять сына и пожать тому руку. Меня, как будущую родственницу, объятиями тоже оделил. Вот только не могу понять, искренними ли?
-- Когда же само событие? -- спросил мужчина, вернувшись на свое место.
-- Это мы еще не успели обсудить, -- увильнул от ответа Соболев, а я, конечно же, покраснела, воскресив в уме причину, что нас отвлекла.
Вообще, Соболев-старший во мне вызывал скорее положительный отклик: открытый, приятный в общении, интересный человек. Но, глядя на Егора, оно и не удивительно. Вечер, не смотря на скрытые подколки Марины и старания ее дочери привлечь внимание моего жениха, проходил очень даже здорово: невероятный вид на расцвеченный вечерними огнями город завораживал и вышибал дух одновременно, и даже примирял с незначительными неудобствами, которые я решила воспринимать как неизбежность. А блюда высокой кухни буквально отправляли на небеса, хотя мы и так находились под самыми облаками. Это вам не под вино вечерком стряпать.
Единственная колкость, которую я себе позволила в адрес Марины, состояла в том, что я с ехидной улыбочкой спросила не желает ли та родить Егорчику брата, ведь она еще может. И, сама того не ведая, попала прямо в цель: судя по сжатым губам и полыхнувшему огнем взгляду, родить Соболеву-старшему наследника было еще одной заветной мечтой дамочки. Более в тот вечер она меня не беспокоила.
-- Ты знаешь, что Машков оказывается при смерти? -- улучил момент Егор, чтобы, пусть и косвенно, поговорить о деле.
-- Виктор? -- переспросил отец, -- Откуда сведения?
-- Тот сам признался, а Леха подтвердил.
-- Жаль, -- покачал головой Соболев-старший, -- Сына он, конечно, натаскал, но не факт, что тот все удержит. У него же не только завод. Интересно, кому он теневой бизнес передаст.
-- А у него и такой есть? -- заинтересовался ценной информацией Егор.
-- Парочка цехов ювелирные подделки лепит, а продает под известными брендами. Не у нас в городе, естественно, -- поделился сведениями мужчина, а мне стало понятно, откуда у дедульки замашки барона и тяга к роскоши -- походу он себя кем-то вроде местного Аль Капоне возомнил.
-- Хорошо скрывается, видать, раз Петров раскопать не смог.
-- Может просто не очень-то интересовался.
-- А у тебя-то откуда сведения, пап?
-- Бывалые разведчики секретов не выдают, -- усмехнулся Соболев-старший и дал понять, что тема закрыта.
В ресторане мы просидели часов до двенадцати -- уйти пораньше не позволила прекрасная живая музыка, а я-то поначалу решила, что рояль у них для красоты стоит.
Воскресенье запомнилось тем, что прямо во время тихого семейного обеда у Соболева зазвонил телефон, внося суматоху в безмятежную идиллию, и Леха так громко говорил в трубку, что я могла слышать весь разговор.
-- Так, срочная проверенная информация: в течение ближайшего часа к нашему Рынде собирается пожаловать женушка в компании адвоката, так что советую вам, ребята, придумать достойный повод и дуть к этому коллекционеру, чтобы раз и навсегда разобраться, что там у них происходит. А заодно и выяснить, имеют ли эти ребята хоть какое-то отношение к нашей картине. Ну и на адвокатишку полюбуетесь, вдруг он и есть наш разодетый болван с камер наблюдения.
-- А ты что сам не можешь? -- почесал лоб Егор -- куда-то ехать в сонный воскресный полдень тому было явно лень.
-- А я с любимой супругой ванную для дачи выбираю, -- по тону Лехи было заметно, что уж вот он-то точно бы лучше к Рынде поехал, выяснять, кто прав, кто виноват, -- Кстати, не знаешь, какая лучше: акриловая или мраморная? Или может вообще чугун взять?
Егор в ответ загоготал во всю глотку:
-- Бери купель из кедра, раз уж семейный долг зовет.
-- Тебя тоже совсем скоро позовет, не ссы, -- обиделся Леха и отключился.
-- Ну что, к Рынде поедем? -- спросила я, ковыряясь в остатках жаркого и стараясь не рассмеяться от Лехиной реплики.
-- Ты можешь остаться, -- нахмурился Егор.
-- С чего бы это? -- не поняла я, -- Лицо у меня уже вроде в порядке...
-- Не нравится мне адвокат этот и баба там какая-то мутная.
-- Да ладно тебе, ну что такого случиться может? -- заныла я.
-- Хорошо, поедем вместе, скажем, что ты сережку в тот раз потеряла. Но ты как мышь себя ведешь: это значит сидишь тихо и незаметно, -- пригрозил Соболев, как будто я в любой ситуации первым делом грудью на амбразуру лезу.
-- Ага, -- буркнула я и, отодвинув не совсем еще пустую тарелку, отправилась одеваться.
"Мышь -- так мышь" -- решила я, натягивая серые штаны, больше похожие на лосины, и легкий джемпер. Краситься не стала, убрала лишь волосы в пучок и вздохнула по тем временам, когда свободно могла носить косу, хвостик или вообще оставлять копну распущенной. Теперь же я лишний раз почесать голову боялась, дабы не обнажить невзначай лишнего.
Черные кроссовки и кожаная куртка цвета "мокрый асфальт" завершили образ.
-- Прямо Лара Крофт, только косички не хватает, -- улыбнулся Соболев, похоже он так и не понял, по какому поводу я разоделась во все оттенки серого.
-- Поехали уже, -- буркнула я.
Егор, проходя мимо, щелкнул меня по носу, влез в джинсы и черную водолазку и скомандовал, сгребая с комода телефон, кошелек и ключи от машины:
-- Поехали!
Я запихнула телефон в карман куртки и проследовала на выход.
Так как день стоял ясный -- в родном городе Егора бабье лето было действительно бабьим летом, а не одним названием, -- мы с ним, не договариваясь, натянули солнечные очки, и я тут же представила, как мы смотримся в черном тонированном внедорожнике.
-- Тебе не кажется, что сейчас мы сильно смахиваем на агентов ФБР из какого-нибудь американского блокбастера? -- повернулась я к Егору и сложила пальцы пистолетом.
-- Ага, ты главное патроны береги, -- кивнул он на импровизированную пушку.
-- Не беспокойся, Смит, у меня с собой всегда припасена парочка запасных обойм. Кстати, мы за пончиками заедем или как? -- прогнусавила я голосом того самого переводчика со старых видеокассет, и мы рассмеялись.
В прекрасном настроении мы двигались по направлению к выезду из города и наслаждались погожим осенним деньком. Я любовалась начавшими покрываться золотом деревьями, обещающими вскоре превратить весь город, пусть и ненадолго, в царство пурпура и янтаря.
От погружающего в безмятежность созерцания меня отвлек телефон, неожиданно завибрировавший в кармане, а изображение маминой фотографии, означающей, что откладывать трудный разговор больше не получится, вышибло из головы любые мысли о расследовании.
-- Привет, мам, -- пискнула я в трубку, становясь настолько далекой от образа секретного агента, насколько это вообще возможно.
-- По голосу слышу, что все же чувствуешь за собой вину, -- на том конце провода почему-то оказался папа. --А значит, дочь, ты не безнадежна, хоть и забросила родителей...
-- О, привет, пап, как у вас дела? -- обрадовалась я. Общаться с папой всегда было гораздо проще.
-- У нас-то хорошо. А вот тебя где носит?
-- Ммм, -- принялась я ковырять пальцем штанину, -- Ну я с Егором...
-- Та-а-ак, -- протянул отец, -- А где ты с Егором?
-- В его городе, -- вздохнула я и мысленно хлопнула себя по лбу: ну как можно было забыть рассказать родителям о поездке! Оправдывала себя я тем, что решение уехать было абсолютно спонтанным, да и вернуться я планировала к понедельнику, кто ж знал, что в итоге я задержусь здесь так надолго, да еще и эта круговерть с картиной начнется.
-- Дочь, -- тихо вздохнул папа, -- А родителям сказать? Да, Жень, она к Егору усвистала, -- произнес он в сторону, после чего послышались восклицания, звук борьбы, и трубкой завладела мама.
-- Маша! Я, конечно, все понимаю: и то, что ты уже взрослая, и что самостоятельная, но родителей-то надо в известность ставить, я не говорю разрешения спрашивать! Или я по-твоему не права? -- но ответить права или нет мама мне шанса даже не дала, а продолжила: -- Мы с отцом решаем навестить дочку, приезжаем в гости, и что в итоге? Мало того, что тебя нет дома, так ты еще и в другом городе!
Мамина обличительная речь растянулась минут на пять, и, хотя на заднем фоне то и дело слышались робкие попытки отца присмирить жену, результата они не возымели. Родительница не останавливалась до тех пор, пока все не высказала. Егор поглядывал на меня со смесью ехидства и сочувствия, причем первое преобладало. Я же смиренно опустила глаза в пол и молча выслушивала заслуженный нагоняй.
-- Приглашай их в гости, -- шепнул Соболев, и я, не особо думая, ляпнула:
-- А приезжайте в гости, мы тут жениться собрались, -- а потом сама же от своих слов и обалдела.
Послышался звонкий шлепок -- это Егор ударил себя ладонью по лбу и с усмешкой покачал головой.
Известие повергло маму в глубинный шок -- она замолчала как минимум на минуту, а папа на заднем фоне устал выпытывать, что же случилось, поэтому просто отобрал у жены трубку.
-- Машуня, научи меня, что такого сказать надо, чтоб Женя дара речи лишилась?
-- Я в гости вас пригласила, ну и сказала, что мы с Егором женимся... -- второй раз говорить о свадьбе оказалось гораздо труднее, особенно, когда отдаешь себе отчет в том, что говоришь.
-- Все ясно, -- хохотнул отец и со словами "ладно, подумаем" отсоединился.
-- Чего-то я дала маху, маму аж застопорило, -- повернулась я к Егору.
-- Умеешь ты новости преподносить...
За городом осень чувствовалась еще сильнее: все меньше зелени оставалось в округе и все больше золота отвоевывало позиции. Никогда не понимала почему чем дальше от центра, тем раньше наступают зима и осень, причем весны и лета это дело не касается.
К Рынде мы приехали как раз вовремя: гости, ради которых мы так ретиво примчались к коллекционеру, еще не подъехали, но судя по бегающему взгляду хозяина и нервным, суетливым движениям становилось понятно: взбрыкнувшая жена с адвокатом должны явиться с минуты на минуту, и нашему визиту хозяин коттеджа вовсе не рад.
-- Добрый день, Олег Игнатьевич, -- оттеснил того плечом Соболев и без приглашения проследовал на кухню, я с невозмутимым видом прошла за женихом, а Рында, опомнившись, засеменил следом, -- Мария Аркадьевна в прошлый раз где-то тут сережку обронила, вы не находили? -- Егор сделал вид, что изучает помещение на предмет пропавшего аксессуара.
-- Я нет, но могу у экономки спросить, -- растерянно ответил Рында, в полном недоумении разглядывая мои уши, украшенные, конечно же, полным комплектом сережек. Я равнодушно пожала плечами -- мол, понимай, как знаешь, -- Если что-то найдется, я обязательно с вами свяжусь, -- коллекционер не терял надежды избавиться от нежеланных гостей до прихода женушки. К несчастью для него у нас были абсолютно противоположные цели и несравнимо разные темпераменты.
Егор, не побрезговав, опустился на колени и полез исследовать пространство под столом.
-- Не стесняйтесь, Мария Аркадьевна, присоединяйтесь, -- донеслось ехидно снизу.
Я, дабы не оплошать в глазах жениха, поспешно стала двигать тяжелые дубовые стулья со словами "Кажется я сидела где-то здесь..." и заглядывать под каждый, Рында поначалу хлопотал вокруг нас в надежде достучаться и все-таки уговорить убраться вовремя восвояси, а поняв, что затея бесполезна, принялся нам помогать. Кряхтя, как видавшая лучшие деньки тахта, тот встал на четвереньки и отогнул край ковра, что с непонятным для меня предназначением лежал по центру помещения, немного сбоку от стола, и стал шарить там рукой, словно сантехник в канализации -- даже рукава не первой свежести рубашки засучил. А я изо всех сил молилась, чтобы эти дурацкие гости явились пораньше, и нам не пришлось бесконечно строить из себя идиотов -- потому что много ли мест на кухне, где можно достаточно долго искать украшение?
До чего не пунктуальные люди! Я уже дошла до того, что двигала пальмы, расставленные в коричневых кадках у окна, к которому в прошлый раз даже и не подходила, и, куда еще можно будет заглянуть, чтобы растянуть эти нелепые поиски, понятия совершенно не имела! Не кухонные же шкафчики шерстить! Егор методично заглядывал во все углы, проводил ладонью за батареями, а Рында встал и принялся чесать затылок -- видимо идеи, где можно еще поискать сережку, а еще лучше -- как вернее всего нас спровадить, у него тоже закончились. Потрудился дядька на славу -- даже немного вспотел, о чем свидетельствовали пятна по центру спины и повлажневшие волосы, склеившиеся местами в сосульки.
Наконец, когда в моем распоряжении оставалась всего одна кадка, а хозяин дома вот-вот бы придумал достойный предлог, чтобы выгнать незваных гостей, раздался благословенный звонок. Рында понуро поплелся открывать, а мы с Егором не без облегчения переглянулись и синхронно отряхнули руки.
-- Добрый день, добрый день! -- раздался из коридора мужской голос, довольными интонациями намекающий, что у его обладателя в жизни все в порядке.
-- Привет, -- тихо произнесла скорее всего жена Рынды.
-- Проходите, -- безжизненно отозвался тот и провел гостей на кухню, видимо рассчитывая на то, что мы тактично свалим, как только увидим, что хозяину не до нас.
Он уже было раскрыл рот, чтобы извиниться перед нами и распрощаться, как Соболев проворно подскочил к адвокатишке и энергично затряс тому руку, не побрезговав.
Адвокат, которого Леха нам описывал, как известного сердцееда, собственному описанию очень даже соответствовал. По крайней мере, внешне: перед нами предстал жгучий брюнет с ярко-голубыми глазами, ямкой на подбородке, подтянутой фигурой и одетый с иголочки -- в идеально подогнанный по фигуре темно-синий костюм. Мой дед, увидев бы такого, обязательно обозвал прощелыгой. Хорошо, что у меня выработан пожизненный иммунитет благодаря Егору, который по всем статьям превосходит любого журнального красавчика, не то, чего доброго, и я бы по лощеному брюнету вздыхать начала.
-- Добрый день, позвольте представиться, Егор Станиславович, адвокат Олега Игнатьевича. А это, -- махнул он рукой в мою сторону, -- Мария Аркадьевна, моя помощница. Надеемся, что мы не разочаруем друг друга.
По-моему, с той же многозначительной улыбкой, которой Соболев одарил оппонента, гадюка бросается на жертву, а гиена изо всех сил вцепляется в добычу.
-- Изюмов Павел Сергеевич, -- представился брюнет, не дрогнув, хотя встретить кого-то помимо мягкотелого Рынды он здесь явно не ожидал.
Дабы помочь жениху и не позволить Рынде сказать и слова, -- а по его лицу было очень даже заметно, что тот собирается возражать изо всех сил, -- я поспешила к коллекционеру и с предупреждающей улыбкой вцепилась в того мертвой хваткой.
-- Идемте, Олег Игнатьевич, -- сопроводила я "клиента" за стол, запоздало подумав о том, что на адвокатов мы походим, как лабрадор на дамскую собачку.
-- Прошу, -- жестом пригласил гостей присоединиться к нам Егор.
Жена Рынды растерянно топталась у входа в кухню и прошла к столу только после одобрительного кивка "прощелыги". Выглядела она весьма несовременно и, на мой взгляд, подходила Рынде идеально: долговязая, скорее тощая фигура, плечи выдвинуты вперед и вниз в попытке хоть как-то уменьшить высокий рост, кожа бледная, почти прозрачная, какие-то безжизненные, пегие волосы убраны назад, одета дама была в застегнутую на все пуговицы синюю блузу и темно-коричневую юбку ниже колен. Я так и представила ее в школе, идущей по коридору с классным журналом в обнимку. Хотя сейчас вроде везде электронные журналы, так что моя фантазия не актуальна.