В ноябре Денис сделал официальное предложение Меланье и поехал просить её руки к родителям. Без меня. Укололо, конечно, это. Но …мелочь же. Не заострила. Им жить.
Полгода – срок уже не малый.
Поверить в это не могу.
Для сыновей и друг, и мама.
Своё им сердце отдаю.
Два сына. Две моих кровинки.
Без них и жизнь, как пустоцвет.
Но слёзы льются. Не слезинки:
Ведь одного на свете нет.
Ушёл совсем и не вернётся.
Он поселился в небесах.
Лишь лунной ночью улыбнётся
Звезда, что ярче всех в глазах.
*
Прихожу постепенно до точки
Понимания зла бытия.
Предыдущая жизнь лишь цветочки.
Мимолётным мгновеньем прошла.
Все проклятья мной собраны вместе.
И не женщина я, а судьба.
Младший сын обзавёлся невестой,
Старший просто ушёл в небеса.
Пополам разорвали мне сердце.
И слезами, увы, не помочь.
Существуя, пытаюсь отвлечься…
Возвращаюсь в июньскую ночь.
И глаза выжигают мне душу.
Не уйти мне от них никогда.
Стиснув зубы, чтоб стоны не слышно…
Я молюсь. В небе светит звезда.
*
Сердце, будто открытая рана:
Не залечишь её, не зашьёшь.
Что ни день, то какая-то странность.
Утро хмурое – сладкая ложь.
И прошу я защиты у Бога
Для моих ненаглядных детей.
Оба живы. На фото. Здоровы.
И люблю я двоих сыновей.
Только старший мой Ангелом к звёздам
Проложил себе путь в небеса.
От него у меня только розы,
Что стоят в хрустале и слезах.
Младший рядом, но с кем-то и где-то.
Вырос сын и уже не сдержать.
Материнское слово – не вето.
И его мне приходится ждать.
Не ропщу я на эту злодейку,
Что в народе зовётся судьбой.
Я живу и на чудо надеюсь.
Цвет любимый теперь золотой.
Денис отдалился от меня. Конечно, я радовалась, что теперь у младшего новые заботы и новые общения. Сыну нравился будущий тесть. Понимала, что отсутствие взрослого мужчины в нашей семье, это в чём-то отсутствие и мужского понимания жизни в каких– то её моментах. Михаил Васильевич – бывший военный. Мне казалось, что это изначально: ответственность, порядочность и честь. Старший сын убедил меня в этом. Своим образом жизни.
А я мучила себя вопросами, ответов на которые никто не мог дать: почему так со мной? почему мой сын? Будто другой матери легче и проще, если у неё сына «заберут». Неважно как: автомобильная катастрофа, пьяная драка, преступники, война, пожар… Сколько всего происходит на нашей грешной Земле каждый миг. И сколько других матерей также безутешны в своём горе в этот же миг. В тот год для меня моё горе ещё ТАК болело, что я не могла думать о других. Все мы – мамы становимся где-то и как-то эгоистками, когда у нас «отбирают» детей.
Где мой сын? Почему не могу я
Прикоснуться к нему и обнять?
Дни и ночи бегут торопливо.
Невозможного мне не принять.
Постоянно все чувства и мысли
Заполняет мой сын дорогой.
И навязчиво крутится «если»…
У него нет дороги домой.
Где-то звёзды сияют ночами…
Только он – моё солнце всегда.
Ничего нет для мамы печальней –
Раньше сын улетел в небеса.
Я часто закрывалась в своей спальне, когда никого не было в квартире, и выла, сидя на полу. А потом, истратив все силы, впадала в забытьё, чтобы хоть на какое-то время уйти от страшной действительности. Мои зверики: моя Шурка и мои кОты Генрих с Фациком стали моими психологами без вызова. Безудержная любовь этих звериков спасала меня. Ещё одна «цеплялка» жизни. Им без меня совершенно никак.
«Мы все в ответе за тех, кого приручили»… Это и я с детства знала, и мои мальчики. «Маленький Принц» – одна из лучших книг, обучающая любви. Всё в этом мире есть любовь. И себя любить тоже надо учиться. Себя не любишь, как других полюбить?
В стихах я живу, всю реальность попутав.
И манны чудесной не жду я с небес.
И мысли мои – дикий конь, только в путах.
Душа почернела. Тяжёлый мой крест.
Зима на пороге. А мне безразлично.
Сегодня мой день весь в слезах и тоске.
И я не ропщу, что одна, как обычно.
В дела зарываюсь, но всё, как во сне.
Я к Богу с вопросом своим постоянным.
Как будто услышу ответ на него.
Никто никому и ничем не обязан.
Мой сын не со мной. Я молюсь. Вот и всё.
Много фотографий в доме – моя страсть. Они у меня везде. Мои мальчики, я с сыновьями, наши родные и друзья. Фотографии стоят и висят во всех наших комнатах. Будто и не одна, даже, если одна. Можно остановиться и поговорить с фотографией, как с живым человеком или просто посмотреть и вспомнить.
После «ухода» сына мне советовали убрать все его фотографии. Зачем? Отвечали по-разному: чтобы не было больно, когда видишь; так принято… Не помню всей ерунды причинной. Если мне хорошо, когда сын рядом, пусть только на портретах, зачем мне убирать его фотографии?
Все устои исходят от людей. Каноны «можно – нельзя». Кто их создаёт? Люди. Я тоже человек и у меня свои каноны. Собственные. И фотографий сына стало больше. Я окружила себя его образами. Мой сын всегда со мной. Так хотела сама.
Пусть Ангел поможет взлететь,
Лишь крылья опустятся вниз.
Пусть Ангел поможет мне спеть
По нотным строкам мою жизнь.
В июне судьба пополам
И я половиной живу.
И сердце с душой просто в хлам.
С ума потихоньку схожу?
Портреты поглажу рукой.
Мне сын лишь смеётся в ответ.
Кем выткан узор с чернотой?
На сколько отпущенных лет?
Встаю с этой мыслью немой
И ночью я с нею ложусь.
Луна за окном. Стисну стон.
Беззвучно на звёзды молюсь.
Оставаясь одна, часто пересматривала наши семейные альбомы, где мы были беспредельно счастливы или просто счастливы, или просто были… Все вместе. Втроём. Пропасть разделяла НАШЕ, где мы вместе, и определяла уже только МОЁ одиночество. Не знаю, какое имя дать тому времени, когда оказалась в ледяном кубе из немоты, хотя народа вокруг было более, чем достаточно. Сама себя замуровала в него. И не впускала к себе никого. Мне так было легче и даже уютнее, может быть.
Я думала: «Меня счастливей нет»,
Когда мы вместе были все втроём.
И не ждала я ниоткуда бед.
Не ведала, что тьма накроет дом.
Распахнут был навстречу целый мир.
И каждый день из солнечных прозрений.
Но сын «ушёл». Мой ясный пилигрим.
На память мне мозаика мгновений.
Картина вся рассыпалась в куски,
Лишь груда красок. Холст, как гильотина.
На счёт идут с июньской ночи дни.
Жизнь, как туман, слепа необратимо.
Навязчивый вопрос к себе не оставлял меня: что сделала не так? Чувство вины перехлёстывало через край. Перебирала все возможные другие варианты: как могла сложиться судьба старшего сына и тогда, конечно, моя. Такие радужные картинки и… Волны вины накрывали меня с головой. Я говорила себе:
– А ты ведь могла сделать вот так… И сказать так, чтобы он послушал. И поставить ультиматум ему.
Это были мазохистские изуверства над собой. У каждого своя судьба. Своя. И никак иначе. К этому шла долго. А в тот момент не слушала никого, кроме добавившейся вины и своей боли.
Образовалось трио. Неразлучное. На долгие годы. Иногда меня даже злили чьи-то советы. И я просто убегала к сыну. К нему в лес. На свою скамеечку. К тишине, которая так громко звучит…
Ищу я нити, что июнь рванул, как струны.
Где звук сфальшивил, не предугадать.
И ночь пришла, грозящая безумием.
И боль, как нож. И мне всегда страдать.
Постоянные обитатели кладбища, местные бомжи, уже чётко знали – эта несёт много, не скупясь. Не знаю, почему так вдруг сложилось у меня в голове, но я носила и еду, и питьё, и даже одежду. Много. Пакетами. Местный народ был в восторге. А мне ТАК было надо. Одно напрягало: их присутствие. Они никогда не подходили близко, но Шурка их чуяла и всегда была настороже. И это отвлекало от моих мыслей. Как-то подошла к паре и высказала своё возмущение. Бог мой! Зачем? Спившиеся и почти не люди даже не пытались понять меня. Жалости к таким опустившимся у меня нет. Злости тоже. Сама прошла достаточно испытаний, чтобы гордиться собой и не вытирать чужие пьяные слюни. Мы – люди. Все разные. Но у каждого есть выбор. Судьба не единожды даёт нам шанс. Касается всех. Всех людей на этой Земле. А вот видим мы этот шанс, можем ли мы им воспользоваться?
Опять же зависит от человека.
Определил ты сам дорогу,
Что я не вправе выбирать.
И оказался за порогом,
Куда не вхожа даже мать.
И я осталась здесь у края,
Тобой отмеченной черты.
И боль свою я приглушаю.
Но сердце рвёт. Душа кричит.
Мой старший сын, мне очень страшно
Осознавать, что нет тебя.
И жизнь порою так ужасна…
Но ты со мной и навсегда.
Мне память образ твой рисует.
Я запах чувствую волос.
И по тебе я так тоскую…
О, кто бы весточку принёс.
*
Мой сын, мне грустно без тебя.
И боль сжимает мою грудь.
У каждого своя стезя.
Зачем ты выбрал этот путь?
Сегодня ровно год уже,
Как ты домой пришёл из «ада».
Июнь забрал. В моей душе
Так пусто. В чём я виновата?
Вопрос останется немым.
В глазах тоска. Улыбка Моны.
Ты – Воин был и пилигрим.
Будь прокляты твои погоны.
В конце декабря проявилась моя одноклассница Нина, которая жила в Германии уже давно. Мы хорошо переписывались и перезванивались, виделись иногда, по её приезду в Россию. Она была в курсе моей жизни, я в курсе ее. Так случилось, что где-то года полтора назад всё прекратилось: и звонки, и письма. Она не знала, что у меня погиб Димка. Я не знала, что она накладывала на себя руки несколько раз. Мы обе проревели два часа в телефон – Нина мне сама позвонила. У меня – сын. У Нины своя трагедия – измена обожаемого мужчины. Такие разные, но такие горькие потери. Для обеих на грани. Только грани разные.
Не люблю учить людей или давать им советы. Каждый человек – целая Планета со своими правилами и устоями, даже уставами. То, что для кого-то просто пустяк, для другого – ужас, катастрофа, конец. Эмоции могут захлёстывать одного, в то время, как в такой же ситуации, другой может закаменеть. Как тут знать, что может произойти в следующую минуту твоей жизни? Как подготовиться к ней полностью? Как выйти из всего, что обрушилось на тебя, сохранив себя хоть как-то и в чём-то, если не получается быть прежним. Вопросы. Только вопросы. Ответы у каждого свои: в силу характера, ценностей, приоритетов. Не знаю, почему сильный человек вдруг ломается одномоментно, как спичка, а слабый начинает цепляться за мелочь и вытаскивает себя из бездны. Всегда считала себя сильной, а потому и боролась с собой. Было за кого, для кого и зачем.
Хочется, чтоб всё легко и просто.
Только в моей жизни не бывает.
У меня всё так колюче – жёстко.
Жизнь меня всё время наставляет.
Снятся сны о дорогой потере,
Никогда мне не смириться с ней.
И не важно: верю иль не верю,
Старший не откроет дома дверь.
Не зайдёт, не скажет: « Здравствуй, мама!
Хоть большой, но по тебе скучал»…
И болит, не заживает рана.
Голос, что родной, вдруг замолчал.
Нина и Георг пригласили к себе в Германию. У меня появилась первая моя собственная мечта после «ухода» сына. Другая страна, новые впечатления. Я уже не могла жить в замкнутом круге, который сама себе и очертила, где была только я и моя боль. Надо вырваться в иной мир! Увидеть, ощутить, вдохновиться. И после продолжать учиться жить…
Сколько дней на Земле мне осталось?
Это знает серебряный дождь.
Может много, а может малость.
Как пришёл, так туда и уйдёшь.
А как жизни узор тобой вышит,
Всё зависит от солнца и лун.
С кем кому-то судьба не вышла?
Ничего, время – лучший колдун.
Всё расставив по полочкам значимым,
Обозначив, где блажь, а где ложь,
Подсчитает: на что потрачено.
Приговор. Ты зачем живёшь?
Кто-то будет слюняво плакаться,
Кто-то глаз не посмеет поднять.
Кто-то будет гордиться. Хвастаться.
Для кого-то весь смысл – ждать.
Принимая, как данность Судьбинушку,
Не ропщу, не умея льстить.
Бог забрал у меня кровинушку.
Есть второй. Значит, надо жить.
Младшего стала оберегать от боли, что грызла меня денно и нощно, утром и вечером. Меня сможет понять только такая же мама, как я. Никто больше. Для того чтобы понять, надо пережить эту же боль. Не иную. Потому что каждая боль – другая. И степень боли разная. Самая высокая и самая жгучая боль – боль мамы, которая потеряла своего ребёнка. Вне сомнений.