Annotation
Прудков Владимир
Прудков Владимир
Даёшь Альдебаран!
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
В августе прошлого года на территории нашего дачного кооператива случилось невероятное событие. В огороде сторожа Елисея Чуракина приземлилась межпланетная летающая тарелка. Это произошло ночью, в котором часу Елисей Иванович не помнит. Он проснулся с сильной жаждой и первым делом направился к фляге. Припав к ковшику, боковым зрением заметил через окошко странное сияние. Но сначала утолил жажду, а потом уже вышел наружу.
Да, это была тарелка! Довольно внушительная, занявшая чуть ли не треть участка в шесть соток. Из неё вышли двое, естественно, инопланетяне, но вполне похожие на людей. По два глаза, по одному носу, металлические усики над головами, видимо, антенки. Но только космические гости покруглее нас с вами, один с зеленоватым, а второй с бурым отливом - чисто овощи в разной степени созревания. Сторож переговорил с ними. Что характерно, их речь проникала непосредственно в мозг. Елисей Иванович, человек общительный, тотчас предложил им зайти в избушку. Приглашение высказал обычным способом, рожая членораздельные звуки.
- Только вы наклоняйтесь, у меня притолока низкая, - предупредил он.
Позже, рассказывая эту историю, Елисей Иванович уверял, что бражка инопланетянам понравилась, и будто они сказали, что у них, в созвездии Альдебарана, такой не делают. Он тотчас изъявил готовность дать им рецепт и, между прочим, спросил:
- А имена-то у вас есть или только индэксы?
Гости переглянулись и представились. Их имена звучали длинно, необычно, примерно, как у ирландцев именуется вулкан, запыливший весь мир. Елисей Иванович не запомнил.
- Ну, и имена у вас, господа! Чёрт ногу сломит. Вот у меня простое: Елисей. Не путать с Енисеем. Это у нас река такая.
Космические пришельцы, выпив по ковшику, заторопились в дальнейший путь. Сторож уговаривал их погостить подольше. Но они сказали, что это не входит в их планы; они остановились вынужденно, для ремонта анизотропной тяги. И дальше инопланетяне, польщённые приёмом, пригласили Чуракина в гости, в звёздную систему Альдебаран. Он не замедлил с ответом:
- Мне сразу собираться?
Тут надо пояснить, почему Елисей Иванович так бесшабашно ответил. Он уже год, как вышел на пенсию. До этого работал в котельной, обогревал людей и, вдыхая угольную пыль, зарабатывал себе льготу по вредной профессии. Но так-то, не считая внезапно нападавшего кашля, был ещё вполне здоровым мужчиной. Просидев зиму в городских четырёх стенах с наступлением весны стал искать работу и клюнул на вакансию сторожа дачного кооператива. . Дачи до сих пор не имел, а тут предоставили участок с вполне сносной избушкой.
Одновременно с Елисеем Ивановичем вышла на пенсию его жена Евдокия Дмитриевна. Она тоже работала на вредной работе - в банно-прачечном цехе термической обработки. Но в отличие от мужа садом-огородом не заинтересовалась. Она записалась в хор бабушек, хотя бабушкой ещё и не стала. Трое сынов, которых произвела на свет, не торопились подарить внуков.
Несмотря на сиюминутную готовность Елисея Ивановича посетить Альдебаран, космические гости ему вежливо отказали. Оказывается, тарелка у них рассчитана на троих (третий астронавт не покидал её), и лишнего принять не могли. Но альдебаранцы порадовались интересу землянина к их обители и его готовности нанести дружественный визит.
- Прилетайте на своём звездолёте, - предложили они.
- На каком это своём? - с недоумением спросил Елисей Иванович. - У меня даже лисапеда нет.
Увы, Чуракины, потрудившись по три десятка лет, не нажили палат каменных и счетов банковских. Всё, что зарабатывали, тратили на пропитание, коммунальные услуги и детей. Зато сыновья, выучившись на менеджеров, приобрели себе классные японские автомобили. Но родителей, в виду занятости и пробок на улицах, навещали редко.
Бурый альдебаранец, по-видимому, старший в команде, выслушал Елисея Ивановича и попросил недозрелого принести горсть дачной земли. Тот выполнил поручение, и капитан экспедиции сунул землицу в миниатюрный прибор.
- Все элементы таблицы Йёхобудлайкю в наличии, - определил он и, открыв табакерку, протянул сторожу зёрнышко под вид пшеничного. - Вот, посадите.
- А что вырастет?
- То, что вам требуется. Летающая тарелка.
- Ухаживать надо?
Инопланетяне растолковали, что зерно с программой развития от и до, само возьмёт из почвы всё, что требуется. Ну, если будет засуха, то следует поливать трёхпроцентным раствором перманганата калия и рыхлить землю, чтобы кислороду побольше поступало.
- Погодите, я запишу, - приостановил он их, надел очки на резиночке и простым карандашом записал то, что они надиктовали. - Бу сделано! А что вам привезти в подарок?
- У нас всё есть. Однако, если пожелаете, прихватите какую-нибудь уникальную вещь, дающую представление о вашей цивилизации.
Они улетели, и никаких следов не оставили, как будто их и не было. А может, и в самом деле не прилетали, потому что никто, кроме Елисея Ивановича, инопланетян не видел, а к его рассказу отнеслись крайне недоверчиво. В сторожку часто заходили люди вполне трезвые и достойные. Узнав о визите инопланетян и об интеллектуальном зерне, гости выспрашивали подробности. Елисей Иванович показывал клумбу, где посадил зерно, а посадку огородил колышками, чтобы случайно не затоптали. Разумеется, он не имел никакого опыта по выращиванию летающих тарелок, но старался. Запомнив совет инопланетян, уточнил у доктора наук Кварка, обитавшего на соседней даче:
- Ферарий Ильич, шо це такое перманганат калия?
Физика-теоретика незаслуженно отправили на пенсию из-за якобы прогрессирующего склероза. Однако он не пал духом и на своём дачном участке продолжал ставить эксперименты. Кварк построил наклонную башню, под вид Пизанской, и бросал с неё камни, проверяя с помощью высокоточного хронометра, не меняется ли при перепадах давления и температуры гравитационная постоянная.
Учёный напомнил сторожу, что он доктор физико-математических, а вовсе не химических наук. Впрочем, пообещал узнать. Его жена в прошлом как раз химичила; сейчас же, на пенсии, с увлечением вышивала крестиком. Она порекомендовала обратиться в аптеку. Елисей Иванович отправился в ближайшую. Аптекарша оглядела его с ног до головы с явным подозрением. Этот самый перманганат калия, в просторечии именуемый "марганцовкой", приспособились использовать наркоманы для производства дури и террористы для изготовления бомб. Будучи женщиной ответственной, она прямо спросила:
- Вы террорист или наркоман?
- Ни то, ни сё, - честно ответил Елисей Иванович.
- А зачем тогда вам перманганат?
- Поливать летательную тарелку.
- Без рецепта не отпускаем, - отказала аптекарша.
- Где я его возьму?
- Обратитесь к психиатру, он выпишет.
Елисей Иванович послушно обратился к частному психиатру Шпильману, тоже владельцу дачного участка. Тот без расспросов выписал рецепт, только хитро улыбнулся, догадавшись, что сторожу марганцовка понадобилась для очистки самогона.
- К вам можно будет потом зайти? - спросил он, подразумевая, что хочет попробовать.
- Отчего ж нельзя, заходите, - приветливо кивнул Елисей Иванович.
Близилась осень, ничего не менялось, хотя Чуракин усердно поливал и рыхлил клумбу. Наступила зима, навалило много снега. Сторожа обязали непременно быть на месте. Потому как зимой наблюдалось нашествие бомжей, которые жгли костры, справляли малые и большие нужды прямо в пустовавших дачных особняках. Но и с бомжами Елисей Иванович поладил, познакомившись и накоротко сошедшись с их лидерами Сифоном и Прошкой. Так что никаких эксцессов в садово-огородном кооперативе не наблюдалось.
В ночь под Рождество, сторож выглянул в окошко и увидел, что над клумбой вьётся дымок. Вышел проверить. Дымок оказался паром. Живо зёрнышко-то! И само себя обогревает, черпая ресурсы из земли. Пришла весна, растаял снег, и Елисей Иванович обнаружил: а ведь что-то взошло!
Дачник Верхогляд, один из первых узнавший о событии, указал перстом на росток:
- Истинно вам говорю, Елисей Иванович. Если зерно, упавши в землю, не умрёт, то останется одно; а если умрёт, то принесёт много плодов.
Дарий Богданович раньше преподавал марксисткую философию, но разуверился в ней и сейчас находился в поиске. Прежние его знания оказались никому не нужны. Он приобрёл неухоженный участок, на котором даже сортир отсутствовал, и постоянно проживал здесь. Ладно, что бывшие ученики, с его помощью защитившие кандидатские диссертации, теперь стали вахтовыми нефтяниками; они-то и прикатили ему большую бочку. В ней Дарий Богданович прятался в непогоду, коротая время в размышлениях.
Зашёл к сторожу и селекционер Тимофей Мальков, тоже оставшийся не удел. Опытные поля, к несчастью находившиеся в центре мегаполиса, скупили строительные магнаты и стали возводить небоскрёбы. Тимофей Семёнович внимательно рассмотрел росток, формой уже напоминающий блюдце, и с удивлением заметил:
- Хм, странное растение. Ни листьев, ни цветка, а сразу плодоносит. Наверняка генно-модифицированный продукт. А так-то, формой, походит на патиссон... Можно, я буду заходить и наблюдать за его ростом?
- Да ради бога! У меня калитка всегда открыта, - разрешил Елисей Иванович. Он-то знал, что никакой это не патиссон, но будучи суеверным, преждевременно не хвастался, боясь спугнуть удачу.
Хромой инженер Гаринча, тоже из постоянных дачных обитателей, был первым, кто определил, что проросшее чудо природы является вовсе не овощем и не фруктом, а техническим изделием. Гаринча был специалист по лазерам и мазерам. Он остался без работы из-за того, что опытную лабораторию, которой он руководил, перестали ассигновать, а "тему" передали в Сколково. Но Гаринча продолжал работать над передачей энергии на расстояние без проводов и уже сделал электромобиль, который подзаряжался на ходу от стационарной энергетической установки, установленной на мансарде его дачи. Она была похожа на ветряную мельницу без крыльев. Его электромобиль не был зарегистрирован в ГИБДД и выезд за пределы дачной территории грозил изобретателю немалым штрафом. Поэтому он кружил вокруг да около. Мало кто Гаринчу воспринимал всерьёз - чепухой, мол, занимаетесь. Но Елисей Иванович инженера уважал и спрашивал, как успехи. Гаринча докладывал, что количество кругов с подзарядкой от башни растёт, вот только финансовые проблемы не дают развернуться как следует.
- Этот фрукт больше всего похож на миниатюрную летающую тарелку, - к радости Елисея Ивановича и вовсе без подсказки определил он. - По крайней мере, у этого изделия отличные аэродинамические качества.
- Да-да! Гости из Альдебарана так мне и сказали.
Сторож ему первому рассказал все подробности про визитёров. Гаринча высказал ещё одно наблюдение:
- Видимо, посаженное вами зерно является программным устройством и, черпая элементы из почвы, обеспечивает развитие изделия до конечной формы.
Присутствующий при разговоре физик-теоретик Кварк обошёл тарелку со всех сторон, заглянул снизу и признал правоту инженера.
- Готов согласиться с вами, Николай Эмильевич, - согласился он. - Только вот не пойму: в чём принцип её движителя?
Гаринча, недолго раздумывая, сел на любимого конька:
- Вероятно, гости из Альдебарана в совершенстве овладели методом передачи энергии на большие расстояния. Предполагаю, что излучатель у них там, в их созвездии, а приёмник - здесь.
Они продолжали захаживать, наблюдая за эволюцией необычного аппарата. Тарелка всё росла и росла. Проходящий мимо народ удивлялся:
- Надо же какой большой патиссон!
Когда оный достиг в диаметре метра и стал достоин, чтобы его называли с большой буквы, об уникальном овоще прослышали газетчики. Они намеревались приехать, запечатлеть на кинокамеру и сделать заявку в книгу рекордов Гинесса. Но началась весенняя распутица, и на машине до дачного участка невозможно стало добраться, а вплавь никто не пожелал. Поэтому вместо очерка об уникальном овоще, известный в городе журналист Наскоков написал задорную полемическую статью: "Когда же наши направления превратятся в дороги?"
Елисей Иванович остерёгся начавшегося ажиотажа и возвёл ангар - без крыши, чтобы проникали солнечные лучи, необходимые для развития тарелки. Он уже и сам точно уверился, что растёт вовсе не овощ и не фрукт. Внешняя оболочка Патиссона стала плотной и прочной - пальцем не сколупнешь. Ангар пришлось перестраивать, расширять, так как аппарат интенсивно увеличивался в размерах и вскоре достиг в диаметре несколько метров, а в высоту поднялся выше роста хозяина.
В июле Чуракин отлучился в город - на день рождения жены, но её не застал. Его Дуняша сделала головокружительную карьеру. Сначала она стала солисткой в хоре бабушек. Когда хор репетировал, её голос из коридора услышал главный режиссёр оперного театра Марк Шейдер и поразился:
- Бог ты мой! Колоратурное сопрано!
Познакомившись с Евдокией Дмитриевной и досконально аттестовав, предложил ей сольную партию в опере "Кармен". И пошли репетиции за репетициями, выступления на городских подмостках, а затем и первые иногородние гастроли.
- Дусю по телику показывали! - с восторгом сообщила соседка Алина, симпатичная блондинка, переменившая трёх женихов и не остановившая выбор ни на одном из них.
Елисей Иванович порадовался за жену, но и огорчился, соскучившись. В тот вечер в отчий дом приехали сыновья и привезли для именинницы одинаковые торты, хотя и не сговаривались.
- А где наша мама? - спросили они.
- Нету вашей мамы, - грустно объявил Елисей Иванович.
- Где же она? - насторожились все трое.
- На гастролях. Ваша мама стала прима-балериной.
- Танцует, что ли? - удивились сыновья.
- Поёт, - поправил он и почесал затылок. - А может, и танцует.
- Ну, мать! Во даёт! - удивились сыновья. - А ты, батя, чем занимаешься?
Он заколебался, сообщать или нет, и решил, что скрывать не стоит: родные же дитяти.
- Летательную тарелку я выращиваю.
Братья посмотрели на отца внимательней, выявили внешнюю непрезентабельность и посоветовали меньше пить.
- А то допьёшься до того, что улетишь на своей тарелке в небеса необетованные, - сказал старший, занимающийся торговлей пылесосов.
Елисей Иванович обиделся. И после встречи с зазнавшимися сыновьями утвердился в желании лететь на Альдебаран. "Никто даже не заметит моего убытия, - с горечью подумал он. - Дунька на гастролях, дети в бизнесе".
Процесс созревания Патиссона шёл полным ходом, тарелка становилась всё больше и больше. Но к августу рост прекратился, и, видимо, начались внутренние процессы. В начале сентября отпал толстый отросток, соединяющий аппарат с землёй-кормилицей. Теперь тарелка повисла в воздухе на высоте в спичечный коробок и ни чем не поддерживалась. Физик-теоретик Кварк заметил и обалдел до глубины души.
- Вот это да! Это же в корне противоречит закону всемирного тяготения! Елисей Иванович, куда подевалась гравитационная постоянная?
Сторож только плечами пожал.
Ещё через неделю на восточном боку Патиссона обозначилась входная дверь. А за ночь, с девятого на десятое августа, появилась дверная ручка. Энтузиасты с благоговением зашли вовнутрь и обследовали, что там есть. Всё просто, никаких излишеств. Кресла с мягкой обивкой, приборная панель, на ней кнопки, сигнальные лампочки, дисплей, стрелочный прибор со шкалой в десятичных дробях.
- Сдаётся мне, что это спидометр, - сказал инженер Гаринча. - И скорость измеряется никак не иначе, как отношением к скорости света.