- Угу, мы этим краснокнижникам устроим такой Царандой, блямба - карамба! Разбомбим бамажками, как янки Харасиму!
Наверное, жалоб было больше, чем населения всего района. "Бомбёжка" явно удалась и случился "Царандой".
Руководство области спустило всю корреспонденцию в райком и обязало район разобраться с жалобами в короткий срок.
Короткий срок, так короткий срок. Собрав сельский сход, постановили собственными силами и на собственные средства заново отстроить церковь на старом месте.
- Только у меня ничего не просите. Не дам ничего, ни гвоздочка! - сказал секретарь райкома и укатил писать отписку в верха, что "межрелигиозный и международный конфликт" улажен.
Выбрали старосту. Им стал Курин. В его обязанности входило, не много не мало, сбор и хранение средств на строительство нового храма.
- Вот будут строить в Яркино новую церковь, - говорил как-то Пепене отец Николай, - ты обязательно будешь помогать, Петюша. Только кирпичиков для стройки нет, гвоздиков, цемента, песочка, денежек совсем - совсем мало. Зато помощника, милостью Божьей, мы уже имеем, - и гладил его по голове. А тот жмурился от удовольствия, как кисёнок.
- Угу, Пепеня гагагать бу! - Мол, помогать буду.
Схватив свою тарантайку, побежал от отца Николая в свое Яркино. А это было около четырех километров. Кирпичики и гвоздики Пепеня найдет! О чем не знал отец Николай, так это о том, что уже гвоздиков и кирпичиков Пепеней заготовлено неимоверное количество. Это, конечно, по мнению самого Пети неимоверное. Он давно уже помогает. Он уже давно - "помощник милостью Божьей".
А дело вот в чем. Пепеня уже несколько лет разбирал старую, разрушенную кладку храма. Кирпичи развозил на своей "Рыньке" по домам прихожан. Разберет кладку, очистит кирпич от крепкого раствора, сложит на свою тачку и отвезет кому - нибудь из селян, прихожанам порушенного храма или просто очень добрым по отношению к Пепене людям. Привезет с десяток кирпичей, постучит в ворота, покажет хозяевам, что привез не просто кирпичи, а слитки золотые и хранить их нужно в тайне, чтоб: "ни жуля кто" - не спер, значит. Сам их аккуратно сложит, где-нибудь под забором, в укромном местечке.
В общем, старыми кирпичами от разрушенного храма Петя снабдил полсела. Гвоздики, крестики, лампадки и прочие металлические останки, он привозил к себе домой и прятал за баней, под кадушкой. Народ роптать против Пепени не смел. Во - первых, это никому не мешало, во - вторых, всю работу делал сам Пепеня, ни у кого не прося помощи. В - третьих, кирпичи каши не просят, лежат себе и лежат, никого не трогают. Правда, сердито насупив брови и грозя кривым указательным пальцем левой руки, Пепеня предупреждал уже самих хозяев: "Три, не руй! Бозя попа бум - бум!". Что в переводе: "Смотри не воруй! Бог накажет!"
Как-то раз Пепеня колол дрова для бани бабки Щукиной и оттяпал себе два пальца правой руки, указательный и средний (он был левша). Петя не кричал, не плакал, а, взяв отрубленные пальцы левой рукой, завороженно смотрел на них. Из раны ключом била кровь, пальцы дергались в конвульсии. Пепеня, глядя то на пальцы, то на рану, восторженно и удивленно воскликнул:
- О - о -о ! Пац тяп - тяп! Тяп - тяп, а ани, пацы, Бози мо, кака у папа Коки! (Пальцы отрубил, а они Богу молятся, крестятся, как отец Николай).
Раны заросли, а Пепеня так и крестился обрубками своих пальцев. При этом, беззвучно шевелил губами, как это делала старуха Щукина, стоя под образами. На это было удивительно смотреть. В этот момент Пепеня не казался глупым, косноязычным, деревенским недоумком. В глазах его светился огонек разума, а губы выговаривали полный и правильный текст молитвы "Отче наш".
Некоторые из селян пользовались доверчивостью Пепени. Например, нужно было трактористу Юрану баньку срубить. Юран подошел к Пепене и спросил:
- Пепеня, будешь помогать храм строить?
- Бози дом? Угу!
- Будешь?
- Бу, бу! (Буду, мол, буду).
И трудился он вдохновенно на благо хитроумного бесстыдника, думая, что он строит Храм Божий. При всем при том, его еще поили вином или брагой. Выпив, Пепеня начинал петь, подражая отцу Николаю, кланяться воображаемым иконам.
В конце строительства, Юран причастился "Вермутом" и для куражу, попросил Пепеню "освятить" баньку. Он сделал из консервной банки нечто вроде кадила. Из мочального помазка, чем белят стены, вышло кропило. А кропильницу заменили банным ковшиком. Пепеня Насыпал в банку прелых листьев, надел на голову скуфейку, повесил крестик по верх рубахи. Подражая отцу Николаю, он благостно запел понятные ему одному, песнопения. При этом он, дымя листьями, размахивал банкой. Обильно кропил мочалкой и баньку и ржущего, как жеребец, Юрана. Делал он все это с большим прилежанием и старанием, под пьяный хохот богохульника. Потом Пепеня спросил:
- Сё? Бози дом Пепеня гагагал де?
- Помог, помог Пепеня! Только Бог здесь будет жить другой. Маленький такой божёнок. Банником его зовут. Дух банный.
Слово "дух", Петя слышал не раз от отца Николая и потому оно было ему знакомо. При очередной встрече Пепеня рассказал на своем языке священнику, как он, "помошник милостью Божьей", помог срубить дом для Боженьки. Ма - а - аленький такой дом, что там будет жить маленький божёнок - "дух" Банник.
Отец Николай возмутился поступком Юрана, и, как мог, объяснил Пепене:
- Жить в баньке будет не Бог, а злой дух - бес. Бесов надо изгонять, ибо они мешают жить хорошим людям. Все беды, несчастья и зло от бесов. Они вокруг нас, они в нас. Даже хороший человек, прельщённый бесами, становится плохим. Все без исключения люди изначально добры и справедливы. Боженька всем - всем, кто рождается на свет Божий, дает в дар способность любить всякую тварь земную, а не только человека. Хотя, человека любить надо в первую очередь. Человек человеку должен быть любящим другом. А сейчас, бесы вселившиеся в человека, заставляют людей относится друг к другу не так, как Бог велит - по человечески, а по звериному. А ещё Бог велит творить добро. Сделал доброе дело, к тебе добро добром и вернётся. Сделал плохое, к тебе плохое вернётся, да ещё с большими несчастьями и бедами. А Юран в церковь не ходит, не причащается святыми дарами Божьими. Потому в него бес и вселился. Вот и богохульничает над верой и верующими. Так и в баньке живёт не Бог, не дух Божий, а дух бесовский. И кто ему поклоняется или не сопротивляется его соблазнам, того он, Петюша, вводит в заблуждение и заставляет делать плохие дела.
Пепеня про беса, духа банного, как мог, понял. Но по-своему Юрана ему было жалко. Тот был не злой. Часто угощал сигаретами, наливал винца, катал на тракторе. Но вот этот дух банный! Он же может доброго Юрана превратить в злого, козлокопытного беса. И станет он похожим на бабки Щукиной козла. Пепеня представил эту омерзительную картину, как козёл Юран, весь в какашках и репьях, жуёт сельсоветскую крапиву и блеет:
- Бе-е-е, бе-е-е!
Как будто говорит всем:
- Я бе-е-ес, я бе-е-ес!
Ещё жальче ему стало Юрана. И он решил избавить его от беса. Придя ближе к ночи домой, он зашел в сенник, раскопал своё кадило, кропило и кропильницу. Сложил всё это в "Рыньку". Вернулся домой, взял пузырёк тройного одеколона.
Пепеня думал, что он в прошлый раз неправильно провел каждение. У отца Николая из кадила всегда идёт дым, который пахнет цветами, а у него из кадила воняло как из печки. Бесы же боятся этого цветочного запаха и убегают в тартарары. Вот он и прихватил для запаха пузырёк одеколона.
- У - у - у, беся! Пепеня беся какалон! Беся фьу-у-у, и сё!
То есть, бес испугается запаха цветочного дыма, и "фьу-у-у", и всё. Со свистом улетит, не искозлит доброго Юрана.
Стемнело. Пепеня на своей "Рыньке", быстро "дорычал" до бесовской бани. И так же быстро разгрузил "оружие возмездия" для Банника. Достал "кропило" и "кропильницу". Надел скуфейку, вытащил крест и, поцеловав его, повесил по верх рубахи. И, наконец, залил в "кадило" весь пузырёк одеколона. Всё, он был готов делать добро! Чиркнув спичкой, Пепеня прицелился и бросил её в полную одеколона банку. Что и говорить, одеколон с хлопком вспыхнул, обдал жаром испугавшегося "добродетеля". Тот, расплёскивая горящую жидкость на руки, отшвырнул банку подальше от себя, захлопал по бокам горящими руками, как курица крыльями. Потом, просто - напросто, сел на обе горящие руки и погасил пламя своим задом.
Банка отлетела прямо под угол бани. Разлившееся пламя быстро занялось на смолистой коре, что осталась после обдирки сосновых брёвен и поползло вверх по срубу. Пока Пепеня отвинтил ведро от своего вездехода, пока сбегал на речку за водой, огнём охватило весь сруб. Он смотрел на жаркое пламя и думал, что даже лучше получилось - бес не просто убежал, скрылся, спрятался куда-нибудь. Бесяка совсем сгорел. Превратился вместе с баней в дым и черные угольки. Если бы бес спрятался, то потом в кого-нибудь другого вселился бы, а так нет, сгорел и всё.
Сбегался, громыхая пустыми вёдрами, народ. Но тушить уже было нечего. У догорающих брёвен сидел улыбающийся Пепеня. Он спас Юрана! Бес теперь вместе с банькой, всё. Фьу-у-у. Живи спокойно, Юран, делай добро!
Юран пошёл к родителям Пепени, всё рассказал. Те схватились за голову. Денег и так-то не хватало, а тут ещё за новый сруб платить надо! Выручил Курин. Он прикатил с батюшкой на инвалидке к дому Юрана и предложил ему помочь свалить сосёночек в леспромхозе. Только, тихо! Чтоб "лишние" не знали об этом. С лесником договорится отец Николай. Тот ему был родным братом. А баньку будут строить всем миром. На том и порешили.
Через две недели рядом с пожарищем красовалась, желтея каплями смолы, новая банька. А обновляли её тоже всем миром. Последними мылись Пепеня, Курин, Пётр Мусин и Юран. Уже после заката они несколько раз выбегали из бани охладиться после парной на речку. Плескались и смеялись, будто ребятня. Им было хорошо четверым! А беса среди них уж точно не было. Только потерявшийся козёл бабки Щуки стоял на крутом берегу, смотрел на гогочущих мужиков, тряс лохматой бородой и завидно блеял.
"Священствовать" Пепеня прекратил по просьбе отца Николая. Сдал ему всё, кроме крестика и скуфейки. Даже пустой пузырёк из-под одеколона. Он нарисовал мелом на своей тележке по бокам кресты и всем говорил, что это "Рынька налидка, как у попы Ко". Острослов Юран не злобно подтрунивал над Пепеней:
- Нет, мой спаситель, это у тебя не инвалидка попа Николая, а танк "Т - 34". С таким вооружением ты всех бесов в округе перепугаешь. Вот только зажигательная смесь у тебя закончилась. Жаль! Да и ладно! Ты рычи погромче, они тебя и так будут бояться, как огня.
А сбор средств на строительство нового храма, тем временем, продолжался с переменным успехом. Много собрали пожертвований по окрестным сёлам. Местная епархия подкинула внушительную сумму в рублях и выделила несколько машин цемента. Что самое удивительное, так это то, что районное начальство, не смотря на обещание "не дать не гвоздочка", обязало диатомовый комбинат выписать кирпич по символической цене, а леспромхоз выделить бесплатно делянку соснового леса. Обещали помочь с техникой и рабочими. Песка было достаточно и своего, на речке.
Потихонечку, полегонечку дело сдвинулось с места. Наняли бригаду шабашников, в основном из армян, а местные были в подручных. Приехал епископ, благословил строительство нового храма на старом фундаменте. Пепеня, как понял, что начинается стройка, снял скуфейку и закричал, что было мочи.
- Уя-а-а-а! Уя-а-а-а! Пепеня Бози дом троить бу гагагать! Уя-а-а-а!
Дождался! Храм будет помогать строить! Настоящий храм! Вот такое случилось событие в селе Яркино.
А что случилось с секретарём райкома? Почему он стал помогать восстановлению церкви? Никто не знает. Только за это самоуправство он получил, что называется, "по шапке". Забегая вперёд, скажу, что в ещё недостроенном, но уже действующем храме, он тайно крестился сам и крестил свою маленькую внучку. Вот какие чудные фортеля выделывает жизнь!
Люди везли из разных концов села кирпичи от старого храма. Те самые кирпичи, что привозил на хранение в своей "Рыньке" Пепеня. Они пошли на кладку алтаря. И хватило их ведь тютелька в тютельку! Народ, на удивление, дружно приходил на помощь строителям. На субботники так не приходили. Мужички, правда, между делом, понятно, "усугубляли" малость. Но пьяных не было.
Вечером на лавочке под тополем было продолжение. Собирались семьями. Расстелят фуфайки, понемногу выпьют и сидят до темна, предаваясь хорошим воспоминаниям о недалёком прошлом. Было какое-то приподнятое, праздничное настроение. Непонятное, но приятное состояние души, которое делало всех ближе и роднее.
Пепеня, естественно, принимал самое активное, деятельное участие в строительстве. Он всегда был под рукой. Летал, как пчелка от строителя к строителю. Одному надобно раствора, другому подать кирпичи, третьему водички попить и т.д. Погода всю весну, лето, осень на удивление была в меру дождливая, в меру жаркая. Работа шла спорно, ладно. Под крышу подвели уже в начале сентября. К середине ноября сделали крышу и купол.
Кресты ковали в своей кузне. Ковалями были кузнец Филиппыч, Курин, Петруха и в помощниках хаживал, естественно, Пепеня. В основном он качал меха, раздувая угли и помогал молотобойцу. Синхронно вместе с ударом молота кричал во всё горло:
-Дынь, дынь, дынь, дынь!
Помогал по мере сил. Да и веселил своей суетливостью и тарабарщиной мужиков. Иногда, когда его просили, бегал в сельмаг к дяде Моте за папиросами и вином.
Кресты получились такими же, как были на фотографии старого храма. Огромные, под четыре метра высотой.
Из соседней области с номерного завода привезли какой-то чудо-лак и бронзовую краску. Загрунтовали поверхность. Краску смешали с лаком, и Пепеня, высунув изо рта язык, старательно орудуя кистью, красил кресты. На следующий день, секретарь райкома самолично пригнал высоченный подъёмный кран. Через пару часов кресты водрузили на место.