Личная жизнь у Марины не складывалась: многие студенты пытались за ней ухаживать, но девушка была уверена, что никто не сможет её полюбить, что в ней нет тех качеств, за которые любят. Ухаживания принимать боялась: а вдруг узнают её поближе и разочаруются. Чувствовала себя одинокой, никому не нужной и несчастной. В 26 лет Марина окончила институт, защитила диплом и собралась замуж за человека, которого совсем не любила. Любил ли он её? Она была уверена, что – нет. Просто и для него и для неё пришло время создать семью и родить ребёнка. Денег на свадьбу не было. Мама попросила у отца. Он дал… В долг… Отдать надо было через год. Марина стала работать на трёх работах, чтоб расплатиться: утром подрабатывала уборщицей, к 8 утра шла на основную работу в НИИ, по вечерам вязала Московским модницам свитера и платья. Каждый месяц отправляла отцу деньги. Через год расплатилась. Потом родился сын. Ещё через год – развод: жить без любви было тяжело и бессмысленно.
Сына каждое лето отвозила к маме в Таганрог. К морю. Самой приехать отдохнуть летом не получалось: график отпусков был очень строгий.
Получилось только один раз. К тому времени сыну исполнилось 5 лет. Марине было 32 года.
Лариса окончила школу, но продолжать учиться не захотела. Те институты, которые были в Таганроге, её не интересовали, а жить у сестры в Ростове и учиться на искусствоведа – это, конечно, было бы интересно, но Ляля – это не мама с папой. А от мамы с папой Ларисе уезжать не хотелось. Она мечтала, что сразу же после окончания школы выйдет замуж, будет сидеть дома и воспитывать детей. Вот как мама. А муж будет зарабатывать деньги и делать всё, что она захочет. Все мужчины немного глупые: им что ни прикажи, покричи на них, и они слушаются – как папа. Невеста она богатая: папа сказал, что на сберкнижке, которую он для неё открыл после её рождения, лежит очень много денег. И золота папа подарил очень много. Мальчики в её классе были, но ни один из них за ней не ухаживал. Да и подруг близких у неё не было. Самая близкая подруга – это её мамочка любимая. «Надо ей сказать, что бы она мужа нашла. И что бы с папой поговорила. Пусть и он ищет. Надо на завод пойти работать. Там много мужчин», – подумала Лариса и пошла работать. Папа устроил её на такую работу, что она почти ничего не делала: разносила документацию на подпись по отделам. Перезнакомилась со всеми. Если ей кто из мужчин нравился, она долго с ним разговаривала и обязательно, как бы, вскользь, намекала, что она богатая и что папа у неё большой начальник. Папа с мамой стали приглашать в гости на ужин знакомых, у которых были взрослые сыновья, но из этой затеи ничего не вышло – никто не посватался. Но Лариса надежды не теряла и решила знакомиться с рабочими завода. Осенью каждый год завод направлял всех без исключения на сбор урожая в подсобное хозяйство. Она никогда раньше не ездила, а тут вдруг решила поехать. Папа всё устроил: договорился с начальником, что бы её работой особенно не загружали.
Месяц, который она там провела, прошёл быстро. Днём – работа, а по вечерам – танцы или посиделки с песнями. Однажды её пригласили в компанию сотрудники из папиной лаборатории. Публика собралась солидная, и идти не хотелось. Пошла, что бы их не обидеть. Нарядилась, золотые украшения надела. Подошла к беседке, в которой они её ждали. Решила послушать, о чём говорят папины подчинённые. Лучше бы не слышала.
– Что-то Лариса задерживается. И зачем ты её пригласил?
– Как зачем? Всё-таки дочь начальника. Уважение проявить надо.
– Да, не повезло ему с младшей. Ты Марину видел?
– Видел, конечно. Красавица! Умница, не чета, этой.
– Да, красивая у него Марина. Я даже влюблён был.
– Удивил! Да в неё пол завода влюблены были. С ума сходили, замуж звали. Нет, два года работала и ни одного романа не завела.
Дальше Лариса слушать не стала. Развернулась и пошла к себе.
Ненависть, злость, зависть к сестре вспыхнули с такой силой, что в глазах потемнело.
– Дураки! Все дураки! Нашли красавицу! Любят её! Зато папа меня любит. Её не любит. И никогда не любил. Я знаю. Ненавижу её, ненавижу, – говорила Лариса сквозь слёзы.
С той поездки прошёл почти год. Подслушанный разговор постепенно перестал вызывать такую бурю эмоций, настроение улучшилось, а зависть и ненависть к сестре остались. Мужа она себе пока не нашла. Но отчаиваться Лариса не собиралась. Ведь ей всего 20! Всё ещё впереди.
Марине повезло. По графику отпуск выпал на август. Купила билеты до Таганрога и отправилась по магазинам за подарками. Для себя решила купить босоножки, так как пойти в гости к отцу было совершенно не в чем. Она с юности научилась шить и вязать, поэтому с сарафанами, юбками, платьями и свитерами проблем не было. А вот обувь! Зарплата инженера, да ещё и на двоих с сыном, совершенно не предназначалась для покупки обуви, шуб, украшений, то есть, всего того, что подразумевалось под предметами роскоши. Хорошая обувь – это роскошь! По крайней мере, для неё. Вряд ли она ещё и обувь научиться шить. Осенние туфли она носила вот уже 11 лет, а им и сносу нет. И ещё поносит. Летней обуви у неё практически нет, только одна пара босоножек, да в Москве это и не обязательно, а вот в Таганроге это просто необходимо, но главное – хотелось к отцу прийти красивой. Марина вошла в обувной отдел, подошла к полкам 38, совсем не маленького, увы, размера и посмотрела на коллекцию, которую предлагала фабрика «Большевичка». Выбор был не богат, вернее, выбора не было вообще. В том, что увидела Марина на полках, к отцу идти было нельзя. «Уж лучше пойду в старых босоножках», – решила она и направилась к выходу. В этот момент из подсобного помещения вышла продавщица с несколькими яркими импортными коробками. Одну из них она открыла, достала из неё босоножки и аккуратно поставила на полку. Но что это были за босоножки! Они были чудесными! Они были предметом мечтаний всех Московских модниц: плетёнки на небольшой, тонкой шпильке, цвета спелой вишни! Марина посмотрела на цену: 25 рублей! ( Четверть месячного оклада инженера – прим. автора.) Для неё это было дорого. Что бы заработать 25 рублей, ей пришлось бы каждый вечер, на протяжении двух недель, вязать на заказ очередной свитер. Что она, впрочем, и делала с тех самых пор, как закончила институт. И будет делать в дальнейшем. На жизнь для них с сыном она заработает. Подумав немного, Марина решилась. Примерила это импортное чудо, прошлась, сняла, полюбовалась, внимательно их рассмотрела, опять примерила, опять прошлась. Они сидели идеально! А главное – в них было легко и комфортно. Сняла босоножки, положила их в коробку и отдала продавщице. Та выписала ей квитанцию на оплату, на коробке поставила мелом цифру «1» и отложила в сторону. Марина пошла к кассе. Пока оплачивала, набежала целая толпа женщин, желающих купить такие же босоножки. Марина с трудом протиснулась к прилавку, отдала чек, взяла коробку с покупкой и отправилась домой за чемоданом. Поезд отходил через два часа. Времени оставалось в обрез.
Таганрог встретил Марину терпимой жарой, запахом пирожков, семечек и вяленой рыбы. На привокзальной площади всё это великолепие продавалось на каждом углу.
– Семечки, кому семечки, кто забыл купить семечки!
– Пирожки, домашние пирожки! Только что из печки! Горячие!
– Рыбу! Кому рыбу!? Рыбец, Тарань! С икоркой! Свежая, жирная, слабосоленая! Не пожалеете! Благодарить будете!
А как говорят! Поют, а не говорят! Растягивают все согласные! А буква «Г»… В алфавите существует твёрдая буква «Г». В Таганроге её нет! Здесь она смягчилась, расплавилась от солнца и превратилась, практически, в букву «Х». И попробуйте отучиться, переехав в другой город! Не пытайтесь: быстро у вас это не получится!
Марина отучилась с трудом. Но, попадая в родной город, она уже через два-три дня, начинала растягивать слова и с трудом произносить правильно букву «Г».
Первые дни были посвящены сыну, ещё раз сыну и только сыну. Вместе сходили и купили велосипед, сходили на базар (рынок), накупили необыкновенно вкусных фруктов и ягод, да в таком количестве, что половину не успели съесть – испортились. А поход в кино?! Они шли не на один фильм, а подряд на два, а ещё лучше, если на три. Благо, что городок небольшой: от одного кинотеатра до другого – рукой подать. За два дня пересмотрели все фильмы во всех кинотеатрах. Затем начались походы на море. В городе два пляжа: первый «Центральный» – там песок, второй, «Городской», рядом с портом – асфальт и спуск к морю выложен камнями. На первом толпы отдыхающих, а на втором интересно: плаваешь и на корабли смотришь. Марина за первую неделю отдохнула, загорела, отоспалась, пропиталась счастьем от общения с сыном и решила позвонить отцу. Телефона в квартире у них не было, и она пошла к соседям. Позвонила. Трубку взяла жена.
– Здравствуйте, тётя Таня. Это Марина. Папу можно?
– Ты в Таганроге, что ли? Можно папу. Ща позову. Босс! Тебя.
– Я слушаю, – голос отца, как всегда, был бодрым.
– Здравствуй, папа.
– О, Мариночка. Здравствуй, рад тебя слышать. Приехала? Хорошо. Как там Москва? Стоит? – пошутил отец и сам же засмеялся своей шутке.
– Москва стоит. И ты, я слышу, бодрый.
– Знаешь, я книгу пишу.
– Книгу? О чём книга, папа?
– О заводе во время войны. Ну, если придёшь, тогда и поговорим. Ты как, зайдёшь?
– Конечно. Очень соскучилась. Ты только скажи, когда тебе удобно?
– Дай подумать. Завтра в деревню уезжаем все вместе, до воскресенья. Таня, как ты думаешь, в воскресенье до шести вернёмся? – спросил жену отец.
– Ну, что ж теперь делать. Вернёмся, наверно, раз гости придут. Босс, своей головой думать можешь? – недовольный голос жены отца был слышен так отчётливо, как будто она говорила в трубку.
– Папа, если ты не можешь, давай в другой раз. У меня ещё 10 дней отпуска.
– Ты её не слушай. Она вечно ворчит. Давай в воскресенье. Все соберёмся, посидим по-семейному. Как там Артёмка? Давно не видел.
– Хорошо, он уже совсем взрослый.
– Вместе и приходите, – бодро сказал отец, – К вам не получится прийти. Работы много, да и отношения с твоей мамой, сама знаешь. Ну что, договорились?
– Конечно, придём. В шесть будем. Дай мне Лару на минутку, пожайлуста. Она дома?
– Дома, сейчас позову. Ларочка, доченька, тебя Марина к телефону. Возьмёшь трубку?
– Чё надо? Поспать не дают, – услышала Марина сонный голос сестры – Аллё, ты где? В Москве или здесь? – спросила Лариса.
– Здесь. Разбудили тебя?
– А время сколько?
– Да уже два часа.
– Сейчас поем и опять спать лягу. Ты к нам придёшь, что ли?
– Да, мы с сыном придём.
– А, ну хорошо. Значит, увидимся.
– Я тебе кое-что привезла.
– Что? – голос Ларисы оживился.
– Клода Моне.
– Что? Купила!? – Лариса моментально проснулась.
– Купила. И тебе и себе. В воскресенье принесу.
– Ты что, я не доживу до воскресенья! Может, сейчас приедешь?
– Нет, я не могу. Сын спит.
– Тогда я к тебе. Через час буду. А книга толстая? Много картин? Нет, не говори. Сама увижу. Скоро буду, поем только. Всё, пока, – Лариса, не дожидаясь ответа, бросила трубку и закружилась по комнате.
– Что случилось? – спросил отец, – Что тебя так обрадовало, доченька?
– У меня теперь есть и Моне. Все были, кроме него. А теперь и он есть. Ура, ура, ура, ура. Мама, жрать хочу.
– Ларочка, не говори так.
– Папа, отстань. Как хочу, так и говорю.
– Вечно ты со своими замечаниями, Босс. Куды – там, культурный нашёлся! Марину свою воспитывай, а нам и так хорошо. Правда, доча? Иди отсюда. Дай поесть спокойно, – Татьяна зло посмотрела на мужа и стала накрывать на стол.
Отец виновато заулыбался, как-то весь поник, ссутулился, вышел из кухни и закрылся в своём кабинете.
– Доча, что кушать будешь? Вареники с вишней или с картошкой? – Ласково спросила мать у дочери.
– И с вишней, и с картошкой, – радостно ответила Лариса и села за стол. На кухню зашла Ляля.
– Приятного аппетита, Лара. Что за шум? Я слышала, гости у нас будут? – спросила она у сестры. Ларисе было не до разговоров. Процесс поглощения вареников её полностью захватил.
– Да. Ваш папочка Марину с сыном пригласил, – ответила вместо неё недовольным тоном Татьяна.
– И что? Отца надо обижать? Она ему дочь. Такая – же дочь, как и мы с Ларой.
После развода с мужем, Ляля решила поехать на курорт. Хотелось отдохнуть и немного прийти в себя. Но отец предложил провести отпуск у него, и Ляля согласилась. Рядом с отцом ей всегда было тепло и уютно. Она любила и жалела его. Видела, какую власть над ним имеет жена. Татьяну она давно перестала бояться – эта злобная и недалёкая женщина ничего, кроме презрения, у Ляли не вызывала, а давняя любовь к младшей сестре быстро прошла, как только Лариса стала превращаться в точную копию своей матери.
– Не такая. Он с ней не живёт, – изрекла Лара с полным ртом.
– Но видеться то он может. Ларочка, вы внешне похожи? Я её совсем не помню, – Ляля была сама вежливость.
Лариса доела вареники и облизывала пальцы. Вспомнился разговор, который она случайно подслушала на «картошке».
– Издеваешься? Мы похожи? Если бы! Весь завод говорит, что Марина красивая, а я – нет! Ненавижу её, понятно? Ненавижу! – со злостью сказала Лариса.
– Успокойся, доченька. И ни чем ты не хуже Марины, – сказала Татьяна, загремев посудой, – Ты на меня похожа? Похожа! Я вон какого мужа отхватила: богатого да знатного. Не чета многим. И ты себе такого отхватишь. А Марина, вся из себя красавица, одна живёт с ребёнком. Без мужа и в коммуналке. Нашла, кому завидовать! Она тебе пусть завидует!
– Что я слышу? Значит, Вы папу цените? – спросила Ляля с усмешкой, – Кто бы мог подумать? Как приятно. Богатый и знатный, говорите? А добрый и заботливый? Или эти качества не рассматриваются?
Ляля вышла из кухни и зашла в кабинет к отцу, подошла к нему, обняла.
– Папа, успокойся. Ну, нет в них культуры, и не будет. С ней рождаются.
– Да, понимаю, неприятно всё это. И ничего не сделаешь – жена.
– Папа, ты ещё маму помнишь?
– Помню, Лялечка, конечно, помню. Я очень её любил, – тихо сказал отец.
– Знаю, папа. И она тебя любила.
– Если бы не Ларочка, я бы давно с ней развёлся. Да куда в моём возрасте? Но готовит она хорошо, согласись.
– Соглашусь. Жаль, что Лариса не в нашу породу.
– Да, удивительно. Ничего моего. Но, я её люблю.
– А Марину?
– Не так, как вас с Ларочкой. Я же с ней не жил. Да и видимся редко.
– Интересно, она похожа на мать? – спросила Ляля, задумалась и добавила, – Как я её ненавидела! Я таких оскорблений в жизни ни от кого не слышала. Откуда у неё это? Простая женщина. Казачка.
– Да, это она умела. Но Марина хорошая девушка. Увидишь. Моя кровь.
– Не верю, папа. Ладно, прости. Пойду к морю погуляю. К ужину буду, – Ляля вышла из кабинета отца. Проходя мимо кухни, сказала: – Да, кстати, «отхватила» – очень базарное слово. Вы не находите, Танечка? – и вышла из квартиры.
– Ишь, «отхватила» ей не нравится. Подумаешь, интеллигенция! И эта ещё придёт, Марина. Тоже, вся из себя, культурная. Как со стариком любовь крутить, так вся культура, куда и делась.
– Ты это о чём? – насторожилась Лариса.
– О Марине твоей. С пол заводом романы крутила, даже со стариком.
– С каким стариком? Я его знаю?
– Нет, он на пенсии давно. Был такой – Нужнов. По нему все заводские тётки сохли. А Марина, что? Исключение? Тоже, наверно, влюбилась. Но совесть надо иметь? Со стариком на глазах у отца шуры – муры разводить? Правильно отец её тогда в Москву отправил. От неё один позор, от Маринки этой.
– Ну вот, у неё романы были, а у меня ещё ни одного ухажёра не было. Аж завидки берут. Я тоже хочу романы. У-у-у, ненавижу её.