– Ничего, и у тебя женихи будут. Ты вон, какая богатая. А Марина твоя нищая, да ещё с ребёнком теперь. Кому она нужна? Ты ей ещё нос утрёшь. Вместе утрём.
– Хотелось бы. Побежала я, книгу ужасно хочется забрать. Что у нас на ужин? Ты голубцы сделаешь? Всё, пока. А на Ляльку не обращай внимания. Злющая она. И без мужа. А ты с мужем. Она тебе просто завидует, – весело сказала Лариса и выбежала из квартиры.
Пока Ляля прогуливалась у моря, а Лариса спешила получить своего заветного Клода Моне, Марина, ожидая сестру, решила ещё раз примерить новые босоножки.
Достала из чемодана, посмотрела на цифру «7», написанную белым мелом на коробке, и удивилась.
– Странно, – произнесла она вслух, – Я точно помню, что на коробке стояла цифра «1».
Вынула босоножки и удивилась ещё раз: они показались ей маленькими. Она покупала импортный 40-й размер, который соответствует русскому 38-му. Посмотрела на подошву. Там стояла цифра 38, а это на 36 размер.
В этот момент в квартиру позвонили и Марина, поставив босоножки на пол, пошла открывать. Пришла сестра.
Лариса быстро прошла в комнату и плюхнулась на диван.
– Ну и обожралась я. Мама такие вареники сделала – объеденье. Чай сделай. Пить охота. А книга где?
– Может, для начала, поздороваемся?
– Я не сказала? Ой, ну, здравствуй. Меня папа замучил своими замечаниями, теперь и ты начнёшь?
– Здравствуй, Лариса. Не буду, не буду.
Марина достала книгу из чемодана и протянула Ларисе.
– Сейчас приготовлю чай. Сладкое будешь?
– А что у тебя есть?
– Торт медовый есть, конфеты, булочки с маком. Что захочешь, то и съешь.
– Отличненько, – ответила Лариса, пролистывая книгу, – Ух ты, мои любимые картины! ЗдОровская книга!
– Чай готов. Иди сюда, – позвала её Марина.
Пройдя на кухню, Лариса вдруг остановилась в дверях и внимательно посмотрела на сестру.
– У тебя сколько килограмм?
– Ты хочешь узнать мой вес? 57.
– Ты такая худющая? Моя мама быстро бы тебя откормила.
– Мне нравится. Ты мне скажи, тебе книга понравилась?
– Ещё бы! Обзавидуются все! – ответила Лариса с полным ртом.
– В таком случае, хочется услышать слова благодарности.
– А я что, спасибо не сказала? Ой, вы меня с папой точно достанете. Спасибо большое пребольшое.
– Я очень рада. Действительно, книга отличная. Мы с тобой в этом похожи. В Москву зимой импрессионистов привозили. Так я 4 часа в очереди простояла. Ты не надумала на искусствоведа поступать? В Ростов, по-моему, ты собиралась?
– Вот ещё! С этой, злючкой, Лялькой жить? Ни за что! Не хочу от мамы уезжать.
– Можно было бы попытаться. Не всегда же ты с мамой будешь жить.
– Не, мама готовит вкусно. А тебе в Москве нравится?
– Нравится, конечно. Только иногда тяжело бывает.
– А ты замуж выходи. У тебя ухажёры есть?
– Мужское внимание есть, конечно, но замуж? Таких пока нет.
– Не зовут. Поняла. Кому нужна женщина с ребёнком.
– Это, тоже, конечно, причина. Но не моя.
– А у тебя какая причина?
– Гармония между людьми нужна, что бы жить вместе.
– Это как?
– Тебе Клод Моне нравится?
– Ещё бы! Конечно!
– А Шишкин?
– Абсолютно нет!
– Значит, Клод Мане – по духу твой художник, ты с ним в гармонии, ты его понимаешь, чувствуешь. А Шишкин – не твой. И ты картины Шишкина дома держать не будешь.
– Конечно, не буду. Никакой радости от его картин.
– Ну, а мне, зачем муж, с которым радости не будет?
– Зачем – зачем. Надо. Чтоб деньги зарабатывал.
– Для меня этого мало. Что бы быть счастливой в браке, мне нужен мой мужчина. Поняла? Такого пока нет. Да и, вряд – ли, будет.
– А кто такой Нужнов? Он был твой?
– Нужнов!? Очень хороший человек. А ты откуда знаешь его? Он же на пенсии давно.
– Так, слышала кое-что.
– Я поняла. О нас слышала, да?
– Да. Марин, мне ужасно интересно. Расскажешь?
– Я могу рассказать. Если дашь честное слово, что забудешь все сплетни, которые о нас слышала. Договорились?
– Сто пудов! Уже забыла!
– Тогда слушай. Мы вместе в одном отделе работали, и мне было с ним очень интересно беседовать. Разговаривали часами, особенно, когда работы мало было. Он мог ответить на любой вопрос. Это был первый взрослый мужчина, который сказал, что я интересный человек и умная женщина. Я его всегда с благодарностью вспоминаю и никогда не забуду. Вот и вся история, – Марина замолчала.
– А потом что? Он стал твоим любовником? – спросила Лариса.
– Нет, любовником он не стал. Мне было 18, а ему 58. Он дедушка для меня. Сама подумай!
– А я слышала на заводе, что скандал был.
– Не скандал. Моя мама где-то услышала, что я часами с ним разговариваю. Испугалась за меня – вдруг он меня обидит – и попросила отца перевести меня в другой отдел.
– И всё? Делов – то. А дальше?
– С тех пор мы ни разу и не виделись. Мой новый отдел находился в другом конце завода. А через год меня завод отправил на учёбу в Москву, а Нужнов по возрасту ушёл на пенсию. Вот и вся история.
– А у меня на заводе нет совсем ухажёров. И историй никаких не было. Я замуж так хочу, а не за кого.
– Тебе в институт поступать надо, учиться надо. Ну что – замуж? Полюбить никого не пробовала?
– Пусть вначале меня полюбят. Только, кроме папы, меня никто не любит. Ну, мама ещё любит.
– Попробуй внешность изменить.
– Как это?
– Спортом займись. Похудей немного. Одежду смени. Ты же одета, как взрослая женщина. Дорого и строго. Парни к тебе, наверно, подойти боятся.
– Да, как же, боятся они. Слышала я тут один разговор, – Лариса расстроилась, вспомнив разговор на «картошке».
– А ты меньше слушай. И не расстраивайся.
– Вот ещё, было бы из-за кого. Не, спорт – это не для меня. А одежду мне мама покупает. С ней не поспоришь. Она говорит, что я молодая и богатая, и что замуж выйду и детей нарожаю кучу, – Лара съела конфету, повеселела, в очередной раз пристально посмотрела на Марину и спросила:
– Почему ты золото не носишь? Ты же у нас такая красивая, тебе пошло бы.
– Не хочу. Не люблю золото. Я серебро ношу. С загаром очень красиво.
– Я, что-то, и серебра на тебе не вижу. Не взяла с собой?
– В Москве оставила. Загорю, вернусь в Москву, и буду носить.
– А я уж подумала, что денег у тебя нет. Ладно, пойду я. Родители ждут на ужин.
Лариса поднялась из-за стола, зашла в комнату за книгой и увидела босоножки.
– Ой, что это? Какие красивые! Твои? Ща померю.
– Лариса, у тебя какой размер? – спросила Марина.
– Тридцать восьмой.
– И у меня 38-й. А босоножки 36-й. Они на нас малы.
– А зачем ты 36-й купила?
– В магазине перепутали. Перед твоим приходом обнаружила. Даже расстроилась.
– Ещё бы не расстроиться. Жалко. И что с ними теперь делать будешь? Продавать?
– Зачем? В Москву вернусь и обменяю.
– А сколько они стоят?
– Они стоят безумных денег. 25 рублей.
– Сколько!? Чё, такие цены есть?
– В Москве есть. Босоножки импортные. Хотела к вам в гости в них прийти. Не повезло.
– Чек покажи. Не верю, что так дорого.
– Лариса, что ты такое говоришь? Мне не веришь?
– Тебе-то я верю. Хочется на чек посмотреть. Может, тебя в магазине обманули.
– Никто меня не обманывал. Давай эту тему закроем. Я их продавать не собираюсь. В Москве обменяю на другие.
– Знаешь, я на работе у девчонок поспрашиваю. Может и купит кто. Если кого найду, в понедельник после работы забежим. Идёт?
– Спасибо тебе, конечно, но не стоит. Я не буду их продавать. Никого не приводи, пожалуйста.
– Посмотрим. Помочь хочу. Пока. Я побежала, – Лариса, прижав книгу к груди, вышла из квартиры.
Ляля возвращалась с моря, а Лариса мчалась домой, что бы похвастаться новой книгой. Вбежав в квартиру, она направилась сразу к маме и положила перед ней новое приобретение.
– Смотри, что у меня есть. Тут почти все картины Моне!
– Отцу лучше покажи. Мазня какая-то. Не понимаю я их.
– Ты вообще ничего не понимаешь. Ни в картинах, ни в одежде. И никакую любовь Марина с Нужновым не крутила. Она мне всё рассказала. Дружили они, ясно?
– Ты как с матерью разговариваешь, соплячка? Один раз с этой пообщалась и уже мать оскорбляешь?! Ишь, дружили они! У отца спроси, как они дружили.
В этот момент открылась дверь и в квартиру вошла Ляля.
– И спрошу. И одежду мне другую покупай. Я в твоих платьях, как бабка выгляжу, – закричала Лариса, выбежала из кухни, задев Лялю плечом, и скрылась в кабинете отца.
– У нас, что ни день, то праздник. Что на этот раз, Таня? Что с Ларисой?
– У Марины была. Вернулась и тут же стала меня оскорблять. И в картинах не разбираюсь и одеваю её не так. Набралась там московской культуры.
– Марина права. Одеваешь ты Лариску, как бабку старую. А что за картины?
– Да вон, мазня какая-то лежит.
– Это Клод Моне – мазня? Откуда книга? – спросила Ляля.
– От сестрички. Принесла её нелёгкая, эту Марину.
– Да, Танечка. Тебе, действительно, тяжело. Может, отменить воскресный ужин?
– Не будет никакого ужина, пока Ларка передо мной не извинится!
В доме начался скандал.
Закончился он ближе к ночи извинением Ларисы, слезами, всеобщим перемирием, обещанием Татьяны, что Ларисе купят новые, более молодёжные наряды. Отцу пришлось – таки подтвердить, что Марина крутила любовь с Нужновым: жену надо поддерживать, иначе житья в доме не будет. Ларисе пришлось поверить, что Марина её обманула в истории с Нужновым, хотя в душе она очень сомневалась, но мама – есть мама: а то ещё готовить откажется и новые платья не купит. Татьяна торжествовала истинную победу: мало того, что все перед ней извинились, так ещё и к выводу пришли, что всё зло в семье – от Марины: приехала и всех перессорила.
Для Марины настало долгожданное воскресенье. Мама ушла с утра к подруге отдохнуть от домашних дел. Марина приготовила завтрак, накормила Артёма и стала собираться в гости. Выбрала самое красивое и модное платье, которое сама сшила по каталогу, выгладила, повесила на плечики, полюбовалась. Уложила красиво волосы, подкрасила немного ресницы. Для сына приготовила шортики и футболку, отгладила и тоже повесила на плечики. Тщательно вымыла обувь, в которой они пойдут в гости. Свои босоножки, которым уже лет 10, пришлось немного подкрасить обувной краской. Поскольку краски в доме не было, пришлось сходить в обувной ларёк и купить её. В красивый пакет, который привезла специально для этого дня из Москвы, положила подарки: для отца шахматы, для тёти Тани книгу рецептов: «Блюда из морепродуктов». Ларисин подарок был уже отдан, но к сестре прийти с пустыми руками она, всё равно, не могла. Сбегала в магазин, купила торт для всех и коробку конфет для Лары. Часы показали 5 вечера и Марина с Артёмом пошли в гости. В гости к отцу и к дедушке – к очень любимому человеку.
Ляля сидела на балконе и делала вид, что читает книгу. После недавнего скандала, она отказалась ехать в деревню и осталась дома. Побыть в тишине и не видеть двух этих «милых дам» – истинное блаженство. Она прогулялась по городу, сходила к морю, хорошо поспала, одним словом – отдохнула. И, наконец, только сегодня, призналась себе в том, что постоянно думает о Марине.
У отца со второй женой, Ольгой Андреевной, свадьбы не было. Отец привёл её в дом сразу же после ЗАГСа. Ляля сидела в своей комнате и читала книгу, когда в дверь постучал отец и попросил разрешения войти.
– Заходи, папа.
– Лялечка, выйди, пожалуйста. Я тебя хочу кое с кем познакомить.
Ляля вышла. В зале, держа отца за руку, стояла молодая, красивая, пышнотелая женщина.
– Доченька, так получилось. Я не успел тебя предупредить, но, понимаешь, так получилось. Это моя жена. Можешь называть её тётей Олей.
– Здравствуй, Ляля.
– Здравствуйте, тётя Оля.
– Лялечка, скажи Груне, что бы она стол накрывала, а я Оле квартиру покажу.
Груня, домработница, накрыла стол, все сели. Разлили вино, поздравили молодожёнов.
– Ляля, – обратилась к ней тётя Оля, – А чем это ты занималась у себя в комнате за закрытой дверью?
– Книгу читала, – опешила Ляля.
– А дверь почему закрыла, если просто книгу читала? Может, ты ещё чем-то занималась?
– Чем?
– Откуда мне знать? За закрытой дверью ничем хорошим не занимаются.
– Оля, о чём ты говоришь? Что за подозрения? – возмутился отец.
– Папа, я пойду к себе в комнату, – сказала дочь.
Встала из-за стола и ушла в свою комнату. Слёзы незаслуженной обиды душили её. Груша пришла к ней, что бы успокоить, а отец остался с новоиспечённой женой и долго на повышенных тонах выяснял, в чём она подозревает его дочь.
Так состоялось их первое знакомство. Ляля её возненавидела. Дальнейшая их жизнь была адом. Ольга Андреевна подозревала отца в том, что Груня, которой было далеко за 60, его любовница и устраивала скандалы при Ляле. Со временем, начались подозрения и скандалы по поводу и других женщин, с которыми отец сталкивался по работе. Позже она же сообщала отцу, что Ляля вместе с подругами запираются в комнате и занимаются чёрти-чем, а, скорей всего, рассматривают мерзкие фотографии. Дальше, было ещё ужасней: Ольга Андреевна говорила, что Ляля читает только те книги, где пишут о сексе. Отец пытался объяснять, просил не думать плохо о нём и о его дочери – всё было напрасно. Эта женщина во всём и везде видела разврат, пошлость, мерзость.
Переубедить её было невозможно. Ляля рыдала почти каждый день, а Ольга Андреевна называла её избалованной истеричкой. Последней каплей стала Лялина истерика, длившаяся несколько часов после того, как Ольга Андреевна сказала отцу, что его дочь лесбиянка. Отец вызвал скорую помощь, потому что Ляля стала задыхаться от слёз. После этого случая отец подал на развод. Через месяц Ольга Андреевна родила Марину. Ляля стала ненавидеть и Марину с такой же силой, как и её мать. Забыть все оскорбления в свой адрес и в адрес отца она не смогла за прошедшие тридцать два года. Марина для неё была таким же исчадием ада, как и её мать. И вдруг, за один день, у неё начало меняться мнение о сестре. Ляля стала узнавать о Марине, со слов Лары, отца и Тани такие черты характера, которые были свойственны и ей, Ляле: Марина увлекается импрессионистами, и привила любовь к ним и Ларе, она посоветовала младшей сестре заняться спортом, изменить гардероб, поступить в институт. В истории с Нужновым, Ляле сразу стало понятно, что ни о какой любовной связи и речи не идёт. А вот то, что умный, интересный, взрослый мужчина, мог разговаривать с её 18 – летней сестрой часами, да так, что весь завод следил за их отношениями, её, Лялю, привело только к одному выводу: ему было интересно с Мариной и было о чём поговорить. Марина её заинтересовала. Но Ляля призналась себе и в том, что ей не хочется менять мнение о сестре в лучшую сторону. Ей хотелось быть единственной дочерью своего отца, унаследовавшей внутреннюю культуру и аристократизм их рода. Она давно привыкла к этой мысли, сроднилась с ней, гордилась своей исключительностью. А менять свои внутренние ощущения, о, как не хотелось. Уж лучше бы Марина была такой же, как и её ненавистная мать.
«Посмотрим, что покажет сегодняшний ужин», – решила Ляля.
Из деревни, в которой жила Танина родная сестра с мужем и двумя сыновьями, отец вернулся удручённым, но, как всегда, виду не показывал и улыбался своей очаровательной улыбкой. Татьяна, сразу с порога, прошла на кухню и, громыхая посудой, стала готовить воскресный ужин. Лариса вернулась злая и стала истерить, пытаясь уговорить мать дать ей денег на новый наряд, который хотела купить до прихода Марины.
– Дай денег! Я хочу новое платье! Ты обещала! – кричала Лара.
– Не мешай готовить! Перебьётся твоя Марина! Нашла, перед кем красоваться! – таким же криком отвечала Татьяна.
– Я не для неё, я для себя! Я не хочу носить, что ты мне понакупала! Всё выброшу, и буду ходить голой, так и знай!