– Слушай, давай зайдём ко мне. Тебе, всё – равно, по дороге. У нас, после вчерашнего ужина, столько всего вкусного осталось. Пожрём, заодно и маме покажем босоножки.
Оля с радостью согласилась и отправилась к Ларисе в гости.
Зайдя в квартиру, Лариса с порога стала рассказывать маме, что они были у Марины и купили босоножки для Оли.
– И что за босоножки? Покажите.
– Они на мне, тётя Таня.
– Красивые. А тебе в них удобно?
– Очень! Они импортные. Умеют же делать! – ответила Оля.
– Это что, Марина спекулянткой заделалась? Импортной обувью приторговывает? – спросила тётя Таня с насмешкой.
– Говорит, что себе купила, а в магазине, вроде, перепутали и дали другой размер, меньший, – тут же подхватила её тон Лариса.
– А вы и поверили, дурочки. Да, Марина умеет сказки рассказывать. То у неё жених богатый, то она квартиру скоро получит. Не жизнь, а сказка. Ладно, есть садитесь. Всё уже разогрела.
– Тётя Таня, Вы думаете, она специально их на продажу привезла? – спросила Оля.
– Конечно! Небось, ещё и цену загнула ого – го.
– Мама, она их за 25 рублей продала.
– Ничего себе!? Да им красная цена рублей 10. Я же говорю, врёт твоя Марина.
– И ничего она не моя, – с обидой и злостью ответила Лара, – Я её ненавижу.
– А чек она показала?
– Нет у неё чека. Потеряла, – вступила в разговор Оля, – И что теперь делать? Дурой быть не хочется. На работе скажут – переплотила. Засмеют ещё.
– А, так у неё и чека нет? Ну, точно, спекульнуть решила! И, скорей всего, не первый раз! Вяжет, видите ли, она! Тоже, мне, дурочек молодых нашла. Ты их верни ей, – предложила тётя Таня.
– А как? Я же деньги уже отдала.
– Придумай что-нибудь.
– Мама, придумай ты. У тебя лучше получится.
– Снимай босоножки, – подумав, сказала Татьяна.
В среду вечером Марина учила Артёма ездить на двухколесном велосипеде, который они недавно купили.
– Мама, смотри, дедушка идёт! Ура! И тётя Лариса! – закричал Артём, слез с велосипеда и бросился навстречу гостям.
Марина посмотрела в ту сторону, куда побежал Артём. Она увидела отца и Ларису. В руках Лариса держала знакомую импортную коробку. Отец не стал обнимать и брать на руки внука, как он обычно это делал. Отстранил его и подошёл к Марине. Артём остался стоять рядом.
– Ну, здравствуй, дочка. Извини, но нам надо поговорить.
– Здравствуй, папа. Что случилось? Привет, Лариса.
– Да вот тут такая неприятность вышла. Лариса, дай мне босоножки, – попросил отец.
Лариса достала обувь, отдала отцу и закричала с истерикой в голосе:
– Мало того, что ты спекулянтка, ты ещё и наглая врунья! Подсунула рваные босоножки! Ты знала, знала, что они рваные!
– Подожди, Ларочка. Дай я Марине покажу. Вот, смотри.
Отец протянул Марине босоножки и показал на стык между плетёнкой и подошвой. У самой подошвы, на плетёнке, находились разрезы, аккуратно сделанные бритвой или острым ножом.
– Папа, но это же надрезы! Обувь так не рвётся! Этого раньше не было!
– Ты хочешь сказать, что это мы с Олей сделали? – заорала Лариса.
– Отец, если бы эти надрезы были, то они бы порвались под Олей. А она, насколько я помню, отправилась в них домой.
– Она их сняла, ясно тебе! – опять закричала Лариса, – Как только мы от тебя вышли, сняла. И ничего она в них не шла, понятно?!
– Марина, Татьяна говорит, что ты могла знать, да и Ларисе я склонён верить.
– А почему не мне? Или потому, что ты меня не воспитывал?
– Ты врунья! Ты меня обманула! И с босоножками! И с Нужновым обманула! Мне папа сказал! Я ему верю! А тебе не верю!
– Ты так сказал!? Но почему? Ты же всё знаешь!
– Да, сказал. Пришлось. Но сейчас дело в другом. Деньги надо вернуть.
– Верну, конечно. Артём, сходи домой и принеси мой кошелёк, пожалуйста.
– Дедушка, почему ты маме не веришь? Она меня никогда не обманывает.
– Не вмешивайся, Артём. Так получилось. Самому неприятно. Принеси деньги, пожалуйста. Или вы их уже потратили?
– Скорей всего, папочка, – изрекла Лара.
– Нет, деньги целы. Иди, Артём.
Артём побежал в квартиру за деньгами.
– И потом, Марина, – продолжил отец, – такие босоножки не могут стоить 25 рублей. Татьяна сказала, что им «красная цена» рублей десять.
– Папа, она специально чек выбросила. Думала, мы ей поверим! Не на тех напала!
– Был бы чек, я бы тебе, может, и поверил, что они столько стоят. Но то, что ты бракованные босоножки продала, это ты отрицать не можешь. Это бесспорный факт. Неужели, не заметила?
– Уже весь завод знает, что ты спекулянтка! Все знают про босоножки! – заорала Лариса.
– Замолчи, Лариса. Да, Марина. На заводе разговоры пошли, – извиняющимся тоном сказал отец, – Стыдно людям в глаза смотреть.
– Отец, так нельзя. Это недоразумение, поверь. Я их и продавать не хотела. Лариса, почему ты не скажешь отцу правду?
– Лариса здесь ни при чём. Она лишь хотела сделать доброе дело подруге.
– Сделала, называется! Сама чуть спекулянткой не прослыла! Перед подругой стыдно!
В этот момент подбежал Артём и протянул дедушке деньги.
– Папа, пересчитай, – заявила Лариса, – Обманет и не покраснеет.
Отец пересчитал деньги.
– Отец! Ну почему!? Почему ты со мной так поступаешь?! Прошу тебя, поверь мне! Ну, хоть раз в жизни пойми, что я твоя дочь! Услышь меня! – Марина заплакала и тихо добавила, – Я уже не прошу – полюби.
– Нехорошо получилось, понимаю. Пойми меня тоже. Татьяна ждёт. Пойдём домой, доченька.
– Дедушка, так нельзя! Это не чётно! – закричал Артём и заплакал.
Отец с Ларисой развернулись и, не сказав ни слова, ушли. Марина, обняв плачущего сына, смотрела им вслед. Немного пройдя, Лариса обернулась, показала сестре язык, взяла отца под руку и гордо зашагала дальше.
Это был 1980 год, и прослыть спекулянткой было гораздо позорнее и унизительней, чем считаться даже «гулящей женщиной».
С той злополучной встречи со злополучными босоножками прошло девять лет.
За эти годы Марина ни разу не видела отца и не разговаривала с ним, он не приезжал к ним в гости, не звонил и не давал о себе знать. Она надеялась, что со временем, отец поймёт и поверит в то, что произошло недоразумение, что её вины нет и что она, его дочь, не заслуживает тех обвинений, которые он высказал ей при последней встрече. Каждый год на его день рождение, Марина звонила в Таганрог, и каждый раз, услышав её голос, на том конце провода клали трубку. Разговаривать с ней никто не желал. Было больно, обидно и несправедливо.
На работе Марине дали освободившуюся в коммунальной квартире, комнату и она, после длительного и многоступенчатого обмена, переехала с сыном в двухкомнатную квартиру. Маму из Таганрога, тоже, путём обмена, перевезла в деревню в трёх часах от Москвы.
Ляля за эти девять лет к отцу не приезжала. Видеть «милых дам» не желала. Отца у себя принимала. Он, как и раньше, приезжал к ней достаточно часто, помогал материально, ходил с ней в театр и в рестораны, и жаловался, что никак не может выдать Ларису «замуж» и, видимо, внуков от неё не дождётся.
Ляля решила замуж больше не выходить, хотя предложения были. Отпуск проводила в роскошных курортах на Кавказе или в Крыму. Жила в своё удовольствие. Заняла высокий пост по работе. Об инциденте с Мариной знала. Мнение своё не высказывала, хотя была твёрдо уверена, что её сестра так поступить не могла.
Марина с сыном собирались провести отпуск у матери, но ночью ей приснился странный сон, а утром, уже на работе, она вдруг встала с рабочего места и отправилась в профком. И что её толкнуло? Какая сила? Не понятно.
– Добрый день. Скажите, пожалуйста, что у Вас есть на самое ближайшее время и, желательно, на Чёрном море, – спросила она у женщины, занимающейся путёвками.
– Есть несколько домов отдыха. Одна едете?
– Нет, вдвоём с сыном. Посмотрите, что есть поближе к Таганрогу?
– Ну, у Вас и запросы! И быстро и близко! Раньше о чём думали? Есть 500 километров от Таганрога. Под Анапой. Ближе нет. Устроит?
– Устроит. Выписывайте.
– Так это через два дня надо там быть. Успеете?
– Успеем.
– Название не хотите узнать?
– Мне всё равно. Выписывайте.
– Хорошо, выпишу. Вы не пожалеете. Называется «Морской прибой». И кормят хорошо.
«Да уж, о еде, как о смысле жизни, предупреждают», – подумала Марина и, оплатив путёвки, вернулась на рабочее место.
«И что это было?» – думала она, глядя на две путёвки, лежащие перед ней, – Нет, Артём, конечно, будет рад. Но ведь и в мыслях не было уезжать к морю! Собирались в деревне провести отпуск. Мама расстроится, ждала нас к себе. Ладно, дело сделано и обратного пути нет».
И вот настал день, когда они с сыном приехали в «Морской прибой». Название громкое, а дом отдыха простой и очень маленький. Зато море рядом и природа красивая. Вещи не распаковали, только купальники достали и наперегонки помчались к морю. Весь день купались, загорали, мороженое ели, смеялись по пустякам. Одним словом, радовались жизни.
«Как же, всё-таки, хорошо, что я купила путёвки! – думала Марина, – Я счастлива. Артём доволен и счастлив. Впереди целый месяц беззаботной жизни…с хорошим питанием…а, главное – море рядом!»
Вечером, когда солнце практически скрылось и стало немного прохладно, вернулись в номер. И только тогда почувствовали, что обгорели невозможно: носы красные, кожа болит так, что дотронуться больно. Это называется просто: дорвались!
Марина сбегала в магазин за сметаной, намазались ею с головы до ног, сходили на ужин, хотя сил совсем уже не было, но не оставлять же сына голодным. Оценили «хорошее питание». Интересно, что же тогда «плохое»?
– Завтра утром схожу купить что-нибудь на завтрак, пока спать будешь, – успокоила она сына, видя, как он ест пережаренную картошку с котлетой из хлеба.
Утром, когда проснулись, оба поняли, что море и солнце и, тем более, счастливая жизнь на сегодня отменяется. Не до счастья: кожа болела так, что шевелиться было невозможно.
– Есть предложение перенести поход к морю на завтра, а сегодня осчастливить эту комнату нашим присутствием! – звонко сказал Артём.
– Как же я тебя люблю, Тёмочка! Ты у меня самый лучший и самый умный! Я согласна! Счастье переносится сюда! Схожу в столовую, принесу завтрак, и будем отдыхать от моря! До магазина, точно, не дойду.
Марина сходила за завтраком и принесла его в номер. Далось ей это с большим трудом. Манную кашу есть было невозможно, ну а яйца испортить сложно. Съели по яйцу с хлебом, на том и успокоились.
– До обеда дотянем, – сказала Марина и услышала стук в дверь.
– Открыто, заходите, гостем будете! – весело сказал Артём и тут же скривился: даже смеяться было больно.
В дверь вошла работница «Морского прибоя».
– Вы Марина Красовская? – спросила она.
– Да. А это мой сын – Артём. А что? Что-то не так?
– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста. Вам тут из Москвы прислали… – сказала и замолчала. Тяжело вздохнула, как будто сил хотела набраться, и продолжила: – …телеграмму. Вы только не волнуйтесь, – и посмотрела на Марину с жалостью.
Сердце упало куда-то вниз. От нестерпимой боли сжалось в точку.
Или совсем исчезло? Вспомнился странный сон, в глазах потемнело, ноги стали ватными, сил не осталось на то, что бы встать, подойти к женщине и взять белый кусочек бумаги, в котором было написано что-то такое, что непременно принесёт ей ещё, более нестерпимую, боль.
Пронзила мысль: «Что-то с мамой».
Помог сын. Взял из рук женщины телеграмму, развернул, прочитал про себя и только потом сказал, да так тихо, что еле услышала, вернее, не услышала даже, а осознала: умер отец.
– Мама, наш дедушка умер. Похороны сегодня в час дня, – сказал, подошёл к ней, обнял, – Поехали. Мы же успеем?
– Должны. Сколько сейчас времени? – голос свой не узнала.
– Десять. Вы собирайтесь, а я вам такси вызову, – быстро сообразила работница и выскочила из комнаты.
Марина с сыном были готовы через 5 минут, а ещё через 5 минут подъехало такси.
– Проехать 500 километров за три часа сложно. Но будем пытаться. Садитесь, – сказал водитель.
Машина мчалась со скоростью 150, а иногда, и 170 километров в час. Марине было страшно, особенно, за сына. Но надо было успеть.
И они успели. Въехали во двор ровно в час дня.
После похорон все отправились на поминки.
Все приглашённые стояли у входа в ресторан, который был полностью арендован для столь грустного события, и ждали приглашения, чтобы войти. Татьяна, Ляля и Лариса были окружены родственниками. К Марине с Артёмом подошли сотрудники завода, знавшие её с юности.
Высказывались соболезнования, но в большей степени, всех интересовала её жизнь, работа и сын. Она рассеяно отвечала на вопросы, благодарила за сочувствие, а сама пыталась встретиться взглядом с сёстрами. Татьяна с Ларисой стояли к ней спиной, всем своим видом показывая, что общение, даже в такой день, не входит в их планы. Ляля же, пообщавшись с родственниками, подошла к Марине.
– Здравствуй, Марина. Артём, ты совсем взрослый. Здравствуй.
– Здравствуй, Ляля. Спасибо, что прислали телеграмму.
– Вас было очень сложно найти. Всю Москву на ноги подняли. Молодцы, что приехали.
– Мы еле успели.
– А ты помнишь нашего двоюродного брата? Вы, помню, с ним встречались.
– Ляля, это было почти 30 лет назад! Я его не узнаю.
– Пойдём, я вас к нему отведу.
Ляля подвела Марину с Артёмом к родственникам. Представила всех друг другу.
– Здравствуй, Марина. Я – Михаил. Ты меня не узнала? Ещё бы! Я совсем старый стал. И лысый.
Марине было лет 13, когда она познакомилась в доме отца с двоюродным братом. Он был старше её на 15 лет, необыкновенно красив, умён и добр. Они договорились, что Михаил зайдёт к ней через неделю в гости, и они пойдут фотографироваться. Для этого случая мама купила ей красивое платье. Михаил пришёл, и они отправились к морю, а не в ателье. Была зима. Марина страшно замёрзла, но сказать брату стеснялась. После этой прогулки она пролежала с высокой температурой две недели. Больше они с братом никогда не встречались, но тёплые воспоминания из памяти не стёрлись.
– Здравствуй, Михаил. Как я рада тебя видеть. Познакомься, это мой сын, Артём.
– Привет, Артём. Надеюсь, мы с тобой подружимся. У меня такой же взрослый сын. Я вас обязательно познакомлю.
В этот момент всех пригласили пройти в ресторан. Для родственников был накрыт отдельный стол, как и положено. Когда Марина с Михаилом и Артёмом подошли к столу, то оказалось, что свободен только один стул. Татьяна позвала Михаила.
– Марина, пойдём, сядем за другой стол, – предложил Михаил, – Не переживай, я вас с Артёмом не оставлю.
– Спасибо. Мне здесь не очень рады.
– Бояться, что на наследство будешь претендовать.
– Какое наследство? Мне ничего не надо.
– Но это ты знаешь, а они-то по себе судят. Наследство у твоего отца большое.
– Михаил, меня это не интересует. Мне нужна была только его любовь, но этого не случилось, – Марина заплакала.
– Мариночка, родная. Не плачь.
– Он меня не любил. Даже никогда «родной» не назвал. Ни одного ласкового слова ни от отца, ни от матери. Это очень больно, Миша.
– Артём, – сказал Михаил, – мы твою маму уговорим поехать ко мне в гости, как ты считаешь?
– Я хорошо считаю, дядя Миша. Мама сейчас в отпуске. Мы только один день позагорали и всё.
– Вот и прекрасно! После поминок зайдём к Татьяне домой, за моими вещами, и сразу же отправимся в Краснодар, а потом к морю.
– Меня не надо уговаривать. Я согласна.
После поминок, Ляля уехала в Ростов, попрощавшись со всеми родственниками и обменявшись с Мариной адресами. Марина с братом и сыном зашли в отцовскую квартиру.