Слабое, но утешение.
— И, помяни мое слово, министр сейчас в том состоянии, когда готов поверить в то, во что он хочет.
И, что самое интересное, Моран оказался прав.
***
Это был мой самый насыщенный событиями август.
Я думал, зрелищ с меня хватит, однако я ошибался.
Не знаю, что делал Флэтчер, что и как говорил, как доказывал и как настоял на своем, но поздним вечером этого же дня, мы с моим учителем проводили конец суток не в доме за выпивкой, а, грубо говоря, на другом конце Англии, в деревне Билбери.
Это напоминало кинотеатр под открытым небом: мы вдвоем сидели на скамейке одной из редких в этом регионе ферм, прямо рядом с добротным домом с горящим в окнах ярким светом, и, скрываясь под колпаком Дезиллюминационных чар, безучастно наблюдали за работой мракоборцев, которой руководил мой бледный и явно не в силах осознать происходящее отец.
— По какому праву?! — грубо и с неожиданной силой развернув к себе одного из мракоборцев, гаркнула высокая женщина, совсем еще не старая, но с длинными, струившимися до самых бедер седыми волосами. — По какому праву вы забираете моего сына?!
Я немного опешил.
Или забирали кого-то другого, или эта женщина явно спутала Луи с кем-то.
— Луи Уильям Уизли обвиняется в убийстве Скорпиуса Малфоя, что мы уже зачитали перед задержанием, — с каменным лицом отрапортовал мой отец, говоря о Луи так, словно понятия не имеет, кто это. — Отпустите мракоборца и не препятствуйте задержанию, мисс Галлагер.
Наконец в поле зрения показалась и высокая фигура Луи, который был под прицелом семи волшебных палочек. Глаза Луи бегло осматривали периметр: оборотень явно гадал, сможет ли ускользнуть.
— И с каких пор, уважаемый мистер Поттер, мракоборцы так живо работают, что без суда и следствия обвиняют людей? — рычала женщина. — Три месяца назад, когда на этом самом месте были убиты мои дети и муж, ни единого, слышите, ни единого мракоборца здесь не было!
— Ну сравнили, убитые оборотни и убитый Малфой, — хихикнул Наземникус. — Не думал, что Моран оставил живых.
— Ты так спокойно об этом говоришь, — процедил я.
— Сам посуди. Рыжего не добили, так он Малфоя не убил. Ставлю весь свой портвейн, что эта рычащая мадам тоже не ровен час кого прирежет.
Его все-таки забрали. Мракоборцы, сжимая руки Луи с обеих сторон, трансгрессировали, понятия не имею куда, оставив моего отца одного. Седовласая женщина, блеснув желтыми глазами, зарядила ему мощную пощечину, и, зашагала к дому.
Странное зрелище: моего отца только что треснула по лицу какая-то миссис Галлагер, а он стоял, даже не вытащив волшебную палочку, и с горечью смотрел, как за ней закрылась дверь.
***
Этой ночью, кажется, мало кто спал.
Стащить мантию-невидимку было проще простого, потому что сонная мама даже не спросила, откуда я заявился такой бледный, с синяками под глазами и в час ночи. Лили, думаю, спала и видела десятый сон, в комнате Джеймса горел свет, но он не вышел в коридор.
Отца дома не было, что и позволило мне беспрепятственно вытащить из сундука мантию-невидимку, после чего громко пожелать маме спокойной ночи и трансгрессировать в Отдел Мракоборцев.
Я должен был увидеть Луи и понимать, что будет дальше.
Он убил, он виновен, но если его посадят в Азкабан, то это будет только моя вина. А его посадят в Азкабан.
Отца я нашел не сразу, в отделе бушевал ночной завал: кто-то бегал из кабинета в кабинет, быстро подписывались бумаги, на жердочках ухали совы, протягивая лапы, к которым были привязаны письма.
Кто-то уже засыпал стол одного из мракоборцев громовещателями, что прибавило еще больше шума. Бедная молодая помощница была на грани истерики: папки с бумагами валились из ее рук, а совы, кружащие рядом, то и дело клевали ее, силясь привлечь внимание и отдать письма.
Наконец Гарри Поттер появился в поле зрения.
— Я не буду сейчас это разбирать, — крикнул он кому-то в кабинет. — Не сегодня. Бросайте все, связывайтесь с Визенгамотом как хотите. Пошли, но быстрее.
Последние слова явно не были адресованы его коллеге. Поравнявшись с отцом, я увидел перед ним Доминик, бледную настолько, что мой цвет кожи казался рядом с ней чуть ли не смуглым.
Отец, взглядом пробежав по тому месту, где стоял я в мантии-невидимке (сердце мое похолодело), снова развернул Доминик к двери и, положив руки на ее плечи, быстро куда-то повел.
— У тебя минута, не больше, — говорил он. — Я сейчас нарушаю все законы и предписания.
— Спасибо, — тихо сказала Доминик. — Но на каком основании, дядя Гарри?
— По личному приказу министра магии. О том, что здесь было, об аресте и всем прочем не говори никому, даже родителям.
Мы спускались вниз уже около пяти минут. Подвальные помещения очень походили на средневековые казематы, впрочем, примерно так дело и обстояло: мы оказались в узком и прохладном помещении, с обеих сторон которого располагались одиночные камеры. Над потолком висели свечи, что немного напомнило о Большом Зале Хогвартса, если, конечно, включить фантазию.
Кивнув на входе мракоборцу, следящему за будущими подсудимыми, отец пропустил Доминик вперед и, не став заходить сам, прикрыл дверь. Я, просочившись следом, поспешил за кузиной.
Коридор камер оказался длинным, но заключенных я насчитал всего четверо: высокий горбатый колдун, чертящий на стене что-то длинным ногтем, ведьма из Лютного переулка, которую я как-то видел мельком, вполне прилично выглядящий маг в восточных одеждах, и, наконец, почти в самом конце, я заметил Луи. Тот, услышав шаги, резко повернулся к решетке и, завидев сестру, вскочил на ноги.
Близнецы, оказавшись друг напротив друга, просунули руки через решетку и крепко обнялись, насколько это было возможно.
— Я не убивал его, — прошептал Луи. — Ты веришь мне?
Доминик только громче зарыдала.
— Все будет хорошо, — улыбнулся Луи, погладив ее по растрепанным волосам.
— Идиот, — всхлипнула Доминик. — Думай, как избежать.
— Не избежать, мне сразу сказали.
Доминик сунула руку в карман вязаной кофты и, оглянувшись на дверь, в надежде, что за ними не наблюдают, протянула брату свою волшебную палочку.
— Возьми.
— Перестань.
— Трансгрессируй, у тебя получалось, — взмолилась Доминик, сунув палочку в карман джинсов Луи.
— Огребем оба, — строго сказал Луи. — Не выйдет ничего, я надеюсь на суд. У них нет улик.
— Не успокаивай меня.
— Время! — крикнул отец так, что я вздрогнул.
Луи, сунув волшебную палочку обратно сестре, сжал ее руки.
— Я не убивал его.
Шаги отца стали все громче.
— Ты не веришь? — тихо сказал Луи.
Доминик не сказала ничего. Что творилось у нее в душе, я боялся представить, но одно я знал наверняка: в лицо брата она смотрела смелее, чем в горькую правду.
Отец увел ее без пререканий и мольбы. Луи, провожая сестру едва живым взглядом, уткнулся лбом в холодные решетки.
Я все еще не знал, стоит ли поговорить с ним (и добить окончательно), или смыться куда подальше. Я просто смотрел на то, как самый мерзкий мне человек понимает, что ему не жить.
А дальнейшие события, секундами позже, окончательно перевернули мою картину мира:
— Она не верит тебе, — прошептал Скорпиус, усевшись на твердую каменную лавку.
Как он здесь очутился?
Наверняка проследил за Доминик, или мной, или моим отцом. Видимо, ему наскучило сидеть в четырех стенах на Шафтсбери-авеню.
Луи обернулся. Глаза его выражали крайнюю растерянность.
— Это то, о чем я говорил тебе, Луи, — улыбнулся Скорпиус. — Когда-нибудь и Доминик от тебя отвернется, и ты останешься совсем один.
— Уходи, — прошипел Луи.
— Я только пришел. Посмотрю на тебя в последний раз. Уж прости, не буду навещать в Азкабане, — грустно произнес Скорпиус. — Убить внука министра магии… думаю, это пожизненное, если дементоры будут благосклонны.
— Зачем ты пришел? — прорычал Луи, зверея на глазах. — Злорадствовать?
— Нет, — отрезал Скорпиус. — Мне есть что сказать.
И, поднявшись на ноги, подошел к Луи.
Я замер на месте, молясь, чтоб сквозняк не сдул с меня мантию.
— Не ты убил меня, Луи, — шепнул Скорпиус ему в самое ухо. Я мог лишь догадаться о смысле фразы по лицу оборотня.
Зеленые глаза Луи словно остекленели.
— Так вот кто организовал мне такой подарок. — Голос его дрогнул. — За что, Малфой? За что так шутить?
— Я же обещал, что уничтожу тебя, — расплылся в улыбке Скорпиус. — А ты не поверил. Знаешь, в чем твоя беда? Нет? Ты думаешь, что ты умнее всех, так вот, подсудимый, ничего подобного. Попрощайся с Доминик — ты потерял ее. Родители на суде увидят своего потерянного сына, которого уведут дементоры. А ты умрешь в Азкабане. Как-то жестоко даже.
На лице Луи не дрогнул ни один мускул.
— Но, увы, все так замечательно сложилось, — пожал плечами Скорпиус. — Прощай, Луи. Приятно было познакомиться.
И исчез в тот самый момент, когда Луи, забывшись, занес руку для удара. Кулак врезался в стену, и Луи так и замер в этой позе, тяжело дыша.
Я стоял, как статуя, и забыв напрочь о том, что хотел сказать Луи, не помня себя направился прочь, забывшись, даже хлопнул дверью, насторожив мракоборца-охранника.
В ту ночь я впервые осознал, что Скорпиус Малфой — отнюдь не наивный дурачок.
========== Глава 15. ==========
Следующие пару дней я безвылазно провел в узких коридорах секретнейшего подвального Отдела Мракоборцев. Ибо проснулся во мне тот самый ген Поттеров, который заставляет человека искоренять зло, бороться с несправедливостью и спасать всех убогих.
Я сидел на жесткой скамье под вывеской «Отдел Мракоборцев», сияющей на стене алым пламенем. В сам отдел уже не пускали никого, после того, как особо настырные журналисты, под предводительством Риты Скитер, ворвались в «покои мракоборцев» дабы разведать, кого задержали как убийцу Скорпиуса Малфоя.
Никогда я не видел отца таким разъяренным: набивая по дороге к выходу морду фотографу, он вытолкал за локоть Риту Скитер и, гаркнув очень неприличное слово, закрыл двери на ключ и выставил охрану.
Я сидел уже третий час, в ожидании отца, или хотя бы информации о том, что Гарри Поттер знает, что его ожидает его сын. Это был мой первоначальный и вполне законный план. Однако практика показала, что дождаться аудиенции у самого главного мракоборца сложнее, чем кажется: отец лишь выбегал из отдела каждые минут сорок, чтоб найти кого-то в глубинах коридоров и бросал мне все то же: «Сейчас-сейчас, Ал, еще десять минут, посиди». Поэтому мой план «Б» был бунтарским, незамысловатым и несколько даже напоминал плевок в лицо Отделу Мракоборцев: мантия-невидимка все еще мялась в моем рюкзаке и я выжидал тот самый момент, когда по коридорам перестанут бегать мракоборцы, в частности мой отец, чтоб проникнуть в подвальные казематы, в которых томились в ожидание суда узники.
Я не мог просто отойти в укромный уголок и надеть мантию, а после просочиться куда мне надо – та самая заветная дверь была не то чтоб под охраной, просто мракоборцы, патрулирующие вход, явно напряглись бы, заметив, что тяжелая запертая дверь вдруг приоткроется сама собой.
И мне приходилось ждать. Чего угодно: перекура, перерыва на обед, «смены караула», да в конце-то концов того момента, когда храбрость и наглость позволят применить к патрулю Оглушающее заклятие. И я покорно сидел, выжидал, бросив и апатичное приведение на Шафтсбери-авеню, и книжный магазин, и полностью провалившийся план по получению золотых гор от министра магии, и забыл даже о своем обостренном обонянии и голоде. А все ради Луи.
Наверное, именно в тот момент я впервые почувствовал, что Луи, тот самый омерзительный Луи, не просто рядовой заключенный, а мой родственник, причем не такой уж далекий, которого, по сути, подставил я, когда повелся на байку Скорпиуса.
Совесть грызла изнутри, я своей рукой записал лживые показания, которые потом Наземникус Флэтчер душевно озвучил министру магии. И я готов был признаться отцу во всем, врать, наговаривать на Малфоя, умолять, да что угодно, чтоб только мерзкое чувство вины перестало терзать.
Так получилось, что я проводил в своем дозоре около десяти часов в день, и редко был один: то Рита Скитер подсядет ко мне, едва ли не в лицо тыкая свое перо, то Доминик пыталась прорваться через охрану, чтоб в очередной раз просить за брата, в вине которого, впрочем, не сомневалась, то усталые мракоборцы присядут и так и заснут, после очередной бессонной ночи в отделе.
Но самое интересно было, когда на скамью опустилась уже знакомая мне женщина с длинными седыми волосами, а ее сын, темноволосый парень, почему-то одетый в школьную форму с нашивкой Слизерина, опустился на сидение рядом со мной и, зыркнув на меня своими карими глазами, опустил голову на материнское плечо.
- Пускают? – спросила женщина.
- Как видите.
И, несмотря на мой очевидный ответ, она резко встала, заставив сына вздрогнуть и пошла что-то выяснить с мракоборцами.
Заранее зная, что попытка переговорить с отцом обречена на провал (я насчитал около двадцати представителей прессы, желавших «взять уникальное интервью»), я был крайне удивлен, когда усталый голос помощницы из-за двери пригласил миссис Розмари Галлагер войти.
- Джейден, сидеть, - строго сказала женщина, и ее сын, привстав было, послушно опустился на сидение.
«Как собаке» - чуть не фыркнул я, как вдруг вспомнил, что если женщина – оборотень, то ее отпрыск вероятно тоже не обделен волчьими генами и вслух сравнить его с собакой – как минимум нетактично.
Еще мучительные десять минут.
Машинально сунув руку в рюкзак, я ощупывал мантию-невидимку, меня все мучала мысль о том, что кровь из термоса пролилась на нее, я высунул край одеяния и натянул невесомую ткань, чтоб убедиться в отсутствии пятен, не забывая поглядывать на дверь. Пятен не оказалось, пожалуй, у меня просто сдавали нервы.
А смотреть мне нужно было отнюдь не за дверью, а за сидящим рядом мальчиком.
Тот заинтересовано смотрел на кусок удивительной ткани, под которым исчезла моя рука и пытливо зыркнул на меня, а после – на дверь в подвалы.
Сердце мое чуть похолодело. Обидно, если за несколько дней тебя не раскрыл весь Отдел Мракоборцев, а несмышлёный на вид слизеринец сделал это в считанные секунды.
- Кто у тебя там? – спросил я, впрочем, зная ответ.
- Брат, а у тебя? – ответил Джейден.
- Двоюродный брат.
- Оборотень?
- Да.
- Тогда нам к одному.
Наши взгляды встретились.
- Он же не твой брат, - усмехнулся я. – И твоя мама… почему вы так за него боретесь?
- Потому что он – семья, - буркнул парень.
Я спорить не стал. Да, того родственника, как Луи, никому не пожелаешь, но оборотни эти явно с приветом.
- Слизерин? – поинтересовался я, взглядом указав на нашивку на жилетке парня.
- Как видишь.
- Какой курс?
- Третий.
- Неплохо.
На секунду меня озарила мысль о том, что я сижу рядом с мальчиком, большую часть семьи которого перестрелял, а позже продал на шкуры Моран. Интересное чувство, сидеть рядом с потерпевшим, когда утром пил чай вместе с преступником.
Я даже отодвинулся чуть от Джейдена, настолько неловко стало.
И пока во мне снова бушевал неугомонный борец за справедливость, я чуть не пропустил цель своего наблюдения: голос отца из-за двери позвал мракоборцев по именам, и те явно готовились покинуть пост на пару минут, дабы узнать, чего от них хочет начальство.
Засмотревшись и заклиная их про себя отойти уже хоть на минуту, успею как-нибудь, я привстал, высматривая, за углом укромное местечко (коим в итоге стал старый добрый туалет), чтоб надеть мантию и, ликуя, потянулся за рюкзаком.
Рука зачерпнула лишь воздух.
Словно после удара током, я медленно повернул голову и увидел самого беспалевного воришку на моей памяти: Джейден прижимал рюкзак к груди и внимательно наблюдал за мной блестевшими глазищами.