Никогда не думал, что он может быть таким, каким я увидел его вечером, в тот самый момент, когда за близнецами закрылась дверь.
Никогда не думал, что он может умереть.
В этот самый момент, мне вдруг стало так паршиво на душе, что даже, без преувеличения, кольнуло острой болью сердце.
Я всегда иронично смеялся над ним, ведь он такой ребенок, такой глупый. Всегда завидовал, ведь у него есть все, о чем можно и нельзя мечтать. Частенько раздражал своим несносным поведением. Черт возьми, Скорпиус Малфой — заноза в заднице, которую я называл обобщенным словом «друг»!
Я часто думал об этом, даже говорил ему вслух, постоянно писал об этом в дневнике, отводя душу, а сейчас, когда я, наконец-то осознал, что Скорпиус мертв, мне стало страшно, ведь я останусь совсем один.
Со старшим братом у нас близких отношений нет и никогда не будет. Сестра — ребенок еще.
С многочисленными родственниками отношения на уровне «здравствуйте-до свидания».
Отношения с Доминик уничтожены.
Дружить с Луи… да уж, здесь без комментариев.
Скорпиус был единственным другом. Которого сейчас у меня забрали.
— Она вернется, — тихо сказал я, все еще глядя на Скорпиуса. — Стоит Луи чуть ослабить хватку и снова исчезнуть, она тут же вернется.
— Куда она вернется, Ал? — так же тихо ответил мне Скорпиус. — В квартиру мертвого мужа, который выгнал ее? Не говори глупости.
— Ты же знаешь, это не решение Доминик, это прихоть Луи.
— И еще это мой косяк. Я должен был видеть, кого беру в жены. Если я выбрал ту, которая не в состоянии думать и решать что-то, то возникает вопрос об адекватности моего выбора.
Снова лежали, глядя друг на друга.
— Я хотел спросить вчера, в надежде если застану здесь, — снова произнес я таким голосом, словно кто-то, прятавшийся под кроватью, мог и хотел нас подслушать. — Как ты умер?
Скорпиус лишь пожал плечами, да с таким видом, будто бы я спросил что-то совсем неважное, вроде «где у нас ближайшая остановка автобуса?».
— Утро началось с вопросов, — мягко сказал Скорпиус, но взгляд его был довольно прохладный: так, ясно, эту тему больше не поднимаем. — Тогда и я хочу спросить тебя.
Я и не заметил, как в комнате стало темнее: солнце явно скрылось за тяжелой тучей, за окном приглушенно гремели первые раскаты грома, а сквозняк, проникший в комнату, заставил жалюзи с противным звуком дребезжать.
— Может быть, ты хочешь мне что-нибудь рассказать, Ал?
Услышав вопрос, я почувствовал, как на макушке волосы встали дыбом.
Мерзкая фраза. Ее надо запретить. Услышав ее, человек, даже самый добропорядочный и безгрешный впадает в панику. И я не исключение.
Что мне тебе рассказать, Скорпиус?
О том, что я продаю наркотики?
О том, что я пью кровь?
О том, что я уверен в том, что тебя убил Луи?
О том, что твоя Доминик скрывала от всей семьи и магического мира близнеца-оборотня?
— Мне нечего рассказать тебе, — просто ответил я.
— Тогда хорошо, — улыбнулся Скорпиус.
Я, наконец, окончательно проснулся, и, в желании закончить бессвязный диалог со своим мертвым соседом, поднялся с кровати.
Взглянув в зеркало, я моментально понял, почему Скорпиус задал мне такой странный вопрос: я был настолько бледен, что, клянусь, видел синие вереницы вен на лице. А синяки под глазами так резко выделялись на коже, будто я уснул с густо накрашенными глазами.
Интересно, о чем думает Скорпиус? О том, что я нещадно пью? Возможно. О том, что я болен? Тоже может быть. А вообще, я понятия не имею, что творится в голове у этого парня, никогда не понимал, и не пойму.
На удивление, Малфой вел себя спокойно, как для человека, которого вчера похоронили и от которого ушла любимая девушка. Я даже на минутку подумал, что Скорпиус за ночь забыл, то, что произошло вечером на Шафтсбери-авеню: он умел вычеркивать из памяти неприятные моменты, что примечательно, даже уже возрадовался тому, что может хотя бы сейчас все будет спокойно.
Но если бы я знал до конца, кто такой Скорпиус Малфой, я бы побоялся с ним дружить, честное слово.
— Где мне найти Луи? — будничным тоном спросил Скорпиус, сидя по-турецки на кухонной тумбе. — Он вряд ли живет с родителями.
— Зачем он тебе? — нахмурился я, прикидывая, будет слишком заметно, если в кофейную кружку я налью себе говяжью кровь из термоса. — Я думаю, тебе не надо лишний раз его видеть, пожалей нервы.
— Ал, нам есть что обсудить с ним, мы так резко вчера попрощались, это было крайне невежливо, я же лорд, а не хуй с горы, — важно ответил Скорпиус.
Честно говоря, на лорда Скорпиус был мало похож, куда больше на то, другое сравнение. Но я тактично умолчал.
— Ты не уговоришь его вернуть Доминик, — ответил я. — Луи непреклонен. И, не знаю, как тебе, но мне неприятно лишний раз видеть его физиономию. Забудь его, как страшный сон, Доминик вернется сама.
— Не в ней дело, — сжав губы в тонкую линию, протянул Скорпиус. — Мне нужен Луи, а не она.
— А я говорю, нет, — упрямился я. — Я не знаю точно, где он живет. Вроде, Луи на некоторое время осел в Билбери. А если бы и знал, не сказал бы, мне вашего вчерашнего спектакля было вполне достаточно.
Скорпиус выпрямился и, взглянув на меня взглядом истинного оскорбленного до глубины души аристократа, произнес:
— Могу я посмотреть в глаза человеку, который меня убил, или мне необходимо твое письменное разрешение?
Кружка выпала у меня из рук и, рухнув на пол, лишилась ручки.
Я моргнул, переваривая сказанное Скорпиусом и, медленно подняв на него взгляд, глухо спросил:
— Что?
Скорпиус отвернулся и скрестил руки на груди.
— Тебя убил Луи? Ты серьезно?!
Скорпиус не ответил, лишь глаза закатил.
— И ТЫ МОЛЧАЛ?! — обалдел я. — Ты не сказал об этом ни на похоронах, ни вечером, ни утром, когда я прямо спросил?!
— Не кричи не меня! — с нотками истеричной леди в голосе, взвизгнул Малфой.
— Да я не кричу!
— Ты кричишь на меня! — взвыл Скорпиус.
Я опустился на стул и прижал пальцы к вискам.
— Все, я не кричу, — выдохнул я.
— Точно?
— Точно.
Скорпиус снова повернулся ко мне, заправив за ухо прядь, спадающую на лицо.
Пару минут мы просто молча смотрели друг на друга: причем Малфой просто моргал своими огромными глазами, с видом белобрысого деревенского дурачка, а я пытался осмыслить правду (которую, впрочем, Наземникус и Моран вчера вбили мне в голову).
— Рассказывай, — только и сказал я.
— Смеркалось, — многозначительно начал Скорпиус. — Я был в мэноре, никого не трогал, читал Библию…
— Скорпиус, без гипербол.
Малфой снова сжал губы.
— Сидел в мэноре и решил немного расслабиться, дабы скинуть с себя ярмо пережитых конфликтов с семьей…
— Ты сидел в мэноре и нюхал кокаин? — вскинул брови я.
— Допустим, — не отрицал Скорпиус. — Потом ко мне пришла кошка, и мы стали вместе смотреть на огонь в камине, представляя, что это ад…
— Отмотай рассказ на два часа вперед.
Скорпиус снова оскорбился до глубины души.
— И вот рисую я кокаином рожицу на столе…
— На три часа вперед, — попросил я.
— Ал, ты меня слушаешь или нет? — вскинулся Скорпиус.
Я закатил глаза.
— Хорошо, рисуешь ты рожицу кокаином на столе, — согласился я. — И…
— И потом пришел Луи.
— И ты его впустил? — возмутился я.
— Я хотел поговорить с ним, — заверил Скорпиус, покачиваясь взад-вперед. — Я хотел мягко намекнуть ему, что Доминик счастлива, и что нет нужды ему лезть в нашу семью, потому что у нас было все хорошо, до того момента, пока он не сунул свой нос в нашу квартиру.
Ничего удивительного я не услышал. Я будто даже слышал, о чем говорили Луи и Скорпиус, слышал, как это переросло в спор на весьма повышенных тонах. Вспомнил, как то же самое мне говорил и Наземникус в рамках своей теории. Припомнил и слова Морана о том, что разозлить оборотня проще, чем грядку вскопать.
— А дальше что? — поинтересовался я, впрочем, зная исход.
Лицо Скорпиуса помрачнело.
— Я ему слово, он мне десять, ну потом и я вспылил, ты же меня знаешь. А потом он меня забил.
— Чем забил? — вздрогнул я.
— Руками, ногами, потом, кажется, каминными часами, — пожал плечами Скорпиус. — А потом я сидел на диване и смотрел на свой труп, ну пока меня не нашел папа.
— А Луи?
— Ушел.
Все звучало настолько ярко и реально, что я не нуждался в более подробном объяснении случившегося. Скорпиус, кажется, совсем взгрустнул, опустив глаза на кухонную тумбу.
— Почему ты не сказал сразу? — осторожно спросил я, чтоб снова не сорваться на возмущенный крик.
— Я думал решить все с Луи самому, раз уж он видит меня, — заверил Скорпиус.
— Он убил тебя!
— Я думал, это был аффект. И думал, что его хоть как-то замучает совесть, а того, что он вчера повел себя, как хозяин Вселенной, я и подумать не мог. Никакого раскаяния. — Я редко когда видел Малфоя таким подавленным. — Будто моя жизнь ничего не стоит. И еще и сказать мне это в лицо…
Редко когда со мной такое бывало, но у меня просто сердце сжалось.
Я готов был услышать это, возможно, наслушавшись своих «сенсеев криминального мира» хотел подтвердить теорию, но мысль о том, что вчера в этой квартире, в этой самой кухне стоял убийца, заставила меня чуть ли не содрогнуться.
« А если это был не аффект? А если Луи намеренно его убил: планировал, рассчитывал, а дальше все, как сказал Моран: устроил сцену на похоронах, когда услышал об основной версии смерти Скорпиуса, забрал сестру и исчез» — подумал я.
— Скорпиус, ты понимаешь, что он должен быть наказан? — серьезно спросил я. Зная Скорпиуса, тот мог запросто задвинуть тему всепрощения.
И точно.
— Ну не знаю, — пожал плечами Скорпиус. Выглядел он совсем несчастным. — Он же не виноват, что вспылил и…
— … убил тебя.
— Не знаю, Ал, — повторил Малфой. — Я и не смогу выдвинуть обвинения, я же мертв. Как я напишу показания?
В моей голове вдруг прозвучал звон галлеонов, циничная я сволочь.
— А я тебе на что, друг? — улыбнулся я, и, достав из ящика стола перо, чернильницу и пергамент, уселся поудобнее.
***
Утром следующего дня, я трансгрессировал в Паучий Тупик, и, зыркнув на мальчугана, который некогда доводил меня своим мячом, одним лишь взглядом заставил его скрыться за соседским забором.
«Когда ты, маленькая гнида, пойдешь в Хогвартс, я вздохну спокойно» — пробурчал я и открыл скрипучую калитку к дому Флэтчера.
Поднявшись на крыльцо, я дернул дверь, вечно незакрытую, и шагнул внутрь.
— Опять он здесь, черт его дери, — послышалось знакомое бурчание Морана.
— Поттер, иди, работай, депрессивный ты наш. Книжный простаивает, товар скоро паутиной порастет, пока ты тут сопли на кулак наматываешь.
— Или ты опять похмелиться? — Заспанный, небритый и откровенно страшный Наземникус приподнялся на диване, я явно его разбудил. — Бросай пить, а то будешь, как Моран.
Моран вскинул брови и покачал головой.
Я, отмахнувшись от обоих, жестом призвал всех молчать и вытащил из внутреннего карман куртки сложенный вдвое лист пергамента.
— Мы богаты, — прошептал я, подняв лист над головой так, словно это был мой торжественно пойманный в матче снитч.
***
… на этом спешу закончить свои показания, потому как далее не помню ничего, вплоть до обнаружения мною моего трупа. За более подробной информацией о моей несвоевременной кончине обращаться к Луи Уильяму Уизли, совершившему это злодеяние.
Скорпиус Гиперион Малфой
17.11.2006 — 1.07.2025
Наземникус дочитал показания Скорпиуса и, почесав небритый подбородок, кажется, ликовал.
— Шампанского всем! — вдруг воскликнул он. — Акцио!
— Шампанское? — насмешливо спросил я.
— Ну, ладно, загнул. Забродившего пунша всем!
И тут же Манящие чары организовали нам пыльные стаканы и пластиковую бутылку с этим незамысловатым пойлом. Я благоразумно отказался, а сам Флэтчер, бережно опустив лист на стол, потянулся к бутылке.
Моран же тоже не собирался запивать веселье. Более того, я ни разу не видел браконьера выпившим. Как для ирландца, он был подозрительно трезвым.
— Напомни, ты вытащил это признание из Малфоя, которого никто кроме тебя не видит, потому что он как бы мертв? — зыркнув на меня своими черными глазами, спросил Моран.
— Так точно, — кивнул я.
— И мы должны в это верить?
— Вы же волшебник, Моран, — усмехнулся я. — И должны верить во всякую мистику. Или зря кичитесь своей чистой кровью похлеще любого аристократа?
— А ты часом не дегустируешь товар, а, студент? А то тебе уже мертвые Малфои мерещатся.
— А чем вы не довольны? — возразил я. — Ваша теория полностью себя оправдала, у нас есть ясная картина того, что случилось в Малфой-мэноре первого августа. Вы вчера так громко орали наперебой, как потратите благодарность министра за имя убийцы, а сейчас, когда на руках все карты, начинаете вые…
— Моран, ну в самом деле, — пришел на подмогу Наземникус, опустив короткопалую руку, унизанную перстнями на мое плечо. — Что конкретно тебе не нравится?
— Отсутствие доказательств, — прогремел Моран. — Или вы к министру с этой писаниной явитесь?
А вот это уже серьезный аргумент.
Объяснять аферистам о «живом-мертвом» Скорпиусе — это одно. Попытаться втолковать это его деду, недавно пережившего похороны — совсем другое. А махать перед его лицом пергаментом с показаниями… как бы самим за это не получить.
— С министром я поговорю, — заверил Наземникус.
Я едва ли не расхохотался, представив, как высокий статный Люциус Малфой с презрением смотрит на то, как чумазый запойный коротышка топчет дорогой ковер в его кабинете и что-то мямлит про «дайте нам денег», «нашли убийцу», «очень старались».
— Кто тебя к нему пустит, старый? — поинтересовался я.
— Я трех министров пережил, — заверил Флэтчер. — И каждый меня как короля в кабинете встречал. С такими как я, политикам нужно дружить.
— С такими — это какими? — снова влез Моран. — Оборванцами?
— Алкоголиками? — вскинул брови я.
— А ты, сыночек мракоборца, вообще мне про алкоголизм не говори, что, давно портвейн с горла глушил? — обиделся Наземникус. — И ты, Моран, не скалься. То тебе план не нравится, то тебе аргументов не хватает… так и скажи, не хочу в долю.
— Нет, ну если все получится, то хочу.
— Святая простота, — буркнул аферист. — Логику он здесь включает! В моем доме! Учти, поделим деньги с Поттером: ему — сорок процентов, мне шестьдесят, а тебе и кната увидеть не дадим.
— А чего это мне сорок? — нахмурился я.
— А кто министру мозги пудрить будет? — важно сказал Флэчтер. — Кто аргументы и доказательства найдет?
— А кто покойного опрашивал? — парировал я.
— А кто это все придумал? — не отставал Наземникус.
— А чей кузен убил?
— Тем более, родственникам убийцы — максимум процентов пятнадцать.
— Разошлись по разным углам, — закатил глаза Моран.
Что мы и сделали. Наземникус решил с действиями не тянуть: протерев лысину и надушившись своим мерзким одеколоном, он натянув свою лучшую мантию и, в полной уверенности, что Люциус Малфой, которому больше заняться нечем, кроме как слушать разных жуликов, трансгрессировал в министерство.
Жажда несказанного богатства, грозящегося обвалиться на нас, явно заставила его забыть такую мелкую деталь, как розыск, в котором Наземникус находился чуть ли не со времен своего одиннадцатилетия.
Я уже почти был согласен со скептицизмом Морана. Доказательств не было. Были сомнительные детективы, раскрывшие дело за день и мертвый Малфой, которого кроме меня никто не видел.
Чем я и поспешил поделиться с Мораном.
— Да кто ж его знает? — пожал плечами браконьер, опустившись на стул. — Оно-то конечно правильно, но Флэтчер зубы заговаривать умеет. Кто его знает, может, достанет где ножик, кровью измазанный, и скажет министру, что этим вот его внучка и прирезали.