Это вам не малфоевский наследник, в котором за километр виднелась, как говорил профессор Слизнорт, «особая порода»: светлые волосы, тонкие черты лица, осанка и что-то еще. Плюс ко всему, Скорпиус был одним-единственным ребенком в семье, ребенком, который родился под вспышки камер и перья репортёров из «Пророка», понятное дело, что знали его все.
Но сейчас моя эдакая незаметность была мне на руку. И не только мне.
Поместье Тервиллигера было роскошным. Ухоженный сад, с сияющей на солнце влажной травой, подстриженной идеально, едва ли не под линеечку. Трехэтажное жилище, чье великолепие начиналось от кованых бронзовых дверных ручек и заканчивалось широкой парадной лестницей, из дорогой древесины. Над потолком болталась тяжелая старинная люстра с горящими в ней свечами: не сказать, что эта красота сильно освещала холл, в котором уже собирались гости, но зал украшала, это уж точно. Я и сам пару раз ловил себя на том, что хрустальные подвески люстры своим блеском гипнотизируют меня лучше любого маятника.
Я не прогадал, когда попросил Скорпиуса помочь мне с выбором гардероба на этот вечер. Напяль я парадную мантию, как я вначале планировал, смотрелся бы нелепо, и, что самое главное, заметно. Сейчас, красуясь в новеньком смокинге, я, хоть и был похож на официанта (как мне казалось), но совершенно потерялся в толпе мужчин, одетых практически точно так же. Ведьмы же пестрили длинными платьями самых разных цветов: от элегантного черного до ярчайшего оранжевого.
Тервиллигера я сразу же мысленно выцепил взглядом: тот был одет в дорогой костюм и начищенные до блеска туфли и сейчас стоял у небольшого фонтана с разноцветными рыбками, делясь новостями со знакомым мне волшебником, чьи светлые волосы были зачесаны назад.
Я, конечно, очень сильно протупил, подумав, что таких важных шишек, как Малфоев на вечеринку Тервиллигеров не пригласят.
«То есть, где-то здесь ходит и это белобрысое несчастье» — пронеслось в голове у меня в ту самую минуту.
Быстро поднявшись на верхние ступени парадной лестницы, я, застыв на месте, окинул зал взглядом.
Скорпиус отыскался моментально. Как всегда безупречно одетый, он стоял у стола с алкогольными напитками (ну кто бы сомневался), а какой-то колдун, который представлялся всем как некий лорд Селвин (мне это ни о чем не говорило), усердно подливал моему другу в бокал вино.
Не дожидаясь, пока меня заметят, я бегло огляделся и, юркнув в толпу гостей на втором этаже, поспешил к месту встречи с Наземникусом.
— Бляха муха, гребаные аристократы, — матерился Наземникус, с трудом влезая в распахнутое мной окно в гостевой комнате. — Понаставили охраны, мы с Мораном еле через забор перелезли… Моран, где ты там?
Моран, цепляясь за заросли плюща, вскарабкался на подоконник и, устало вздохнув, тут же бдительно осмотрелся.
— Сколько охраны внутри? — спросил он.
— Ни единого мракоборца или даже охранника, — отрапортовал я. — Тут другая проблема.
— Я говорил, что он налажает, — простонал Моран.
Наземникус заранее приготовился орать.
— Там Малфои, — только и сказал я. — Если Скорпиус меня заметит, это будет полный пи…
Флэтчер гневно плюнул прямо на дорогой персидский ковер.
— Ты какого черта к Малфою за советом по внешнему виду поперся? Меня бы спросил.
Я саркастично оглядел «незаметный и уместный» наряд Наземникуса: мятые брюки, алая блуза с ужасным жабо, черная жилетка, расшитая багряными вензелями и длиннющая мантия, подол который был кое-где надорван и запачкан.
— Ему надо было слиться с толпой, а не играть клоуна на детском утреннике, — буркнул в мою защиту Моран. — Студент, осторожнее надо быть.
Наземникус, достав из кармана брюк латанный-перелатанный мешок, машинально смахнул в него канделябр, стоявший на тумбе и, махнув своему подельнику, принялся шарить по комнате в поисках сейфа или хотя бы какой-нибудь банальной заначки.
Меня выставили из комнаты, стоять на стреме. Понятия не имею, с чего эти доморощенные грабители решили, что неземные богатства Тервиллигеров стоит искать в первой попавшейся комнате, через окно которой они влезли в дом, но мое дело было стоять на стреме и вежливо улыбаться гостям, делая вид, что я один из приглашенных. Что самое интересное, перед самим хозяином поместья играть роль гостя не надо было: полтора часа назад я, одетый как истинный благородный джентльмен, беспрепятственно вошел внутрь, а лорд Тервиллигер, явно приняв меня за очередного важного гостя, приветственно пожал мне руку и предложил бокал шампанского.
Понятия не имея, что выйдет из этой сомнительной операции, я вышел было в коридор, как нос к носу столкнулся с весьма симпатичной ведьмой лет эдак тридцати с лишним.
Белокурые волосы женщины были собраны в высокую прическу, украшенную опаловым гребнем. Великолепное платье из золотистого атласа, расшитого блестящими стразами (а может и настоящими бриллиантами, кто знает этих аристократов), в свете люстры, казалось, излучает самое настоящее свечение.
Я настолько засмотрелся на поблескивающие камни, украшающие декольте этой леди, что на мгновение забыл о том, что я вообще здесь делаю. Наконец, услышав, как в гостевой комнате, из которой я только что вышел, что-то грюкнуло и кто-то смачно матернулся, я, словно отрезвев, с силой дернул на себя дверь, закрыв ее плотнее, и, прижавшись к ней, замер в этой нелепой позе.
Леди вскинула изящные брови и чуть улыбнулась.
— Вы заблудились, сэр? — спросила она мягким голосом.
— Есть немного, — брякнул я.
— Вам на этаж ниже, — улыбнулась ведьма. — Я проведу вас…
— Да мне и здесь нормально, — еще сильнее прижавшись к двери, заверил я, даже не думая о том, как тупо сейчас выгляжу.
За дверью опять что-то грюкнуло.
«Мерлин, кто учил вас воровать?» — мысленно простонал я.
— Что там? — поинтересовалась леди, просунув было руку к дверной ручке, но я, мигом закрыв ручку своим телом, нервно улыбнулся.
— А что там?
Ведьма хищно сузила голубые глаза.
— Тогда что вы там делали, а, сэр? Неужто ваша дама сейчас скучает внизу, пока вы шаритесь по комнатам?
— Я без дамы.
Зря я это сказал.
Очень зря.
Ал, лучше бы ты вообще не говорил.
Ведьма, сцапав пальцами лацканы моего пиджака, задорно огляделась по сторонам, проверяя, не забрел ли в этот коридор еще какой-нибудь гость, и, убедившись, что мы одни (ну как одни, за дверью шарились незадачливые воры), впилась своими алыми губами в мои.
«Помогите, насилуют!» — не будь мой рот занят, завопил бы я на все поместье.
И еще не знал, насколько я прав.
Распахнув двери той самой гостевой комнаты, леди толкнула меня внутрь и я, на ватных ногах перецепившись через порог, рухнул на оббитую бархатом софу, а женщина, приняв это за ответный жест, закрыла дверь на замок и, расплывшись в улыбке, повернулась ко мне.
Судя по тому, что дама не подняла жуткий визг, горе-грабителям хватило ума и сноровки где-то спрятаться, стоило им услышать скрип двери.
Инстинктивно повернув голову в сторону платяного шкафа с подозрительно приоткрытой дверцей, я, казалось, поймал взгляд перепуганного до мертвенной бледности Морана.
— Бегите, глупцы, — едва слышно прохрипел я, услышав страшный звук: звук расстегивающейся молнии.
Роскошное платье упало на ковер, а моя «насильница», преспокойно переступив через него, уже тянула свои загребущие наманикюренные ручищи к моему невинному юношескому телу.
— Женщина, я сейчас закричу.
— Не сомневаюсь. — Кажись, с меня слетела рубашка.
Тихий хлопок откуда-то со стороны платяного шкафа оповестил меня о том, что мои коллеги благополучно трансгрессировали, скорей всего в другую комнату, из которой можно было что-либо вынести.
«А вообще, какого хрена?» — подумал я, поняв всю неизбежность. — «Радуйся, Ал, радуйся!»
И, отважно поцеловав эту похотливую незнакомку, окунулся в доселе незнакомый мне мир плотских утех.
Не знаю, сколько это длилось, не знаю, почему в итоге я минут пятнадцать после свершившегося не мог понять, что вообще происходит, понятия не имею, успели ли натырить что-то Наземникус и Моран, но когда я открыл глаза, то обнаружил, что ведьма, уже одетая в платье, поправляла длинные бриллиантовые серьги перед небольшим зеркалом.
Не сказав ни слова (вот уж немногословная дамочка), она, склонившись над софой, коротко, но страстно поцеловала меня и, одернув подол платья, как ни в чем не бывало вышла в коридор.
— Это что вообще было? — не удержался я.
Наскоро одевшись, я, выждав несколько минут, вышел следом и, только подумал о том, что не знаю, какую комнату обчищают Наземникус и Моран, а поэтому не знаю, с какой стороны прикрывать их тыл, успел было запаниковать, как увидел низкорослую фигуру Наземникуса рядом с парадной лестницей.
Мой учитель, щеголяя в своем нелепом клоунском наряде, прислонился к колонне, которая и скрывала его от посторонних глаз, и жевал канапе прямо с серебряного подноса, явно позаимствованного у официанта.
— Какого хрена, старый? — прошипел я ему в самое ухо. — Тебя же заметят.
— Ага, щас, — буркнул Наземникус, отправив в рот очередное канапе. — Дезиллюминационное заклинание, слышал, а, сын мракоборца? Полезная штука, когда надо что-то утащить.
— И почему нельзя было использовать его с самого начала и не втягивать меня в это дело? — возмутился я.
— Веришь, из головы вообще вылетело, малыш. Ой, а ты особо не ной. Тяпни винишка.
И сунул мне бокал красного вина, невесть откуда взявшийся, и я, послушно сделав глоток, посмотрел вниз, на то, как престарелые члены Попечительского Совета, окружив лорда Тервиллигера, поздравляли его с новой должностью в своих лавах.
— Благодарю вас, друзья мои, — несколько фамильярно, как мне показалось, улыбнулся Генри Тервиллигер, подняв бокал. — Своим назначением я во многом обязан достопочтенному министру магии… кстати, где он?
— С внуком на крыльце курит, — пояснил один из официантов.
Тервиллигер понимающе закивал.
— Также с удовольствием выражу благодарность действующим членам Попечительского Совета и Визенгамоту за оказанную мне высокую честь, — продолжил он свою речь. — Отдельной благодарности заслуживает моя опора и поддержка, моя супруга Эмилия, которая так настаивала на том, чтоб я не уходил в отставку раньше времени.
И, снова улыбнувшись, обнял за плечи миловидную ведьму, одетую в поблескивающее на свету платье из золотистого атласа…
Поперхнувшись вином, я хрипло закашлял, да так громко, что просто чудом не перебил пламенную речь Тервиллигера. Наземникус, давясь беззвучным хохотом, постучал меня по спине.
А леди Тервиллигер, несмотря на то, что нас разделяла парадная лестница, умудрилась меня заметить и, отсалютовав мне бокалом, лукаво подмигнула.
Когда этот безумный день закончился, я, вернувшись домой, в Годрикову Впадину, рухнул на кровать и измученно застонал. Ограбление свершилось, я получил награду, но не сорок процентов, как мне наобещали, а от силы десять. Это хорошо.
Меня изнасиловала похотливая жена лорда Тервиллигера. Это плохо.
Хотя… это как посмотреть. Моран меня аж зауважал, и потом, Наземникус обещал же мне «интересные знакомства».
Годы спустя, уже будучи старше, умнее и опытнее, я узнал о Тервиллигерах больше. Как оказалось, леди Эмилия особой была довольно ветреной и лебединой верностью не отличалась. Некоторые, среди которых и Скорпиус, даже называли ее безумной нимфоманкой.
Я стараюсь отгонять параноидальные мысли о том, что леди Элизабет, средний ребенок этой семейки, родилась подозрительно спустя девять месяцев после той короткой интрижки в гостевой комнате, впрочем, мне как-то все равно, я мог ошибаться.
Небольшое расследование, заключавшееся в подкупе горничной, не подтвердило мои догадки, и слава Богу. Зато пролило свет на то, что третья и самая младшая наследница Тервиллигеров, Мэгги, родилась в то тяжкое время, когда сэр Генри, не появляясь в родном поместье даже на Рождество, третий год трудился послом в итальянском министерстве магии. Конечно, никто и слушать не станет о том, что Драко Малфой регулярно захаживал к леди Эмилии на послеполуденный чай, но зато образ этой женщины в платье из золотистого атласа вселил в меня мысль о том, что не такая уж у аристократов скучная и чопорная жизнь.
========== Глава 4. ==========
Наверняка у каждого из нас есть такие родственники, которых лучше любить на расстоянии. Это может быть кто угодно: орда каких-нибудь дальних родичей из соседнего города, которые заявляются раз в два года, и сметают месячный запас еды, тетушки-дядюшки, те что постоянно интересуются, не женился ли ты, ведь «такой взрослый уже небось невесты табунами за тобой бегают», это могут быть маленькие дети, коих тебе поручают развлекать. Знакомо?
Мне знакомо. И у меня таким вот «любимым родственником» был Луи.
Нет, он не был навязчивым или любопытным. Он просто был… да мудаком он был, что уж тут!
Он ненавидел всех нас. Просто ненавидел, без причины. Презирал свою старшую сестру Викторию, всегда довольно холодно общался с родителями, никогда не проявлял хотя бы крупицу родственного дружелюбия, что уж говорить о том, что он представлял собой в Хогвартсе.
Луи был из той категории людей, которые круглые сутки могут стоять перед зеркалом, разглядывать свою физиономию и рассуждать о том, что краше в мире никого нет. Из тех, кого проще сразу убить, чем начать с ним спорить, потому как переспорить Луи так же невозможно, как и понравиться ему. Из тех, кто старательно отбирает людей в свой узкий круг общения, обычно состоящий из двух-трех бесконечно терпеливых к его персоне (как правило, даже этих людей хватало не на долго), потому как к остальным относится с необычайной брезгливостью, будь это его сосед, родственник, сокурсник или просто какой-нибудь рядовой незнакомец.
Пожалуй, единственным человеком, которого Луи искренне любил, была его сестра-близнец Доминик. Только Доминик и больше никто. Близнецы жили в своей крохотной Вселенной, в которой они оба ненавидели весь остальной бренный мир, куда не подпускали ни единую живую душу. При всем при этом, Луи в их высокомерном тандеме всегда был доминирующим звеном, и, может неосознанно, что вряд ли, но подбивал сестру под свой образ, превращая ту милую Доминик, которую я знаю сейчас, в свою женскую копию, какой она была в первые годы обучения в Хогвартсе.
Каждый раз как я видел Луи (и не только я), во мне просыпалось желание отхреначить его красивое, но надменное лицо чем-то тяжелым. Клянусь Мерлином, я бы осуществил этот замысел, благо «Анонимный Клуб Борцов Против Луи», состоявший из меня, Скорпиуса, Джеймса… да чего греха таить, большей части школы, был со мной солидарен.
Но судьба распорядилась иначе.
После четвертого курса Луи Уизли в Хогвартс не вернулся.
Он просто пропал. Дядя Билл рассказывал, что однажды утром зашел будить сына в его комнату и не нашел ничего. Ни сына, ни записки, ни его волшебной палочки. Одежда и личные вещи остались на месте, возможно и по сей день комната Луи осталась нетронутой.
Просто исчез. И больше не возвращался в Хогвартс.
Это был грандиозный скандал. Мракоборцы, полиция, да все министерство магии и даже репортеры «Пророка», выдвигая самые немыслимые версии, искали Луи, но тщетно, тот как сквозь землю провалился.
Нельзя сказать, что я уж прям так переживал за него, только из уважения к Доминик, которую исчезновение брата задело больше всех, не вывешивал в Большом зале плакаты «Луи, не возвращайся! Дай всем спокойно вздохнуть!».
Но что самое интересное, все действительно вздохнули спокойно.
Доминик постепенно успокоилась, а катализатором тому послужили объятия Скорпиуса, который уже не видел на пути их школьного романа преграды в лице сурового брата своей будущей невесты.
Поиски постепенно сходили на нет.
Семья, нельзя сказать, что опустила руки, но время лечит, и скорбь потихоньку угасала.
Наверное, это больно, когда по истечению всего лишь трех лет после твоего загадочного исчезновения, все быстро приходит в норму. Никто не вспоминает добрым словом, никто не скучает, никто не рвется искать. Единственная, кто любила и верила до последнего, счастлива, несмотря на то, что тебя в ее жизни уже нет.