Алвес не вполне верил в правдивость этого заявления, так как вечером ведь больше свободного народу. Или вечером люди предпочитают отсиживаться в других местах?
Особо забивать голову он не стал.
К его удивлению, уже через несколько часов все ушибы и раны почти перестали беспокоить.
Ко времени остановки перед знакомой кованой дверью, ведущей на территорию башни, его вообще ничего не беспокоило. Лишь оставалось смутное ощущение, что сегодня всё должно пройти как надо. Даже если Алвес понятия не имел, как это – как надо!
Не имея ни малейшего представления, где именно находился юноша (отчего-то после пробуждения в парке в Алвесе появилась уверенность, что тот жив и даже дышал), избирать направление оказалось сложновато. Затянувшие небо тучи раньше, чем вчера, уничтожили остатки небесного света, и теперь португалец изначально неплохо разглядывал объекты во тьме, не вынимая телефона из кармана. И, не задаваясь лишними вопросами, направился вниз.
Юноша находился ниже – единственная оставшаяся в памяти координата.
Притом из опасения быть обнаруженным маской Алвес старался двигаться очень тихо, осторожно и воистину гордился тем, что никаких подозрительных взрывов и падений в этот раз не наблюдается.
Или же маска и была хозяином тела? Подозрительная левая рука и отсутствие таковой у юноши наводили на мысли, вряд ли годящиеся здравомыслящему человеку. Но Алвес уже и не претендовал на это звание.
Всё, что он хотел, – найти юношу и…
И вытащить отсюда! — конец плана пришёл лишь через час блуждания, стоило обнаружить юношу во всё той же позе, такого же бледного, но определённо живого. Теперь первым делом Алвес осторожно приблизил ладонь к груди, улавливая слабое сердцебиение и тихое дыхание.
Медленно, стараясь не касаться его, стащил простынь, обнаруживая, что тот одет лишь в поразительно сохранившиеся штаны, а торс перемотан бинтами. Наверно, из той же серий, что используются для мумификации. Потому как мужчина готов был поклясться – бинтам немало лет, но выглядели они очень и очень неплохо.
Осторожно просунув руку под шею и колени, он приподнял удивительно лёгкого мальчишку и шагнул в коридор, осознавая, наконец, главный минус грандиозного плана: Алвес понятия не имел, куда теперь идти, чтобы выбраться наружу. Особенно учитывая тот факт, что как минимум один раз он спускался через дыру в потолке и не был уверен, что там можно подняться обратно. Даже если он сумеет обнаружить дыру.
Он был обречён на новую встречу с недружелюбной маской и погружение в бессознательность. Только на сей раз ему показалось под самый конец, будто он услышал что-то ещё!
Очередное пробуждение на чём-то холодном, жёстком и хотя бы не сырым всё ещё не вошло в привычку. Алвес чувствовал себя возмущённым, оскорблённым и очень злым ровно до того момента, как приподнялся на четвереньки, поднял голову и понял, что не в парке.
И перед ним кто-то беловолосый, но никак не Вайзли.
Вайзли не заходил сам в башню.
И не настолько бледный он.
И не может иметь такого выражения лица.
И блеклого шрама в пол лица тоже не наблюдалось раньше.
И не носит экстравагантных белоснежных плащей с пушистыми воротниками. Не имел этой странной левой, белой руки и маски, повисшей у горла.
В общем, это был не Вайзли.
Сочетание тела, маски и руки — вот что разглядывало Алвеса, настороженно, в защитном жесте отведя когтистую руку. А ведь в прошлый раз Алвес никаких когтей не видел! Тем более таких, что длиннее пальцев! Сложно было бы не заметить, так что за…
Алвес шумно сглотнул, чувствуя страх и что-то большее. Тонкую нить, тянущуюся от юноши перед ним вглубь его души. В глубину воспоминаний, что не существовали. Даже свои чувства к стоящему перед ним субъекту Алвес никогда не сумел бы определить самостоятельно – слишком многое смешалось. И восторг вроде, оттого что пол дела сделал. И радость от самой встречи. Облегчение за всю историю с башней, что больше не будет давить. Страх, потому что он естественен. Удовольствие — оттого что именно он разбудил юношу из сказок. Беспокойство за себя и за него. Нетерпение в ожидании того, что может случиться дальше.
Вина, потому что не пришёл раньше.
Вина, потому что побеспокоил, несмотря на довольство.
Вина — за что-то громадное и неясное.
— Значит, наша сказка и впрямь жива, — усмехнулся Алвес.
Возможно, зря он начал так разговор. Юноша тут же ощетинился, вздыборил плащ, направляя когти к его лицу.
— О да! Я жив, несмотря на твою попытку исправить это!! — грозно прорычало создание, прожигая яростью и надрывом.
Алвес оступился, снова падая назад и решая, что пока может лучше и не пытаться встать вовсе. И совсем не понимая, что здесь происходит. Новая стадия шоу? И почему, чёрт возьми, ему самому так больно при виде направленной на него справедливой ярости?
— Я? Мм… Чего??
Ведь он уже решил, что это не шоу.
— Это мои вопросы, ублюдок!!
Что-то в корне неправильное было в манере говорить у этого парня — понял Алвес, напряжённо скашивая взгляд к упёршимся в шею когтям, представляющим из себя тонкие, но восхитительно острые лезвия. Лезвия, что в любой момент могли перерезать ему глотку!
И он не мог думать о чём-то интереснее странной манеры? Он даже не вполне понимал, что не так, чёрт возьми!
Но это лучше, чем думать о лезвиях. И гораздо лучше, чем смотреть в глаза юноши, переполненные эмоциями, яснее ясного сообщающими о том, что убийственные намерения юноши более чем серьёзны.
— Парень, я не знаю, что ты… — Почему собственные слова пропитаны ложью?
— Что здесь произошло? — махнул второй рукой юноша, и теперь его голос был полон истерических ноток. — Что за?.. Что случилось с Орденом?
— С Орденом?
— Чёрт возьми, Тики Микк!
— Стоп!! — заорал в голос Алвес неожиданно и для себя, и для юноши. На сей раз, вновь прозвучавшее чужое имя слышать было больно. Больно физически! Юноша произносил его совсем не так, как Вайзли. И не так как должен был! Не так как хотелось Алвесу и Алвес хотел быть Алвесом! Он не собирался пытаться даже притрагиваться к поверхности омута, зная, откуда-то точно зная, что на деле он – зыбучие пески, из которых Алвес никогда не выберется.
А кто же выберется тогда? Не тот ли самый Тики, о котором Алвес не хотел даже слышать?
— Я понятия не имею, о чём ты говоришь! — Собственный голос, испуганный, срывающийся, собственные чувства и эмоции пугали. — Твой долбанный Орден, если и впрямь когда-то существовал, давно канул в лету или скрывается! А сам ты не более чем призрак из сказки! Призрак руин башни! И я с тобой не знаком и никакой я не Тики! Это достаточно понятно?! Или ещё что-то там должно… как-то…
Алвес, задыхаясь, опустил голову, закрывая лицо ладонями и не понимая, что лезвий больше нет. Голова раскалывалась. Что-то…
Что-то важное и безусловное рвалось наружу сметающей всё на своём пути волной безумия.
Но рассудок кричал, до крови цеплялся за знакомые с детства избитые истины, заставляя орать. Заставляя выть.
Не для юноши.
Рассудок кричал для Алвеса.
Рассудок защищал его от грязного, жуткого фантома по имени Тики, что стал отвратителен себе настолько, что покончил с жизнью.
Рассудок защищал себя и хрупкий мир, грозящий в любой момент лопнуть подобно неудачно приземлившемуся мыльному пузырю…
Полёт завершён.
Боль утихала медленно. Череп срастался вновь в единое целое, мозг перестал метаться в своей узкой тюрьме, успокаиваясь, ловя равновесия, но не имея возможности так скоро оправиться от сотни единовременных потрясений.
Горло драло кашлем и болью. Может быть, он и в самом деле выл.
Юноша стоял к нему спиной. Вертел в руке какой-то непонятный чёрный мячик со свисающим крылом, как у летающей мыши. Алвес видел такие игрушки. И понятия не имел, почему юноша с потерянным выражением лица рассматривает его так тщательно и безнадёжно.
— Кто ты? — хрипло спросил Алвес, поднимаясь и по привычке, что помогала занять руки, принялся отряхиваться.
— Аллен. Аллен Уолкер, — глухо ответили ему.
«Ты Аллен Уолкер?» - вторил собственный голос сквозь толщу лет.
— Почему ты называешь меня Тики? Кто ты? И откуда? Вы что, в сговоре с Вайзли? — «рассудок победил» - именно так можно было охарактеризовать посыпавшиеся вопросы.
— Ты Тики! — уверенно заявил юноша, напоминая о капризном, упёртом ребёнке, до последнего стоящего на своём, даже если он очевидно не прав. Что ж, Алвес мог с этим жить.
— О да, а ты тот самый призрак из башни? — даже кривое подобие улыбки вернулось.
— Я экзорцист!
Алвес поперхнулся, отступая и махая руками. С парнем явно было что-то не так. Не считая головы. Этот плащ, маска и рука, что гуляли сами по себе! Может быть, стоило хоть на время с ним согласиться полностью?
Или он и впрямь…
Всё это дело воняло подставой и мешаниной в голове.
Чёрный предмет с негромким стуком вывалился из рук Аллена и тот тихо спросил, с лёгкой насмешкой и недоумением:
— Что за сказка обо мне?
— Сказка о юноше, у которого похитили сердце. Вырвали. Украли. Смотря чья редакция. И он до сих пор здесь спит. Ты спал здесь. Где твоё сердце?
— Хоть ты и ударил прямо в него, но нет. Ты не вырывал, — отчётливо и ясно провозгласил юноша, продолжая считать Алвеса Тики. Что за жуткий парень был этот Тики? Что такого жуткого… — Больше было похоже на резаную рану. Не ножом, но похоже. И во много раз изящнее, — с нескрываемым сарказмом и бесконечной обидой произнёс юноша, качая головой и отправляясь дальше.
— В любом случае, знаешь, я Алвес, я родился всего два десятка лет назад и никак не мог существовать в конце твоего девятнадцатого века! Так что хватит фарса!
Мужчина поспешил вслед за интересным юношей, желая вытащить его на улицу и показать, как изменился мир. Против таких фактов мальчишка сопротивляться не сможет!
Правда, стоило подумать и о реакции людей на такого странного персонажа.
Или нет? Благодаря легенде его можно посчитать косплеером, раскрывающим образ с новой стороны. По крайней мере, раньше Алвес не слышал о том, чтобы у легенды были когти. И маска.
Хотя он ей и не интересовался.
И так задумался, что чуть не врезался в остановившегося юношу.
— Века? А сейчас… что… да, прошло время, — Аллен обвёл руками окружающее пространство, намекая, что видел его совсем другим. — И что? Уже двадцатый век?
И даже если Алвес пытался не верить во всю эту чушь, его голос дрогнул:
— Двадцать первый.
Казалось, бледное лицо юноши не может быть бледнее. Оказалось – может. Ещё как. Аллен покачнулся, едва успевая схватиться за стену и отвергая протянутую Алвесом руку помощи. Но теперь не отступил, напротив, шагнул поближе, приглядываясь и кривя губы.
— Всё ясно! У тебя нет родинки. Но всё равно очень похож. И ты это ты! — торжественно провозгласил он.
— Как?
— Ты Ной, Тики! Вы перерождаетесь! Тысячелетиями! Чего уж там столетие одно, — тоном, каким объясняют детям элементарные вещи, объяснил Аллен.
И Алвесу поплохело окончательно.
Аллен его не дожидался. Отправился дальше, но вроде наверх. Он ориентировался в лабиринте перекрытых проходов и лишних дыр в разы лучше Алвеса, даже несмотря на предполагаемый вековой сон. И для векового сна он выглядел чересчур хорошо. О чём и поспешил осведомиться Алвес.
— Чистая сила, — Аллен махнул рукой. — Чудесная субстанция. Материал. Существо. Оружие. Оно в моей руке. Кажется, именно она как-то связана с тем, как я провёл всё это время и до сих пор жив-здоров. Понятия не имею, как именно ей удалось. Я даже не знаю, что там дальше-то было! Может, меня на деле ещё люди Ордена закатали так, чтобы сохранился? Кто знает. И хрен теперь узнаешь, — совсем печально завершил он.
Алвесу даже захотелось подойти и обнять его.
Но желания одно, а реальность – совсем иное.
— Любая криокамера позавидует. Или как там они? Я не очень люблю фантастику, — пожал плечами Алвес в ответ на недоумевающий взгляд юноши. — Хотя вряд ли ты многое понял. Я к тому, что ты отлично сохранился. Возраст, мышцы, способности.
— Я чувствую себя в разы слабее.
— Малая плата за столетний сон.
— Не я выбирал его, — глухо ответил Аллен, завершая разговор.
Они свернули к очередному завалу, и юноша уверенно полез вверх по камням. Алвес за ним. Желая действительно знать, есть ли у этого путешествия цель, кроме основного осмотра. Потому как Аллен постоянно останавливался, присматриваясь к мелочам, бумагам. А на сей раз надолго замер перед проломом, ведущим наружу. К воде, к обрыву, конечно же. Но ясно сообщающему о том, что подземная часть закончилась.
— Никогда не думал, что обо мне сочинят сказку. Надо же, — тихо выдохнул мальчишка, продолжая осмотр. — Я и экзорцистом побыть не успел толком.
— Зато башню твоя эта… вот… чистая сила успешно обороняла. Вот и заметили, наверное, — смирился с общим безумием португалец, решив размышлять, как один из них.
— Но она довольно точна. В некотором смысле. Хотя, кто бы мог знать, — фыркнул Аллен.
— Насчёт профессии, войны и того, что ты спишь здесь до сих пор? Пока не придёт и не вернёт сердце тот, кто его украл? — размышляя обо всей истории, попытался найти схожие мотивы Алвес.
— Сказка была права и в другом.
— В чём?
— Похищенное сердце, — глухо ответил юноша.
— Но я ведь этим не занимался.
— Без жалости и сострадания ты разбил мне сердце. Украл и разбил, ваши сказки не лгали, — пустой взгляд продолжал бессмысленно плыть по разрушенным помещениям, но Аллен не останавливался. Он продолжал идти, кривя губы и предпочитая смотреть на руины того, что буквально вчера называл своим домом. — Впрочем, странно было бы искать жалость и сострадание у Ноев… Странно, я уверен, что помню всю вашу Семью. Когда я мог успеть с вами познакомиться?
Юноша продолжил путь, бормоча всё тише-тише и вместе с тем, переходя к всё более и более старой форме языка. А ведь и впрямь, раньше говорили по-другому! А Аллен, очевидно, откуда-то знал и о современном языке!
— О чём ты?… — почему-то сейчас Алвесу стало действительно жутко.
Особенно когда пустой, жестокий взгляд вернулся к нему.
— О чём? Я любил тебя, — просто и уверенно объявил юноша так, словно не понимал всей их мощи! Хотя, судя по взгляду, – понимал. — И думал, это взаимно. Первая любовь такая наивная.
Таким тоном не говорят юноши пятнадцати лет. Нет, в нём было гораздо больше! Чистая сила передала ему часть знания, или скрывалось в ситуации что-то ещё? И постойте! Постойте, они что…
— А я…
— Да. Ты давал мне не один повод считать, что всё именно так.
— Но… Мы… Ты… Я… любовники? И я…
Аллен прошёл мимо ошарашенного мужчины, передвигаясь уверенно и целеустремлённо. Не дожидаясь, когда последуют за ним. И Алвес, понимающий, как оно ужасно, но не знающий, почему это причиняет ему столько боли, поспешил вслед, задыхаясь, как от быстрого бега.
Узел скручивался туже, туже и туже, натягивая готовые лопнуть струны.
Он был так близко и так далеко!
— Что ты делал всё это время? Просто спал? Вот так, под своей чистой силой? — закричал Алвес вдогонку, надеясь думать о другом, а не о предательстве якобы прошлого своего перерождения.
Аллен остановился на балкончике. Небольшом, с невысокими, целыми перилами, выпирающим над огромным помещением внизу. Как бы Алвес не опасался, но шагнул к юноше, ступая, осторожно проверяя крепость пола под ногами. Перегнулся, заглядывая вниз, и сдавленно охнул, признавая помещение. Внизу оказалась разбитая платформа и странные пентаграммы и символы. Гигантские.
— Здесь жила чистая сила и Хевласка, — Аллен опустил левую руку, что до этого рассматривал. И продолжил уже о другом. — Это был долгий, вековой, видимо, сон. Всего лишь сон. Вначале кошмар. Где я пытался спрятаться от страшной тени. А потом всё рассвело, но всё ещё оставалось страшным. Хоть я не чувствовал себя больше загнанной дичью. Будто, наконец, оказался на своём месте. Там, где нужно. И это было так интересно. И я мог сделать всё что должен. И не хотел никуда возвращаться. Возвращаться было так… больно. — Аллен перевёл взгляд к мужчине. — Последний раз я был в сознании, когда ты убивал меня, Тики.