— И за всем этим следят всего два человека?
— Да. И каждый отдельно. Память книжников при посвящении положительно изменяется. У них есть один ритуал, что ученики проходят, отслужив около года, или вроде того.
Аллен кивнул, ещё более заинтригованный. Жаль только, что глаза его уже были закрыты, открыть веки сил не было.
— Так как проклятия, с которого всё началось, больше нет, ученики должны сами отказаться от имени и судьбы. От привязанностей и собственной значимости. От всего этого – сами. И там происходит определённый ритуал. Определённо магический, тайный, влияющий на память, как я уже говорил, и, возможно, на что-то ещё – зависит от индивидуальных качеств и особенностей ученика.
— Мхм.. то есть.. это… — Аллен зевнул и снова уронил голову. — Они связывались с Семьей, да? Раньше, в древности, наверное?
— Ну почему? Тот Книжник, что ходит по земле сейчас, лет так тридцать назад с нами очень даже успешно беседовал. Время от времени заходил на огонёк. Аллен?
— Ммм? — на этот раз мальчик даже не поднял голову. Граф легким движением руки тихонько задёрнул шторы, пошёл к кровати, подтягивая одеяло, и тихо произнёс:
— Спи, Аллен.
— Спокойной… чи…
Граф едва слышно фыркнул, покосился на шторы, из-за которых пробивался солнечный свет, и замер. Из той же щели свешивался пушистый хвост ночного нарушителя. Нарушителя, который…
Граф вновь покосился на Аллена, обнаруживая с удивлением, что на кровати под одеялом уже два подозрительных холмика ползут к тёплому мальчику.
Обойдя кровать, он вздохнул, обнаруживая ещё одну усато-полосатую морду, выглядывающую из-под кровати и пытающуюся пробраться под край свешивающегося одеяла.
Так вот кто занимался укрывательством ночных поклонников Лулу.
И сам же страдал от них, но всё равно прятал.
Граф снова скосил взгляд вниз и подоткнул одеяло так, чтобы больше никто никуда не заполз, решив, что на сегодня коты могут считать себя в безопасности. А он пойдёт работать. Или спать. Аллен подал ему неплохую идею.
====== Глава 13. Карма. ======
Комментарий к Глава 13. Карма. На деле этой главы сейчас здесь быть не должно. Моя Бета «в отпуске» уже.. ну... уже. Не будем о сроках. И я сама, имея достаточно глав в черновике, слегка отодвинулась от фикбука, в такой жаре сложно даже думать. Но наконец-то пришли дожди и я вспомнила, что в последний раз мне отбетили две главы Экзорциста. А выложила я одну. Так что нам всем повезло))
Ах, да... “Тёплые” главы временно заканчиваются прямо после этой.
— Есть ли люди, из которых нельзя сделать акума? — поинтересовался Аллен. Собственно, он задал этот вопрос только лишь для того, чтобы вообще что-то спросить и чем-то себя занять. Май в этом году грозил обратить земли в ад. Вести о больших пожарах и нехватке воды разносились по городам, поселения, раньше без проблем проживавшие подле озёр, сейчас чаще всего были обескуражены отсутствием воды в пересохших водоёмах. Говорили, были даже проблемы со скважинами, и перебои в работе водопровода тоже не радовали.
Девятый, нестерпимо, аномально жаркий день подряд.
И пусть в поместье Камелота проблем с водой не было, просидеть весь день в ванне или душе Аллен не мог. Уже пробовал. Просидел часов пять. Потом едва сумел вытащить тяжёлое, неповоротливое тело, что, казалось, впитало в себя, по крайней мере, дополнительные пять литров жидкости. А уж когда он после выполз на террасу и попал в поле зрения коварного светила, стало совсем хреново.
Весь оставшийся день Аллен чувствовал себя больным, так что теперь бегал в душ минут на десять-двадцать раз пять на дню, не больше. И под солнце старался не высовываться. И на уроках практически спал.
Но сегодня был внеплановый выходной. В саду (Аллен от души желал здоровья тем, кто посадил здесь такие огромные, развесистые деревья – тень была единственным спасением даже сейчас, когда солнце начало наконец-то клониться к закату) собралась большая, колоритная компания, включающая Шерила Камелота и Тысячелетнего Графа. Граф, как обычно, был в костюме. Как он ещё не запарился, Аллен не представлял. Впрочем, тут было ещё одно довольно официально одетое чудо под именем Камелот Шерил. И тот факт, что здесь были эти двое, уже сделал день мальчика. В конце концов, Шерил уже получил выговор за то, что по привычке перед самым Графом вдруг применил свой дар на Уолкере.
Теперь Аллен наслаждался жизнью, попивая прохладный молочный коктейль (он хотел холодный, но Граф утверждал, что вредно пить холодное, особенно в такую жару, будто бы Аллен часто болел) и перекидываясь в карты с Узами и Тики. Игры сегодня были детскими, невинными, так что жаловаться никто не имел права. А Аллен продолжал развивать мастерство мухлежа и владения левой рукой, которая сегодня была без перчатки и могла своим внешним видом вполне напугать не одного прохожего, если бы они здесь появились.
Но, по сути, ему было немного скучно.
— Граф?
— Да, Аллен? Ты спросил что-то? — Граф встрепенулся.
— Я спросил об акума. И о Японии.
— Японии в том вопросе не было.
— А не надо было притворяться, будто бы вы ничего не слышали, Граф. Теперь вопрос стал длиннее.
— Почему тебя вообще интересует Япония? — поинтересовался Тики, хмурясь не то от вида дурных карт, не то от совершенно дурных предчувствий, связанных напрямую с вопросом мальчика.
— Ну, я слышал, Майтра собирался именно туда. И это как-то связано с Семьёй и с акума. Кажется, да, что-то с ними.
— Завод по созданию акума там находится, — кивнул Граф, пытаясь незаметно отойти от опасной темы. Аллен всё ещё был не готов к тому, что его могло ждать в Японии.
— Я думал, вы их создаёте. А там целый завод?
— Создание и одного акума может быть очень трудоёмким. Я имею в виду создание ловушки для призванной души. Гораздо проще, если у тебя есть завод, образно говоря, на деле это больше похоже на гигантское яйцо, наполненное магией. Оно необходимо для непрерывного создания акума. Или ты думал, что всё так просто? К тому же с помощью того, что находится там, я регулирую кое-что в акума. Погружение в сон, в котором они не испытывают голода, не пытаются… хулиганить и, собственно, безобидны до той поры, пока не понадобятся вообще.
Аллен открыл рот, для того чтобы задать новый вопрос, но его перебили:
— Господин Граф, почему вы вообще утруждаете себя какими-то объяснениями? — не выдержала Лулу, готовая просверлить в Аллене дыру взглядом.
— Аллен спросил и…
— И что? Зачем вам распинаться…
— Лулу, ты чего тут городишь? — нахмурился Тики.
— А ты, бестолочь, помолчи, это не для твоего ума задача! Этот мальчишка всего лишь… всего лишь развлечение. Украшение, да что угодно! И пользы от него никакой! — Лулу фыркнула. — Разве что на эксперименты пустить можно. Такая чистая сила зря пропадает!!
— Лулу, — несмотря на расслабленное выражение лица Графа, в его тоне слышалась ничем не прикрытая угроза.
— Но Господин Граф, разве я не права? Почему эта игрушка в память о главном ублюдке нашей…
— Не смей называть его ублюдком, стерва! — взвизгнув дикой кошкой, кинулась на Лулу Роад, опрокидывая Страсть, хватая её за воротник и влепляя звонкую пощёчину. Не тут-то было! Габариты Лулу позволили ей легко перевернуться, подминая под себя Роад, но лучше бы она притворилась проигравшей.
Потому что здесь стоял Шерил.
Позвоночник жалобно хрустнул, когда Лулу саму себя, словно тряпичную куклу, откинула в сторону. Аллен даже не подозревал, что так можно упереться ногами и руками, оттолкнуться и пролететь ещё метра три в свободном полёте.
Шерил почти рычал, но, хоть и с большим трудом, сумел успокоить себя, видя, что Роад поднимается целая, невредимая, но всё ещё злая.
— И не смей больше разевать своего поганого рта! — фыркнула девчонка, откидывая волосы с лица. — Тем более в адрес их и Аллена. Слышишь меня?
— Как будто такая мелкая…
— Можно поступить и проще, — обманчиво ласковым тоном объявил Шерил, и все притихли. — Я передам Майтре, как ты назвала его сына, Лулу.
Страсть побледнела, захлопнула рот, не в силах выдавить хоть ползвука, и наконец обернулась к Графу в ожидании помощи. Видно, забыла, что тому не нравились её речи.
— Я для них игрушка, да?
— Что? — Музыкант оторвался от разрисовывания партитуры, поднимая голову. Аллен сидел по ту сторону, спиной прижимаясь к холодной и потусторонней поверхности стекла.
— Я. Для Семьи Ноя.
— А что, похоже?
— Лулу так сказала об этом.
— Пфф... Аллен... я не знаю, кто такая Лулу…
— Страсть, и я уже говорил о ней!
— А я забываю имена.
Оба замолчали. Тишина нервировала. Здесь не могло быть так тихо, но Музыкант уже некоторое время как погрузился в изучение бумаг, не думая брать в руки что-то музыкальное.
— Что ты делаешь вообще?
— Сочиняю.
— Песню? И вот так без инструмента, в тишине? — не понял Аллен.
— Музыка играет в моей голове, — Неа обвёл двумя пальцами небольшой круг у виска. — Мне этого хватает. Я не могу позволить кому-либо услышать незаконченное произведение, это моё правило.
— И, пока я здесь, ты не сможешь играть и сочинять как следует?
— О Граф, что не так с этим ребёнком сегодня? — закатил глаза Музыкант, выбрасывая бумагу на пол и решительно поднимаясь. — Ты! Давай объясняй, с чего ты стал слушать эту ленивую кошку, когда она говорит полный бред? Другие Нои были с ней согласны?
— Нет. Но они могли так среагировать и специально, — буркнул мальчик, обхватывая колени руками.
— Специально? С какой целью?
— Чтобы я решил, что я им…. — Аллен запнулся, широко распахнутыми газами глядя перед собой, не в силах подобрать нужных слов.
— Семья Ноя считает слишком хлопотным лгать внутри Семьи, Аллен. И глупым. Это их территория, их дом. Ложь там совершенно лишняя. Тем более столь странная. Успокойся и прими как данность: за редким исключением членам Семьи ты нравишься. И ты им дорог. Странно, неужели отсюда, из снов, что даже не имеют соединения с былью, я вижу это лучше тебя?
— Лулу ругалась не только на меня.
— Ну, вот видишь!
— На Ману и кого-то ещё. Роад очень разозлилась, когда их упомянули. И даже Шерил, но он-то из-за Роад, наверное, — Аллен фыркнул, наконец-то оживая. Чего он так разнервничался из-за ерунды? Было бы о чём переживать! И соответственно он совершенно не заметил, как нервно выронил Музыкант из рук карандаш и, опустив голову, крепко обхватил её руками.
Но Аллен продолжал сидеть спиной к стеклу и ничего этого не видел.
— У Ноев очень много секретов от меня. Почему они мне не говорят?
— Спроси их об этом сам, — сипло предложил Музыкант.
Аллен нахмурился, но не обернулся.
— Я спрашивал. Графа. Он тогда странно себя вёл. Молчал сначала, молчал. А потом сказал, что я вряд ли смогу принять всё сразу, представляешь? Я думаю, он имел в виду, что я маленький ещё, но сказал это другими словами. Специально.
— Вот хитрец, — мрачно усмехнулся Музыкант.
— Да. Но он звучал серьёзно, сказал, я не всё смогу понять сейчас и принять. Что он опасается, что я не приму что-то об их Семье.
— Там есть много чего, что можно не принять у Семьи Ноя, — отметил Музыкант.
— Да я понял уже. И об этих акума. И ещё по мелочам. Если Граф боится, что я не приму их, хочет, чтобы я принял? Значит…
— Да, это значит, что он заботится о тебе. И ты ему дорог. Аллен, я знаю, за своё детство ты привык считать, будто ничего не стоишь и можешь вызывать лишь отвращение, но тебя сложно не любить на самом деле.
— Конечно, — Аллен ему совершенно не верил.
— Да что ты будешь делать? — всплеснул руками Музыкант, начиная нервно прохаживаться по собственным заметкам, усеявшим весь пол комнаты за стеклом. — Если бы они не заботились о тебе, если бы не любили тебя, если бы желали зла или замыслили что-то дурное, поверь, я уже узнал бы это и уж точно не оставался бы здесь! Давай, Аллен, я люблю тебя! Я дорожу тобой! Я оберегаю тебя! Почему же они не могут заботиться о тебе? Тебя действительно сложно не любить, когда твоя голова не забита глупым мусором о проклятиях и прочим безумством.
— Ты говоришь так только потому, что живёшь у меня в мозгах!!
Музыкант подавился воздухом, наблюдая за самодовольной ухмылкой наконец-то обернувшегося мальчика.
— Я не живу у тебя в голове!
— Конечно. Я вообще не думаю, что ты настоящий.
— Что? Я настоящий!!
— Докажи мне это!!
— Аррр, но я не могу сейчас…
— Значит, ты моё психическое расстройство!
— Аллен!
— Точно, и, конечно, ты скажешь мне, что угодно!
— Аллен!
— То, что я хочу!
— Паршивец!
Может быть, Семья Ноя и впрямь заботилась о нём и это не было игрой. Они были его семьей, его воспитателями, его примером для подражания и его друзьями... Они были. Да. А вот лошади определённо не были друзьями Аллена, в этом он убедился всего через несколько дней после того памятного скандала и разговора с Неа. Поначалу некоторые Нои после того происшествия даже вели себя с ним осторожнее, чем обычно, пытаясь прощупать почву, и это было неудобно. Аллен чувствовал себя почти так же неловко, как в первые дни проживания с Графом. И Уолкер именно сегодня понял, что теперь всё наконец-то вернулось на свои места.
Ему должно было нравиться это.
Но ему не нравились лошади.
Аллен любил собак всех пород и мастей, несмотря на то, что далеко не одна псина успела за его бродячую жизнь его облаять или загнать, словно драную кошку, на дерево. Аллен любил кошек, странных, независимых, ласковых или своенравных.
Аллен определённо не любил лошадей.
— И, кажется, это взаимно, — пробормотал мальчик себе под нос. Гордый, чёрный скакун, на котором только что каталась Роад, смотрел на мальчика недоверчиво, фыркал, прял ушами и выглядел подозрительно разумным.
Разумным для обычного коня.
— Почему он смотрел на мою руку? — громко спросил Уолкер, и конь, вскинув голову, вновь фыркнул, будто насмехаясь над ним.
— Не говори глупостей, Аллен. Ты не умеешь вообще на них ездить? — уточнил сидящий рядом на поручнях невысокого мостика Дебитто, как обычно одетый совершенно антиобщественным образом — в плащ с меховым воротником поверх маечки.. Майка, как успел выяснить Аллен, была не то счастливая, не то единственная в своём роде, потому что остальные лютый Шерил выбросил. Потому Дебитто эту с себя не стаскивал, опасаясь оставлять без присмотра. Плащ же был тонким, легко пропускающим и малейшее дуновение ветра, как раз для жары.
Благо, майская жара в июне немного спала. Но Аллен хотел бы одеваться так же легко, другое дело, что одежда подобного покроя и типа буквально приковывала к Узам взгляды и чужое внимание. Без этого Аллен вполне мог и обойтись.
Внимание – это последнее, чего он желал для себя.
— Ей не нравится моя рука. Могу я уйти сейчас? — жалобно проскулил Аллен.
— Во-первых, ему. Это самец как бы. Конь. Жеребец. Продолжать эту линию, впрочем, не будем. — Дебитто потянулся, открывая вид на поблёскивающий в лучах солнца, прикреплённый с внутренней стороны плаща пистолет. Без оружия Узы никуда не ходили. — И к тому же Шерил заявил, что до тех пор…
— Пока его пытки не похожи на пытки, Граф ему выговора не сделает, — Аллен вновь обернулся и обнаружил «жеребца», вставшего к нему задницей, помахивая хвостом всего в паре сантиметров от носа мальчика.
Уолкер предпочёл отступить подальше, не обращая внимания на смех Дебитто. Этот конь ему не нравился. Как и все остальные. Аллена пытались заставить залезть уже на пятерых, но в итоге подросток лишь отбил себе копчик и окончательно потерял веру в благородство скакунов.
— Упивайся тем, что ты не один такой неудачник, — словно из воздуха возник Джасдеро. Его распущенные волосы уже успели сегодня стать причиной пары небольших скандальчиков. Очевидно, некоторые лошади полагали, что это… сено, быть может? Когда Тики предположил подобное, он попал под неудержимую волну гнева блондинчика, что никак не мог успокоиться после столь унизительного сравнения.