"Придурок!" - как всегда подумала Алёна.
"Что он хочет от Джанет?" - не поняла я.
"Он хочет, чтобы она заставила компьютер делать за нас всю работу: читать статьи учёных о БАКе и выявлять в них ошибки", - пояснила родственница.
"Такое возможно?" - удивилась я.
"В мечтах Келтса", - злобно ответила Ба.
Но амбициозный учёный заставил нас работать вместе, что складывалось не самым удачным образом. В течение учебного года Джанет слушала обязательные лекции по физике, в том числе и квантовой, но, чтобы разбираться в данных БАКа, этого оказалось недостаточно. Девушка мучалась, пытаясь понять типичные ошибки публикаций о данных БАКа, но ей едва ли удавалось. А раз она сама не могла понять ошибку, то и перевести её на компьютерный язык нейросети тем более не могла.
- Зря я согласилась на проект, - призналась Джанет, когда мы сидели на перерыве в кафетерии, прижимаясь ближе к кондиционеру. На улице табло показывало 121 градус по Фаренгейту, а я так и не научилась переводить американские градусы в человеческие, но температура явно соответствовала третьему-четвёртому кругу ада.
- Думаешь, ничего не выйдет? - осторожно спросила я.
- Скорее всего, нет, - вздохнула Джанет. - Здесь нужен другой человек. Я... я не справлюсь.
"Скажи ей, что придурок Келтс виноват!" - злилась Алёна.
- Просто доктор Келтс не объяснил всё как надо... - перевела слова родственницы я.
- Это тоже, да... - было очевидно, что и Дженет раздражается от мыслей о Келтсе.
"Чем она занималась на прошлых летних программах?" - спросила Ба Джанет, и я озвучила вопрос.
- Тоже нейросетями, но попроще, - ответила девушка. - Четыре года я работала с профессором, который уволился и окончательно перешёл на работу в Гугл. Мы и занимались системами Гугла, в основном их алгоритмом поиска по картинкам.
- Сложно было? - спросила я сама.
- Да, но очень интересно. Например, в прошлом году моим личном проектом было "объяснить" нейросети, что такое лошадь. Конечно, поиск Гугла такое умеет, потому что у него огромная база с изображениями лошадей и вообще всего, а мне нужно было с нуля создать систему, которая сама найдёт признаки, по которым будет говорить есть ли на изображении лошадь или нет.
- То есть нейросеть сама должна найти признаки... "лошадности"? - улыбнулась я.
"Ну ты и тупая", - вздыхала Алёна.
- Именно! - щёлкнула пальцами Джанет.
- И в чём же заключается "лошадность" лошадей?
- Не знаю, - улыбнулась девушка. - Самое удивительное, что я не знаю, какой признак система принимает за "лошадность", и никто не знает. В этом удивительная способность современных нейросетей: они стали непрозрачными для разработчиков.
- Неужели система никуда не записывает, что, скажем... большая коричневая голова - это скорее лошадь, чем колибри?
- Нейросети "видят" изображения совсем не так, как их видим мы, в этом проблема. Это мы, люди, мыслим образами и ассоциациями, такими как "коричневая голова", а нейросеть оценивает отдельные пиксели, иногда блоки пикселей, цветовую гамму картинки, иногда разницу между красным и жёлтым в левом верхнем углу изображения. Всё, что угодно!
- То есть ты не знаешь, как обучается программа, которую ты сама создала? - хмурилась я.
- Именно! - улыбалась Джанет. - Почему ты хмуришься? Мне кажется, это прекрасно! Особенно интересно видеть ошибки нейросети. Когда ты даёшь ей отчётливую фотографию лошади, а она говорит, что видит кота! Притом, что лошадь на твоей картинке коричневая, и ты знаешь, что нейросеть никогда не видела коричневых котов, а видела только белых! Почему она сказала, что видит кота, а не лошадь? Никто не знает!
- Как будто у неё есть сознание...
- Ну, до этого ещё далеко! - махнула рукой Джанет. - Но лично я верю, что увижу настоящий искусственный интеллект при жизни.
"Знает ли она чем отличается человеческий интеллект от искусственного машинного интеллекта?" - подумала Алёна, почувствовавшая интерес к разговору. Я повторила вопрос вслух.
- О, тема многочасового разговора! - присвистнула Джанет. - Почитай Айзека Азимова, если хочешь пуститься в философские изыскания. Лично мне интересно думать только о тех технологиях, которые есть здесь и сейчас, а не о тех, которые могут никогда не появиться.
"Понимает ли она, что такое человеческий интеллект?" - продолжила тем не менее Алёна мучить меня и Джанет вопросами. Я повторила вслух.
- То же самое, - вздохнула Джанет, - я не знаю, и никто не знает. Если ты спрашиваешь моё личное мнение, то я не верю в душу, а верю в то, что наш мозг - это компьютер, а сознание - это нейросеть. Просто она намного круче по уровню, чем сети, определяющие степень "лошадности" изображения.
- Звучит жутковато, - напряжённо рассмеялась я.
- Почему? - пожала плечами Джанет. - По-моему, прекрасно.
"Откуда тогда у людей такие нейросети?" - мысленно спросила родственница, а я повторила.
- Откуда? - задумалась Джанет, возведя глаза к кондиционеру, а затем снова проверив табло температуры на улице. Теперь там писали 123 градуса. - Если снова говорить исключительно о личном мнении... Я считаю, что сработал принцип перехода количества в качества. Очень хорошее "железо", говоря компьютерным языком, породило очень хороший софт. И хотя наше "железо" не может само писать программное обеспечение, мне кажется, в природе это проще... В смысле, мозги эволюционировали миллионы или миллиарды лет, и в них всегда были и "железо", и софт. Но мы лично застали тот момент эволюции, когда обе части мозга настолько высокоразвиты, что не можем этого осознать. Не уверена, что могу выразить мысли словами...
"Пусть пояснит", - строго сказала Алёна, и я повторила запрос Джанет.
- У нас же есть факультет философии науки, - устало вздохнула Джанет. - Может, тебе к ним обратиться? Я больше по инженерной части, чем по философской...
"Философия науки - чушь, - возбуждённо думала Алёна, а я повторяла. - Что они изучают? Методологию! Пусть нормально ответит: откуда взялось высокоразвитое программное обеспечение у нас в башке?"
Джанет начинала смотреть на меня с подозрением, как всегда бывало, если говорила одна Алёна. Девушка проверяла часы, видимо, надеясь, что оставшиеся десять минут обеденного перерыва закончатся быстрее.
- Я не знаю, - снова пожимала плечами Джанет. - Очевидно, что у животных тоже есть нейросети в голове. Которые, скажем, помогают собакам хранить запахи в голове, а потом идти по следу и отличать людей, сравнивая их запах с запахами из памяти. У муравьёв есть софт, который помогает им строить муравейники и образовывать странные общества с королевой и воинами... По моему опыту, чем сложнее программа, тем больше в ней уровней контроля.
"Что за уровни контроля?" - не унималась Алёна.
- Я имею в виду, что сложные программы содержат много уровней. Скажем, нижний уровень - уровень нулей и единиц, уровень есть или нет сигнала в "железе". Второй уровень - примитивный компьютерный язык - группировка нулей и единиц. Третий уровень - более изощрённый язык типа Джавы. Четвёртый уровень - выполнение команд. Да-да, всё очень грубо... Дальше - уровень нейросетей, когда система становится самообучаемой. И я верю, что высший уровень - это уровень искусственного интеллекта. Думаю, наше сознание надстраивалось уровень за уровнем. И сейчас то же происходит с компьютерными системами. Вот только даже самые совершенные нейросети сейчас на уровне слизня, который выбирает ближайший путь к пище в примитивном лабиринте...
"Однажды искусственный интеллект осознает себя так же, как мы осознаём себя?" - думала Алёна, а я повторяла.
- Я верю, что да, - кивнула Джанет, допивая кофе. - Но сейчас это не больше, чем вера. Доказательств нет.
"А как проверить, верна ли её теория об уровнях системы для нашего сознания?" - думала Алёна.
- Сложно сказать, - скривилась Джанет. - Нужна машина времени, чтобы проследить всю эволюцию, и то не факт, что мы поймём, на каком этапе появился интеллект. Или как вариант: разобраться в структуре мозга от уровня квантовой механики до уровня психологии - и дело в кармане. Но сегодня это тоже невозможно.
"Почему!?" - почти орала Алёна.
- Технологий нет, - Джанет уже начала собираться. - А возможно, наш мозг устроен так, что в принципе не может познать сам себя. Думаю, у искусственного интеллекта в будущем возникнут такие же философские вопросы. В общем, мой тебе дружеский совет, Илона. Поменьше думай о том, чего никто не может понять, окей? Сколько на свете философов, а? И разве кто-нибудь из них дал хоть один однозначный ответ? Не парься, Илона! Занимайся тем, что нравится не ради смысла, а потому что это прикольно!
Джанет по-дружески хлопнула меня по плечу и вышла из кафетерия под палящее Солнце. Я осталась сидеть под леденящим кондиционером, чувствуя, как голова пухнет от противоречивых чувств родственницы.
"Дура!" - сказала Ба, непонятно кого имея в виду.
"Вот зачем ты испортила обед человеку? - осторожно думала я. - Смотри, Джанет даже не доела салат".
"Ты получила зачёт по биологии?" - вдруг переключилась Алёна.
"Ну, да, ты же видела..."
"Отлично. На факультете биоинженерии читают лекции по генетике. Запишись на них в следующем триместре".
"С чего вдруг? Зачем тебе генетика? И, насколько я услышала, Джанет не сказала про генетику ни слова".
"Учись читать между строк, дура! Раз я сказала записаться на генетику, ты запишешься! Это третий уровень".
"Запишусь, ладно", - отмахнулась я от Ба, не желая вступать в бессмысленный спор.
Тем летом наш общий проект закончился, как и ожидалось, неудачей. Джанет не удалось построить нейросеть для доктора Келтса, и тот заставил нас в усиленном режиме искать ошибки вручную. Конечно, нашу статью опубликовали, и в копилку моих научных работ добавился ещё один пункт, но это стоило пары миллионов нервных клеток, которые, как известно, не восстанавливаются.
"Откуда в твоей голове столько тупых мифов? - негодовала Алёна. - Нервные клетки восстанавливаются, просто медленно".
Перед началом нового учебного года у меня, наконец, нашлось время искупаться в Тихом Океане, а у Алёны - пофлиртовать на пляже. Поэтому из-за Алёны я не любила ездить на пляж и вообще бывать в Лос-Анжелесе. Ба словно притягивала к себе девушек, находя в конечном счёте неприятности на мою голову. К счастью, родственница поняла, что заводить девушку в институте - плохая идея, потому что едва они требовали от Алёны ответственности или серьёзных отношений, Ба заставляла меня запираться в общежитии и не выходить, чтобы не попадаться брошенным девушкам на глаза.
Порой Алёна сжаливалась надо мной и предлагала найти парня, но мне казалось достаточным редких созвонов с Петей. Мне кажется, дело не в том, что я считала его любовью всей жизни, просто я здраво оценивала уже существующий объём проблем от Алёниной личной жизни, и удваивать его мне не хотелось. А Петя жил на другом континенте, но приблизился на шажок ближе к мечте, попав в престижную аспирантуру, и теперь считал новые звёзды по ночам.
Глава 10
В Калифорнийском Технологическом Институте, более известном, как КалТек, существовало множество традиций. Какие-то из них появились на заре существования учебного заведения в конце девятнадцатого века, какие-то были придуманы совсем недавно. И все традиции объединяло то, что мы с Алёной не научились в них разбираться. Даже наступление банального Хэллоуина нас каждый год удивляло, потому что праздник терялся в наших учебных планах, и мы о нём узнавали только поутру, когда соседи вновь искали жидкий азот.
Традиция, которая напугала меня до смерти во время первой сессии - неожиданно зазвучавший громогласный "Полёт валькирии" Вагнера, который положено врубать на полную мощность на рассвете первого дня любой экзаменационной сессии. Весь кампус вскакивает от первых нот адского "Полёта", раздающегося из всех колонок на территории института. В первый раз проснувшись от музыки Вагнера, я была уверена, что слышу пожарную тревогу, и выбежала из общежития в пижаме, вызвав приступы хохота у соседей.
Но со временем я свыклась с патетичной мелодией и даже скачала её на плеер, чтобы иногда заряжаться вагнеровской энергией. Но это было опасно: стоило бы мне громко включить "Полёт валькирии" в любой другой день года, и студенты имели законное право устроить мне головомойку и искупать в фонтане. Никто не слушает "Полёт валькирии" в неурочное время на территории КалТека, такова традиция!
Говорят, "Полёт валькирии" так сильно впивается в мозги любого студента КалТека, что знаменитого астронавта Харрисона Шмитта, летавшего на Луну в составе миссии "Апполон-17" в 1972 году, будили именно этой мелодией на второй день пребывания на спутнике Земли. Харрисон Шмитт, естественно, закончил в КалТеке Отделение Физики, Математики и Астрономии.
Самой сложной и энергозатратной для студентов была традиция Дня Прогула. Несмотря на весёлое название и на то, что в этот день профессора действительно отменяют лекции ради соблюдения традиции, день выдавался напряжённее некоторых экзаменов.
Суть Дня Прогула состояла в том, что четверокурсники испарялись из общежитий, оставляя у своих дверей самодельные головоломки, чтобы младшекурсники могли их решить и войти внутрь. Я слышала, что выпускники месяцами ломали головы над препятствиями, чтобы сделать их изощрённее.
Алёна, как ни странно, не проявляла интереса к Дням Прогулов на младших курсах. Обычно желающих порешать загадки оказывалось так много, что Ба предпочитала стоять в стороне и язвительно комментировать тупость разгадывающих. Я-то, конечно, подозревала, что Алёна просто боялась опростоволоситься, но за такие мысли мне доставалось по первое число.
Лишь на втором курсе мы приняли активное участие в Дне Прогула, когда Джанет училась на выпускном курсе и оставила в тот день у своей двери несколько головоломок, на одной из которых обнаружилась записка "Для Илоны". Каждым из её испытаний оказался старый телефон, перепрограммированный Джанет в хитроумную головоломку. Я не поняла, как Алёне удалось разрешить загадку на телефоне, но Ба ещё долго ругала Джанет за глупое и бесполезное использование пяти разных методов криптографии за раз.
И вот мы с Алёной доучились до выпускного курса бакалавриата, и на наши плечи легла ноша издевательства над младшекурсниками. Ба хотела саботировать День Прогула, но мы с Джанет, оставшейся учиться в магистратуре, убедили её, что могут возникнуть проблемы с учёбой и хуже того - с девушками, которые чтят традиции КалТека.
"Но что же сделать? - думала Алёна, сидя на полу в нашей общажной комнате и собирая Кубик Рубика. - Я никогда не придумывала головоломки".
"Попроси помощи у Джанет", - предложила я.
"Ну уж нет!" - оскорбилась она.
В итоге Алёна отнеслась к Дню Прогула серьёзнее, чем я думала. Она заставила меня смотреть фильмы про детективов и фокусников, надеясь почерпнуть идеи. Сама Ба во время просмотра рисовала хитромудрые схемы алгоритмов или чертежи роботов. Она впервые в жизни узнала, кто такие Шерлок Холмс и Экюль Пуаро, предугадала концовки нескольких рассказов Конан Дойля и Кристи, но за несколько дней ей не удалось родить ни одной стоящей идеи для Дня Прогула. Впервые в жизни Алёна ощущала пустоту в голове, словно разгерметизировавшийся отсек МКС.
- Проблемы с головоломкой? - догадалась Джанет, увидев, как я на кухне загипнотизированно смотрю на замороженный обед, крутящийся в микроволновке.