В. В. Джекобс
ПРИВЕРЕДЛИВЫЕ ПРИВИДЕНИЯ
(Choice Spiritis)
Привередливые приведения
Был прекрасный солнечный день. Легкий бриз слегка надувал старые заплатанные паруса. Шхуна делала не больше трех узлов в час. Паруса блестели на солнце, как снег, и чайки летали над судном. На палубе не было никого, кто мог бы услышать разговор капитана с помощником.
— Это просто из озорства, вот что! — сказал капитан, маленький пожилой человек с седой бородкой и светлыми голубыми глазами.
— Правильно, — подтвердил помощник, который всегда выражался лаконически.
— Вы не поверили бы, какую дрянь мне приходилось есть, когда я был мальчишкой, — продолжал шкипер. — Ни за что бы не поверили.
— Они очень разборчивы, — коротко заметил помощник.
— Разборчивы? — рассердился капитан. — Какое право имеют голодные матросы быть разборчивыми! Разве я не даю им есть вдоволь? Вот, посмотрите.
Капитан повернулся и указал пальцем на Билля Смита, который появился на палубе. Билль держал тарелку с едой, презрительно отвернув от нее нос. Он сделал вид, что не заметил шкипера, и, подойдя к борту, выбросил еду в море. То же самое демонстративно проделал Джорж Симпкинс.
— Я покажу им! — злобно пробормотал шкипер.
— Вот еще идут, — коротко сказал помощник.
Появились еще два ухмылявшихся матроса, которые так же разделались со своим обедом. Они молчали и, казалось, ожидали кого-то. Тот, кого они ожидали, стоял в это время на лестнице кубрика, набираясь храбрости.
— Если юнга появится, я сдеру с него кожу, — тихо проговорил капитан.
— В таком случае, приготовьте нож, — заметил помощник.
Юнга появился на палубе, бледный от страха. Он испуганно поглядывал на экипаж в ожидании поддержки. Потом вдруг вспомнил что-то, выпрямился и, отвернувшись, поспешно направился к борту.
— Эй, юнга! — окрикнул капитан.
— Да, сэр.
— Иди сюда, — мрачно приказал капитан.
— Выбрось раньше свой обед! — послышались голоса.
Юнга нерешительно направился к капитану.
— Что ты будешь делать со своим обедом? — спросил тот строго.
— Съем его, — ответил юнга.
— Зачем же ты его принес на палубу? — продолжал капитан, нахмурив брови.
— Я думал, что на палубе он будет вкуснее!
— Вкуснее? — проворчал капитан. — Разве пища не вкусная?
— Нет, сэр!
— Говори громче! — приказал капитан. — Что ты сказал? Пища хорошая?
— Отличная! — поспешил подтвердить юнга.
— Ты когда-нибудь ел лучшую? — спросил капитан громко.
— Никогда! — прокричал юнга.
— Садись и ешь! — приказал капитан.
Мальчик уселся, вынул свой перочинный нож и неохотно начал есть. Шкипер, скрестив руки на груди, спокойно наблюдал за ним.
— Я думаю, — начал он после небольшой паузы, — что люди выбросили свой обед, потому что не привыкли к такой хорошей пище.
— Да, сэр, — ответил мальчик.
— Они говорили это? — грозно спросил шкипер.
Мальчик нерешительно посмотрел в сторону матросов.
— Да, сэр, — ответил он, наконец, и вздрогнул, когда услыхал тихое злобное ворчанье среди матросов. Он окончил есть и, встав с места, прошел с пустой тарелкой в руке мимо экипажа, бросив на матросов умоляющий взгляд.
— Идем вниз, — сказал Билль, — мы хотим поговорить с тобой.
— Не могу, — ответил юнга, — Я занят. Мне некогда разговаривать с вами.
Юнга пробыл на палубе до вечера и, когда гнев матросов поутих, тихонько пробрался вниз и улегся на свою койку. Симпсон нагнулся над ним, но Билль оттолкнул его.
— Оставь его в покое, — спокойно сказал он, — мы с ним рассчитаемся завтра.
Томми долго думал о том, что его ожидало на следующий день, затем уснул. Он проспал часа три. Проснувшись, он увидел, что лампа еще горела в кубрике и люди сидели за ужином, слушая Билля, который говорил сердито:
— Я решил забастовать, вот что я решил! — Он потянулся за маслом, но потом решительно отодвинул его и съел сухой бисквит.
— Это не поможет тебе, Билль, — сказал старый Нэд.
— Что же, мы будем шесть или семь дней жрать одни сухари и картошку? — сказал Билль яростно. — Это — медленное самоубийство!
— Если бы кто-нибудь из нас покончил жизнь самоубийством, это подействовало бы на капитана! — произнес мудрый Нэд.
— Ты самый старый из нас, — намекнул Билль.
— Легко можно утонуть, — убедительно продолжал Симпсон. — Что можно еще ожидать от жизни в твоем возрасте, Нэд?
— Ты можешь оставить письмо капитану и объяснить ему, что покончил с собой из-за плохой пищи! — сказал кок[1], оживляясь.
— Не говорите глупостей! — спокойно сказал Нэд.
— Вот что, — вдруг произнес Билль. — Я придумал, что можно сделать. Пусть один из нас притворится, будто покончил жизнь самоубийством, и напишет такое письмо, как предложил кок: там будет сказано, что он предпочел лучше броситься в море, чем медленно умирать с голоду. Надо хорошенько напугать капитана.
— А как это сделать? — осведомился Симпсон.
— Надо спрятаться внизу в трюме, там много пустого места, — сказал Билль. — Во время ночной вахты кто-нибудь из нас спрячется там, пока шкипер не образумится. Что вы на это скажете, товарищи?
— Прекрасная мысль, — медленно произнес Нэд, — Но кто спрячется?
— Томми, — коротко ответил Билль.
— Черт возьми, я не подумал об этом, — ответил Нэд. — А ты, кок?
— Мне это тоже не пришло в голову, — ответил тот.
— Надо спрятать Томми, — проговорил Билль. — Если капитан и найдет его, то он ограничится тем, что накажет его. Мы же скажем, что не знали, почему он спрятался в трюме. Ему там будет очень удобно, он может спать целый день. Мы ничего не будем знать об исчезновении Томми, который оставит письмо на столе.
Кок нагнулся вперед и одобрительно посмотрел на Билля, затем кивнул в сторону бледного и испуганного Томми, выглядывавшего из своей койки.
— Эй! — сказал Билль. — Ты слышал, что мы говорили?
— Я слышал, что вы говорили о том, как утопить старого Нэда, — поспешно заявил Томми.
— Врешь, ты слышал все, — строго проговорил кок. — Знаешь, что делают с мальчиками, которые лгут?
— Я не желаю прятаться. Я скажу капитану, — жалобно произнес Томми.
— Нет, ты этого не сделаешь, — грозно сказал Билль. — Это тебе будет наказанием за то, что ты соврал сегодня днем капитану. Ты еще дешево отделался. Слезай с койки, а то я вытащу тебя оттуда.
Мальчик спрятался под одеяло, уцепившись за койку, и начал отбиваться. Его насильно стащили на пол и усадили за стол.
— Дай перо и чернила, Нэд, — сказал Билль.
Старый моряк принес и то и другое. Билль вытер рукавом масло, приставшее к бумаге, лежавшей на столе, и подал листок юнге.
— Я неграмотный! — сказал Томми внезапно. Матросы разочарованно переглянулись.
— Это ложь! — сказал повар.
— Я говорю вам, что не умею писать, — повторил юнга. — Я поступил сюда потому, что не умел ни читать, ни писать.
— Выдери его за уши, — предложил Нэд.
— Не нужно, — спокойно предложил Билль. — Я напишу вместо него.
Билль уселся около стола и, обмакнув перо и почесывая голову, задумчиво посмотрел на бумагу.
— Как пишется слово «самоубийство», Нэд?
Старый моряк долго раздумывал над этим вопросом.
— Са-мо-у-бий-ство! — проговорил он медленно по слогам.
— Так? — спросил кок, заглядывая в бумагу через плечо Билля.
— Не знаю, — ответил Билль неуверенно, водя пером по бумаге. — Ты наверно знаешь, Нэд?
— Напиши лучше «лишаю себя жизни», — предложил Нэд. — Мальчик может не знать такого мудреного слова.
Билль медленно стал выводить буквы.
— Готово! — проговорил он наконец, откинувшись на спинку стула.
«Дорогой капитан, я берусь за перо в последний раз, чтобы сообщить вам, что не могу больше есть то ужасное мясо, которым вы нас кормите. Поэтому я кончаю жизнь самоубийством. Лучше утопиться, чем умереть с голоду. Я оставляю Биллю мой перочинный нож и серебряные часы. Тяжело умирать таким молодым. Томми Браун».
— Ловко! — сказал Нэд, когда Билль окончил чтение и выжидательно посмотрел на товарищей.
— Я написал о перочинном ноже и часах, чтобы письмо показалось правдоподобней, — скромно ответил Билль. — Но если ты хочешь, Нэд, то я напишу, что он оставляет их тебе.
— Они мне не нужны, — великодушно отказался Нэд.
— Одевайся, — сказал Билль, обернувшись к плачущему Томми.
— Я не пойду в трюм! — с отчаянием заявил он. — Я заявляю вам, что не хочу.
— Кок! — сказал Билль спокойно. — Передай мне его платье. Ну, Томми?
— Я говорю вам, что не пойду! — продолжал Томми упрямо.
— Передай мне веревку, кок, — сказал Билль. — Ну, Томми?
Юнга посмотрел на свое платье, потом на веревку.
— Чем вы меня будете кормить? — спросил он, начав одеваться.
— Ты возьмешь с собой кружку воды и сухарей, — ответил Билль. — А ночью я принесу тебе порцию мяса, которое тебе так нравится. Если ты услышишь днем, что кто-нибудь направляется в трюм, то спрячься подальше.
— А как насчет воздуха? — осведомилась жертва.
— Ночью ты сможешь выходить на палубу, — сказал Билль. — Не беспокойся, я подумал обо всем.
Приготовления были окончены. Матросы выждали, когда Симпсон сменил помощника у руля, а затем вышли на палубу, подталкивая сопротивлявшуюся жертву.
— Помоги мне, Билль, — сказал Нэд. Юнга стоял на палубе, держа в руках кружку воды и сверток с сухарями, завернутые в старую газету. Они бесшумно открыли люк, и Нэд спустился в трюм первым. Билль взял Томми за шиворот и насильно спустил его в трюм.
— Ты держишь его? — спросил он.
— Да, — тихо ответил Нэд и, отпустив мальчика, быстро выбрался наверх, вытирая рот рукой.
— Ты выпил что-нибудь? — осведомился заинтересованный Билль.
— Нет, он ударил меня каблуком, — коротко ответил Нэд. — Закрывай люк!
Они закрыли люк и удалились. Томми, покорившись судьбе, улегся и вскоре заснул. Только в восемь часов на следующий день капитан заметил, что недоставало юнги, и справился о нем у кока во время завтрака. Кок был нервным человеком. Он побледнел, неловко поставил поднос на стол, уронив кофейник, и бросился наверх. Шкипер громко выругался и вышел на палубу, где увидел столпившихся матросов.
— Билль, — начал шкипер. — Что случилось с этим проклятым коком?
— Он расстроен, сэр, — сказал Билль, покачав головой, — мы все сегодня расстроены.
— Вы скоро расстроитесь еще больше! — пригрозил капитан. — Где юнга?
Билль посмотрел на своих товарищей. Они отвернулись. Капитан молча обернулся к Биллю, который протянул ему листок грязной бумаги. Шкипер прочел его и, пораженный, передал помощнику. Помощник прочел записку и вернул ее шкиперу.
— Это вы виноваты, — заявил он.
— Странно! — усомнился капитан, покачав головой. — Только вчера он еще обедал на палубе и утверждал, что пища вкусная. Вы слышали это, Боб?
— Да, я слышал, что говорил бедняга, — ответил помощник.
— Вы все слышали, — сказал капитан, — таким образом, есть пять свидетелей. Он был, вероятно, не в своем уме. Никто не слышал, как он бросился в воду?
— Я слышал всплеск, сэр, когда был на вахте, — заметил Билль.
— Почему вы не посмотрели, что это такое? — спросил капитан.
— Я подумал, что это один из матросов выбросил свой ужин в воду, — просто ответил Билль.
— Вот как, — заметил капитан, покусывая губы. — Что за история с едой?
— Это чистая отрава, сэр, — сказал Нэд, покачав головой. — Мясо тухлое.
— Мясо очень хорошее, — холодно ответил капитан. — Но вы можете начать другой бочонок.
Матросы многозначительно посмотрели друг на друга.
— Масло тоже плохое, сэр, — заметил Билль, сразу осмелев.
— Масло плохое? — мрачно спросил капитан. — Что это значит, кок?
— Я ничего не знаю, сэр, — растерянно ответил кок.
— Дайте им другое масло, то, которое подаете в каюту. Но я уверен, что вы плохо обращались с мальчиком. Пища была отличная.
Он взял письмо и положил его в своей каюте на стол около сахарницы. Он плохо позавтракал в этот день. Матросы же наелись вволю. На Билля все смотрели, как на благодетеля. Ночью, открыв люк, щедро угостили пленника. Он не выразил никакой благодарности и задал несколько неприятных вопросов о том, что произойдет при окончании путешествия.
— Мы потихоньку выведем тебя на берег, — ответил Билль. — Никто из нас больше не останется на этой старой шхуне, и я возьму тебя с собой на другое судно. Идет?
Но к удивлению и разочарованию экипажа на следующий день шкипер назначил им прежнюю диету и велел снова выдавать старое мясо. Билля постигла участь всех вождей, начинания которых кончаются неудачей. Насмешки и упреки посыпались на него со всех сторон.
— Ну, что ты придумаешь теперь? — ехидно спросил старый Нэд, грызя сухарь.
— Я считал тебя умнее, — презрительно добавил кок.
— Мы напрасно заперли там внизу этого бедного мальчика, — сказал Симпсон.
— Я не сдамся так легко, — мрачно произнес Билль. — Капитан был сильно потрясен вчера. Необходимо, чтобы произошло еще одно самоубийство, только и всего.
— Пусть Томми снова покончит жизнь самоубийством, — иронически заметил кок. Все рассмеялись.
— Два самоубийства за один рейд повлияют на капитана, — продолжал Билль, не обращая внимания на смех.
— Мы больше не желаем этого, — сказал Симпсон, — не говори глупостей, Билль.
— Нет, я не сдамся, — проговорил Билль. — В трюме можно отдохнуть и ничего не делать, можно спать целый день. Нэд, ты плохо выглядишь, например!
— Ты думаешь? — холодно спросил Нэд.
— Сами решайте, кому спуститься в трюм, — небрежно сказал Билль. — Мне все равно, кто пойдет.
— А ты сам? — спросил Симпсон.
— Я? — удивился Билль. — Я должен остаться наверху, чтобы уладить все.
— Мы тоже останемся наверху, чтобы помочь тебе, — решительно заявил Симпсон.
Нэд и кок засмеялись, Симпсон тоже. Билль встал, подошел к своей койке и вытащил из-под подушки замасленную колоду карт.
— Давайте тянуть жребий, — коротко предложил он. — Я тоже участвую!
Он протянул карты коку. Тот посмотрел на него в раздумье, а затем обернулся к другим.
— Не валяй дурака, Билль, — сказал Симпсон.
— Почему ты трусишь? — рассердился Билль.
— Это глупость, говорю тебе.
— Но ты же принимал в ней участие. Вы просто трусите. Вот в чем дело. Вы послали мальчика вниз, а теперь, когда очередь дошла до вас, испугались.
— Ладно! — произнес Симпсон решительно. — Пусть будет по-твоему. Тяни жребий, кок!
Кок повиновался неохотно и вытянул десятку. Нэд, после долгого раздумья, вытащил семерку. Симпсон, которому достался король, уселся на ящике, небрежно поглаживая бороду.
— Твой черед, Билль, — сказал он. — Посмотрим, что тебе попадется. Билль взял карты и перетасовал их, затем передал их Нэду и медленно вытащил карту. Все трое захохотали:
— Тройка, — сказал Симпсон. — Браво, Билль. Я напишу вместо тебя письмо, а то капитан узнает твой почерк. Что написать?
— Что хочешь, — угрюмо ответил Билль. Он презрительно фыркнул, когда остальные весело уселись писать письмо, и ничего не ответил Симпсону, который спросил его, не передать ли в письме кому-нибудь привет и поцелуй. Когда ему показали письмо, он только заметил презрительно:
— Я думал, что ты лучше пишешь, Джордж.
— Я пишу от твоего лица, — ехидно ответил Симпсон.
Билль вспыхнул и разозлился:
— Если ты будешь так разговаривать, то я разделаюсь с тобой.
Скверное настроение Билля испортило всеобщее веселье в этот вечер. Когда его провожали вниз, не было слышно ни шуток, ни смеха, и маленькая процессия походила на погребальную. Билль окончательно вышел из себя, когда Томми открыто выразил свое неудовольствие.
— Для вас есть сегодня утром еще одно письмо, — сказал помощник, когда шкипер вышел из своей каюты, застегиваясь на ходу.
— Какое? — спросил тот, побледнев.
Помощник поднял палец и показал назад: