- Ты подумал, чего плетешь?!- Ополчился на него княжий племянник Всеволод Владимирович.- Когда это русичи с ворогами якшались? Бить их надо и гнать с земли русской!
- Тебе, Всеволод Владимирович, хмельной мед в голову ударил,- ответил боярин.- Князь Евпатия посылает в Чернигов. А я уже сей час знаю, что князь черниговский отвернется от нас. Ему только на руку, ежели Батыга Рязань по камушку разнесет. И другие князья токмо за свою вотчину биться будут...
- Ты за князей то не говори!- Взъярился Всеволод Владимирович, хватаясь за меч.
- Угомонитесь!- Остановил их Юрий Ингваревич.- Так мы друг друга прежде татар зарежем! Долго мы, други, рядили. Но так тому и быть! Полки рязанские остаются за стенами. А там, как Господь рассудит. Каждый боярин и купец снаряжает в бой по две дюжины ополченцев. А кому из ополчения мечей или иного оружия не достанет, я дам! Биться будем до последнего, пока сил хватит!
Все присутствовавшие поцеловались и поклялись друг другу перед ордой не отступить и выполнить данное перед Господом и князем рязанским слово.
17. На рассвете к стенам Рязани подлетели на разгоряченных скакунах всадники.
- Открывай ворота!- Раздался разъяренный гортанный голос.
Дозорный выглянул со стены и спросил в темноту:
- Кого черти принесли?
- Открывай ворота, пес!- Снова раздался резкий голос толмача.- Прибыли послы великого Покорителя Вселенной Бату-хана!!!
Со скрипом разъехались в стороны крепкие дубовые ворота, и в отблесках факелов дозорные увидели темнолицых и узкоглазых всадников на танцующих туркменских скакунах.
На рассвете же налетела на Рязань снежная буря, словно принесли ее на копытах своих коней послы Бату-хана, и ударил внезапный и крепкий мороз. Осень закончилась, началась на Руси зима.
И с рассветом поплыл над городом голос вечника - вечевого колокола, сзывавший горожан на сход. На него спешили жители не только Рязани и слобод, но и бывших неподалеку от города сел и деревень.
Народ валил к храму Успенья Богородицы. На ее паперти уже собрались князья и княжичи, бояре и мулодцы рязанские.
Рязанцы теснились возле паперти, их сдерживали княжеские дружинники.
- Почто собрал народ, княже?!- Раздавались из толпы выкрики.- Для какой надобности народный сполох пустил?!
Из толпы вышел седобородый грузный старец, снял соболий малахай и вымолвил густым басом:
- Здрав буде, отец наш Юрий Ингваревич! Скажи нам, князь, от чего ты приказал бить в вечевой колокол? Что тебе надобно от народа рязанского?
Князь вышел к народу и поклонился на три стороны.
- Православные!- Зычно выкрикнул он.- Не попусту мы собрались! Надвигается на Рязань беда - орда татарская! Нечестивый царь татарский - Батыга положил себе извести землю русскую, раскатать наши дома и города по бревнышку, по камушку разнести! А корень рязанский ему и вовсе поперек горла встал! Идет на нас орда, валит со всех сторон! Смяли татары половцев и булгар, и скоро войдут в пределы русские, Волгу уже перешли и встали на реке Воронеже против наших застав!!!
- А-а-а!!!- Донесся со всех сторон вечевой площади гневный крик.- Бить будем татар!!! Ежели сами от земли рязанской не отворотят, головы сложат здесь!!!
- Хан мунгальский Батыга прислал к нам послов!- Перекрыл крики рязанцев Юрий Ингваревич.- Народ рязанский, сам посуди, что нам князьки ордынские предлагают! И сам рассуди, как дальше быть!
Он кивнул тысяцкому Ивану Сапеге. И на паперть привели монгольских послов.
Послы были невысокие и широкие как дубы. Одеты были просто, на голове носили железные шеломы, имели при себе тяжелые, кривые мечи, ножнами достававшие едва ли не до земли.
На рязанцев послы смотрели с презрением. В их глазах плавилась глухая угроза. Больше всего монголы были похожи на степных волков.
От послов выступал один из степняков. Был он молод и широк в кости. Из его уст рязанцы не поняли ни слова, переводил толмач. Но и без него было понятно, что монгол силен и злобен, и слушать русичей не собирается, потому как прибыл запугивать именем своего повелителя. Он топал ногой и ругался, и грозил вечевой площади крепким смуглым кулаком.
Толмач переводил его слова во время коротких передышек:
- Повелитель Вселенной непобедимый Бату-хан,- выкрикивал он,- внук Священного Правителя, сын Джучи-хана приказывает вам, рязанцы: "Покоритесь!!!" Бату-хан растоптал половцев и булгар, и растопчет всех, кто не покорится ему! Если же вы воспротивитесь воле нашего джехангира от ваших городов камня на камне не останется, дети ваши будут уведены в полон, а женки будут доить монгольских кобылиц в коренных степях! Те же, кто покорится Бату-хану, будет платить монгольским улусам дань - десятую часть во всем, в князьях и в людишках и в конях, десятую часть в белых конях, десятую часть в бурых конях, десятую часть в ...
Закончить ему не дали. Над площадью прокатился рокот:
- А боле ты ничего не захотел?!
- Гони их в шею!..
- Жива еще земля русская!..
Монголы смотрели на народное волнение с ненавистью. Рязанцы над ними кто потешался, кто бранил их. Толмач быстро переводил монголам все, что сам мог разобрать в реве толпы.
- Вот ответ рязанский!- Провозгласил князь, глядя в узкие глаза послов.- С тем и возвращайтесь к Батыге-хану. Мы, народ не злой. Ежели вы с нами в мире будете жить, мы к вам со всей душой повернемся. Но ежели встанете ратью под нашими стенами, вам не сдобровать!
Монголы фыркнули как разъяренные коты и удалились с вечевой площади.
- Спасибо тебе, народ рязанский!- Юрий Ингваревич вновь поклонился на три стороны.- Ежели суждено нам смертный бой принять, так тому и быть!
- Здрав буде, княже!- Понеслось волнами над площадью.- Здрав буде, княгинюшка Агриппина Ростиславовна!
Евпатий, стоявший на паперти вместе с князьями и боярами, с улыбкой смотрел на рязанцев. В толпе его приметили, со всех сторон полетели выкрики:
- Коловратович, ты ведь бился с татарином на Калке! Скажи нам слово свое!.. Евпатий, поговори с народом!..
- Поговори с народом,- кивнул князь.
Евпатий вышел вперед и тоже поклонился на три стороны:
- Здравствуй, Рязань! Многие тебе лета! Было, други! Бился я с мунгалами на реке Калке! Сей народец злобный и хитрый! Табунщики бьются зло, налетают сворой как псы! Умело стрелы пускают, лихо скачут, отчаянно рубятся! Но мы их били, и нынче побьем, если горой встанем! Поднимемся, как один! Братцы-рязанцы, мечей и копий у князя каждому хватит! Бояре да купчины воинов собирать будут! Отец наш, князь Юрий Ингваревич, послал за подмогой во все пределы, но стоять за Рязань нам придется! Успеет та подмога или нет, только Господь ведает! Сбивайтесь в ополчение!.. Рязанцы, душой я перед вами никогда не кривил! Готовьтесь к брани кровавой! Православные, отстоим Рязань!!!
- Евпатий!- Понеслось над толпой.- Здрав буде, Коловратович! Здрав буде, добрый мулодец!!!
Евпатий поднял над головою руку, приветствуя вече, и над толпой полетели в воздух шапки.
Кто-то тронул его за плечо. Евпатий обернулся и увидел тестя - воеводу рязанского. Они отошли в сторонку.
- Не знаю, свидимся ли еще,- покачал головой Вадим Данилович.- Прощай, Евпатий!
- Что ты, отец? Рано нам прощаться. Выстоит Рязань! Не одолеть татарину наших стен!
- Чует мое сердце недоброе,- снова покачал головой Вадим Данилович.- Ты уж не задерживайся в черниговской земле. На стенах нам каждый меч понадобится.
- Как можно быстрей обернусь,- обещал Евпатий, бросая прощальный взгляд на заполоненную народом площадь.- Куда я без Рязани? Куда я без вас?..
У ворот дома его уже ждали спутники - княжеские дружинники. Старик-слуга принял от Евпатия повод.
Евпатий поздоровался с сотоварищами и поднялся на крыльцо, где его дожидались жена и дети.
- Скоро уж вернусь, Настенька,- он обнял жену и поцеловал в губы.- А вы, сорванцы, слушайте матушку, не балуйтесь!
- Как же не хочу отпускать тебя,- почти простонала Настасья Вадимовна.
- Скоро уж встретимся,- обещал ей Евпатий. Он еще не знал, что семью види-т в последний раз.
Посольский поезд к хану Батыю собрали за день. Феодор Юрьевич вез хану подарки: оружие и золотую утварь, драгоценные украшения, меха и коней.
- Тяни время, сынок,- напутствовал Феодора Юрий Ингваревич.- Нам бы успеть рать к Рязани стянуть. Уж коли выпала судьба на рубежах русских жить, хлеб растить да детей поднимать, нам и принимать первый удар от ворога. Много мы от Дикого поля получали, торговали изрядно. За то и платим сей час.
- Батюшка, выполню все, что велишь. Не посрамлю нашего имени. Татарин хитер и жаден. Жадностью своей и обманется...
Князь неожиданно обнял сына и прошептал лихорадочно:
- На смерть тебя посылаю! Уповаю только на Господа!.. Если тебя татарин зарежет, кого мне винить, кроме себя?..
- Не зарежут,- улыбнулся Феодор.- Не печалься так, батюшка. Нам ли не знать: чему быть, того не миновать.
- Прости ты меня, сынок,- на глазах у князя навернулись слезы.
- Я вернусь,- уже без улыбки ответил Феодор.- А ежели не судьба, перед царем небесным за Русь молить стану. Богородице в ноги упаду!
Князь оторвал сына от груди:
- Прощай,- он с трудом проглотил застрявшие в горле слезы.- Иди, с матерью да с женой попрощайся.
Феодор поднялся на крыльцо, где дожидались его мать с супругой - греческой княжной Евпраксеей. А князь, словно окаменел, из его головы не выходили слова Евпатия, о том, что послав сына к Батыю, князь его на смерть обрекает.
- Но ведь он еще и о мире договориться может,- прошептал Юрий Ингваревич, глядя на серое от снеговых туч небо.
Феодор простился с родными, вскочил на гнедого коня, и княжеское посольство отправилось в путь.
Как только они выехали со двора, закружилась над городом снежная круговерть. На открытое, строгое лицо рязанского князя ветром наметало студеные снежинки. Они таяли тотчас, и вскоре лицо князя стало мокрым, то ли от растаявшего снега, то ли от слез, которые он никогда бы не показал на людях.
18. Вадим Данилович Кофа в любое время производил человека медлительного и рассудительного. Второе было верно, первое нет. Мало кто ожидал от этого человека уже преклонных лет не только медвежьей силы, но и необычайной, почти кошачьей ловкости. В народе поговаривали, что отцом Кофы был не рязанский боярин Данила Селянинович, а карачаровский богатырь Илья Муромец. Глядя на Вадима Даниловича, слухам невольно верилось.
У Вадима Даниловича была крепкая семья - женатые на боярских и княжеских дочках сыновья и две дочери: замужняя уже Настасья Вадимовна и девица Василиса пятнадцати лет от роду.
Дети жили в Рязани, и только внуков, не говоря уже о внучках, у Вадима Даниловича набиралось более тридцати. Половина из них была уже отроками, способными стоять в рукопашном бою против зрелых мужиков. Сыновей и внучат воеводы бог тоже силой не обделил.
В воскресенье после обедни сыновья собрались в отчем доме. Сидели в горнице за столом, уставленным яствами и старыми медами. Но к кушаньям не притрагивались, и едва пригубили кубки с медами.
Во главе сидел Вадим Данилович.
- Князь послал сына в татарский лагерь на реке Воронеже,- говорил он.- Четыре дня нам Господь ссудил. С татарами послы судить-рядить будут не меньше трех дней...- старик неожиданно осекся и добавил после короткого молчания:- Ежели татарин их сразу не зарежет... Да дня три на обратный путь уже налегке... Так что к следующей середе мы будем точно узнаем, чего ждать от татарина.
- Я думаю, послы с мунгалами договорятся,- уверенно изрек старший сын Вадима Даниловича Петр.- Говорил я с Евпатием намедни, когда вече на площади шумело. Татарин жаден, купить его будет просто...
- Не за подарками супостат пришел!- Оборвал его отец.- Табунщикам не подношения наши нужны - нажитое нами прельстило Батыгу. Он извести нас пришел, а жен и деток в полон увести. Глуп тот, кто иначе разумеет!
- Мы тоже не кольями биться будем!- Запальчиво произнес средний из сыновей - Илья.
Вадим Данилович его слова пропустил мимо ушей.
- Вот зачем я вас позвал,- задумчиво произнес он.- Послы могут вернуться к следующей середе... Но может обернуться так, что уже к этой субботе под рязанские стены орда подойдет, а головы наших послов в Диком поле на шестах торчать будут!
- Не может того быть, батюшка!- Почти в голос заговорили сыновья, а младшие и вовсе с лавок повскакивали.- Вернутся послы!!!
- Да не о том речь вернутся или нет!- Вновь оборвал сыновей Вадим Данилович.- А о том, как нам с детьми да с добром поступить. Один только бог ведает, что с Рязанью будет, ежели татарин к городу подойдет.
- Отстоим мы Рязань! Господь с нами, и Богородица пречистая, и святые...
- Довольно!- Неожиданно рявкнул Вадим Данилович.- Мы с вами не блажить собрались, а думу думать! Ответьте мне, что народ скажет, если воевода рязанский внуков своих и скарб по лесам раскидает?!
Сыновья притихли и смотрели на него уже со смущением.
- То-то и оно,- кивнул Вадим Данилович.- Скажет народ, что не верит воевода в Рязань... Так что костьми нам придется лечь... Всему нашему роду... За тем и позвал вас...
Вадим Данилович поднялся с лавки и поднял кубок. Сыновья встали вслед за ним.
- Так тому и быть!- Произнес Вадим Данилович, пригубив мед.
- Так тому и быть,- отозвались сыновья.- Ляжем костьми за Рязань!
Вадим Данилович поставил кубок на стол, обернулся на богатый иконостас в красном углу, широко перекрестился и поклонился земно:
- Господь наш, бог правых! Не оставь нас в годину лихую! А коли судьба наша голову сложить, прими души наши и прости за все прегрешения вольные и невольные. Аминь!
- Аминь,- выдохнули вслед за ним сыновья.
19. В пятницу спустя почти неделю после рязанского вече в покои Юрия Ингваревича вбежал Иван Сапега.
- Беда, князь!!!- Прохрипел он, срывая с себя шелом и падая на колени.
Увидев его глаза, Юрий Ингваревич все понял без слов. Он приподнялся с лавки, но тут же сел обратно без сил и схватился за голову, запустил в седые кудри пальцы и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
Но спустя минуту все же взял себя в руки и молвил через силу:
- Говори...
- Апоница вернулся, пестун князя Феодора...- ответил Сапега.- Убит Феодор... И послы перебиты...
- Господи!- Простонал князь.- И за что же мне это?! За какие грехи?..
- Князь,- Сапега поднялся с колен.- Гонец с Апоницей прибыл. Заставы наши порушены! Орда уже к ночи к стенам рязанским подойдет!
- Вот и встретим их с честью!- Выдохнул Юрий Ингваревич, поднимаясь.- Собирай дружину, Иван Каземирович! Скликай полки! Навстречу орде выступим...
- Юрий Ингваревич, неразумно выступать с ратью за городские валы...- начал было Сапега.
- Собирай полки!- Оборвал его князь.- За Феодора биться будем нынче же!..
Сапега вышел из княжеских покоев, притворил за собой дверь и прошептал:
- Боже святый, на погибель идем...
Где-то неподалеку раздавались горестные причитания и плач княгини Агриппины Ростиславовны.
Над Рязанью плыл набат.
20. Князь Юрий Ингваревич словно обезумел. Слушать никого не хотел, только поторапливал Сапегу и сотников, чтобы собирали поскорей полки.
- Княже, ведаешь ли, что творишь?- Пытался образумить его рязанский воевода.- Негоже город на ополчение оставлять. Рать погубишь и сам сгинешь...
- Ты мне не перечь...- оборвал его Юрий Ингваревич.- Я Батыгу своими руками на куски изрублю!
- Княже, не дело сейчас о крови думать! Сын твой знал, на что шел. И мы знали, на что он идет!..
- Да не стой ты у меня на пути, Вадим Данилович! Отойди прочь, Христа ради!- Почти в голос выкрикнул князь.- Нам с Батыгой на земле тесно стало! Или я, или он!!!
- Как знаешь, князь,- опустил руки Кофа.- Не мне тебя судить...
Он надел шелом и отошел в сторону.