- Собирайтесь уважаемые. Видел, что вы уже помылись, разлили всю воду которую отец натаскал из колодца. Благодарю вас, что не постеснялись. Хотя существует старинная поговорка: "Ведите себя как дома, но не забывайте, что вы в гостях." Теперь перекусим, а потом отправимся в дорогу. Но предупреждаю: если вам налево - то мне направо.
Нет, Орест явно находился в минорном настроении. Видимо были на то веские причины. Мы, молча, собрали наши пожитки и с помощью Ореста вытащили всё на дворик. Там уже около подъезда сиротливо лежала наша видавшая виды раскладушка, валялся походный примус, пара одеял и прочее барахло, которое мы на ночь оставили в багажнике "Ауди." А самой машины не было видно. Тю-тю машина. Что бы это значило? Я вопросительно посмотрел на Ореста. Напряженно улыбаясь, тот коротенько объяснил ситуацию:
- Не пугайтесь. Нужно было срочно отправить стариков в Мостицу, на польськую границу. Ночью отцу стало плохо - у него рак. Возможно в Польше бате помогут мои тётки, папины сестры. А машины будут другие. Сейчас они подъедут. Только сначала позавтракаем, чем Бог послал.
Кушали мы втроем в громадной, как баскетбольная площадка, гостиной с остатками старинной инкрустированной мебели из темно-красного дерева. На массивном, размером с площадку для настольного тенниса, столе, красовалось несколько знакомых по этикеткам банок с польским паштетом, большая разорванная пачка галетного печенья и две бутылки коньяка. Я с приятным удивлением заметил, что - коньяк армянский. "Арарат". Орест небрежно сковырнул пробку и не жалея разлил ароматную коричневую жидкость в пузатые хрустальные бокалы. Выпил сам, снова налил. Я сначала только чуть попробовал - коньяк был мягкий, чуть сладковатый с характерной горчинкой - похоже действительно армянский. Я подмигнул Светке, улыбнулся Оресту и с наслаждением опустошил свою посудину. Приятное тепло согрело пустой желудок и сразу же ударило в голову. "Откуда же такое богатство?- подумал я, - Пей Светка, однова живем!". На Ореста коньяк тоже подействовал благотворно - он позволил себе чуть улыбнуться и прояснить обстановку:
- Старик у меня довольно известная личность. Ну вы тоже наверняка слышали про Кульчицкого Любомира, профессора, специалиста по специфичным мужским заболеваниям типа простатита... (Я истово закивал головой, хотя по правде говоря ничего про его отца, к сожалению, не слышал). Практиковал он, естественно, во Львове, заведовал клиничным урологичным отделением.С началом событий вернулся в Стрий, на малую родину. Предлагали ему даже должность Министра охраны здоровья, но отец сразу разобрался, что в наших условиях это чисто "свадебный" пост. Нам теперь надо иметь Министра кладбищ и захоронений, или Министра главного знахаря - больных заговаривать - лекарств же никаких не имеем.
Ореста снова понесло, и я попытался вернуть его к предмету разговора: "Так я не допетрил. При чем тут такой чудесный коньяк? "
- Причем, причем, - раздраженно процедил Орест, - Даже дебилу понятно, что у старика с таким специфичным медицинским направленим коньячные речки не переводились.
"Дебила" я запил еще одной чаркой этого прекрасного напитка. Жаль, что впрок не напьешься. К сожалению, с превышением определенной дозы самый лучший коньяк превращается в самый банальный алкоголь. Но все-таки я отважился опрокинуть еще два стопарика для поднятия тонуса. - Дорожные приключения остались позади. Голубело небо, чирикали воробьи и жужжали запоздалые осенние насекомые. Природа вместе со мной на мгновение как бы забыла про угрозы, войнушки и прочий житейский мусор. Напротив меня сидели красивые добрые люди - Светлана и Орест. Их лица сияли внутренним благородством, а каждое слово, произнесенное ими, было пронизано добродушием, незлым юмором и высоким интеллектом.
Во двор, урча, вползло два ворона, два черных танка, два чудовища сияющие черными лакированными боками. Они пофыркали блестящими стальными ноздрями и тихо застыли перед подъездом, превратившись в пару джипов "Гранд Круизор", похожих как близнецы друг на друга. В гостиную вошли два высоких худых паренька лет двадцати в одинаковых черных кожаных куртках. Или это у меня уже в глазах двоится? Один из вошедших уселся за стол напротив, бесцеремонно вылупив на нас свои ярко-голубые зеньки. Ни здрасьте тебе, ни прощай. Молодой хам. А второй так и остался стоять на пороге, пока Орест неуклюже вылезал из-за стола. Потом они вышли в коридор и минут десять тихо разговаривали. Вернулись и молча сели за стол. Орест наполнил стопки остатками коньяка и мрачно опрокинул свою. Ничего не осталось от его недавнего оживления. Лицо Ореста выражало только скуку. "Всё, выходим. Двери закрываются, следующая станция "ничто",- непонятно к кому обратился Орест, и первым вышел из комнаты. Молодчики в куртках также лихо опрокинули свои рюмки и торопливо выскочили за ним. Переглянувшись со Светкой, мы поплелись вслед галычанам. По пути я умудрился сунуть в карман бутылку коньяка, а Светка, глядя на меня, прихватила пару консервов с польским паштетом - помирать так с музыкой.
Впрочем, никто никого хоронить не собирался. Когда мы с опаской вышли во двор кожаные мальчики уже лихо кидали в один из черных воронов наши походные пожитки. Котелки жалобно зазвенели под брошенной сверху несчастной раскладушкой, которая в свою очередь была придавлена нашими спальниками, и на которые так же с размаху полетел солдатский вещмешок с выпирающими из-под завязок консервами. Последним был задвинут большой картонный ящик, в котором гордыми рядами торчали горлышки армянского коньяка. Я со стыдом нащупал в кармане прихваченную бутылку. Впрочем, запас карман не рвет.
- Ну, вот так, - захлопнув багажник, Орест подошел к нам со Светкой, - прощайте уважаемые пани и пан. Извините, что как-то не совсем складно вышло. Сначала я думал вас провести до восточного кордона, но видимо не судьба. Этот монстр в вашем распоряжении. Держите, пан Владимир, пропуск. Это на случай встречи с более-менее нормальными людьми. Но вы же видите, что таких осталось совсем немного. Мы, наверное, - последние могикане. А больше я ничем не могу помочь. Да, и если по правде, то мне сейчас не до вас. Это больше из уважения к нему я за вас беспокоюсь. Я имею в виду вуйка Богдана. Как там: "Пепел Клааса стучит в мое сердце". И еще, последний совет - держитесь подальше от Тернополя. Эти тернопольские гайдамаки такие тварюки, что вы даже представить не можете.
И все-таки Орест до конца не смог удержаться в роли мужественного воина. Возможно, лишняя порция коньяка, бессонная ночь и мысли о родителях подействовали на него так, но вдруг он странно скривился, порывисто обнял меня, неуклюже ткнулся в щеку Светы, и, безнадежно махнув рукой, резко оборвал наше прощание. Еще минута, и громко взревев мотором, джип с Орестом и ребятами исчез в арке ворот дворика. Мы со Светкой снова остались вдвоём, растерянно вытаращась на исчезающее в воздухе облачко выхлопных газов. Света горестно вздохнула за нас обоих и мы, не сговариваясь, полезли в машину. Моя поэтичная подруга пророчески продекламировала: "И снова в бой! Покой нам только снится. Сквозь кровь и пыль несется вскачь степная кобылица и мнет ковыль". Хоть и нехорошо так говорить про любимую женщину, но все-таки я не удержался и заметил, что лучше бы она не каркала, чтобы не накликать беды. Света слегка обиделась, но на удивление ничего не ответила. Ключ торчал в замке зажигания, и машина завелась в пол-оборота. Как сказал Гагарин: "Поехали!"
6. Дорога в никуда
Несмотря на пророчества Светы и опасения Ореста, из Стрия мы выбрались абсолютно спокойно. На выезде из города, сразу за мостом, хлопец в бандеровке лениво посмотрел на пропуск Ореста, высунутый из окошка, и также лениво махнул рукой, чтобы мы проезжали. От радости, что всё так просто закончилось, я чуть было не пропустил поворот на Жидачев, но в последнюю минуту затормозил и, капитально заехав на левую сторону дороги, там, где когда-то торчала вышка ГАИ, резко свернул направо. Машина, взвизгнув новенькими тормозами, послушно сошла со львовской трассы в направлении на Тернополь. Эту дорогу я хорошо знал еще в "довоенные годы", когда частенько навещал на своём "жигуленке" своих родителей в Хмельницком. По сравнению с прежней дорогой, тоже далекой от европейских стандартов, нынешняя стала во сто крат хуже. Про такую дорогу говорят "японская" - то яма, то канава. Так что двигались мы со скоростью телеги, и даже идеальные амортизаторы мощного джипа не могли компенсировать убойную поверхность дороги. А так хотелось поскорее вырваться из этих мест на просторы бывшего "Советского Подолья". Хотя от родной Хмельнитчины нас еще отделяла загадочная Гайдамацкая Тернопольськая Сичь. Что это такое и с чем её едят? Во всяком случае, Орест про них отзывался весьма неодобрительно: "В принципе, эта дикарская республика - очень закрытая система. Что-то я не слышал, чтобы они стремились развивать с нами какие-нибудь малейшие контакты. Я уже не говорю про дружеские отношения".
В Закарпатье до нас доходили какие-то смутные слухи об этих современных гайдамаках. Будто бы там даже вспомнили о средневековой казни на колу. Что там "хлопцы подурели на казацких саблях и шароварах". По большому счету, ничего плохого в саблях и шароварах я не нахожу. Пусть себе люди ходят в чём угодно или даже вообще без ничего. Вот нудисты, например, не любят одеваться - так, кому это мешает? Ведите себе здоровый образ жизни, закаляйтесь, занимайтесь старинными единоборствами, играйтесь в старинные казацкие или даже языческие турниры, обвешивайтесь с головы до ног загадочными медалями и орденами. Кого это волнует? Меня, правда, всегда интересовало - откуда у казацких атаманов столько странных наград, ленточек, аксельбантов, звёздочек на погонах и прочей мишуры. Впрочем, я понимаю, что это не совсем здоровое любопытство - хотят люди выделяться хоть чем-нибудь и пусть себе, лишь бы не во вред окружающим. Вот, как позитивный момент, я воспринимаю казацкие скачки на конях, джигитовку: красиво, эстетично, полезно для здоровья молодых ребят. Конечно, лучше заниматься верховой ездой на свежем воздухе, чем надираться пивом в прокуренном баре.
Что значит мощная машина! Пока я занимался внутренним анализом исторических аспектов влияния оселедцев и шаровар на несформировавшуюся психику молодого поколения, мы уже уверенно вкатили на мост через Днестр и загрохотали по ступенчатым горбатым бетонным плитам с зияющими дырками ржавой арматуры.
- Володя,- испугано вскрикнула Светлана, - ты чего не останавливаешься!? Пост!
Действительно, я задумался о прошлом и забыл о настоящем. Сзади, выразительно махая поднятым автоматом, что-то неразборчивое орал молодой парень. А как же! Стратегический объект - ржавый полуразвалив?шийся мост через водную преграду. Я приоткрыл окошко и помахал белым листочком орестовой "перепустки". Парень обалдело покрутил головой, очевидно высматривая запропастившихся где-то товарищей, и остановился - наверное, подумал, что на таком солидном джипе, да еще и так нагло едет большое цебэ, которое "лучше и не трогать". Правильно подумал. Главное кредо постового - поменьше инициативы, подальше от начальства, поближе к кухне. Ну а если бы сдуру начал стрелять!? Светке тоже в голову пришла такая мыслишка: "Вова! Зачем такое лихачество? Он же мог запросто нас застрелить. И еще бы благодарность от начальства получил".
- Не бойся, подруга, прорвемся. Наглость - второе счастье. А вдруг бы ему наша перепустка не понравилась? А машина, наоборот, понравилась бы? Ты же видишь, какое сейчас непредсказуемое время. Надо себя держать нагло, по-хамски, по-начальнически. Хамов у нас всегда боялись, а робких запрягали. Ты лучше посмотри на эти развалины. Похоже, что работала специальная взрывная команда.
Мы проезжали мимо некогда знаменитого жидачевского бумажного комбината. Картина была как после ядерного взрыва: лежащие поперек дороги остатки железной трубы, груды кирпича, куски бетона, стоящие на попа погнутые рельсы, море битого стекла. Как бы всем этим искореженным железом не порвать скаты. А ведь всего лет пять назад мы с приятелем отоваривались здесь пачками серой бумаги для печатных машинок и рулонами газетной бумаги для нашей районной типографии. Был такой период в моей бурной и неуспешной предприни?мательской деятельности. Вот вместо этой большущей кучи кирпича с битым стеклом раньше стояло респектабельное трёхэтажное административное здание с отделом снабжения, сбыта, бухгалтерией и прочими многочис?ленными службами. А тут, где сейчас торчат погнутые неведомой чудовищной силой железные балки, располагалась проходная с вертушкой, бдительными охранниками и кабинетом заместителя начальника отдела кадров - красивой серьезной девушкой с пышной копной каштановых волос.
Ну, вот Жидачев позади. Справа промелькнули красные цистерны бывшей заправки. Дорога стала как будто чуть получше, и на спидометре вылезло "аж" 60 км в час. Так мы к вечеру и в Хмельницком будем. Как там мама? Это же, сколько времени мы не общались? Ну, дома я был приблизительно два года назад, а звонил в последний раз на майские праздники. Значит, уже будет четыре месяца, как я ничего не знаю. А ведь где-то в большом цивилизованном мире достаточно ткнуть в одну маленькую кнопочку мобильного телефона и родная мамочка откликнется немедленно - хотя бы она была на Северном полюсе. Хотя, конечно, для связи с полюсом нужна более надежная связь чем "юэмси" или "киевстар", но ведь моя мама живет значительно ближе - до её домика отсюда осталось всего-то каких-то 250 километров. Интересно, где сейчас эти мобильные компании? Впрочем, где бы им быть, как не за границей, которая "нам поможет". Чистенькие и сытенькие европейцы отгородились от нас, прокаженных, и ждут, чтобы мы сами от себя очистили территорию в шестьсот тысяч квадратных километров. Вот тогда они придут на знаменитые украинские чернозёмы, богатые криворожские руды, аппетитные ильменитовые песочки, житомирские красные граниты и ровенские искрящиеся лабрадориты. А мы в лучшем случае будем махать кирками и кувалдами в карьерах, а в худшем - обогащать бывшие родные поля фосфатными удобрениями от своих разлагающихся скелетов. Уф! Мрачноватая картинка получается. А вокруг такая красота. Остались позади надоевшие Карпаты, и дорога петляет между прудами, озерами и болотцами, плавно поднимается на холмы и скатывается в пустые села. А действительно, где же людишки? Ни шума тракторов на полях, ни комбайнов. Никого нет. Даже коров. Как там у классика: "Только не сжата полоска одна. Грустную думу наводит она". Да тут речь не об одной полоске, а про целые поля желтеющей и осыпающейся пшеницы. Ау, люди! Где вы? И тут, будто бы меня услышали. Сзади, со стороны Жидачева, который мы только что проехали, раздался подозрительный шум. Мы со Светкой только успели переглянуться, как из-за поворота показалась первая машина. Это, называется, расслабились и потеряли бдительность. Мне бы не о вечном думать, а о текущем положении. А Света где была? Наверное, тоже витала за облаками со своими мыслями. Так что прятаться было уже поздно.
- Может рвануть вперед, на Ходоров? Как, Светка? Прорвемся?
- Нет, Вовочка, остановят нас в Ходорове. Лучше езжай дальше не торопясь, будто бы мы свои и никого не боимся. Авось не тронут. Да и пропуск есть на всякий крайний случай.
Говорят, послушай женщину и сделай наоборот, но мы сделали, как сказала Светлана. Я даже чуть замедлил движение, чтобы они не подумали, что мы убегаем. А в зеркале заднего вида показывались все новые и новые машины. Ого, целая колонна! "Четырнадцать грузовиков и один джип" - прошептала побледневшая Светка. А мы ползли все дальше по дороге на Голгофу, которая становилась всё ближе и реальнее.
Перед самым Ходоровым колонна нас наконец-то догнала и из джипа каким-то противным резким кваканьем просигналили. Всё ясно - пора останавливаться. Ну вот, кажется, начинается новое приключение на наши бедные головы.
- Выходите, панове,- повелительным громким голосом скомандовали из джипа, - Руки за голову. Оружие оставьте в машине.
Тут только я вспомнил об автомате на заднем сиденье, который на беду остался как символ "сколевского прорыва". А чтоб оно! Надо было раньше как-то незаметно выкинуть. Теперь надо объяснять, откуда он взялся. А мы откуда взялись! Ничего же не подготовлено, никакой подходящей легенды. А еще претендуем на роль "москальских шпионов". Придётся импровизировать на ходу.
Но я не того боялся. Никто нас ни о чём не спрашивал. Пропуск тоже не произвел видимого впечатления. У нас его забрал командир из джипа - пузатый громадный дядька с нелепыми длинными усами на широкой поросячьей морде. Нашу машину довольно небрежно обыскали. В результате мой автомат и ящики с коньяком перекочевали в багажник командирской машины, а вместо них на заднее сиденье сели два дюжих хлопца. Я снова очутился за рулем, а Света рядом. Колонна покатила дальше, и наше место оказалось между джипом и первым грузовиком. Тут уж никуда не сбежишь. Куда же мы все следуем? На Светины вопросы один из хлопцев с ухмылкой ответил, что "там побачите" и на этом наше общение с ними заглохло, так и не начавшись.