- Угу...
- Да, они их жрут, а те их боятся. Поэтому и кошма у нас всегда на раскладушку под спальный мешок подстелена, потому что она всю эту ядовитую нечисть от нас отгоняет. Ну, а кошара нам еще одна дополнительная защита.
Лук не очень-то верит в защитные свойства овечьего запаха и овечьей шерсти, из которой тачают кошмы-подстилки, но - почему бы и нет, если просто на всякий случай? Да и предметы, включая мешки да рюкзаки, целее будут.
Луку вновь захотелось попить после сытного ужина с зеленым чаем, и он лениво подбредает к бидону-фляге. За целый день они с Козюренком не истратили и четверти запаса, фляга почти полная - пей, залейся, хоть захлебнись! Спрашивается, зачем они с Маматовым корячились, такую тяжеленную дуру в кузов подсаживали, когда и половины взятого более чем хватило бы? Но Лев Алексеевич Козюренок тверд в кулацко-куркульских настроениях своих: запас карман не ломит! Мало ли?..
Чего, спрашивается, там может быть "мало ли"??? Война с Америкой начнется, вулкан Попокате́петль извергнется, басмачи нападут?.. Лук насмехается - не вслух, про себя, конечно же! - над загибами в козюренковской психике, но спорить ему лень: что с них взять, старое поколение, выросли в тесноте и лишениях, их уже не переделать! Наверняка он и не подозревает, на какой из букв "е" ударение ставится в названии мексиканского вулкана.
Даже на базе в Гушсае, на отшибе, на краю мира, среди гор, звуки цивилизации присутствуют, а здесь нет.
Ночью в пустыне бывает очень тихо, особенно при безветрии, ни тебе сверчков, ни соловьиных трелей, ни даже шуршания песка от подползающих вот тьме басмачей. Давешняя жара постепенно перерождается в зябкую ночную прохладу, из мешка не высунешься лишний раз.
- Лев Алексеевич, не спите еще?
- Сплю, да, но ты меня разбудил своим свистящим шипением курильщика. Спрашивай.
- Между прочим, я не курю, согласно заключенному пари! У меня вопрос такой... гм...
- Ну?
- Вот, у нас экспедиция, нам всем платят надбавки, такие и сякие, полевые, там, и прочие. Стало быть, признают, что работа вредная и серьезная, так?
- Серьезная, в этом пункте соглашусь. А насчет вредности... Если будешь соблюдать технику безопасности, как следует соблюдать, для себя, а не для дяди, то и не вредная.
- Я к тому и веду. Если я правильно прочел в инструкциях, экспедиции положено нарезное огнестрельное оружие, как минимум одна единица. Так?
- Не знаю, что за инструкция такая, и где ты ее прочел? А? Когда, у кого? Как называется инструкция? Я о такой не слышал?
Лук смущенно шмыгнул носом, и получилось громко, на всю окружающую тишину, но, правда, без эха. Честно говоря, он надеялся, что обычно въедливый Козюренок не будет цепляться к мелочам, и просчитался.
- Ну, я не знаю, не помню точно. Может, не читал, а слышал, да какая на хрен, разница!? Ведь положено оружие на экспедицию? Лично вам, например?
Козюренок долго, секунд пятнадцать, держал паузу, так что Лук даже усомнился, что тот вообще ему ответит. Но Козюренок снизошел:
- Лук, чем, интересно, твоя голова набита? Мусором одним? А еще университетский! Ладно, давай рассмотрим. В былые времена, пятилеток несколько тому назад, оружие полагалось многим из нас, более того, некоторым геологическим партиям придавалась вооруженная военная охрана. Только те времена давно миновали. Да, разумеется, есть всякие разные инструкции, большинство из которых я не читал, или читал, но давно уже забыл за ненадобностью. Сейчас, когда мирное небо над нами, и басмачей повывели, надобность в "вохрах" отпала, сам видишь. Ездим себе и ездим, вполне гражданские люди. Один ствол на экспедицию дают и теперь, у Козырева при себе есть, пистолет или револьвер, я точно не знаю, не заглядывал к нему в сейф, но я бы на его месте и этого не брал.
- Почему?
- Потому. Видишь у меня часы на руке?
- Нет, темно.
- Тьфу!.. Ну, днем видел? Вот. Старенькие, дешевенькие, ремешок на честном слове держится. Но идут себе, спешат совсем чуть-чуть, даже и не каждый день подводить приходится. То же с обувью, со штанами, и прочей одежной трихомудией. Взять с нас, с геологов, нечего, кроме небольших карманных денег. И всякие лихие люди трижды подумают, прежде чем рисковать статьей и сроком ради раскладушки, пяти рублей или стоптанных башмаков. Иное дело - если узнают, что в экспедиционном имуществе наличествует пистолет.
- Вы же сказали, что револьвер.
- Я не говорил. Я сказал: или - или. Но какая здесь разница, пусть револьвер, или даже маузер.
- Маузер - это пистолет.
- Какой ты, право... Чуть грубого слова не сказал. Знаешь, Лук, не кажись глупее, чем ты есть на самом деле, и не считай всех людей за дураков. Ты вопрос для чего задал - понять что-то, или языком чесать, как помелом? А?
- Все, Лев Алексеевич, молчу и слушаю. Иное дело, если узнают... Кто узнает?
- Кто угодно. Сарафанное радио всюду работает. Оружие - это сильная приманка для разбойников, а здесь их навалом, местных и пришлых: как только весна проклюнется, как пустыня чуть оживет на короткое время - так неминуемо начинаются побеги из здешних колоний. Помнишь, проезжали мимо колючей проволоки, зона там заброшенная, бывшая ИТК?.. За Дзизаком? Вот. Раньше здесь, в Кызылкумах и вообще в Узбекистане, гораздо больше было зэковских пионерлагерей, но и сейчас хватает, возле Чермитана, к примеру, или под Навои. Там они на рудниках и заводах трудятся.
- На каких рудниках, на урановых, да?
- Не обязательно, в тех породах и золота полным полно. Короче говоря, и на золотых, и на урановых, потому как и там, и здесь, и в Дальстрое, и у нас в Обухово - всюду без зэковской рабочей силы не обходится. Где зэки - там побеги. Да и простые местные бабаи тоже по ночам преобразиться могут, тем более, что оружие дорого стоит: укради или отними, и перепродай, коли сам стрелять не хочешь. Поэтому я считаю, что брать с собою оружие в поле - дурь несусветная! Пистолет ведь не винтовка, с ним не поохотишься даже! Зато приманка еще та: нападут, если пронюхают, и тебя же из него застрелят! Спи, давай, завтра я рано разбужу, чтобы мы собраться успели. Я ответил на твой вопрос?
- Да, все четко, я врубился, биг спасибо. Спокойной ночи.
- У-у... хр-р-р...
Лук получил ответ на свой вопрос, и это главное. И нет нужды опять ввязываться со Львом Алексеевичем в никому не нужный спор: был бы у Лука ствол - фиг бы он отказался носить-возить его с собой по пустыне! Как это так, блин горелый! Если ты при оружии - это они тебя должны бояться, а не ты их! В универе пистолет не нужен, это да. Там учиться надо, и он будет учиться! Каждый день! Лекции, семинары, зубрежка... Это по нему, это для него...
Вот это да! Похоже пар изо рта идет, ничего себе похолодало! Точно пар от дыхания, только жиденький. Лук набирает набирает полную грудь дыхания, надувает щеки, и ждет, пока воздух в нем согреется... И выдыхает. Вроде бы, есть пар. А ну еще!.. Лук глубок вдыхает раз, и второй... Эксперимент на сей раз завершается естественным путем: Лук заснул.
Утром он проснулся сам, одновременно с Козюренком.
- Семь часов, тридцать пять минут. С учетом убегания "на моих золотых" - тридцать четыре минуты. Таким образом, Лук, что мы сейчас делаем?
- Думаю, завтракаем.
- Гм... Да. Но сначала умываемся, собираемся, проверяем - одну за другой! - наличие всех единиц личного и государственного имущества. И только потом уже один из нас кипятит чайник на костре, а я проверю вчерашние записи: мало ли что - упущу, не дай бог, ту или иную деталь - придется возвращаться, делать все повторно.
Угу, как же. Недоверчивый Лук подозревает, что Козюренок просто лодырничает, взвалив всю тяжесть разведения костра и заварки чая на его, Луковы, плечи... Что ж, такова судьба всех угнетенных в мире...
Позавтракали. Конечно же, как Лук и ожидал, вернее, заранее знал - ничего Козюренок не забыл, все восемь раз пересчитал и перепроверил, теперь самое томительное: ждать, пока на базе проснутся, вспомнят о них и пришлют машину.
- Мне показалось вчера, что Володя, Владимир Иванович, какие-то указания Маматову давал насчет магазина? Лук, ты не слышал?
- Нет, честно говоря. Если вы имеете в виду насчет бухла - ничего такого я не слышал, а что?
- Да ничего, но если они там пили вчера, то сегодня могут припоздниться.
- Нет, я не слышал. Лев Алексеевич, если у нас пока работы нет, я отлучусь вон туда, где дюны? Просто похожу.
- Какие дюны!? Обычная кучка песка из песочницы. Вот на северо-запад когда заберемся, в самое нутро Кызылкумов, вот там пески. А это чушь одна! Сходи, но только держись в пределах прямой видимости. И уши прочисти заранее: как только услышишь мотор - бегом назад, ждать не будем!
Врет Козюренок, ждать они будут, если вдруг что, но Лук не собирается плутать по пустыне, ему любопытно походить по окрестностям, именно что безо всякого дела, просто так - руки в карманах... Десяти шагов не сделал - заурчал, закашлял горизонт!.. Едут!
Лук загадал про себя, что это будет Искандер. Но приехал Маматов.
ГЛАВА 8
Все жители Земли примерно равны по количеству непрочитанных книг и не просмотренных фильмов. В этом смысле дремучий школяр из Болоньи одиннадцатого века мало чем отличается от прилежного краснодипломника ЛГУ: и тому и другому суждено отколупнуть от Старухи Вечности малые песчинки познания: сколько их там накопится у каждого, да и то лишь на краткий миг бытия? Вечность, подобно пустыне, даже не почувствует ни убытка, ни разницы в бескрайней утробе своей.
По прихоти судьбы и начальников, Искандер и Лук снова рядом, в одной кабине, чему Искандер, похоже, весьма рад, а уж о Луке и говорить нечего: соседство с Володей Маматовым и тупое сонное безделье в кузове его достали почти в равной мере. Задача Лука не просто разговаривать с шофером и, таким образом, отвлекать его от монотонности долгой дороги, чреватой внезапным сном и аварией, он еще должен по сторонам посматривать, в поисках... в поисках... да неизвестно чего, приказы на сей счет не содержат никакой конкретики, просто надобно держать ухо востро. Вот он и держит. А в довесок, грузит Искандера всякими разными историями, по большей части почерпнутыми из прочитанных книг и просмотренных фильмов. Искандер книг не читает, а фильмы предпочитает индийские, или почему-то арабские, если нет индийских, но Искандеру двадцать шесть лет, он уже "кое-что повидал в этой жизни" и уверен, что понимает ее... Короче говоря, им обоим есть что рассказать и послушать, главное, что оба напарника довольны этим общением.
Краснохолмский "караван-сарай" то разбухает до размеров среднего табора, за счет ленинградских и ташкентских командировочных, то вновь разлетается автономными брызгами по намеченным к поиску территориям. Теперь они вновь в окрестностях Самарканда, и Лука злят постоянные и бесплодные обещания "старших" нагрянуть на знаменитый Самаркандский Базар!..
Небось, и нет на свете никакого такого базара, а есть элемент издевательства старожилов над новичком! Глумитесь, сволочи, ага? Ну-ну!..
- Да ладно тебе, Лук, - успокаивает его Искандер, - есть базар, и мы точняк его увидим. Там такие дыни, о-о! Больше на свете нигде таких дынь нет!
- Угу, и ты туда же! А я тебе говорю: нет никакого базара, и Самарканда нет! Все это миражи! Когда зарплата???
- Ага, нет! А где мы ночевали давеча? Ты тогда еще незрелые черешни во дворе обирал!?
- Это было давно, и кроме глиняных сараев во дворе и пьяного Козырева в ресторане "Юлдуз", я ничего дельного так и не увидел.
- Увидишь еще! У тебя, кстати, первая "полевая" зарплата будет - так, нет?
- Вроде бы.
- Отлично: обмоем! С тебя, короче, проставка! Ну, это когда уже в Гушсай на побывку приедем. В Ангрене у меня дома и отметим: водка твоя, все остальное мое, Верка готовит - будьте нате! Но сейчас я тоже без денег сижу, меня самого скоро домой не пустят, Верка скажет: пропиваешь все и на баб тратишь! А я же не виноват, что Ташкент никак ведомости не пришлет! Завтра дадут, Нина Ивановна слышала, как они по телефону ругались. Или, край, послезавтра.
Искандер, как и любой подневольный пролетарий, тоже любит пожаловаться на зажравшееся начальство и нехватку денег, но карманные зузы-музы, как он их называет, у Искандера не переводятся. Дело в том, что он постоянно за баранкой, вне зависимости от того ?- в поле геологи, или на базе: туда-сюда съезди, то привези, это отвези, кому-то что-то передай. Искандер почти ежедневно топит по трассе, а это значит, что всегда можно приработать! Взял пожилого бабая с мешками - на базар подвезти, зачастую даже и крюка давать не надо, вот уже и полтинник, а то и целковый на кармане, в зависимости от ситуации. Другие шоферы и "мануфактурой", "дефицитом" подзаработать не прочь: там купил, например, в богатых магазинах Чермитана, а там перепродал, в том же Ангрене или Ташкенте. Но Искандер, по его собственному признанию, спекулировать не умеет. Говорит, что пробовал несколько раз, да только всегда сам стриженым возвращался, то есть орудовал себе в убыток.
И в этом Лук ему верит... ну, или почти верит, ибо знает, убедился по опыту совместного путешествия, что Искандер не жулик и не жмот. Гораздо труднее было раскрутить Искандера на признание в еще одном виде заработка, по всем статьям "левого", но Луку удалось, ибо Искандер уверен: Лук его никуда не заложит. "Да и вообще - все и везде это проделывают, что - не так, что ли!"?
Лук не согласен категорически, он считает, что - нет, не все и не везде, но... На чужбине всякое бывает, в каждом тереме свои обычаи.
Искандер что делает (и уверяет, что не по доброй воле, дескать, обстоятельства заставляют)? - Он с государственным бензином "химичит", под грузом тяжелых неизбежных обстоятельств, разумеется, но - в свою пользу, то есть с выгодой. Ничего хорошего в подобном обращении с народным достоянием нет, ибо грузовик, по идее, принадлежит народу и бензин тоже, сие безусловно, да только кто такой Лук, чтобы других жизни учить!? А кроме того, конкретно здесь, насчет бензиновой "химии", он в объяснительно-оправдательных аргументах Искандера не сомневается ни на атом, потому как всему очевидец.
Организациям, имеющим на балансе гужевой и пассажирский автомобильный транспорт, полагаются талоны на бензин (ну, или, там, на дизельное топливо, но это другая епархия), которые отовариваются на всех государственных бензоколонках - а других и не бывает в советской стране. Отдал талоны - закачал бензин. Все это в рамках норм планирования социалистической экономики. Но только иногда, а вернее, очень часто, зачем-то приходится искать бензоколонки, где топливо имеется, да еще и в многокилометровых очередях постоять. А отстояв - залить строго ограниченную норму и проверить, чтобы не слишком "заливщики" облапошили. Все одно ведь недольют или дрянью разбавят, это неизбежно: махинации на автозаправках - они как запах бензина и соляры, они здесь всегда есть и будут.
Поэтому, каждый уважающий себя хозяйственник и его подведомственные шоферы, стремятся делать накопления, брать топливо в запас, пока оно в наличии. Канистры, баллоны, даже бочки-баррели - все в дело идет. И, соответственно, там, наверху, директора и министры выбивают для подведомственных хозяйств фонды на топливо, чем больше, чем лучше! Бюрократические порядки жестче булыжника: не выполнил план, значит, виноват, на, получи по башке и по карману! А как его выполнишь, если ездить не на чем, если топлива, "гэсээма" не хватило!? Поэтому, все подают "наверх" заявки, намного превышающие разработанные нормативы. Обосновывают тем, что, дескать, техника устарела, практически списана, бензина жрет много, всюду автомобильные пробки в пустыне, приходится постоянно ехать на первой скорости, что опять же ведет к перерасходу! Угу. Еще лужи и озера с запрудами в Кызылкумах преодолевать в объезд на постоянной основе! Одним словом, "на местах", в результате подобного планирования-хозяйствования, в одних и тех же производственных и иных структурах, сплошь и рядом топливная проблема разделяется на две противоположных: "где взять бензин!?" и "куда девать излишки!?"