Весело напевая, Пепе быстро зашагал по улице, направляясь к магазину. На тротуаре, около входа в магазин, сидели друзья Пепе: Армандо, Рафаэль и Негрито. Они ждали хоть какой-нибудь работы, но покупателей в магазине было мало, и никто не нуждался в помощи ребят.
— Салюдо! (Привет!) — крикнул Пепе.
— Здорово! — вяло ответил Армандо. — Много заработал?
Пепе показал на синяк и сел вместе со всеми.
— Бьют бесплатно! — пояснил он.
— Плохо дело! — пожалел друга Негрито.
Ребята смолкли и, может быть, сидели бы так долго, если бы не послышался голос торговца: «Продаю горячих собак! Продаю горячих собак!» Торговец громко кричал, толкая перед собой тележку, в которой на углях грелись булки с сосисками.
— Горячая собака! Это очень вкусно! — причмокнул языком Негрито. — А почему булку с сосисками называют горячей собакой?
— Потому что сосиски горячие и кусаются, как собаки, — знающе пояснил Рафаэль.
— Ничего ты не понимаешь. — Пепе полез в карман, где у него хранилась монета. Вытащив ее, он подбежал к торговцу и купил булку с сосисками. — Видите! — Пепе раскрыл края булки, и оттуда выглянули сосиски, как язык из собачьей пасти.
Пепе разделил булку на всех и снова сел на тротуар.
— А говорит, ему даром синяк поставили. — И Рафаэль показал на Пепе.
— За такую булку я бы тоже согласился с синяком ходить, — сказал Негрито. — Подумаешь, синяк! Пройдет.
Армандо посмотрел на Негрито и улыбнулся:
— На твоей черной физиономии любой синяк поставить можно — все равно не видно!
— Правильно! — поддакнул Рафаэль.
Он вытащил из кармана мятую газету, разложил ее на тротуаре и старательно разгладил.
— Хе-хе! Смотрите! — через некоторое время вырвалось у Рафаэля. — Безработный сеньор Карни съел велосипед.
— Брось врать! — не поверил Армандо. — Велосипед железный!
— Тогда читайте сами! — Рафаэль с гордым видом отошел от газеты.
— Ты знаешь, Четырехглазый, что мы читать не умеем. — Армандо крепко взял Рафаэля за плечо. — А ну, читай!
— Ладно!
Рафаэль встал на колени перед газетой и начал медленно, по складам, читать:
— «Безработный Карни ел велосипед около года. Ежедневно он отпиливал от него два кусочка и проглатывал. Педали и покрышки он ел большими дозами. После того как велосипед был съеден, велосипедные компании использовали сеньора Карни для рекламы, заплатив ему несколько десятков тысяч долларов».
Рафаэль кончил читать, поправил очки и посмотрел на всех победоносным взглядом.
— Вот это да! — воскликнул Негрито. — Целый год велосипед ел, а потом еще деньги получил. А что, если и нам попробовать?..
— На чем ты будешь пробовать? — спросил Пепе. — Может, у тебя велосипед есть?
— Нет! — покачал головой Негрито.
— Тогда сиди и молчи!
— А Четырехглазый у нас все-таки счастливчик! — сказал Армандо.
— Разве у него велосипед есть? — Пепе испытующе посмотрел на Рафаэля.
— Велосипеда у него нет, но он читать умеет. Он может взять любую газету и прочитать все, что в ней написано. А мы не можем!
— Верно, — согласился Пепе.
— Рафаэль — ученый человек, — почтительно сказал Негрито. — Два года учился, а когда отец потерял работу, его ту-ту из школы. Платить было нечем…
— Это мы уже знаем! — остановил Пепе своего друга.
— Вот если бы меня пустили в школу и сказали: «Учись!» — вздохнул Армандо, — я бы учился и день и ночь. И потом сам стал учителем. И всех ребят, у которых нет денег, учил бы бесплатно. Ходил бы по улицам и искал ребят, таких, как мы. Подошел к ним и спросил: «Вы читать умеете?» Если бы они сказали «нет», я бы дал им бумагу, карандаши и учил бы их.
— А где бы ты деньги взял на бумагу и карандаши? — задал вопрос Рафаэль.
— Я бы получал в школе жалование и экономил на еде.
— Значит, ты один такой добрый, — не выдержал Пепе. — А почему нет таких учителей, которые бы бесплатно учили бедных?
— Потому, что им денег на бумагу и карандаши жалко, — ответил за всех Рафаэль.
— Правильно! — поддержал Пепе. — Я думаю, что люди добрыми бывают, когда у них денег нет. А как денежки заведутся, так они жадными становятся. Если бы я научился читать, я бы не стал учителем, а был бы шофером. Я бы перечитал все книжки о далеких странах, а потом сел бы в машину и поехал далеко-далеко. Отец говорил, что есть такая страна Россия, где вся земля покрыта белым мороженым. Его снегом называют.
— Врешь! — не поверил Негрито.
— По-честному говорю!
— Это мороженое есть можно?
— Конечно! Только оно не сладкое.
— Вот здорово там ребята живут. — Черные глаза Негрито расширились от восторга. — А мы даже одну порцию мороженого купить не можем.
— Ребята! — вдруг негромко сказал Армандо. — Из магазина выходит сеньора с покупками.
Все вскочили на ноги и бросились к женщине.
— Я, я отнесу! — закричали ребята наперебой.
Женщина выбрала самого высокого и сильного — Армандо.
— Отнесешь на улицу Сан-Хосе, шесть, там тебе заплатит служанка, — сказала женщина, передавая кульки.
— Подождите меня здесь, ребята! — весело крикнул Армандо и убежал.
Негрито и Рафаэль снова уселись на тротуаре.
— Адиос, амигос! (До свиданья, друзья!) — сказал им Пепе. — Мне пора домой.
Как закончился скучный вечер
Самым скучным временем своей жизни Пепе считал вечера, проведенные дома. Сегодня был такой вечер. Мать ушла, и Пепе должен нянчить младшую сестренку.
Когда мать уходила из дома, сестренка всегда принимались кричать, и никакие уговоры не могли остановить ее. Пепе бывало куда легче, когда плакал братишка Эрманито. Эрманито можно поколотить. Но сестренка совсем маленькая. Как быть? Пепе делал гримасы — страшные и смешные, паясничал перед сестренкой, плясал. Эрманито, глядя на Пепе, помирал со смеху, а сестренка все ревела и ревела.
Явилась толстая соседка Жозефина. Выпалив длинную тираду нравоучений и наставлений, она прогнала Пепе и быстро успокоила девочку.
Видно, Жозефине нечего было делать дома: она уселась около детской кроватки.
— Тетя Жозефина, можно я пойду в город? — робко попросил Пепе. — Все равно ты будешь ждать маму.
— Укачать сестренку не умеет, а по улицам шататься мастер, — как пулемет застрочила Жозефина. — Сиди дома! На улице уже темно.
Пепе хмуро отвернулся. Чем бы заняться? Он полез в свой заветный тайник и вытащил оттуда маленький мешочек с монетами. Их было всего семь, но зато какие! Дороже этого мешочка с монетами у Пепе ничего не было.
— Пепе, покажи! — подбежал Эрманито.
Пепе нехотя вытащил монеты.
— Это японская, — объяснил он брату.
— Почему японская?
— Потому что из Японии.
— А что такое Япония?
— Страна такая.
— А что такое страна? — не отставал малыш.
— Страна… Ну… страна! — повторял Пепе, не зная, как ответить. — Знаешь, ты еще маленький, тебе это не понять.
Пепе взял другую монету:
— Это шведская.
Пепе мог отличить каждую из монет даже на ощупь. Ему нравилось перебирать монеты, он мог делать это целый день. И всякий раз Пепе открывал что-нибудь новое: не замеченную прежде буковку или значок.
— Эрманито! Эрманито! — радостно кричал Пепе. — Смотри, какая здесь буква.
— А что такое буква? — спрашивал Эрманито.
Эти прозаические вопросы брата всегда портили настроение Пепе.
Жозефина укачала девочку и подсела к столу — ей тоже хотелось поглядеть монеты. Но пришла мать.
— Твой сорванец опять не смог укачать девчонку! — затараторила Жозефина. — Кричала как резаная. Бездельник! Ему бы только монеты разглядывать да шататься по улицам.
Пепе убрал монеты и спрятал их в потайное место, под кроватью.
— Принеси воды! — приказала мать.
Пепе взял ведро и вышел на улицу. Торопиться было некуда. Пепе знал, что сейчас начнется длинный разговор между матерью и Жозефиной. Так бывает всегда, когда они собираются вдвоем.
Мальчик долго бродил с пустым ведром вокруг сарая, где был спрятан ящик, но войти в сарай и посмотреть на него не решился. Вдруг кто-нибудь заметит! Когда Пепе принес домой воду, беседа еще продолжалась.
Мать стояла у стола и гладила, а Жозефина сидела рядом и рассказывала, как арестовали Антонио, мужа худенькой тети Эльзы. Говорят, Антонио призывал рабочих к забастовке. Его посадили в тюрьму и будут пытать.
Об аресте Антонио соседка рассказывала просто, будто речь шла о стирке белья. Наверное, она говорила так потому, что жителей поселка теперь арестовывают слишком часто, и не только жителей поселка. Во всех уголках Кубы арестовывают людей. Большинство из шести миллионов кубинцев против существующих порядков. Кому хочется быть голодным и нищим!
— Уж скорее бы все это кончилось, — говорила мать. — Если Батиста не может править на Кубе, пусть Фидель приходит в Гавану.
— В Гавану, милочка, прийти не так просто. У Батисты армия. Вон сколько танков и пушек.
— Что и говорить!
— Но скажу тебе, дорогая, — шепчет Жозефина, — этот злодей побаивается Фиделя. Говорят, закон такой вышел, по которому все автомобили красно-черного цвета должны быть перекрашены.
— Зачем это?
— У Фиделя красно-черное знамя! Диктатору, наверное, страшно, когда он видит эти цвета.
— Он и вправду с ума спятил. — Мать поставила утюг и посмотрела на Жозефину. — Только не пойму, что ты волнуешься. У тебя ведь автомобиля нет.
— Ах, милочка! — Жозефина всплеснула руками. — Автомобиля нет, но есть платье красное с черной отделкой. Как же я его теперь надену! Я его берегла, не носила, и вот, пожалуйста, идиот придумал закон.
— На платья законы не распространяются, — утешила мать соседку.
— Может быть. Но мне страшно. Увидит меня полицейский в этом платье и арестует.
Несколько раз всхлипнула маленькая сестренка. Мать начала раскачивать кровать, продолжая вполголоса беседу:
— Теперь можно попасть в тюрьму ни за что! Не то слово сказал, посмотрел на портрет генерала Батисты не так — вот и пожалуйста…
— Это точно! — поддакнула Жозефина.
— Я все время твержу мужу: «Будь осторожен, будь осторожен». Но разве он слушает? Домой возвращается поздно ночью. Долго ли до беды?
Пришло время ложиться спать.
— Спой мне, мама! — забравшись в постель, попросил Эрманито и тем самым положил конец беседе матери с Жозефиной.
Соседка ушла.
Мать запела очень знакомую Пепе колыбельную песню:
Пепе слушал песню, и ему тоже захотелось спать. Мальчик разделся, улегся в кровать, и сон стал незаметно подкрадываться к нему.
И все-таки Пепе не удалось уснуть сразу. Как и в прошлую ночь, он опять услышал за стеной шаги и приглушенные мужские голоса:
— Сваливай здесь!
На этот раз Пепе узнал голос отца.
— Помоги.
На землю что-то упало.
— До завтра! — сказал отец.
— В кафе «Эль Польо» в двенадцать, — отозвался незнакомец.
Слегка скрипнула дверь, и в дом вошел отец.
«Они принесли еще один ящик! — размышлял Пепе, повернувшись лицом к стене. — Вот бы хоть одним глазком посмотреть, что лежит в этих ящиках! А что, если одну доску у крышки оторвать!»
Но Пепе не знал, чем можно оторвать доску. Кроме того, ему было страшно. «А вдруг кто-нибудь увидит! А вдруг в ящике бомбы!»
Так и не решив, что же делать, Пепе уснул.
По стопам отца
Когда Пепе проснулся, отца уже не было дома. Его рабочий день начинался рано. Выпив чашечку черного кофе, отец поспешно уходил на табачную фабрику.
Пепе много раз бывал там. Он знал друзей отца. Знал даже рабочее место каждого.
В цехе, где работает отец, — длинный-длинный стол. Люди сидят за этим столом очень близко друг к другу. Перед ними большие груды листьев табака. Рабочие берут листья и крутят из них сигары. Сначала сворачивается и катается ладонью по столу один лист, но не самого высшего сорта — темный. Потом на него наворачивают другой, третий и, наконец, выбирают самый лучший лист — светлый — и им оборачивают сигару снаружи.
Хозяин платит за каждую скрученную сигару, поэтому отец Пепе и его друзья работают не покладая рук. Правда, они дают волю языку. Одни мурлычут себе под нос песню, другие переговариваются.
Когда Пепе приходит в цех и останавливается возле отца, все заговаривают с ним. Говорят, не глядя на Пепе.
— Эй, Пепе! Как дела? — кричит кто-нибудь.
— Хорошо.
— Подрабатываешь?
— А как же!
— На чем же ты подрабатываешь? — допытываются у Пепе.
— На сапожной ваксе и туристах американских, — находчиво отвечает мальчик.
— Молодец, Пепе! У туристов денег много.
— А как ты думаешь, почему у них денег много? — спросил как-то мальчика дядя Педро.
— Все понятно! — не задумываясь, ответил Пепе. — У них такие машины есть. Положишь в нее бумажку, трах-бах — и доллар вылетает. А у нас таких машин нет.
— Здорово! — улыбнулся дядя Педро.
Со всех сторон сыплются шутки. Рабочие посмеиваются над Пепе, но и он не остается в долгу.
На фабрике очень весело, и Пепе любит ходить туда, но сегодня он идти не решается.
«Все будут смеяться над моим синяком, — думает Пепе. — Лучше посижу дома».
Убедившись, что рядом с первым ящиком в сарае под досками спрятан второй, Пепе сел в тени дома и принялся старательно грызть палку сахарного тростника.
Может быть, ему все-таки пойти в город или хотя бы к Негрито. У него есть перчатка для игры в бейсбол[3]. Обычно Негрито надевает перчатку и ловит мяч, который бросает Пепе. Иногда Негрито дает перчатку Пепе, а сам кидает мяч. Так они могут провести целый день.
Но сегодня игра не состоится. Из-за угла соседней лачуги показались отец и его друг Карлос, маленький толстый человек с веселыми черными кудряшками на голове. Карлос выглядел очень забавно рядом с высоким, тощим отцом.
— Пепе, здравствуй! — прокричал веселый Карлос. — У каких туристов ты заработал такой красивый синяк?
— У американских, — насупившись, отвечает мальчик.
— И много тебе заплатили за это?
— Шиш!
— Крупно не повезло, — шутит Карлос. — Такой синяк даром. Безобразие!
Разговор перебил отец. Он позвал Пепе:
— Иди по этой тропинке вон до того дома и постой там. Если вдруг увидишь незнакомого человека, скажи нам.
Пепе быстро добежал до дома и на цыпочках обошел вокруг него. Никого не было видно. Пепе стал в тени, за угол дома…
Он был настолько увлечен наблюдением, что не заметил, как к нему подошли отец и Карлос.
— Кончай работу! — весело скомандовал Карлос.
Мальчик резко повернулся и разочарованно сказал:
— Никого не видел.
— Теперь можешь гулять! — похлопал отец по плечу Пепе.
— Можно, я с вами пойду? — попросил Пепе.
— Куда?
— Все равно куда! Мне же делать нечего. Я свободный человек.
— А я думал, на Кубе нет свободы, — рассмеялся дядя Карлос.
— Как видишь, есть, — ответил отец. — Ну ладно, пойдем с нами, свободный человек.
Отец и Карлос пошли впереди, Пепе за ними. Сначала путь лежал вдоль водосточной канавы, потом через мостик, и, наконец, все вышли на асфальтированную дорогу.
Улицы, по которым шли отец и Карлос, были хорошо знакомы Пепе. Он исходил эти улицы вдоль и поперек, знал почти всех людей, которые работают или живут здесь. Пепе знал мороженщика, у которого ящик с мороженым прикреплен к багажнику велосипеда. Знал толстого лавочника, всегда стоявшего у двери лавки. Здесь же, у входа, висел конфетный автомат: опустишь цент, и из автомата вылетают две круглые конфетки. Когда у Пепе были деньги и он подходил к автомату, толстяк обычно кричал: