Проучившись в училище 3 года, никто из нас не представлял, что собой представляют наши АПЛ. Дизельные да, они стояли в Южной бухте. В кабинетах висели фотографии атомных ПЛ, но то были АПЛ вероятного противника. Из наших мы видели только первую АПЛ «К-3» и ту в рисунках. Нам запрещено было упоминать в письмах слово «атомные». И вот после третьего курса нас повезли на Север, где в глубоких фиордах среди скал Кольского полуострова прячутся эти тайны. Наша группа попала в Западную Лицу в соединение АПЛ «убийц авианосцев». Несчастные авианосцы, они от одного вида этой убийцы сна лишатся. АПЛ мирно стояли у пирсов, и казалось, дремлют. Командование соединения было нашему появлению не очень радо. Нас провели по одной ПЛ, как на экскурсии, выдали зачётные листы по устройству ПЛ, и мы им больше не мешали. Наших руководителей мы тоже до конца стажировки не видели, но догадывались, что у флотского офицера, оторвавшегося от семьи, в соединении, а тем более в объединении, всегда найдутся однокашники. Перед нами стояла одна задача, ничего не натворить. и не подвести их. Мы изучали устройство на ПКЗ, кто лёжа, кто сидя, а некоторые в сопках. В это время на Севере бывает очень даже неплохая погода. Здесь под карликовыми берёзками возвышаются такие подосиновики. И их столько много, что удивило бы любого из средней полосы нашей страны. Солнце вообще не прячется за горизонт, прогревая чистые глубокие озёра с питьевой водой. Именно такие сутки подвигли Н.С.Хрущева подрезать полярный коэффициент, и не важно, что от долины Славы до Мурманска его кортеж сопровождал снег с дождём.
Меня, как продвинутого курсанта с двумя лычками на погонах поставили на вахту помощником дежурного по соединению. Дежурным заступил, как сейчас помню, капитан-лейтенант Бричук. До ночи дежурство проходило спокойно, и дежурный убыл отдыхать, наказав мне, чтобы я его будил в случае чего. Я сидел в рубке дежурного, как вдруг в ящике за спиной, называемом «Платаном», что-то как щёлкнет, и человеческий голос оттуда, «примите сигнал «Комета»», и дальше пошли цифры, очень много цифр. Пока искал авторучку и бумажку, голос повторил вышесказанное. Пришлось записывать по памяти и передавать этот сигнал по телефонам под стеклом на столе. Через какое-то время зазвонил телефон Я представился, дежурный по дивизии капитан-лейтенант Бричук. Голос в трубке: «Коля (к примеру), что за сигнал прошел»? Я: «Я не Коля, Это его помощник курсант…». Голос: «Давай сюда дежурного». Сходил за дежурным, поднял, объяснил. Он поговорил с тем голосом и опять ушёл отдыхать. Через полчаса телефон. Представляюсь, как дежурный. Опять тот же голос начинает высказывать Коле свои непонятки. Я отвечаю ему, что я не Коля. Что мне пришлось выслушать, промолчу. Оказалось, что эти цифры, это время, когда над тобой висит спутник-шпион , и надо соблюдать режим радиомолчания. Какую станцию этот голос сжёг, я так и не узнал, но курсантов больше не привлекали на это дежурство. Мы неплохо отдохнули, подписали друг другу зачётные листы и уехали с Севера, надеясь, что нам не придётся служить на убийцах авианосцев. Впереди месячный отпуск с выездом в родные края.
После 4 курса мы стажировались на заводе «Электросила» в г. Ленинграде. Знакомились, на что способна отечественная промышленность в области электроэнергетики. На преддипломной стажировке были в перемёрзшей Гремихе, но не будем о грустном. Я закончил училище лучше, чем среднюю школу, имея всего три тройки. Две из которых по марксистко-ленинской философии и истории КПСС, а третья по теормеху пришла со 2 или 3 курса совсем случайно. Это из сорока с лишним предметов. Но всё это позади, как сон. Вот они, протянутые тебе погоны лейтенанта с крестами,- разводным гаечным ключом и молотком, и военно-морской кортик сверху. Всё это ты должен взять левой рукой, а правую руку приложить к головному убору и ответить: «Служу Советскому Союзу». Уже пошита офицерская форма одежды, уже последнее торжественное прохождение в новой форме, праздничный банкет и принимай Военно-Морской Флот свою надежду.
СЕВЕРОДВИНСК
С середины августа, особенно привокзальная площадь г. Мурманска, и г. Североморск заметно молодели. В главную базу Северного Флота со всего Союза стекалось пополнение Флота. Лейтенанты с чемоданами и огромными узлами добирались до главного управления кадров, чтобы выбрать себе место службы. Некоторые очень хитрые, не дожидаясь окончания отпуска, рвали туда пораньше в надежде отхватить лакомое место. Офицеры же управления кадров пытались продать сначала боковые и у туалета, а уж потом нормальные в купе, но сначала верхние. Гостиница «Ваинга» была полностью загружена чемоданами и лейтенантами, проживающими в ней неделями.
Я прибыл к указанному в предписании сроку и на следующий день в понедельник, отстояв огромную очередь, наконец-то попал в заветный кабинет. Капитан 3 ранга открыл моё личное дело, зачитал мне первое предложение характеристики: медлителен, нерасторопен, увлекается боксом, и ухмыляясь спросил, ты что там, в качестве мешка был. Ладно, где хочешь служить. На АПЛ, конечно. Там мест нет. Приходи завтра, может что-нибудь появится.
В гостинице от бывалых я уже слышал, никто в первый день назначение не получает, готовься околачиваться здесь не менее недели. Как это так, нет мест. Зачем же меня готовили? Хорошо, что послушался командира роты, который предупреждал, жён и детей с собой не брать, лишние трудности. Я женился на 4 курсе перед Новым Годом. Перед защитой дипломного проекта родилась дочка, которой сейчас третий месяц. Не хватало сейчас здесь детского плача, склянок и пелёнок. Чего стоило убедить Машу, что так будет лучше. На следующий день опять очередь, кабинет с каптри и мест нет. То же самое и в среду и в четверг. В пятницу очередь кабинет с каптри и сидит ещё какой-то полковник. Каптри: «Вот с вами хочет поговорить полковник».
Выходим с ним в соседний кабинет. На стене карта СССР. Полковник подходит к карте со словами: «Наши части находятся на территории всего Союза, но у нас нет ВУЗа, готовящего специалистов вашего профиля. Я ознакомился с личным делом, и вы нам подходите. Только необходимо двухмесячное обучение в институте Курчатова, соглашайтесь». Это было так неожиданно и быстро, что у меня отвалился кингстон и заклинило. Это переобучение, это Москва, это ещё полгода без семьи. Я ответил полковнику, что меня готовили для АПЛ, я защищал диплом по АПЛ, и я там хочу служить. Мы вернулись в кабинет с каптри, полковник объяснил, что я хочу служить на АПЛ. Каптри: «Командиром 2 группы 1 дивизиона БЧ-5 пойдёте? Да»! Каптри: «АПЛ «К-1. Находится в среднем ремонте в г. Северодвинске. Предписание и проездные получите в канцелярии и вперед». Только выйдя из кабинета, до меня дошло, что я уже не электрик. Да и хрен с ним, главное на лодке.
Киповец, а именно на эту должность я был оформлен в течении нескольких минут, был ближе по роду занятий к электричеству, чем к управлению реактором. Управлять реактором мне нельзя, а вот содержать системы телемеханики в исправном состоянии и производить их ремонт, нужен отдельный специалист, замыкающийся не на электротехнический дивизион, а на дивизион движения. У этого специалиста нет в подчинении личного состава срочной службы, что немаловажно, и он полностью отвечает только за себя и за состояние систем управления. Другое дело, что АПЛ «К-1» убийца авианосцев 675 проекта. И вот так это всё получилось, что буду служить на этой каракатице. Но обратно к тому каптри не пойду. Он конечно может переиграть, но в отместку через месяц может заслать в такую дыру, которых здесь хватает, что мало не покажется.
Северодвинск ничем меня не удивил. Такие же стандартные дома, как на Урале, Такой же окающий акцент в словах, но более сильный, такое же построение предложения с ударением или вопросом, подразумевающим, и чего тебе тут не понятно. К примеру, иди вот так, дак справа-то и увидишь забор, вот туда тебе и надо. и чего спрашивать, если все знают, что там за забором. А за забором были не прямоугольные бараки, в которых мы жили с матерью одно время, а с какими-то пристройками под одной крышей, фигуристые какие-то.
Я зашёл в первое, попавшееся мне за забором деревянное строение, и оказался в кубрике л.с. около тумбочки дневального. Скажите, где в/часть 51247? Здесь. А командира как найти? Пройдите по проходу и налево комната офицеров. Открыв дверь, я оказался в помещении с длинным столом, за которым сидело несколько офицеров. Прямо напротив двери около стола стоял и смотрел на меня, как будто с самого утра ждал моего появления, лейтенант без крестов на погонах. Он улыбнулся, обнажив фиксу, сделал два шага ко мне, протянул руку и представился, Василий Васильевич, через паузу, Челенков. Я поздоровался со всеми, с ним за руку и, не найдя глазами командира, спросил, как мне его найти. Там, указали на дверь в торце длинного стола. Оставил баулы у входа и прошел к указанной двери. Там оказались два стола, за одним из которых, стоящим напротив двери, сидел предпенсионного возраста капдва, а справа от него такого же возраста капраз с огромными, как у С.Буденного усами. Я попросил разрешения войти, поздоровался, взял руку под козырёк и доложил командиру, что командир 2 группы 1 дивизиона лейтенант Гурьев для дальнейшего прохождения службы прибыл. «Колабский», крикнул командир, и около меня уже стоял коренастый каплей. «Виктор Павлович, принимай пополнение, с помощником оформите документы о прибытии, если негде спать, поставьте двухъярусную койку, хотя ставьте две двухъярусных, ещё лейтенанты будут, ну и как положено, два зачётных листа на допуск к самостоятельному дежурству по ПЛ и по специальности. Уставы пусть у него принимает старпом». На первом же построении л.с. я был представлен экипажу.
Капитан 1 ранга Ивлев Александр Иванович стал моим первым командиром. Как мне сказали потом, мне дико повезло. Уставы он знал и требовал их знания офицерами, особенно молодыми. Уставы можно было ему сдавать бесконечно долго. Предполагаю, что об эти Уставы сломали зубы и Челенков и врач Комар. В дивизии все это знали и называли «К-1» плавучей комендатурой. Кроме того, за глаза его называли почему-то лесорубом, и весь экипаж назывался лесорубами. Заместителем по политчасти у него был капитан 2 ранга Баранов Александр Сергеевич, офицер сталинской закалки. Его интересовал один вопрос, почему офицерам не хватало ботинок на 8 месяцев. Офицерам же было было крайне интересно знать, почему брюки зама в том месте, на котором сидят, можно было смотреться, как в зеркало. Ещё на экипаже было ходовое выражение или поговорка в конце разговора, когда тебе полный облом, «Сумка есть?». По первому разу задавался ответный вопрос, «Какая сумка?». «Болт тебе в сумку». Конечно же произносилось слово из трёх букв взамен болта.
Помощник командира, капитан-лейтенант Паук Аркадий Алексеевич, в прошлом штурман ПЛ. На старпомов у меня очень плохая память, кто тогда был старпомом, не помню. Может Варнаков, может Филипенко, не помню. Офицерский состав ПЛ на 6, а то и на 10 лет старше меня, можно без всяких сомнений к каждому обращаться по имени отчеству. В то время, когда во мне умирал слесарь-инструментальщик, эти ребята моего теперешнего возраста, уже обученные в учебном центре и притёртые к железу (именно так называют ПЛ), производили последние приготовления к спуску на воду построенной ПЛ. А когда я впервые оказался в море на крейсере «Куйбышев», они поднимали на ней Военно-Морской Флаг. Своеобразное флотское крещение, которое принял первоначальный офицерский состав АПЛ «К-1». Командир АПЛ Карачев И.И., ЗКПЧ Маслов П.И., СПК Соколов И. В., ПК Лобанов Г.А., БЧ-1 Паук А.А., БЧ-2 Когинов М.П., БЧ-3 Суворов Н.Г., БЧ-4 Бельский В., БЧ-5 Черных Г.И., КДД Постников А.Н., КЭТД Лебедев, КДЖ Грошев В., Командиры групп дистанционного управления (КГДУ): Шестопалов А., Пустовалов В.М., Мосолов В.А., Трунов, Анохин Г.В., Смирнов Ю.А., Командиры групп автоматики и телемеханики (КГА и Т): Исаев А.Н., Федулов Л.В., Адаменко В.Н., Командир турбинной группы (КТГ) Набатчиков В.
Два бумажных листочка размером с ученическую тетрадь, которые можно сложить вчетверо и засунуть в любой карман. Это твой новый диплом. На его защиту тебе отводится 8 месяцев. Тебя освобождают от всех видов вахт и дежурств. Учи, парень, нам с тобой выходить в море, и мы должны знать, кто ты и на что способен. В этих листочках всё, что обязан знать каждый подводник. Кое что со временем само собой отсеется, что- то забудется. А чтобы меньше отсеялось и забылось, снисхождения никакого не будет. Здесь в этих листочках знания общевойсковых и Корабельного Уставов, руководящих документов и инструкций по устройству и обслуживанию систем и механизмов, по борьбе за живучесть ПЛ и т.д. На первый взгляд 8 месяцев это срок достаточно большой, но как показало время, далеко не все укладываются в него. Тебя все видят, с тобой разговаривают и общаются, но ты никто. Твои выпускные оценки из училища здесь никого не интересуют, они указывают лишь на то, что ты способен к обучению, не более того. Здесь нужно знать всё и конкретно.
Как и сказал командир, в экипаж стали прибывать лейтенанты: инженер БЧ-2 Женя Селиванов, начальник РТС Толя Свинцицский, начхим Володя Куракин, штурманёнок Миша Николенко. Все получили такие же листы, как у меня, и мы стартовали почти одновременно с разницей по времени в несколько дней. Офицеры и мичманы после рабочего дня убывали в город, мы капитально обосновались в офицерской комнате. Я начал сдачу на допуск к самостоятельному дежурству по ПЛ. Во-первых, сдав на допуск к дежурству, автоматически закрывался вопрос в листе на допуск по специальности. Во-вторых, мои учителя капитан-лейтенанты Федулов Леонид Васильевич и Адаменко Виталий Николаевич рекомендовали делать именно так.
«К-1» стояла в плавдоке на заводе «Звездочка». Её почти не было видно из-за установленных вокруг неё лесов. За год, с момента установки её в ремонт, было выгружено всё, кроме крупных механизмов, таких как турбин, холодильных машин, турбогенераторов и т.д. Не тронутыми оставались нижняя палуба ракетного отсека и реакторный отсек. Почти во всех отсеках в прочном корпусе были вырезаны огромные отверстия, закрытые брезентом. Все переборочные двери были открыты и на крюках, через которые были протянуты сварочные кабели и газовые шланги. Даже трудно было представить, что когда-нибудь всё будет восстановлено. Так совпало, что в реакторном отсеке я встретился с комдивом раз, Колабским Виктором Павловичем. Подойдя к илюминатторам в реакторную выгородку, он остановился, сказав две фразы: «Вот это и есть твоё заведование. О радиации не говори ни с кем, даже с самым близким тебе человеком, если не хочешь неприятности».
Устройство ПЛ я, как и остальные лейтенанты из БЧ-люкс, должен был сдавать лично механику, командиру БЧ-5 капитану 2 ранга Гершонюку Михаилу Демидовичу. Он не мог лишить себя удовольствия поиздеваться над беззащитными, заставляя по нескольку раз пролезть по тому маршруту, после которого беззащитный представал перед его очами. Ко мне, представителю БЧ, которой он командовал, не то что проявлял какое-то снисхождение, наоборот, драл по-чёрному. Иногда на заваленный мной вопрос затруднялся ответить даже командир дивизиона живучести капитан 3 ранга Масолов Владимир Николаевич, тоже знающий устройство ПЛ в совершенстве. Начинался спор между ним и механиком, где находится лаз, скажем, в дифферентную цистерну. Мне-то этот лаз зачем?
Как-то мой комдив Колабский неожиданно при всех посмотрел на меня и попросил показать зачётный лист. Обля, да у тебя тут конь не валялся. Сегодня, блянаху, после ужина на лодку до 24. У дежурного по ПЛ будет лежать допуск, и пусть запишет в вахтенный журнал время твоего прибытия и убытия. Да, я отставал от графика, но не так, как остальные лейтенанты. Те вообще болт забили, обжёгшись об Михаила Демидовича. Это было серьёзным предупреждением мне, что такое здесь не прощают. Через трое суток я был в графике, и такого больше не повторялось.