Уснуть не удавалось. Гарри пообещал себе, что в следующие выходные отправится с детьми в собачий приют и пожертвует хотя бы денег на корм. От этого самоутешения поттеровская совесть взбунтовалась, и усмирить её не удалось даже во сне, накинувшемся на него, как тот голодный пёс на обидчика: яростно и не признавая поражения.
Снилась ему дочь, она кормила бродячую собаку с ладони карамельками и плакала. Господи, к чему такие игры подсознания?
Гарри, проснувшись, первым делом вспомнил разговор с Лили, то, что она говорила ему о юных, о том, как легко их травмировать, убить словом. И удивился, что он, взрослый мужчина, не обращает на такие важные вещи никакого внимания. А между тем, права Лил: подростки думают о любви больше, надеются на неё, ждут; шкура у них, что ли, тоньше, не обросла ещё ржавчиной цинизма; а у взрослых только дела грёбаные на уме, деньги, карьера, долг, быт и сознательное неверие во что-то важное и настоящее, ради чего стоит жить. Дети – конечно, никто не спорит, — это для многих смысл жизни, и Гарри Поттер в этом плане не исключение. Но дети очень быстро вырастают, жить их жизнью или решать за их счёт свои застарелые психологические проблемы – значит навсегда испортить им жизнь. Полностью растворяться в них – взваливать на их плечи тяжкий груз, которого они не заслужили. Дети не принадлежат родителям, а родители – детям. При всей взаимной любви и близости, зависимости даже, это совершенно разные люди, не чужие, но и не копии, не повторения друг друга, не единое целое. Сложно ли это признать, когда ещё пару-тройку лет назад ты был самым главным существом в жизни дочки, а сейчас она, девушка, оказывается, во сто крат мудрее и честнее тебя? Сложно. Но необходимо. Иначе не быть ни ей, ни сыновьям, ни тебе самому счастливыми. Ну, ради счастья детей Гарри готов сделать всё, что угодно, но вот сам… Оценят ли, примут ли когда-нибудь его подросшие малыши мотивы отца, отказавшегося по непонятным причинам от своего личного счастья? Ради них? Да не смешите, им, рассудительным, всё понимающим и свободным, такие жертвы нафиг не нужны…
Эти нелёгкие и какие-то новые мысли, перемешанные с вязкими образами короткого сна, резко прервались ударившим в нос запахом гари. Потом послышались причитания домовика, звон посуды, голоса детей с кухни. Всё понятно: Лили Поттер варила кашу…
*
Гарри решил ещё раз поговорить со следователем, нарушившим закон – вчерашний скандал в Министерстве оставил на душе тягостный след, не пропадавший даже от шуточных перепалок детей за завтраком.
— Если вы не перестанете прикалываться — я объявлю вам бойкот! — Лили была намерена всерьёз обидеться на паясничающих братьев. Она из принципа доедала уже вторую тарелку овсянки, которую, когда её готовили мама или домовик, с младенчества не очень-то жаловала.
— Ну что ты, Лил, каша — зашибись, настоящая походная, с дымком! — Альбус притворно причмокнул. — В лагере ведь только так! Хозявка ты наша!
— Не нравится — не ешь! — Девочка надула губы, но не удержалась и фыркнула. — Я единственная женщина в доме, так что лопайте, что дают, и не жужжите.
— Он нее не только зажужжать можно, но и обос… — Джей взглянул на отца и решил изменить окончание фразы. — Оборжаться и обожраться. А вообще, если джемом залить, корицы добавить, сахаром присыпать…
— И зажмуриться! – мгновенно подхватил Ал.
— То очень можно есть! — закончили братья хором.
Гарри засмеялся, и все порешили на том, что можно на ужин сходить в кафе. Семейный это день или как? Лили при этом довольно улыбалась, и у Гарри закралось подозрение, а случайно ли или по неопытности у неё сгорела каша?..
«Завтра понедельник, — думал он, наблюдая за дурачащимися отпрысками, — делом займётся Визенгамот, ЧП в Аврорате – не шутки. Надо сегодня не беседовать с арестованным следователем, который вчера весь день играл в молчанку, а душу из него вытрясти. Чую, интуиция подсказывает, нельзя сдавать парня прокурорским». Поттер хорошо знал недавнего курсанта Мелекью, не особо сильного мага, но умного парнишку, после выпуска без труда поступившего в Следственный комитет стажёром и успевшего за пару лет достойно проявить себя. Совершенно не верилось, что тот мог оказаться взяточником и сознательно пойти на столь серьёзные нарушения. Мелекью выпустил до суда ведьму, которая применила к магглу тёмномагический приворот – дело, в общем-то, типичное, не такое уж и редкое, обвиняемую неминуемо ждал Азкабан, но она скрылась от правосудия…
*
Стажёр Мелекью сидел у окна, но не смотрел ни в него, ни на Главного аврора. В маггловской футболке с цветными буквами и поношенных трикотажных брюках (арестовали его ночью, оделся, наверняка, в первое попавшееся) он казался простым пареньком из английской провинции, кем, в сущности, и являлся. Коротко стриженный, очень улыбчивый по жизни, сейчас он не поднимал взгляда от своих стоптанных кроссовок. Ребёнок, ей-богу. У этого ребёнка «отлично» по боевой магии, несколько собственных разработок по теории магической юриспруденции и пятнадцать отлично проведённых следствий…
— Вирджил, зачем ты это сделал? Без протокола. – Поттер подошёл к окну и уселся прямо на подоконник. Солнце сразу принялось греть ему спину, от этого полумрак, вечно, даже в ясные дни, царивший в допросной, показался совершенно невыносимым. Захотелось как следует потереть глаза, стереть удручающую пелену, наполнить окружающий мир яркими красками.
Мелекью посмотрел на Главного, как на глупца или неразумного. Гарри даже непроизвольно поёжился.
— Простите, командор, — сказал Мелекью, — я вас подвёл. Но…
— Она тебя околдовала, Вирдж? Опытная бестия? Признайся, это, конечно, позор для профессионала, но мы проведём экспертизу, докажем, что ты не виноват, переведём тебя в канцелярию, там тоже люди работают.
Мелекью отрицательно замотал головой:
— Я сам. Она не при чём. Я считаю, что за такие проступки у нас слишком серьёзное наказание. Она того козла столько лет любила, а он её мурыжил, ни да, ни нет. Вот она и не выдержала – стала его подпаивать.
— Да. — Поттер всё-таки устало потёр глаза ладонью, но сумрак комнаты от этого почти не изменился. – Она, конечно, не виновата, это злые авроры против любви. Что же ты, парень, наделал? Сам под трибунал пойдёшь. И за кого? Преступление есть преступление.
— Так она же по любви это делала! – с какой-то пронзительной ноткой надежды в голосе воскликнул Мелекью. — Когда знаешь, что любишь, господин Главный аврор, то на всё пойдешь. Признаю, что глупостью кажется, но никак нельзя было иначе… Она ж добивалась того, кого любила… Я её так понимаю...
— Вижу, что понимаешь, — без иронии ответил Поттер и, поднявшись, похлопал Мелекью по плечу. – Постараюсь тебе помочь… и ей… но лучше бы ты ко мне с этим раньше пришёл, а не занимался самодеятельностью.
— А раньше вы меня слушать не стали бы, — едва заметно усмехнулся Мелекью.
Поттер подумал, что тот даже не догадывается, как на самом деле прав, и, уходя, бросил через плечо:
— Не стал бы. Раньше не стал бы…
*
«Не ебался целую вечность! Стал забывать, как это — кончать... Хорошо бы профилактику амнезии устроить твоему бельчоночку, как думаешь? Встречу сам назначь. Лесной Еблан»…
— Сильней, Поттер, мать твою! — хрипло простонал любовник, с силой двинувшись навстречу таранящему его члену. – Я ж не цаца!
— Не учи… ученого. — Гарри перехватил того за поджарую талию и тверже оперся отведенным в сторону, поднятым под прямо-таки балетным углом коленом о низкую спинку кожаного дивана. — Соскальзываю, блин, повернись!
— Нахрен? И так хорошо, давай, только быстрей! — послышалось глухо, потому что партнер уже плохо соображал, мотал мокрыми волосами и выдыхал резко, со стоном. Тяжелая штора, за которую тот держался, рухнула вместе с карнизом, зацепив Гарри по напряжённо выгнутой спине. Оба на миг замерли… пьяно засмеялись и синхронно кончили.
Ради этого стоило столько времени не видеться!
— Улёт! Бля-я-я! — Тела разъединились со смачным хлюпом. Поттеру глаза заливал пот, и он потерся о плечо любовника, захотелось курить.
— Ага, выпьем и повторим. — Испачканный своей и гарриной спермой, которая всё ещё текла по его стройным ногам, удовлетворенный и уже зевающий блондин сполз на пол. — Второй раунд был даже круче первого. — Соскучился, да?
*
Сова от Олли прилетела поздно вечером в воскресенье. Вот черт!.. Гарри покрутил в руках коротенькую записку: ёмко, просто, без прикрас... Как всегда рисково.
Трижды женатый и дважды разведенный супер-звезда мирового спорта Оливер-задери-его-кентавр-Вуд звал Поттера на случку! Именно так и никак иначе. Всё началось года три назад, после развода с Джинни, когда сам Главный пригласил бывшего однокашника дать парочку мастер-классов сборной команде Аврората по квиддичу. Тот не важничал — приехал.
Стройный, плечистый, модно и дорого одетый, сверкающий белозубой улыбкой, как новенький галлеон; модельная стрижка, светлые волосы на фоне красивого, непривычного для Англии загара; позёр и ни капли не скромник – такого Вуда было почти не узнать.
Юность вспомнили, побалагурили; Оливер долго прикалывался над названием аврорской команды, переиначив его в «Ментовские метёлки» (что было принято ребятами-зубоскалами на ура и быстро прижилось в кабинетах и курилках), посмеялись… После тренировки отметили, конечно, и как итог — провели ночь вместе. Помнится, даже не удивились…
Их редкие встречи не были ничем таким особенным, просто секс, просто желание, иногда дружеский трёп, частенько выпивка. Совершенно безбашенный Вуд любил получать всё быстро, сильно и грубо. Он привык летать, высоко и стремительно, без тормозов, привык толкаться в воздухе накачанными плечами — и на земле не собирался отказываться от этих привычек. А ещё очень ценил, что Гарри Поттер никогда не ходил в трепачах.
“Бабы замучили, — жаловался он, прикуривая новую сигарету от еще дымящегося окурка. — Комплименты им, подарки, цацки — слушай, Гарри, даже жёнам только этого и надо! А театры, рестораны, концерты!.. Ну вот скажи, нахрена мне эта фисгармония? И была бы ещё физ-гармония. Вздохи, охи, ухаживания, поцелуи... а не просто хуи! — Вуд засмеялся, повернулся на живот. Даже расслабленные его мышцы вызывали у Поттера тихую зависть и всё новые приливы желания. — И ещё запахи бесят, вот почему от тёлок так тошнотворно пахнет: сладенько – гаденько?
Поттер, и сам весьма нетрезвый и быстрыми темпами «догоняющий» любовника, ещё потный и разогретый сексом, полулежа голяком в кресле, тихо ржал над его сетованиями:
— Ну, так завязывай с ними совсем. Ты ж гей натуральный.
— Или голубой натурал? Гы-ы-ы. Ни хера подобного! Я почему люблю, чтоб меня ебали? — Олли махнул было рукой но, не удержав равновесия, ткнулся лицом в подушку. — Вот смотри, чуешь, постель правильно пахнет, а не душка’ми вонючими, цветочками всякими говенными… розовыми! Так о чём это я? Почему задницу подставляю? А, да, потому что я устал делать всё сам, и потом девки хуй не уважают, а только притворяются, ну кроме шлюх, конечно… И где найти такую жену, чтобы она мужика со всех сторон удовлетворяла?
— За это, мол, не бери, тут не трогай, ой, синяк будет, я порядочная, со мною так низя-я-я!.. — продолжал истинный мачо-Вуд, артистично кривляясь. – Вот ты когда-нибудь женщине правду говорил, ссать с ней после пива на стенку стал бы?
— Э, ну ты совсем не туда свернул, орёл! — Гарри махнул на оратора зажатой в руке бутылкой вискаря, в которой к его удивлению напитка оставалось уже на донышке. Он нахмурился и пытался не потерять нить разговора. — Мы про трах, а ты начал уже о со-социальных различиях, то есть о…
— Да, ладно, Поттер, иди сюда, продолжим, у меня встал…
И так почти каждый раз…
Сегодня же, получив очередное, но пришедшееся так некстати, приглашение от Оливера, Гарри решил по-иному: схватив со стола свежий выпуск «Пророка», пролистал спортивный раздел и, убедившись, что игры четверть финала будут проходить в Глазго, послал любовнику свою сову и назначил свидание на среду и не в Лондоне.
*
Три рабочих дня пролетели в суете. Дело с Мелекью Поттер перевел в особый режим рассмотрения, как статью №4562/65 «Случаи психологического давления или ситуации экстремального воздействия на исполнителя противоправных действий (ответчика), находящегося в крайних, вынужденных и обусловленных наличием темномагического волшебства обстоятельствах», раздел 4 , пункт 6. Смешно было то, что именно по этой статье судили, вернее, рассматривали все дела победителей Волдеморта, не к ночи будет помянут! Древний магический «хлам», заседавший тогда, да и поныне в Визенгамоте, не мог не придать видимость законности оправданию детей Хогвартса, ставших убийцами на войне с Пожирателями и их змеерожим фараоном. Вот статейка и пригодилась, Гарри передал документы по стажеру в руки Отдела внутренних расследований, дело удалось спустить на тормозах и закрыть.
Чего только не случилось в эти дни, казалось, что их было не три, а штук двадцать или месяц навскидку и по ощущениям! И вот возникло же такое чувство, что он забыл что-то, что-то важное… А тут еще Лили, проявив чудеса дипломатии и помирившись с матерью, провела блестящую двухдневную операцию «Возвращение блудной (не дай Мерлин!) дочери», в результате которой получила-таки обещанного ей отчимом щенка. Странно было то, что не только Рыжая егоза, но и Кричер был в полном восторге. Сыновья (Джей сдал все экзамены) маялись дома от безделья… Короче, дурдом!
А впрочем, всё к лучшему… В среду вечером он отправился на свидание… свидание… никакое это, черт возьми, не свидание!
Чёткое ощущение, что эта встреча последняя, появилось у него, только когда он уже аппарировал в гостиницу «Blythswood square» (1) (так Вуд любил пошутить) и увидел Оливера, машущего ему рукой с лестницы роскошного круглого холла элитного отеля для миллионеров…
Потому, что сердце не дрогнуло, даже вот и нутро не сжалось от предвкушения. Да и не было этого никогда, просто люст, просто чистая похоть, немудреная телесная забава… Но раньше Гарри эти отношения более, чем устраивали, он и ценил их за лёгкость и необязательность в сочетании с почти стопроцентным взаимопониманием, необременённым никакими тягостными обязательствами, и за физическую совместимость. Разве сейчас что-то изменилось? Ему было приятно после долгой разлуки увидеться с Оливером, наверное, он даже соскучился по нему… ну, как-то по-своему… почти… но… Гарри вдруг, не без приязни и начавшегося шевелиться сексуального возбуждения наблюдая за одетым в модный спортивный костюм сногсшибательным красавчиком, что радостно улыбался ему, а заодно и всем окружающим в холле отеля, подумал, что ничего не потерял бы, если бы эта встреча не состоялась…
После нескольких заходов на дорогое виски без закуски и на секс, от которого подолгу не получалось унять дрожь во всём теле и хотелось тереться и тереться друг о друга, чем придётся, лишь бы не разъединяться надолго, Гарри слегка пересмотрел это отношение к любовнику…
Порвать с Вудом? Вот с этим парнем, который тебе так нравится во всех смыслах? С которым можно ни о чём не думать; кончая в которого, можно услышать: «Ну ты и мерин, обожаю!»; перед которым можно не извиняться; с которым можно говорить о таких вещах, что и с самим собой-то никогда не обсуждаешь? Да и что там, собственно, рвать-то? Захотели бы – разбежались – и всё, без соплей и мировых трагедий. Короче, отказаться от встреч с Оливером у Гарри не получалось. Да и зачем? Было бы ради кого, что ж себе и в малом отказывать? Он — мужчина, здоров, нестар и у него есть потребности. Да элементарная сексуальная нужда… А остальное, остальное… Ну, нету, чего уж тут…
*
Вся смута последних дней, которые казались годом, не меньше, так его заморочила, замутила, что весь с такими сложностями обретенный покой, всё устройство жизни, быта, труда, отношений и привычек перекрутило, перепутало как в... блендере, нет, в миксере...