— У нас все есть.
— Ну-ка покажь!
И тут Рыжий протянул книжечку.
Дежурный настороженно раскрыл ее, готовый к обману, мошенничеству, к тому даже, что в этой якобы книжечке может оказаться взрывное устройство. Но ничего такого в книжечке не оказалось. Тем не менее дежурный с нескрываемым ужасом оглядел сначала одного, потом другого Рыжего и бросился куда-то со всех ног.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
— За исполнение желаний! — поднял свой бокал Сергей Павлович, высверкивая хрустальной гранью прямо в глаз Никодиму Агрикалчевичу. — За исполнение самого большого вашего желания…
Тут к ним подскочил совершенно взмыленный молодой человек. Красная повязка на его рукаве сползла и сбилась. Наклонившись к фальшивым буклям Никодима Агрикалчевича, молодой человек что-то отрывисто зашептал, с трудом переводя дыхание. Расплескивая вино и придерживая на ходу спадающую шляпу, Никодим Агрикалчевич умчался вместе с ним на поиски заместителя директора по научной части.
Не прошло и пяти минут, как Владимир Васильевич был найден. Успевший несколько поостыть к этому времени молодой человек повел их теперь по направлению к проходной, навстречу академику. Тот, впрочем, оказался не один, а с сопровождающим лицом, как две капли воды на него похожим.
— Который? — шепотом спросил Владимир Васильевич.
Как ответственный представитель дирекции он единственный присутствовал на карнавале в обычном костюме.
— Кажется, справа, — срывающимся от волнения голосом ответил дружинник. — Или слева?..
— Ааа… Здравствуйте! Здравствуйте!..
Владимир Васильевич широко улыбнулся, ямочки заиграли, запрыгали на его щеках. Он широко развел руки, точно собираясь одновременно обнять всех в закутке, и направился к близнецам, надеясь, что академик сам непременно проявится.
— А мы вас ждем. Уж так ждем… — тряс он руку одному из них, в то время как Никодим Агрикалчевич, тоже с очень радостным лицом, произнося какие-то другие, но столь же прочувствованные слова, стискивал руку другому.
— Сергей Павлович Скипетров вот только что мне сказал: обязательно приедет. А я говорю: нет, уже не приедет… Вы, должно быть, дружите с Сергеем Павловичем…
— Идемте! — позвал Владимир Васильевич. — Что это мы стоим? Идемте в зал.
Охрана расступилась, почтительно пропуская личных гостей заместителя директора.
Пока они спускались по освещенному цветными огнями пандусу, Никодим Агрикалчевич мучительно соображал, как отличить академика, но уже на площадке лестницы, с которой открывался вид на круговорот танцующих, ему пришла счастливая мысль задать ни к чему вроде бы не обязывающий вопрос, на который, однако, мог ответить, пожалуй, лишь академик.
— Простите… — начал Никодим Агрикалчевич и осекся.
Пространство между ним и Владимиром Васильевичем было занято только одним — исключительно одним только переодетым академиком. Никакого другого, на него похожего, поблизости не было.
— А где же второй? — растерянно спросил он.
— Что?
— То есть… я хотел… Разрешите представиться… Представить…
Тут, слава богу, Владимир Васильевич очень вовремя пришел на помощь. Он назвал себя, Никодима Агрикалчевича, заверил академика, что давно уже вынашивал мечту о знакомстве с ним, посетовал, что так долго пришлось ждать этой поистине волнующей для него встречи, и предложил для начала разыскать Сергея Павловича Скипетрова, с которым академик, конечно, должен быть хорошо знаком.
— Да вы не беспокойтесь, я сам.
— Как угодно. Пожалуйста. Не смею настаивать. Если что нужно…
— Номер в гостинице вам оставлен, — поспешил добавить Никодим Агрикалчевич. — «Люкс»…
Дав понять, что опека ему наскучила, гость коротко кивнул, поискал кого-то глазами в толпе и сбежал по ступенькам вниз.
— Ишь как еще бегает!
— Главное, что приехал, — облегченно вздохнул Никодим Агрикалчевич.
— Пускай себе, — несколько обиженно, хотя и с должным пониманием момента, согласился Владимир Васильевич. — Нужно же и академику когда-нибудь отдыхать. А то ведь света белого не видит. Симпатичный вроде мужик, но что-то для академика больно уж молодой.
— Ничего подобного, — возразил Никодим Агрикалчевич. — Руки-то. Руки у него… Обратили внимание? Руки всегда выдают возраст. Как ни намажься. Уж тут не подделаешь…
И вдруг он понял, какую допустил оплошность, не сравнив руки обоих гостей еще там, в предбаннике.
Музыка гремела. Разом гасили люстры, включали искусственный снег. Световые зайчики бежали по столам, лицам, скользили по мохнатым веткам украшенных елок, дробились и остро вспыхивали на зеркальной поверхности блестящих шаров. Потом вновь зажглась тысяча ламп наверху, и пары закружились в неистовом вихре.
Центр зала занимали теперь украшенные серпантином и блестками, неузнаваемо преобразившиеся ШМОТ-2, NB-9115 и «Латино сине флектионе». Вокруг машин, настроенных на режим игральных автоматов, толпился народ. Руководил играми новый контрольный редактор отдела информации Алексей Алексеевич Коллегов в яркой форме Главного кондуктора всех наземных путей сообщения. На нем была фуражка с лакированным козырьком и большой кокардой. Он кивал налево и направо, отвечая на многочисленные приветствия и поздравления. В самый последний момент его карнавальный костюм Рыжего решением специальной комиссии, в связи с назначением на новую должность, был заменен.
Тут же, возле машин, чемпион института Оводенко давал сеанс одновременной шахматной игры на двенадцати досках всем желающим.
В функционирующем неподалеку пресс-баре Иван Федорович Тютчин и Андрей Аркадьевич Сумм — оба в старинных кафтанах стряпчих поверх современных костюмов — спорили на публике о судьбах дискретного перевода. Разомлевший от жары Борис Сидорович Княгинин в расстегнутом на животе мундире его превосходительства сидел тут же, мерно похрапывая.
— Никодим Агрикалчевич! — подошел к заведующему отделением вестовой. — Произошла поломка двух блоков. Нужен мужчина. Подсобить.
— Сейчас что-нибудь придумаем.
Капитан мушкетеров выловил взглядом знакомую шляпу, венчающую вытянутое наподобие нуля лицо.
— Игорь Леонидович!
Шляпа приблизилась.
— Помоги ребятам.
Игорь Леонидович огляделся. Заметив в толпе Пажа, он направился прямо к нему, громыхая мушкетерскими сапогами явно большего, чем нужно, размера.
— Гурий Михайлович, такое дело. Требуется грубая мужская сила.
Паж пробовал возразить, жестами и взглядами давая понять, что он не один, а с дамой, однако Игорь Леонидович сказал: «надо», — и Гурия увели.
Оставшись вдруг без покровителя и защитника, Инна почувствовала себя в пышном, но легком своем одеянии так, как если бы на ней совсем ничего не было. Рядом не оказалось также ни странного танцора в голубом плаще, ни Ласточки, ни Триэса. Даже вовсе не симпатичный ей мушкетер, начальник отдела Игорь Леонидович Сирота, и тот скрылся куда-то. Ее бесцеремонно потеснил хоровод теней, призраков в белых саванах, среди которых она узнала некоторых сотрудников Правой лаборатории. Натанцевавшись, привидения взялись за руки и побрели по залу, точно блуждающие огоньки объявляясь то там, то тут.
Неожиданно ее шея, руки, лицо ощутили тепло, точно поблизости включили электрический рефлектор. Она оглянулась, вздрогнула и отступила на шаг.
— Узнаешь?
— Аскольд… — едва слышно пролепетала она, отказываясь верить собственным глазам и ушам.
— Вот и встретились.
— Ты откуда?
— Работаю теперь у Добросердова. Вместе с ним и приехал сюда. Уж очень хотелось увидеть всех вас. С огромным трудом его вытащил.
— Кого, академика?
Она что-то туго соображала.
— Полгода назад он, можно сказать, прямо с улицы взял меня в свой институт. Ты даже не представляешь, какой это человек. Фантазер, выдумщик, весельчак. И такая светлая голова! Обязательно вас познакомлю. Только не удивляйся. Он в карнавальном наряде…
— Я ничему больше не удивляюсь.
Инна прислушалась. Все вокруг постепенно стихало. Откуда-то издалека доносились размеренные протяжные звуки, точно ударяли в большой колокол.
— Часы бьют?
— Да, полночь…
Прямо на них, ловко лавируя в толпе, бежал официант с полным подносом над головой. Аскольд поднял руку. Официант подскочил. Искрящиеся пузырьки шампанского стремительно выскакивали из глубины на поверхность и лопались. В ярком свете прожекторов плясали мелкие брызги.
— Просто как в сказке, — сказала Инна, настороженно вглядываясь в лицо официанта. — По щучьему веленью…
Ей и в голову не могло прийти, что ни с каким волшебством это не связано: шампанское академику приказали подать Владимир Васильевич и Никодим Агрикалчевич, с возвышения наблюдавшие за ними.
— Вы-то как тут оказались? — обратилась Инна к официанту.
— Помогаем, — приторно улыбнулся тот. — Обслуживаем.
Внешне официант представлял собой некое среднеарифметическое между Саней Синей Курткой, соседом по автобусу от Минеральных Вод, и чопорным Виталием Евгеньевичем Пони, обитателем Дома почетных гостей в Приэльбрусье.
— С Новым годом! — поднял бокал Аскольд. — Будь счастлива.
На глаза у Инны навернулись слезы.
— Ты тоже.
— Еще изволите? — спросил официант.
Инна отвернулась, как бы желая поскорее избавиться от неприятных воспоминаний.
— Где остальные? — спросил Аскольд.
— Должны быть здесь.
— Пойду поищу.
— Гурий и Валера точно здесь.
— Я не прощаюсь. Еще увидимся…
Официант с подносом, все так же искусно вихляя всем телом, продвигался навстречу человеку в костюме охотника, который расслабленной походкой спускался по лестнице с ружьем наперевес в сопровождении двух молодых стройных охотников без ружей.
— Привет, Виталий Евгеньевич, привет, дорогой! — воскликнул доцент Казбулатов, легко перекидывая ружье в левую руку, беря с подноса шампанское и кивая своим джигитам, чтобы они тоже взяли. — Празднуете?
— Помогаем, — осклабился Виталий Евгеньевич.
— Профессора Степанова не видели?
— Никак нет.
— Вообще-то он принимает участие?
— Не могу знать, — потупил взор Виталий Евгеньевич.
— Вы бы поставили поднос на ступеньку, выпили с нами за встречу.
— Не имею права.
— Почему, дорогой?
— При исполнении…
Виталий Евгеньевич собирался уже улизнуть, но доцент крепко схватил его за блестящий лацкан.
— Летом опять приезжайте. Обязательно. Новую конференцию организовываем. Будет не хуже, чем в прошлый раз.
— Премного благодарен.
Доцент отпустил лацкан Виталия Евгеньевича и окинул раскинувшееся перед ним пространство орлиным взглядом. Увидев у подножья лестницы Зайчиху Клару с несколько тяжеловатой, как у большинства фертильных зайчих, задней частью, неспешно зашагал дальше — вниз.
— Пиф-паф! — вскинул он ружье.
Со своими молодыми помощниками Охотник находился от Зайчихи уже на том расстоянии, когда гром оркестра не мог заглушить звука выстрела.
— Ах! — дрогнули заячьи ушки.
— Приветствую вас!
— Это вы… Разве так можно пугать?
— Ну извините. Мы же старые знакомые. Да. Здесь много наших… Вот, двух орлов привез, — горделиво сказал доцент Казбулатов, пытаясь вспомнить фамилию этой славной представительницы отряда грызунов.
— Небось уж забыли меня?
— Калерия Николаевна… как можно? — Доцент Казбулатов зацокал, покачал головой.
— А то встретила я только что тут одну, — недовольно проговорила Зайчиха Клара. — Королеву из себя ставит. Даже не поздоровалась.
— Нэ надо скучать! — сказал доцент с прорезавшимся вдруг сильным акцентом.
— Да вы знаете, дорога тяжелая. В общем вагоне, билетов не достать. Устала я от этих мероприятий, товарищ Казбулатов. Сплошные карнавалы, конференции, совещания.
— В командировке или просто так? — поинтересовался доцент.
— От общества «Знание»…
Трое веселых ребят — Даша, Люба и Бородач — окружив их, принялись водить шутовской хоровод. Жанна д’Арк, переодетая в Гавроша, и еще несколько ионговок в карнавальных костюмах присоединились к ним.
— Бойцы вспоминают минувшие дни, — навис чей-то бас сзади.
Прорвавший круговую цепь хоровода Павел Игнатьевич Стружчук, которого Калерия Николаевна даже не сразу узнала, изображал переодетого в Бабушку Серого Волка и держал за руку свою неизменно молодую сотрудницу в платье Красной Шапочки.
— Не знаете, Альберт приехал? — спросил Павел Игнатьевич.
— Тут он. Конечно, тут.
— Приглашаю всех этим летом снова посетить Приэльбрусье! — горячо, с напором произнес доцент Казбулатов, и в ответ грянуло дружное троекратное «ура!». — Мне бы Сергея Сергеевича разыскать. Вы не видели его?
— Нет.
— Неужели никто не видел?
Заприметив давешнюю приятельницу профессора Степанова, стоящую в одиночестве, доцент направился к ней по краю зала, чтобы не мешать танцующим, но его опередил какой-то Рыжий. Он вступил с девушкой в беседу, и теперь Казбулатов вынужден был подождать.
Ждать, однако, пришлось слишком долго. Передав ружье одному из своих орлов, Охотник решил действовать. Он подошел вплотную к разговаривающим, деликатно кашлянул, но на него не обратили никакого внимания.
— Разве можно было отпускать такого талантливого парня? — уловил он обрывок разговора. — Да сейчас таких днем с огнем…
— Извиняюсь, — прервал доцент словоизлияния Рыжего, даже не подозревая, какой гнев заместителя директора института, пристально наблюдающего за ним с возвышения, он вызвал этим, казалось бы, невинным своим поступком.
— Что за тип? Откуда взялся? — возмутился Владимир Васильевич. — Что ему нужно от академика?
Капитан мушкетеров только встрепенулся, как петух, и ничего не ответил. Руководящий состав Института химии сидел за отдельным столом — Владимир Васильевич, несколько мушкетеров и Звездочет.
— Приглашаете неизвестно кого…
— Список готовил Виген Германович, — сухо заметил Никодим Агрикалчевич.
— Но утверждали-то вы!
— Признаю критику, — согласился Никодим Агрикалчевич. — Кто это? — обратился он к Кирикиасу.
Виген Германович промолчал.
— Это доцент Казбулатов из Приэльбрусья, — сказал Звездочет.
— Вы его пригласили?
— Ни в коем случае.
— Так вы его знаете?
— Впервые вижу.
Сергей Павлович рассеянно оглядел зал. Сквозь толпу танцующих, то и дело увязая в ней, пробирался Паж.
— Интересно все-таки, что этому доценту нужно?
— Ему нужен профессор Степанов.
Мушкетеры многозначительно переглянулись.
— Неплохо! — сказал кто-то. — Ищет профессора, а находит девицу.
— Это Коллегова, его сотрудница.
— Та самая аспирантка, у которой со Степановым был роман?
— Шумная история.
— Никакой истории не было, — решительно осадил начальника отдела Сироту Сергей Павлович. — Казбулатов привез подарок, так называемый «сувенир», но нигде не может найти Сергея Сергеевича. Вот он и решил передать через сотрудницу.
В этот момент сидящие за столом и впрямь увидели, как молодой клеврет Охотника извлек из внутреннего кармана черкески продолговатый сверток.
— Такой большой сувенир? — удивился Сирота.
— Племянника своего в аспирантуру хочет устроить, — подавил зевок Звездочет. — Только зря старается. Сергей Сергеевич все равно не поможет.
— Почему же? При большом желании…
За Инной, беседующей с рыжим академиком, наблюдали в этот момент не только институтские руководители, но и Дина Константиновна. Она стояла в стороне, как бы выпав из общего веселья, из карнавальной шумной толпы. Кто выбрал для нее это черное, траурное платье Бедной Лизы? Почему именно ей достался жребий быть одинокой и печальной весь этот необыкновенный праздничный вечер?
— Потому что до июля не успеет, — после небольшой паузы, как бы тщательно обдумав свой ответ Сироте, произнес Сергей Павлович. — Приемные экзамены в сентябре.
— Какое все это имеет значение?
— Исключительное, — только и сказал Сергей Павлович.
— Товарищи мушкетеры! — Никодим Агрикалчевич наполнил бокалы. — Ваше здоровье! Мы все неплохие ребята, одна гвардия, общее дело делаем…