Часть тринадцатая.
Продукты, ужин и Кузьмич
Достигнув лагеря, где обитали Миха с приятелями, я не стал долго задерживаться. Да и народ весь был в работе. Меня наскоро напоили чаем с сахаром и лепешкой, насыпали картошки, овощей, дали пакет муки и полбутылки подсолнечного масла, пачку чаю и горсть рафинада, две банки тушенки и банку сливового компота. Кроме того, парни угостили целыми двумя пачками «Примы». Нагруженный, я зашагал обратно через сгущающиеся сумерки.
Луны и звезд не было видно, темнота установилась плотная, но край неба на западе оставался чуть более светлым. Тем не менее, в одном месте я ухитрился потерять тропу и, то и дело, натыкаясь на еловые сучья, начал уже подумывать о вынужденной ночевке. Но тут, очень кстати, заработал дизельный движок на фактории. Направившись на звук, я с осторожностью взял чуть левее, потом правее, пока не понял, что вернулся на тропу.
Ближе к полуночи мы втроем сидели за столом и уже не спеша доедали по второй порции густого наваристого борща, закусывая свежеиспеченными лепешками. Народ на нарах мучительно вертелся, вздыхал и бросал на нас голодные взгляды, но мы с Левой оказались тверды – съели и по третьей миске. На дне кастрюли все равно еще немного оставалось, и я позвал дедка из-за печки, предложив ему доесть оставшееся, что тот и исполнил с большой радостью. Сделав перерыв на перекур, мы заварили чай и пили его вприкуску с сахаром у печки. Затем к нам поближе стал подтягиваться страждущий народ – отказать в еде, если человек не помирает от голода, здесь считалось нормальным, но куревом приходилось делиться, это не обсуждалось.
А на следующий день с колонной машин приехал Кузьмич. С вечера он открыл склад и выдал продукты и курево всем желающим «под расчет». С утра началась приемка ореха. Ругань и уговоры, наглость, подхалимство и обоюдный обман – все сплелось в кипящих страстях под навесом приемного пункта.
Кузьмич держался против наседающей толпы со спокойствием таежного утеса во время бури, не уступая ни пяди. Меньше чем по десять процентов на влажность и мусор он не скидывал:
– Ты что, не видишь – сколько у тебя мусора? Это что? Мне за тебя платить на базе? – выбрав цепким взглядом еще один из мешков, надрезав шов, Чалдонов запустил вглубь руку. – А влажность? Его же досушивать надо! Ты что туда – воды налил для веса? Все, разговор закончен, десять процентов – на влажность, пятнадцать – на мусор! Рубль и пять копеек за килограмм – получишь в Култуке, в конторской кассе. Так, всего у тебя на бригаду – тонна ореха. Три куля можете вывезти через кордон. Держи бумагу!
– Кузьмич, да ты ж без ножа режешь! Как же так – по рубль пять?
– Не, ты совесть имей! Не нравится, сейчас перепишу разрешение только на два куля вывозки!
– Эх, Кузьмич… Давай бичик…
Настала наша очередь. Я сразу стал вслух вспоминать – как классно проводил время в общаге пушно-мехового технаря, и какие там отличные ребята! Лева ловко поддакивал, что, мол, конечно, биологи всегда помогали друг другу. Наташка всей своей фигурой изобразила мольбу и отчаяние.
Вздохнув и задумчиво поковырявшись в одном из кулей, товаровед заключил:
– Ладно. У вас более-менее. Лист брусничный тоже есть. По пять процентов на влажность и мусор. Три мешка с собой.
– Кузьмич, спасибо! Никогда не забудем!
– Да ладно вам. Вот бумага, пока!
Часть четырнадцатая.
Выезд
Фактория бурлила. Приемка урожая шла полным ходом. Народ, сдавший шишку и орех, в возбуждении кучковался на площади возле конторы, стянув сюда законно вывозимый орех и свои вещи. К ребятам из Вологды прибежали двое бичей и радостно сообщили, что видели, как на машинах из Култука приехали те самые парни, взявшие у них в долг мешок ореха. «Что делать? Как что?! Так резать надо, пока они не затырились! Слово не сдержали, значит, хана котятам!» Понурые вологжане, оставив одного парня у бутора, отправились искать своих обидчиков. Но те уже шли к ним, крича издалека, что не виноваты, что все искупят с лихвой.
Судя по всему, Витька с Кехой хотели по-тихому смыться в тайгу, но увидев, что их заметили и вычислили, быстро переиграли. Бичи слезно извинялись, сказали, что ничего не смогли сделать, чтобы вернуть долг сразу, потому как запили. Выставили в погашение своего долга штук шесть бутылок водки, палку колбасы и два огромных арбуза. Где они нашли деньги на все это, никого не интересовало.
Машины довольно быстро загрузили мешками со склада, закрыли сверху брезентом, туго увязали. Затем последовала команда занимать места. Народ кинулся на штурм грузовиков, привязывая свои кули с орехом и вещи к веревкам, стягивающим сверху брезент. Через недолгое время караван из пяти ЗИЛов с густыми гроздьями людей, тесно сидящих сверху, двинулся обратно через перевал на Большую Землю.
Вологжане оказались людьми нежадными и мы, на обратном пути, восседая на брезенте, в кренах хватаясь за поперечные веревки, пили прямо из горлышка водку, пели песни и ели арбуз. Следующие двое суток помнятся смутно. Где-то в Култуке нашли сарай, в котором расположились, потом ночью искали водку, снова пили с вологжанами, оказавшимися отличными ребятами. Утром, получив расчет в конторе и добравшись до вокзала железной дороги, сдали мешки с орехом в багажное отделение. Затем, затарившись в станционном буфете, рванули к Байкалу и продолжили банкет на берегу озера.
Самые смелые купались, заскакивая в холодную воду и с визгом из нее вылетая. Потом пили и пели в электричке. Как и где расстались с ребятами, ни я ни Лева не помнили совершенно. Но Наташка все время была при нас и в порядке, за этим мы следили из последних сил. Сцена, как мы сдавали девчонку ошеломленным родителям, достойна кисти Ильи Ефимовича Репина…
Конец ознакомительного фрагмента.