– Я не могу.
Кларисса подбадривает меня похлопыванием по плечу.
– Ради Прим, дорогая, все только ради Прим.
Мне кажется, я сейчас заплачу. Нет, завою в голос от унижения и невозможности противостоять этим двоим. Зачем Сноу понадобилось делать все это?
Моя спина совершенно не гнется, когда Кларисса все-таки заставляет меня откинуться назад. Мышцы сводит судорогой, когда врач, схватив своими ручищами мои лодыжки, одну за другой разводит ноги в стороны, устраивая их на тех самых «чашах». Я распята. Я беспомощна. Я не заплачу.
До боли в суставах сжимаю в руках простыню, которая накинута на кресло, когда чувствую проникновение внутрь постороннего предмета. Что-то холодное. Врач давит мне на живот, одновременно массируя меня… изнутри. Жмурюсь, но несколько слезинок все-таки стекают по моей щеке. Минуты становятся бесконечными. Я жалко поскуливаю каждый раз, когда чувствую руки доктора на своем теле. Это не кончится никогда.
***
Наконец все заканчивается. Меня отпускают, позволяя одеться, и я соскакиваю с кресла для пыток так быстро, будто мне все равно, если я упаду и сверну себе шею.
Врач предлагает мне и Клариссе подождать результатов в коридоре. Я прохожу мимо капитолийки, случайно задев ее плечом, и это заставляет меня поднять на нее глаза. Моя мучительница выглядит удивленной и настороженной, словно я неведомая зверюшка, которую она видит впервые.
Я сажусь на одну из лавок, стоящих у стены; мимо то и дело проходят люди в белых халатах, время от времени вокруг раздаются чьи-то голоса. Я с трудом воспринимаю происходящее: никак не могу расслабиться, живот болит так сильно, что я едва не сгибаюсь пополам.
Дергаюсь, когда прямо перед моими глазами появляется стакан с водой. Вскидываю голову: Кларисса стоит рядом и внимательно смотрит на меня.
– Выпей, Китнисс. Полегчает.
Хочу послать ее как можно дальше, но я слишком подавлена, так что принимаю стакан и делаю несколько глотков. Жидкость смачивает горло, дышать становится немного проще.
– Ничего не хочешь мне рассказать? – доверительным тоном спрашивает помощница президента, подсаживаясь ко мне.
Отодвигаюсь от нее и произношу уверенное «нет». Мне не о чем разговаривать с Клариссой, и не имеет значения, что приказы отдает Сноу: сейчас вся моя ненависть направлена лично на эту девицу. Не моргая смотрю в пол, мечтая только о том, чтобы поскорее вернуться домой, к Питу.
Мы сидим так очень долго, пока, наконец, из кабинета не выходит врач. Поднимаю на него глаза и заливаюсь румянцем: этот мужчина… трогал меня. Мышцы лица сводит, будто я давлюсь лимоном, и я отворачиваюсь: не имеет значения, что он скажет.
– Что ж, мисс Эвердин совершенно здорова. Анализы не выявили у нее каких-либо нарушений, – сообщает врач. – Кроме одного.
Кларисса оживляется, уточняет, что не так.
Я кожей чувствую на себе внимательный взгляд врача.
– Для девушки, которая была беременна, мисс Эвердин на удивление девственна.
Лучше бы я умерла на Арене, чем сидеть здесь и выслушивать мужчину, который…
Я никогда не смогу успокоиться. Мерзко.
Доктор еще несколько минут разговаривает с помощницей Сноу, после чего прощается и уходит. Я тороплюсь поскорее исчезнуть из больницы, и, слава богу, капитолийка не пытается меня остановить.
***
Все время, пока машина везет меня и Клариссу во дворец, девица не сводит с меня глаз. Я даже не могу сказать, что она выглядит злой. Скорее озадаченной.
– Китнисс, ты так и не придумала, как объяснить, почему ты до них пор невинна?
Бросаю на нее ядовитый взгляд.
– Не твое дело.
Кларисса пожимает плечами.
– Ну как сказать…
Морщусь.
– Чего уж там, говори как есть. – На смену апатии приходит ярость. Это все она виновата, она, она! – Зачем нужно было тащить меня в больницу?
Капитолийка как будто стесняется от моих слов, на мгновение отведя глаза, а потом снова смотрит на меня, и, кажется, я вижу… сочувствие? С чего бы?
– Китнисс, это мое дело. Я должна гарантировать своим клиентам полную безопасность, исключая сюрпризы. Как вот этот.
Сердце уходит в пятки. Что за чушь? Даже не раскрываю рта, а Кларисса уже продолжает:
– Вообще-то, я собиралась сказать вам с Питом вместе, но ты удивила меня. Твоя реакция на, в общем-то, невинный осмотр…
Мои щеки пылают, ну зачем она напоминает?
– В общем, победа на Играх - это не только вечеринки и почести со стороны Капитолия. Это еще и работа. Каждый должен приносить пользу своей стране.
Острые когти царапают мою грудь. «Польза для страны», вероятно, куда страшнее, чем смерть на Арене.
– Победители популярны, их любят и их хотят. Видеть в своей постели.
Кожа рвется, кровь выступает из ран. Слабый стон вырывается из моего горла.
– Это очень прибыльно для Панема, Китнисс. Этого не избежал еще ни один Победитель.
Алые струи стекают к животу, по ногам. Не могу вымолвить ни слова.
– Моя работа – заключать лучшие контракты: кто больше платит, тот и забирает себе «игрушку».
Я стою в луже собственной крови. Нет! Нет! Нет!
– Продают каждого победителя, – уточняет Кларисса. – Единственное исключение - вы с Питом.
Превозмогая отвращение, смотрю на капитолийку. Сердце, кажется, замедлилось. Меня бьет крупная дрожь.
– Я буду торговать только одним из вас, второй останется свободен.
Не понимаю ее слов. Их смысл ускользает от меня. Я настолько не в себе, что спрашиваю то, что мне совершенно не важно:
– Почему ты мне это говоришь… Ты ведь хотела… Сказать нам вместе… – голос не слушается, дрожит. Прерывается.
Кларисса отводит глаза, разглядывая дворец, к которому мы уже подъезжаем.
– Разве это важно, Китнисс? Просто используй этот шанс. Ты узнала заранее, так найди способ убедить Пита или…
Она сжимает челюсти плотнее, похоже злится. Резко поворачивается ко мне и выпаливает.
– Мне нет разницы, кто из вас товар. Но тебе же лучше, если ты убедишь парня.
***
Не знаю, как добираюсь до нужного этажа. Открываю дверь, медленно вхожу внутрь. Мое тело все еще дрожит, как лист на ветру. Страшно. Я не верю, что Кларисса сказала правду.
Так не бывает.
– Ты в порядке?
Замечаю Пита, стоящего в дверях спальни. Его лицо взволновано.
– Ты бледная, что случилось?
Напарник подходит ко мне, тянет за руку, помогая сесть на диван. Он что-то говорит, спрашивает, переживает. А я смотрю на него стеклянными глазами.
«Найди способ убедить Пита. Найди способ. Найди».
Пальцы Пита касаются моей щеки, но я внезапно отшатываюсь, подскакивая на ноги. Во мне будто закипает кровь, подпитываемая жаждой жизни. Первейший инстинкт – выживание. Он работает у любого животного. Даже у человека.
Делаем ставки, господа )))
========== 09 ==========
Комментарий к 09
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
Я набираю в грудь побольше воздуха и выпаливаю:
– Давай убежим.
Пит в мгновение ока оказывается на ногах и непонимающе смотрит на меня.
– Что?
– Давай убежим отсюда, – быстро говорю я, хватая его за плечи. – Сегодня, сейчас!
Лицо Пита больше напоминает удивленную маску.
– Я не хочу быть игрушкой в руках Сноу! И ты не захочешь! Другого пути нет!
Пит освобождается из моих рук, усаживая меня обратно на диван. Его пальцы гладят мои ладошки, желая успокоить, а напарник заглядывает мне в глаза и, поразмыслив, наконец произносит:
– Что произошло?
Прикрываю глаза и отворачиваюсь, не зная, как объяснить то, что я узнала от Клариссы. Да и стоит ли объяснять? Если Пит не согласится сбежать, мы останемся… и одному из нас все-таки придется сделать то, чего ждет президент.
– Просто поверь мне, – прошу я, вновь вскакивая, и начинаю мерить шагами комнату. – Теперь, когда мы не в камере, все может получиться! Пройдем мимо миротворцев, я помню, как пройти по дворцу, вероятно, нас даже не заметят…
Напарник оказывается рядом и тормозит меня, упираясь своим лбом в мой. Он заглядывает мне в глаза, а его руки обнимаю меня.
– Китнисс, ты ведь знаешь, я пойду за тобой на край света…
– Правда? – выдыхаю я.
Пит слабо улыбается.
– Правда.
На секунду я задерживаю дыхание и зажмуриваюсь, наслаждаясь теплым дыханием на своем лице, но все-таки снова перехожу в наступление.
– Тогда надо действовать!.. – Пытаюсь отойти, потому что тело требует какого-то движения, но Пит не отпускает.
– Послушай меня, сначала нам нужен план. И нужна уверенность, что твои близкие не пострадают.
Дергаюсь как от удара: зачем Пит напоминает о том, о чем я стараюсь не думать? Если слова Сноу об угрозе нападения на остатки сопротивления в Тринадцатом только ложь, тогда Прим ничего не угрожает… А если…
– Ну зачем ты говоришь об этом? – раздражаюсь я, вырываясь из крепких объятий напарника.
– Китнисс, – Пит снова пытается поймать меня, – если мы пойдем против Сноу, то должны быть уверены в успехе, иначе… Ты его знаешь – смерть не станет нашим избавлением…
Открываю рот, собираясь возразить, но слова превращаются в бессмысленный выдох, когда в дверь стучат, и она сразу же распахивается, являя на пороге противную капитолийку.
– Пит, а я за тобой, – говорит Кларисса, сладко улыбаясь.
Напарник не выпускает моей руки.
– Мне обязательно идти? – спрашивает он.
– Мы ненадолго, – обещает помощница президента. – Проведаем одного доктора, ты сдашь анализы, и обратно. Китнисс найдет, как скоротать время, верно?
Кларисса пронзает меня хитрым взглядом.
– Огненной есть над чем подумать.
Вздергиваю подбородок и прищуриваюсь. Мне хочется как-то осадить эту девицу… Дергаю Пита за руку, притягивая к себе, и быстро целую его в губы.
– Увидимся позже, – шепчу я напарнику. Пусть Кларисса видит, что ей не разрушить нашей с Питом связи.
***
Едва дверь за ними закрывается, я направляюсь в ванную, надеясь, что вода смоет мои сомнения и страхи.
Опираюсь руками на прохладную раковину и обреченно склоняю голову. Мой пульс неровный, мысли в беспорядке.
Сбежать нереально. Пит прав… Шансов на то, что мы выберемся, почти нет, а вот если Сноу нас поймает… Я не боюсь смерти, только президент вряд ли позволит мне умереть. Он знает о моих слабостях: сестра, Гейл…
И Пит. На нем Сноу отыграется в первую очередь.
Значит, надо сделать выбор? Я или Пит?
Стаскиваю с себя одежду, бросая ее на пол уродливой кучей, и медленно стягиваю вниз плавки, переступая через них. Задерживаю дыхание, заметив красное пятно на ткани. Кровь. Рассерженно хватаю белье и, зайдя под струи воды, пытаюсь отстирать следы моего унижения. Яростно шоркаю ткань в руках, не обращая внимания на соленые ручьи, смешивающиеся с основным потоком. Плачу.
Пит или я?
Отчаяние шершавой ладошкой гладит меня по спине: я не смогу пройти через унижение быть проданной чужому мужчине. Разным чужим мужчинам.
«Найди способ убедить парня». Это единственный выход?
Падаю на коленки, упираясь головой в стену душевой, и позволяю ярости, скопившейся внутри вырваться наружу: с силой бью кулаками по мрамору и не останавливаюсь, пока костяшки пальцев не начинает саднить.
Я не могу отдать свое тело на потеху зажравшимся капитолийцам.
Разворачиваюсь и задираю вверх голову, подставляя лицо под тысячу теплых капель. Единственная мысль, которая не дает мне покоя, – как убедить Пита?
***
Лежу на кровати, уже кучу времени ворочаясь без сна, – попытка задремать провалилась. Пита все нет, а я то и дело бросаю взгляд на часы.
Переворачиваюсь на бок, раздраженно взбивая подушку. Стрелки нещадно отбивают свой ритм.
Сбежать, рискнуть? Невозможно. Эта продажа Победителей – очередная ловушка Сноу, мышеловка, в которую я угодила. Вспоминаю слова напарника о том, что мы с ним мыши, а наш сыр отравлен горьким ядом.
Придется выбирать? Кто из нас решится на то, чтобы отдать свое тело? Морщусь, вспоминая руки врача внутри себя. Отвратительно. Я не смогу.
А Пит?
Снова меняю положение, никак не находя покоя.
Пит ни в чем не виноват. Это из-за меня началось волнение в дистриктах, это я нелепый символ революции. «Найди способ убедить парня». Я не могу, не имею права. Напарник и так слишком многое пережил из-за меня, заслуживает ли он еще одну порцию боли и страданий?
После долгих размышлений, прихожу к выводу, что Пит имеет право знать обо всем. Может быть, мы вместе что-то придумаем? Маловероятно, но другого плана у меня нет.
Резко сажусь на кровати, когда слышу шаги в гостиной. Спешу на звук, надеясь увидеть Пита, но, к сожалению, встречаю толпу клоунов – моя новая разноцветная группа подготовки.
– Китнисс, милая, ты такая бледная! – лопочет Вений, всплескивая руками. – Нам предстоит огромная работа – до праздника нужно успеть сделать тебя самой красивой девушкой в Капитолии.
Я обреченно вздыхаю: меньше всего мне хочется сейчас выглядеть красивой, учитывая, что на этом вечере могут быть… покупатели.
***
С Питом я встречаюсь, только когда меня провожают на первый этаж, к главному залу дворца. Перед самыми дверями стоит мой напарник, очень красивый в темно-сером костюме и с зачесанными назад волосами. Я протягиваю ему руку, и Пит ласково сплетает наши пальцы.
– Все в порядке?
Киваю.
– А у тебя?
Пит кривит губы.
– Ну… Не сказать, чтобы мне понравился доктор, к которому меня водила Кларисса. Уж слишком он интересовался тем, что у меня в штанах, – игриво говорит напарник.
Я хмурюсь.
– По-твоему, это смешно? – строго спрашиваю я, оглядываясь вокруг. Мне нужно знать, что нас никто не подслушивает, нам с Питом надо поговорить…
К сожалению, в конце коридора я вижу Клариссу собственной персоной и спешно натягиваю на лицо улыбку. От натуги сводит мышцы, но я хочу, что мы с Питом не выглядели запуганными кроликами.
– Замечательно выглядите, – произносит помощница Сноу, переводя взгляд с меня на напарника.
Я чувствую себя не в своей тарелке, потому что юбка моего платья выше колен, а значит, все кому не лень смогут пялиться на ноги. Это и раньше расстроило бы меня, а теперь – после признаний Клариссы о судьбе Победителей – я не перестаю одергивать ткань, пытаясь каким-то образом сделать ее длиннее.
– Ты тоже, – вежливо говорит Пит, – красивое платье.
Я невольно крепче сжимаю его ладонь, ведь комментарий парня относится к очередному слишком короткому розовому наряду, открывающему длинные ножки капитолийки.
Презрительно фыркаю и отворачиваюсь, так и не ответив на приветствие Клариссы.
Девушка хлопает в ладоши, привлекая внимание миротворцев, которые по ее команде тут же распахивают перед нами двери. В тот же час потоки громкой музыки обрушиваются на меня и Пита, а последнее, что мне удается, это расслышать громкое напутствие Клариссы:
– Улыбайтесь шире! Сегодня вы – изюминка вечера!
«Чтобы ты подавилась косточкой», – думаю я, продвигаясь вглубь зала.
Дворцовый зал для приемов утопает в цветах и украшениях; здесь бесчисленные диваны и кресла, некоторые из которых расположены возле каминов. Столы ломятся от еды и напитков, а сотня безгласых, неслышно скользящих между гостями, следит, чтобы все были довольны.
Большинство из приглашенных я вижу в первый раз: наряженные в перья и блестки, с цветными волосами и рисунками на лицах, все эти люди, кроме привычного отвращения, теперь вызывают у меня еще и страх. Многие из них обращаются лично ко мне и Питу, подначивая нас раз за разом целоваться на публику, словно мы ручные обезьяны. Рука напарника крепко сжимает мою, и только это придает мне сил.
Несколько раз я пытаюсь отвести Пита в сторону и выложить все как есть, но все время рядом оказывается Кларисса с очередным столичным богачом или богачкой, которые жаждут «познакомиться поближе». Вздрагиваю, оборачиваясь от очередного повторения этих слов, – передо мной стоит мужчина среднего роста, полноватый и седой.