– Хорошо бы, конечно отдать пятьсот! – добавила старуха. – В этом случае к вам будет проявлено особое внимание!
Я не поверил и, отсидев до той поры, пока остался единственным посетителем, наконец, вошел в долгожданный кабинет.
За столом врача сидела солидная пожилая седоватая женщина в очках. Напротив нее – медицинская сестра, еще совсем молоденькая белокурая девушка.
Я поздоровался, но мне никто не ответил. И врач и ее помощница были очень заняты и все что-то писали. Известно, что нынешние власти так обюрократили медицину, что эта отрасль превратилась в сплошную бумажную работу! Здесь уже не до здоровья пациентов. Главное – вовремя подготовить очередной отчет вышестоящим бездельникам! Достаточно только упомянуть современные больничные листы! При Советской власти были небольшие, достаточно хорошо защищенные от мошенников бланки. Но сейчас придумали новые! Большущие, называемые в народе «простынями»! Их уже нельзя заполнять от руки, а следует нести в специальный кабинет, где обученные специалисты печатают текст на компьютере, заставляя толпы больных долго ждать свой документ… Однако я отклонился от темы…Итак, я стою и терпеливо жду в кабинете местного терапевта…Наконец, пожилая женщина оторвалась от стола и вперила в меня грозный взгляд. Я оробел.
- Что вам надо, гражданин? – сурово молвила врач и сдвинула тонкие брови.
- Да вот, болит горло, - пробормотал я.
- Но я ведь терапевт, а не специалист по таким заболеваниям! – возразила врач. – Вам надо записаться к лору!
- Но ведь лор направил меня к вам?
Тут я вспомнил слова старухи и полез в карман за бумажником. Пятисотрублевая купюра сыграла свою роль. Врач отодвинула выдвижной ящик стола и бросила туда деньги. После этого она смотрела на меня другими глазами!
- Покажите-ка мне ваше горло! – ласково сказала она, улыбаясь. – Так, да это все неопасно! Я вот назначу вам процедуры, вы попьете выписанные мной лекарства, и все будет хорошо!
Очарованный заботой и вниманием, я направился в так называемый «физио-кабинет», чтобы сделать предписанную врачом ингаляцию. Но и здесь не все прошло гладко. Старшая медсестра, взяв из моих рук направление, отправила меня в коридор – ждать вызова. Просидев больше часа в полном одиночестве, я вновь полез в бумажник, но нашел там всего двести рублей. Правда, уже через пять минут я сидел перед медицинским аппаратом: медсестра, взяв мои деньги и бросив: - С поганой овцы – хоть шерсти клок! – отвела меня в пустой зал и усадила на стул, объяснив, что я должен делать! Да и лекарства, которые выписала мне врачиха, довольно ощутимо опустошили мой кошелек! Как я потом узнал, она выписала мне самые дорогие препараты, хотя в аптеке были и дешевые аналогичные отечественные! В народе бытует такая точка зрения, что все государственные аптеки каким-то образом связаны с государственными же лечебными учреждениями, что существует какая-то тайная система взаиморасчетов между ними мафиозного типа! Вы вот сравните цены на лекарства в государственных аптеках с ценами в частных! Это одно из доказательств сказанного….
Вот такая наша современная медицина! – вздохнул Семеныч. – Но вот опять пришлось отклониться от повествования…Я говорил, что мой отец тяжело заболел…Пришлось нам пройти все муки ада, чтобы хотя бы подтвердить диагноз местного врача! А это надо было сделать в областном онкологическом диспансере. Здесь мы столкнулись с такими ужасами, столькими издевательствами и глумлениями над людьми, что лучше было бы сразу умереть, чем так мучиться! Ведь известно, что лечение онкологии в нашей стране бесполезно! По крайней мере, для простых людей! Несчастный больной так намучается в бесчисленных очередях, в обстановке массового горя, слез, страданий, что только приблизит свою смерть. Я сопровождал отца в его «крестном пути» и помогал, где мог: совал в руки врачей и медсестер деньги, умолял едва ли не со слезами принять несчастного старика и выписать ему, наконец, медицинское заключение. При этом стоявшие в коридорах бесчисленные больные с ненавистью и злобой смотрели на меня и готовы были нас убить, когда мы, наконец, попали на заветный прием.
Здесь опытный врач-уролог, осмотрев документы с бесчисленными анализами и спрятав в кармане пятьсот рублей, мрачно кивнул головой: - Диагноз подтвердился. Вам необходима операция! Вы готовы?
Отец выслушал врача и грустно усмехнулся: - Мне идет восьмидесятый год! Какая мне теперь операция?
- Ну что же, - сказал равнодушно хирург, - в таком случае я выписываю вам справку для оформления инвалидности. Приходите в следующий четверг на ВТЭК! Мы выдаем такие справки только один раз в неделю.
По прибытии домой мы зашли в местную поликлинику и уведомили участкового врача о подтверждении заболевания. Но та и бровью не повела: - Онкология – не мой профиль! Идите к онкологу! Она вам все объяснит и назначит лечение!
Но и онколог не оказала никакой помощи. – У вас не хватает справки об инвалидности! – сказала она. – Вот в следующий четверг, когда получите справку, тогда и приходите! – Она устремила взгляд на свои холеные, изящно выкрашенные ногти и достала пилочку. – Вам все ясно?
- Да, мне все ясно! – сказал отец. – Пошли, сынок, больше я сюда ни ногой!
Он, молча, скрепя зубами, переносил жестокие боли, но никому не жаловался, никому не был в тягость. Все мы, видя его мучения и мужество, с которым он это терпел, сами страдали от душевных мук, не имея ни сил, ни средств, чтобы как-то ему помочь.
Четверг оказался еще более тяжелым, чем все перенесенные до этого страдания. С самого утра мы стояли у дверей кабинета, где заседала медицинская комиссия, но нас все никак не вызывали, хотя мы прибыли первыми и первыми сдали документы. Я никак не мог понять, почему нас не вызывают. А помещение перед дверью вскоре заполнило такое множество людей, что сложилось мнение, что едва ли не вся Ругаевская область страдает от онкологии!
Слава Богу, что отец еще сидел на стуле, поскольку мы рано прибыли, и сидячих мест тогда было более чем достаточно…Но больные шумели, плакали, рассказывали о своих мучениях, проклинали власти и врачей. Было душно, многие кашляли, чихали. Вот и мой отец стал проявлять признаки простуды. Неожиданно появился какой-то новый посетитель и, не успев простоять в общей толпе и минуты, был вызван в кабинет! Тут я возмутился и попытался ворваться туда вслед за ним, но больные, обступившие меня, так вцепились в мой пиджак, что я не мог сдвинуться с места.
Тогда я решился на отчаянный шаг. – Папа, подожди меня здесь! – сказал я отцу. – Я пойду искать знакомого врача, может он что-нибудь для нас сделает!
Кровь стучала в висках, в глазах было темно, когда я вырвался из этого живого ада наружу. Там светило, несмотря на холодный февраль, яркое солнце, лучи которого успокаивающе на меня подействовали. – Пойду-ка я к тому врачу, что выписывал нам справку на комиссию! – решил я и устремился к переднему входу в злополучное здание. Оказавшись в темном коридоре, до отказа забитом людьми, я, не говоря ни слова, ворвался в кабинет хирурга-онколога и предстал перед ним, осматривавшим очередного пациента.
- Вы почему мне мешаете?! – возмутился врач. – Кто вас впустил! Я сейчас позову санитаров!
- Подождите! – я вытянул, умоляюще, вперед руки. – Мы же вот недавно у вас были! С больным отцом! Вы же сами выписали ему справку на комиссию для признания инвалидности!
- Ну и что?
- Так вот. Мы прибыли туда, а нас не принимают!
- Это еще почему?!
- Не знаю…
- Ладно, посидите тут минутку. Я закончу осмотр и схожу с вами на комиссию!
В самом деле, врач недолго занимался своим пациентом. На этот раз у него на лице была веселая улыбка. – Вот видите, - сказал он больному, - ваша операция была удачной! Теперь можете возвращаться домой! Но через полгода вам придется сдать новые анализы. Будем за вами наблюдать!
- Да я уж вижу, как здесь «наблюдают»! – с грустью подумал я.
Когда пациент вышел из кабинета и повернулся лицом ко мне, открылась дверь, и вошел очередной больной.
- Подождите! – хирург поднял руку. – Через несколько минут я вас приму. А пока я разговариваю с человеком.
Пациент вышел в коридор, а я полез в бумажник и достал пятьсот рублей. – Вот, возьмите!
- Зачем…необязательно, - пробормотал врач. – Впрочем, если вам так хочется…, - Он взял деньги. – А теперь пойдемте со мной в кабинет врачебной комиссии. И мы вышли в коридор.
Оказывается, для врачей был особый вход не со стороны улицы, а изнутри здания, и мы очень скоро оказались там, где должны были побывать еще пять часов назад!
Хирург подошел к стойке, где стояла медсестра, и что-то тихо ей сказал.
- Будет сделано! – ответила та и выбежала в коридор. Вслед за ней вошел мой отец.
…Через пятнадцать минут мы уже ехали в такси домой. Отец сжимал в руке конверт со справкой об инвалидности. Ему назначили вторую группу! И это при смертельном заболевании! Как я потом узнал, справки об инвалидности тоже просто так не выдаются! Ты хоть умри, но ничего не добьешься без денег и связей с высокими чиновниками.
…Отец вскоре умер. Он больше не обращался к врачам, занимался самолечением по какой-то сомнительной книжке, купленной на базаре, и терпеливо дождался конца.
Все его страдания тяжело отразились на нашей семье. Мы так устали, что после похорон пребывали в тоскливо-депрессивном состоянии…
Прошло какое-то время, и вот я сам как-то поутру почувствовал сильную боль в животе и понял, что заболел. Страдания усугублялись страшными воспоминаниями о мытарствах отца. Однако я решил отправиться в тот самый диспансер, где проходил свой крестный путь мой самый близкий человек.
И вот я стою перед тем же хирургом-урологом и слышу страшные слова! – У вас….
Подо мной закружился пол, я почувствовал запах крови во рту, а потом исчез свет…
Очнулся я лежавшим на постели и окруженным врачами, однако чувствовал себя настолько плохо, что едва соображал.
- Не волнуйтесь, Александр Семенович, - сказал мне тот самый хирург-онколог, который выручил покойного отца, - у вас только начальная фаза заболевания. Мы легко вас вылечим. Но нужна дорогостоящая операция!
- Сколько? – спросил я, чувствуя, как ко мне возвращается сознание.
- Об этом мы поговорим позже! – сказал спокойным голосом хирург. – Пойдемте в мой кабинет!
Как оказалось, сумма была настолько велика, что пришлось расстаться с квартирой и переехать в «коммуналку». Потом от меня ушла жена.
В конечном счете, операция была сделана и, судя по бесчисленным анализам, которые я снова оплачивал, у меня не осталось ни следа от той ужасной болезни…
- Постойте! – перебил я рассказчика. – Но ведь вы все еще работали в институте, занимались преподаванием и наукой. Что же привело вас к этой не самой квалифицированной профессии?
- Да тут случилась одна история, - грустно ответил Семеныч. – Как-то я ехал на электричке в лес по грибы, да повстречал в поезде своего старого друга, которого уже давно не видел! Как оказалось, он поздно окончил медицинский институт и работал в известной онкологической клинике в Обнинске. Выслушав мой рассказ обо всех пережитых мытарствах, он выразил свое сомнение. – Ты говоришь, что болезнь не оставила никаких следов? – сказал он с удивлением. – Но такого не бывает! Ты должен поехать со мной в нашу больницу и пройти серьезное клиническое обследование!
Через неделю я уже был там и сдал все необходимые анализы. И вот мой друг вручил мне подробное заключение, завершившееся следующими словами: - Пациент никогда не болел онкологическими заболеваниями, и операция на брюшной полости была произведена по причине, возможно, другой болезни».
Как объяснил мой друг, опытный врач и специалист в своей области, мне просто вскрыли здоровую брюшину и тут же зашили!
Вы можете представить мое состояние, когда я вернулся домой, обманутый, опозоренный. Начались судебные процессы, жалобы во все инстанции, но непобедимая когорта кудесников в белых халатах всегда была правой. Короче говоря, в один прекрасный день я оказался в психушке. Здесь мне уже не давали спорить и доказывать свои права! При малейшей попытке возмущения я получал инъекции таких препаратов, что спал целыми неделями. А однажды, когда я взбунтовался, мне сделали укол серы, боль от которого я ощущаю до сих пор. В конечном счете, чтобы не подвергаться дальнейшим пыткам, я смирился с судьбой, стал вести себя спокойно, уважительно по отношению к врачам и вскоре, когда врачи и чиновники поняли, что я уже неопасен, они позволили моему брату выкупить меня из этой тюрьмы.
Конечно, за то время как я там пребывал, меня уже успели уволить с работы, мою коммуналку продала бывшая жена, с которой я еще не успел официально развестись, и вот я теперь живу в подвале, как бродяга, и работаю на столь почетной должности….
- И вы действительно смирились с существующим положением? – возмутился я. – Неужели вы потеряли веру в правду?
- О какой правде может идти речь, дорогой мой человек? – рассмеялся Семеныч. – Что можно доказать в стране, где не соблюдаются законы, где чиновники творят произвол, а правоохранительные органы их покрывают?!
- Да, вот вам и правда жизни! – пробурчал Сергей Петрович, вытирая ладонью пот со лба. – А ты, друг любезный, - он с гневом посмотрел на меня, - хочешь соблюдать какие-то инструкции! Не хочешь укольчик серы? – Он зло рассмеялся.
Я встал и направился к входной двери. Музыка и песни пьяных предпринимателей постепенно стихали. Уже давно уехали отработавшие свои деньги проститутки. Я остановился на верхней ступеньке парадного входа и всмотрелся в черное небо, пестревшее звездами. – Боже, где же ты, если такое творится на земле? – пробормотал я, выходя из оцепенения. Но небо безучастно темнело надо мной, и ответа не было! Лишь запахи весенней зелени и сырой земли вызывали чувства какой-то бездонной вечности, необъяснимой тоски, безнадежности и бессмысленности жизни.
- Прошли века, тысячелетия, но печальная история России так нас ничему и не научила! – рассуждал я про себя. - Опять процветают все те пороки, которые были отмечены в Писании, как тяжкие грехи! Мало того, взяточничество и мздоимство проникли в такие священные сферы как медицина, образование, культура! Неужели люди не могут понять, что жизнь коротка и в могилу не унесешь накапливаемые пачки бумажных купюр, реальная цена которых – вечное проклятие! И не надо валить свои грехи на правителей, вышестоящих чиновников или каких-либо других людей: каждый из тех, кто лишен совести и продал свою душу за мзду, рано или поздно узнает, что такое Возмездие! Есть же такая фраза в Евангелии: «Воздастся каждому за грехи их!» И, тем не менее, многие взяточники молятся Богу, ходят в Церковь…Но нет никакого сомнения в том, что искренне верующий человек не может быть мздоимцем! А спекуляция на здоровье людей – это преступление большее, чем убийство! Я все-таки верю, что восторжествует разум и нравственность, россияне, в конце концов, образумятся, и к власти в стране придут люди, которые будут думать не только о своем материальном благополучии, но и о благе народа, Отечества! В противном случае мы потеряем Россию!
10 июня 2014 г.
«М Н Е Н Е Н У Ж Н А В А Ш А П Р А В Д А !»
Однажды холодным зимним вечером я стоял у окна и вглядывался в темноту усыпанного снегом двора. На улице было морозно, и шел мелкий, искрящийся от света уличных фонарей, снег. Вспомнились слова Александра Блока о замкнутом круге россиянина: «…Аптека, улица, фонарь…»
- А ведь, в самом деле, какая у нас скучная, безрадостная жизнь! – подумал я. - Ведь прав был поэт – это «замкнутый круг»! И не только в быту! Здесь – целая система, из которой не могут выбраться ни народ, ни государство!
Неожиданно зазвенел дверной звонок.
- Кто же к нам пожаловал? – подумал я и устремился в коридор.
Оказалось, что прибыл старый приятель семьи – Андрей Исаев. Этот человек обладал исключительными организаторскими и предпринимательскими способностями. Где бы он ни работал, какую бы должность ни занимал, он долгое время был на хорошем счету у руководителей предприятий. Если он торговал даже самыми непопулярными товарами, он так умел убедить покупателей в их нужности, что все залежалое активно сбывалось, и его хозяева, получавшие неожиданную прибыль, восторгались такими способностями своего работника. В трудные годы ельцинского правления, когда простые люди едва не умирали от голода, Андрей оказывал большую материальную помощь семьям своих друзей: одалживал в тяжелые дни деньги, доставал необходимые для жизни продукты. Да и по характеру он был мягким, добрым человеком, хорошим другом, не бросавшим своих приятелей в беде. Но был у него и один серьезный недостаток, свойственный многим россиянам, доведенным до отчаяния социальной несправедливостью: Андрей любил выпить! И не просто выпить – а взахлеб! Доходило до того, что он периодически впадал в запой и не появлялся на работе.