Некоторое время, зная о его деловых качествах, хозяева предприятий, где он работал, терпели его «выходки», пытались как-то на него воздействовать, дабы «наставить на путь истинный», но ничего из этого не получалось.
Так Андрей, не проживший и сорока лет, сменил не один десяток рабочих мест, пока, наконец, совсем не лишился работы и стал ежедневно пьянствовать…
Мы все об этом знали, но, помня о его былых заслугах перед нами, его положительных человеческих качествах, старались поддерживать несчастного.
Вот и на сей раз, открыв дверь, я, приветливо поздоровавшись, пригласил Исаева войти, ожидая его очередной просьбы.
- Видимо пришел попросить выпивки, - подумал я.
Пройдя на кухню, Андрей сел на предложенный табурет и жалобно посмотрел на меня. Его округлое припухлое лицо и голубые глаза с красноватыми прожилками говорили о недолгом воздержании. Но сейчас Андрей был трезв.
- Ну, дружище, как поживаешь? Удалось ли устроиться на работу? – спросил я.
- Привет, Андрей! Что это ты сегодня трезвый? – улыбнулась зашедшая на кухню жена. Неужели ты взялся за ум?
- Да с работой у меня нет проблем, - пробормотал дрожавшим голосом Исаев. – Вот зовут в одну фирму – рекламировать молочную продукцию! Я и думаю, идти туда или нет…
- Конечно, иди! – уверенно промолвила моя жена. - Надо же как-то жить! Хоть что-нибудь заработаешь. Не сидеть же на шее у старухи-пенсионерки!
Исаев не был женат и жил с матерью. Его отец давно умер от злоупотребления алкоголем, и люди говорили, что сын унаследовал пагубную привычку отца…
- Давай-ка, Андрей, перекусим! – предложил я, а жена устремилась к холодильнику, собираясь накрывать на стол.
- Подождите! – поднял руку Андрей. – Я пришел совсем не за едой! И выпивка мне не нужна! (Мы насторожились.) Я попал в серьезную беду!
- Что такое!? – вскричали мы с женой в один голос. – Что случилось!?
Андрей потер рукой лоб, размял собравшиеся складки и начал рассказывать.
Последнее время он долго не работал и, как говорится в простонародье, «бомжевал»: слонялся по городу, занимал у знакомых, кто еще давал ему в долг, деньги на спиртное, общался с подобными ему пьющими людьми и, естественно, каждый день пьянствовал. Как-то он проходил по Базарной улице и вдруг увидел валяющийся на асфальте мобильный телефон. – Вот удача! Теперь я смогу продать эту штуку и купить водки! – обрадовался он и, с жадностью схватив свою находку, помчался к базарному киоску, где покупали и продавали телефоны. Он приблизился к окошечку, протянул сидевшему внутри продавцу «мобильник» и предложил купить его по скромной цене.
Неожиданно из-за угла выскочил сержант полиции. – Ваши документы! – крикнул он, хватая за руку Исаева. – Чем ты здесь торгуешь? – полицейский заглянул внутрь киоска.
Краснорожий здоровяк, сидевший у окошечка, протянул ему мобильный телефон. – Вот, что этот бомж предложил мне купить! – буркнул он. – Но я еще не успел разглядеть эту погребень!
- Врешь, сволочь! – взвизгнул сержант. – Ты, видно, скупаешь краденое, падло!
- Ни в жисть! - Перекрестился продавец-верзила, показав свою испещренную татуировками руку. – Век воли не видать! Я бы не стал покупать эту дрянь! Нахрена мне проблемы!?
- Ладно, скотина, - усмехнулся полицейский, - твоя вина не доказана! Повезло тебе! А ты, вонючий подонок, - полезай-ка в машину! – бросил он Исаеву.
Несчастный Андрей не успел опомниться, как оказался в тряском полицейском «УАЗике», который отвез его в местное отделение полиции.
Там, как оказалось, гражданин Исаев стал «крупным государственным преступником», похитившим «исключительно дорогую вещь»!
- Рассказывай, бесстыжий негодяй! – кричал разгневанный следователь УГРО. – Ничего не утаивай! Где и у кого ты похитил эту дорогую вещь?!
- Да ничего я не похищал! – заныл Андрей, которого охватил не просто страх, но ужас. - Я шел по Базарной улице, а там лежал какой-то телефон. Ну, я и решил его забрать, чтобы продать в базарной будке! Думал, куплю водки и напьюсь вволю!
В это время в кабинет следователя-капитана вошел другой полицейский – тот самый сержант, который доставил сюда Андрея. Он слышал его ответ следователю и, рассмеявшись, сказал: - Василич! Какие проблемы? Ему надо водки, тебе надо закрыть дело! Так что же? Пусть себе пьет да подписывает «явку с повинной»!
- А ты не дурак, Слава! – ответил, улыбнувшись, капитан. – Тебе бы генералом быть! Совет ты дал верный!
- Ну, слышал, Андрюша? - уже ласково молвил он, повернувшись лицом к Исаеву. – Ты пишешь «повинную», а мы угощаем тебя водкой! И тебе не надо ничего продавать, и нам не надо отбивать об тебя руки!
- Так меня же посадят! – заплакал, хватаясь за сердце, Андрей. – А я не хочу в тюрьму! Там мне не жить! Да и не воровал я ничего!
- Пойми, Андрюша, - сказал уже другим, суровым тоном, следователь, - если ты попал к нам, то тебе уже никто не поможет! Да и с чего ты взял, что тебя посадят? Во-первых, ты напишешь чистосердечное раскаяние, во-вторых, ты прекрасно знаешь, что наш суд – самый гуманный в мире…Поэтому отделаешься лишь выговором. А мы получим премию за раскрытие этого дела! А вот, если ты не выполнишь моих требований, то мы подберем для тебя другую статью! Например, пойдешь под суд за торговлю героином или вообще за «мокруху»! Знаешь, сколько у меня нераскрытых дел?! – Он встал, подошел к сейфу, достал оттуда наполовину недопитую литровую бутылку водки и стакан. – На вот лучше выпей, поправь здоровье, и все пойдет на лад!
Андрей немного поколебался, посмотрел на капитана, сержанта, схватил стакан и залпом его осушил.
- А теперь еще! – рассмеялся следователь. – Вижу, что ты понял слова разума!
- Куда ты, Василич?! – возмутился сержант. – Зачем растрачивать выпивку? Самим не хватит!
- Не волнуйся, Слава, - кивнул головой капитан. – У нас этого добра – полсейфа!
Исаев вновь опрокинул стакан. В его груди потеплело, глаза заблестели, на душе стало весело и спокойно.
- А теперь пиши, - следователь протянул «подозреваемому» чистый лист бумаги и стал диктовать нужный ему текст.
Андрей быстро писал, едва понимая, что он делает.
- Вот здесь распишись, - завершил диктовку капитан, - и поставь дату!
- А что мне теперь делать? – пробормотал опьяневший Исаев. – Идти в тюремную камеру?
- На кой ты нам хрен нужен? – вновь рассмеялся следователь. – Ты свою миссию выполнил! Поедешь домой! До суда будешь на свободе. А после суда…Там увидим. – Он махнул рукой стоявшему в стороне сержанту. – Свези-ка его, Слав, домой на своей машине! А то, не дай Бог, еще замерзнет или загнется иным образом, и мы лишимся премии! А может и очередного звания…
- Вот еще, - пробормотал сержант, однако спорить не стал. – Дай-ка мне, Василич, его адрес! Пошли, мудила! – Он хлопнул по спине едва не упавшего со стула захмелевшего Андрея. – Поедем до твоей мамочки! Небось, заждалась, болезная…
- Так я оказался дома, - заверил свое повествование Исаев, вытирая ладонью выступивший на лбу пот. – И вот послезавтра мне предстоит суд! – Он достал из кармана повестку. – Я обвиняюсь в краже, и мне грозит тюрьма! Поэтому я и пришел за помощью. Посоветуйте, что мне делать!
Я не раз выступал общественным защитником в суде и все прекрасно понял. Теперь мне только нужно было уточнить, какие меры наказания предусмотрены законодательством. Я пошел в большую комнату, достал из шкафа увесистую книжицу, полистал ее и вернулся на кухню.
- Тебе грозит до двух лет тюрьмы или крупный штраф! – молвил я с грустью. – Дело-то непростое! Неужели ты, в самом деле, украл тот телефон? Ты рассказал нам всю правду?
- Клянусь жизнью! Зачем мне врать?! – последовал ответ.
- Я верю ему, - сказала жена. – Он никогда нам не врал! Вот только странно, почему он совершил такую глупость и подписал сам на себя донос?!
- Не написал бы, так и сидел бы до сих пор в «кутузке», - промямлил Исаев. – Они мне еще грозились «намять бока»! Подселили бы в камеру к заранее подученным бандитам, так те бы свернули мне шею! Помогите, посоветуйте, как мне выпутаться!
- Слышишь, Костя, - прошептала мне жена, - ты же можешь ему помочь. Выступи за него в суде, как защитник! Ты же не раз помогал хорошим людям!
- Дорогой мой Андрей, - улыбнулся я, - конечно, тебе можно помочь. Однако полностью избавить тебя от ответственности вряд ли удастся! Эх, если бы не твое «чистосердечное»! Но добиться минимального наказания я смогу!
- Вот это мне и надо! – обрадовался Исаев. – Заступись за меня, я же невиновен! Я согласен заплатить…небольшой штраф!
- Ладно, тогда завтра утром пойдем к нотариусу. Будешь покупать там доверенность на мое право защиты твоих интересов в суде! Статья твоя не такая уж тяжкая, поэтому лицензия на адвокатскую деятельность не требуется! Я с тебя, конечно же, ничего не возьму, но за доверенность плати сам! – промолвил я, морщась от мысли, что мне вновь предстоит быть свидетелем судебных дрязг.
Через день мы оказались в просторном коридоре зала суда.
- Возьми доверенность и занеси в канцелярию! – сказал я Андрею.
Тот вытащил из папки нотариально заверенный документ и скрылся в кабинете.
Буквально через пару минут он вышел, а вслед за ним выскочила высокая светловолосая женщина, примерно тридцати лет, остановилась передо мной и устремила на меня презрительный крысиный взгляд. – Я – государственный защитник! – бросила она писклявым голосом. – Зачем вы сюда явились?
- Согласно российскому законодательству, обвиняемый имеет право на дополнительную защиту! – последовал мой ответ. – Дело в том, что я считаю дело сфабрикованным, а обвиняемого – совершенно невиновным! Я хорошо знаю роль государственных адвокатов, как дополнительных прокуроров, и поэтому хочу, в самом деле, защитить человека!
- Я отказываюсь от ваших услуг! – буркнул стоявший рядом Исаев. – Пусть меня защищает собственный адвокат!
Лицо молодой женщины побагровело. - Вы не имеете адвокатской лицензии! – пропищала она. – И я назначена адвокатом самим судьей!
- А я думаю, что адвоката может избрать сам обвиняемый! – твердо сказал я. – На это есть закон!
- Закон - дышло! – прошипела адвокат и, повернувшись ко мне спиной, юркнула в соседний с канцелярией кабинет, на двери которого висела табличка с надписью: «Федеральный судья В.И.Стручков».
Вскоре открылась дверь этого кабинета, и оттуда вышел высокий, приятной внешности седоватый мужчина, возрастом, примерно, в сорок пять лет. За ним следовала женщина-адвокат. – Вот этот общественный защитник! – громко сказала она, показывая рукой на меня. – Он хочет отстранить меня от участия в процессе! А я думаю, что следует отстранить его!
- Доверенность есть? – спросил, сдвинув брови и с любопытством на меня глядя, как я понял, судья.
- Есть, вот она! – адвокат протянула ему документ.
- Тогда какой смысл запрещать ему участие? – усмехнулся судья. – Пусть защищает подсудимого! Я не думаю, что от этого изменится мир! Да и тебя я не отстраняю: зачем мне лишать тебя хлеба? К тому же все соответствует требованиям Закона!
И вскоре весь судебный персонал вместе со мной и подсудимым оказался в просторном зале судебного заседания.
Судья, одетый в черную мантию, уселся за большой, покрытый красным бархатом, стол, расположенный на возвышении. Слева от него оказалась молоденькая девушка-секретарь, справа – тоже за столом, но без скатерти, села красивая женщина лет сорока, судя по синей форме, погонам и петлицам – прокурор. Напротив судьи – внизу на скамье уселись мы с Андреем, а справа от нас, тоже на скамеечке, разместилась та самая женщина - государственный адвокат.
Судья объявил, что процесс начался, ударил молоточком по металлической чашечке и резким голосом спросил обвиняемого: - Вы признаете свою вину?
- Нет, не признаю! – пролепетал Андрей, вставая и глядя на меня.
- Это еще почему? – возмутился судья и устремил на меня гневный взор. – Это вы инспирировали его отказ?!
- Совершенно верно, ваша честь! – громко сказал я, в свою очередь, вставая. – Дело в том, что обвиняемый невиновен! Он не воровал мобильный телефон, а просто его нашел! А это – глупость, но не преступление!
- Но ведь он во время следствия признал свою вину! – стал раздражаться судья. – Разве не так, Исаев?!
- Меня заставили в полиции силой! – пробормотал Андрей. – Наливали мне водку, запугивали…
- Но главное в том, - вмешался я, - что на суде не присутствует потерпевший, нет свидетелей преступления, а якобы украденный телефон не является прямой уликой! Какое тут вообще может быть обвинение?! Надо же считаться с правдой!
- Кому нужна ваша правда?! – возмутился судья. – А вы знаете, что потерпевший в настоящее время сидит в следственном изоляторе городской тюрьмы?! Ему грозит суровое наказание! Вот он написал, - судья поднял со стола исписанную мелким почерком бумажку, - что у него украли телефон из кармана, когда он валялся пьяным под забором! А тут еще и явка с повинной подсудимого! Разве этого недостаточно?
- Неужели он указал фамилию моего подзащитного? – усмехнулся я. – И как он узнал, кто его обокрал, если лежал под забором в невменяемом состоянии? А «явка с повинной» может быть чистым самооговором! Такое бывает!
- Знаете что, - судья махнул рукой, - если вы будете продолжать настаивать на невиновности Исаева, я остановлю судебный процесс, посажу его примерно на год в тюрьму на время проведения дополнительного дознания, а потом уже и возобновим это дело! Вас это устраивает?
Я понял, что слова судьи – не пустая угроза и лучше решать дело миром.
- Но зачем тогда сажать в тюрьму человека, который под давлением признался в том, чего не совершал? Это будет совсем несправедливо! Да и кража не столь значительная, если ее признать! Это уже следователь явно перестарался!
- Кто вам сказал, что я собираюсь его сажать? - вскинул брови все еще сурово смотревший на меня судья. – Он того не заслуживает. Отделается минимально возможным наказанием. Итак, подсудимый, вы признаете свою вину!
- Признавай! – громко сказал я, понимая, что своими словами судья как бы заключает мирное соглашение.
- Признаю! – буркнул Андрей.
- Садитесь! – молвил уже веселым голосом судья, заулыбались прокурор и адвокат, и «процесс пошел»…
К моему изумлению, прокурор не требовала сурового наказания, а даже наоборот, после перечисленных «достоинств» Исаева – болезни печени, искреннего раскаяния, исполнения сыновнего долга перед старушкой-матерью – предложила ограничиться штрафом в три с половиной тысячи рублей. (Исаев заметно повеселел).
Государственный адвокат же поступила в известных российских традициях. Она встала и заявила: - Подсудимый, безусловно, виновен, но я прошу суд быть снисходительным!
Видимо столь краткая речь как раз соответствовала сумме гонорара в триста рублей, которую потом взыщут с Исаева.
Я же, приняв условия поистине шекспировской «игры», тоже встал по мановению руки судьи и долго расписывал достоинства Андрея, поскольку хорошо его знал, и, не сказав ни слова о его вине, попросил суд простить подсудимому его «ошибку».
Судья внимательно и, казалось, с интересом меня выслушал, а потом улыбнулся, и сказал: - Суд удаляется для принятия решения!
Потом последовал звон от удара молоточка по чашечке
Мы вышли в коридор, но через полчаса секретарь пригласила всех вновь войти в судебный зал. После объявления секретарем сакраментальной фразы – «Встать! Суд идет!» - из верхнего бокового входа вышел судья, подошел к столу и быстро зачитал написанное на листке бумаги решение, последними словами которого были: - …назначить наказание в виде штрафа в три тысячи рублей!
Наступила тишина.
- Я назначил вам минимальное наказание, - после паузы сказал судья, глядя мне прямо в глаза. – Меньше законом не предусмотрено!
- Огромное вам спасибо! – пробормотал Исаев, прижимая руки к груди. – Дай Бог Вам здоровья за ваше милосердие!
Мы вышли на улицу, и я, как жаждущий воды, стал хватать ртом свежий зимний воздух.
- Спасибо тебе, Костя! – весело сказал Андрей, пожимая мне руку. – Если бы не ты – сидеть бы мне в тюрьме!