- Я думал, это тебе.
- Я что ли потащу шесть кило? Да у меня жопа оторвётся. Пойдём-пойдём, тут недалеко.
Всё-таки коробила её вульгарность и словесная вольность. Впрочем, было интересно пообщаться, так сказать, с генерацией "некст" вот так вблизи. В своём кругу они тоже так разговаривают? Или это игра-показуха для взрослого?
Далеко-недалеко, но с полкилометра оказалось. Dortel Sol - огромный когда-то отель - давно уже стоял сгоревшим почти на самом берегу моря. Какие-то работы в нём периодически лениво начинались, потом столь же странным образом прекращались. То его выставляла на аукцион мэрия, то шум вокруг здания снова затихал на неопределённое время. Летом, во время съезда разноязыких израильских бомжей в тёплые края, когда спать можно на пляжах, газонах, под пальмами, почерневшие от копоти давнего пожара стены становились бесплатным приютом малоэстетичной публики. Впрочем, публика вела себя незаметно: бархатными курортными вечерами спитые личности протянутыми руками просили подаяние и одновременно вели меж собой матримониальные разборки. От сбора бутылок и алюминиевых банок их оттеснили суданцы и эритрейцы, в трёх благотворительных бесплатных столовых они тоже не появлялись. Чем жили? Как жили? Куда исчезали на зиму? Илья подозревал, что улетали на юг.
По узкой тропочке среди ломаного бетона, строительного мусора и мусора бытового: какие-то скукоженные чемоданы, тряпьё, разрушенные и сгнившие детские коляски, останки корзин и сумок и пр. и пр. и пр., - стали подниматься по такой же захламлённой лестнице наверх. Сквозь отсутствующие окна свет пробивался на грязь и пыль. Илья думал об одном: не оторвались бы картонные ручки от коробки с колой. По этим завалам он иногда прогуливался в поисках то проволоки, то резиновой велосипедной камеры, но так высоко - на второй этаж из девяти! - не восходил. "Алия моя, алия, - стал он напевать песенку Городницкого, - час решительный настаёт. Круто вьётся тропа моя, начиная второй исход..."
- Вообще-то очень интересно, что по составу мусора можно определить город, в котором ты находишься. Так сказать, мусор на улице как портрет израильского общества.
Девочка-девушка-кавалерист-девица молчала, тревожно вслушиваясь в какие-то неясные звуки, имевшие место в пыльном гостиничном коридоре. Илья продолжил:
- В Тель-Авиве, например, отходы на улицах сугубо бытовые: бумага, пакеты из супера, пластиковые бутылки и стаканчики, объедки и недоедки. В Иерусалиме, особенно во время осенних непогод, сломанные зонты и множество кип - коллекцию собрать можно. А в Эйлате очень часто встречаешь сломанные чемоданы и рваные дорожные сумки.
- Не трясись, - резко оборвала его мадрихá -ведущая. - Двигай туда.
Она махнула тощей ручонкой, куда двигать, и он двинул. Девочка шла легко и на редкость ловко и бесшумно. Она быстро перемещалась среди битой штукатурки, кусков бетона и цемента, разгромленных дверей и оконных рам, развороченных бумажных мешков и кусков рубероида. Илья же постоянно спотыкался об это всё. Она шла, словно не касался её этот хлам и тлен разрушения.
Из самого конца гостиничного крыла раздавались невнятные тихие голоса.
- Там кто-то есть? - удивился Илья.
Девочка продолжала идти, не производя шума. Не доходя до последней двери перед пожарным выходом на лестницу, она замерла, подняв руку ладонью вверх. Жест был знакомый. Илья встал. В комнате разговаривали несколько человек. Говорили, кажется, по-русски. И, кажется, голоса принадлежали не взрослым. Девушка замерла в какой-то странной позе полусогнувшейся фигуры. Лицо её было радостно, словно извещало: "Ох, что сейчас будет!" Спина и ноги напряглись, по-кошачьи приготовленные к броску. И бросок состоялся. Странный это был полёт - в проём двери с вертикальным поворотом.
- А-а! - угрожающе закричала она, приземлившись в комнате.
В ответ раздались несколько испуганных выкриков, внутри помещения что-то уронили и кто-то произнёс укоризненно:
- Да ну тебя, Женька! Вечно ты...
Женька, смеясь, махнула Илье рукой:
- Иди сюда.
Илья втащил в комнату коробку с кока-колой и упаковку прозрачных стаканчиков. Разминая побелевшие пальцы, он огляделся. На магазинных пластмассовых ящиках сидели шестеро: четыре мальчишки и две девчонки. Всем было не больше четырнадцати-пятнадцати лет. Один, по виду младше остальных, поднимался, с пыльного бетонного пола. Опрокинутый зеленый ящик для бутылок валялся рядом.
- Наш заяц снова чуть не обосрался, - ехидно произнесла одна из девочек.
Подросток, отряхивая штаны, ответил дрогнувшим голосом:
- Я не заяц. Я просто не люблю, когда вот так...
- Ша! - твёрдо произнесла Женька и кивнула головой в сторону Ильи. - Это добрый папашка. Штии нам купил. Тебя как зовут-то?
Илья представился.
- А вы, я смотрю, увели всё-таки пару арбузов.
Подростки заулыбались.
- Да. Пока ты перед ними кривлялась и уводила от нас, мы спустили с горки парочку.
- Было три, - сказал заяц, - но он треснул, мы его не взяли.
- Ага, пусть подавятся, подонки.
- Так вы арбузы упёрли, - рассмеялся Илья.
- Да они каждое утро выбрасывают больше! Мы специально следили. Что им эти арбузы! - возмутились сразу несколько.
- Да я знаю. Сам сегодня украл два огурца.
- Ты украл? - изумилась Женька. - Ни хрена себе!
- Я там работаю. Или работал. Не важно.
Подростки сдвинули два ящика и уселись на них втроём.
- Садись, - предложила Женька. - Угостим ворованным.
Самый старший, всё это время молчавший подросток, рыжий, усеянный конопушками по всему лицу, достал нож и отработанными движениями вскрыл крышку арбуза и столь же профессионально постриг его на дольки. В освобождённую сердцевину воткнул нож до рукоятки и протянул Женьке. Она взяла и уткнулась лицом прямо в красную мякоть.
- Сладкий, - одобрила она и тут же превратилась в простую девчушку с лицом, испачканным по самые глаза красным соком: и глаза эти оказались серыми под тёмно-каштановой чёлкой и весёлыми.
Все потянулись за скибками. Взял и Илья: обедать не вышло, так арбузом угощусь. Умиротворённую тишину, наполненную хлюпающими звуками, нарушил заяц.
- А я сегодня ещё пачку чёрного перца стырил.
Все перестали чмокать и жевать. Все удивлённо уставились на зайца. А Женя спросила ласково:
- Витасик, солнце моё, ты любишь кушать арбуз с чёрным перцем? Может, тебе кетчупа подать?
У рыжего рот растянулся до ушей и конопушки запрыгали на его лице. Казалось, от смеха они сейчас осыплются.
- А зачем они его продают? В Иерусалиме перечные деревья растут чуть не на каждом шагу. Бери сколько хошь. Это несправедливо.
- И где твой перец? - спросил Илья.
- А выкинул, - небрежно махнул рукой Витасик.
Лицо у Жени снова посуровело.
- Давайте ещё раз условимся. Мы за справедливость. Но мы не воры. И сегодняшние арбузы - тоже случай последний. На каждом из вас висит тик. За каждое проступок вы можете оказаться в колонии под Бэер-Шэвой. На полную катушку. Мы кто?
- Мы - борцы, - вразнобой и вяло ответили подростки.
- Ещё раз, - потребовала Женя. - Мы кто?
- Мы - борцы! - гаркнули и девочки и мальчики.
- Наша цель?
- Новый Израиль!
- Наша жизнь?
- Справедливость!
И тут в коридоре раздался хруст шагов. Все смолкли, прислушиваясь.
- Двое, - прошептала Женя. - Гена, нож спрячь.
Рыжий Гена сунул ножик под ящик, на котором сидел, и проговорил тихим голосом:
- Лишь бы не полиция.
Но это оказалась не полиция. Это оказались два то ли суданца, то ли эритрейца - кто их разберёт? Они тут же заговорили громкими визгливо-женскими голосами. Никто их не понимал. Кроме, кажется, Женьки. Она сидела, чуть склонив голову к плечу, и внимательно наблюдала за пришельцами. Лицо её было брезгливым и настороженным.
- Копчёные, - произнёс Гена. - Беженцы оттуда сюда.
У Витасика лицо подрагивало, он медленно впадал в истерику. Остальные тихо сидели на своих местах, но у ребят в кулаках уже оказались зажаты обломки кирпичей.
Беженцы, судя по тону, сперва были удивлены не столько присутствующими, сколько их наличием. Потом возмущены. Потом их что-то рассердило, и они подошли к подросткам, что-то выкрикивая и размахивая руками. Илья встал.
- Может вы с нами, - спросил он, улыбаясь. - Арбузика? Я по-вашему знаю только одно слово "тум" - чеснок, уж извините.
Но беженцы оттуда сюда не извинили. Они были неласковы. Тот, что повыше, вдруг ударил размашисто Илью ладонью по уху. Как тогда в Ялте. Гостиница Dortel Sol, выдержавшая пожар, зимние ливни и прибежище бомжей, рухнула на Илью и зазвенела хрустальным звоном. Илья поскрёб ногами и, упавший, прислонился к стене.
Случилось нечто. Это было страшно и красиво. Страшно красиво. Женя издала какой-то кошачий звук и, не приподнимаясь с ящика, встала на руки, ударив нижнего в челюсть ногой. Нижний оказался внизу, почти рядом с Ильёй. Сверху на него упал Витасик и, крича и рыдая взахлёб, стал молотить кулаками по лицу. Мальчишки стали приподниматься с камнями в руках. Но Женька уже подскочила к высокому, что-то крикнула ему в лицо на непонятном языке, сделала что-то правой рукой ниже его пояса и крутанулась в боковом сальто. Высокий заорал высоким голосом и осел на пол, сделавшись ниже нижнего. Гена с разбегу ударил его ногой в лицо.
- Стоять всем! - крикнула Женя. - Витьку останови!
Илья, потряхивая головой, уже поднялся на ноги. Гена схватил молотящего беспорядочно кулаками мальчика в охапку.
- Все наружу! Уходим!
Вся компания с грохотом ссыпалась по лестнице и через пустырь выскочила на улицу, устремившись бегом на пляж, - море находилось в сотне метров через шоссе. Илья с ними не устремился. Илья, потряхивая головой, подумал: "Арбуз не съел, сэндвич потерял и кока-кола пропала. Зато получил звездюлей. День прошёл на редкость удачно".
В своей маленькой квартирке, когда голова перестала болеть, он сел за клавиатуру компа. Писем не было. Скайп молчал. В социальных сетях он был всем неинтересен. И тогда он открыл свой потаённый файл.
4
И работа, работа, не отложенных строчек гора...
Владимир Ланцберг.
ТИТРЫ идут на фоне кадров внутренних помещений хранилища ядерных отходов. Пульт управления с дежурными. Дежурные пьют кофе. Между ними на стуле стоит шахматная доска. Параллельный монтаж кадров заснеженного зимнего утра небольшого Городка, жители которого работают на Объекте. Детский садик с вывеской на фронтоне "Колокольчик". У забора резко тормозит военный грузовик, из которого начинают в боевом порядке выпрыгивать вооружённые солдаты. За углом детского сада останавливается ещё один такой же грузовик. "Колокольчик" окружают солдаты с автоматами наперевес. Первые ряды перепрыгивают через забор и сразу же увязают в снегу. В окнах видны испуганные лица воспитателей.
Двое-трое солдат подкрадываются к боковой стенке детской беседки-"веранды", показывают какие-то "американские" жесты друг другу пальцами и машут руками. Совершают бросок в веранду, где их встречает вставший на задние лапы медведь с оскаленной мордой. Медведь, задрав морду, ревёт. Первый солдат, столкнувшийся с ним, с испугу отступает, нажимает на курок. Раздаётся автоматная очередь. От шкуры медведя летят клочья. Взревев, животное падает на снег.
ТИТРЫ заканчиваются.
Совместное совещание командования батальона ВВ МВД и КГБ.
Полковник КГБ: Дожили! Медведь в закрытом городе! Настолько закрытом, что летом все мухи на учёте и без паспортов не летают.
Капитан ВВ: Товарищ полковник...
Полковник КГБ: Где ваша хвалёная система "Щит"?!
Капитан ВВ: Товарищ полковник! Мы уже докладывали. Медведь прошёл по льду, была метель, потому электроника не сработала. Охрана на островах за снегом его не увидела.
Полковник КГБ: Хороша охрана! Под носом у охраны прошло тупое животное. А если не тупое? И не животное? И не в город, а прямо на Объект?
Майор КГБ: Я предлагаю: во время метелей выстраивать на льду людей цепью через каждые десять метров.
Полковник КГБ: В такую брешь между людьми рота диверсантов проведёт стадо слонов - и наша охрана ничего не увидит! Через пять метров! Даже через три. Город должен быть закрыт для всех и в любую погоду.
Капитан ВВ: Но...
Подполковник ВВ: Капитан, в трёхдневный срок разработать меры и доложить мне лично. Иначе я поставлю вопрос о несоответствии вами занимаемой должности.
Полковник КГБ: И не только разработать, Сергей Саныч, а принять и принять немедленно. Второго Чернобыля нам только не хватало! А он, стараниями ваших подопечных, уже запланирован. Все свободны. Сергей Саныч, прошу остаться.
Все уходят, кроме подполковника ВВ и заместителя начальника КГБ - Майора.
Полковник КГБ: Ну и вояки у тебя! Четыре взвода не могли как следует медведя взять. Они же от шкуры ничего не оставили, шнайперы. Что теперь с ней делать? (Подполковник ВВ разводит руками.) Вот что, тут до тебя есть работа. Послушай-ка.
Майор (открывает папку): На протяжении последних полутора лет пеленгаторы фиксировали приближение человека к охранной полосе. Возможно, что такие фиксации происходили и раньше, но ребята считали, что имели дело с лосями, кабанами...
Полковник КГБ: Помните, корова попала в "Паутину" прошлым летом?
Майор КГБ: В последний раз запеленговали две недели назад. Мною была послана группа в составе трёх человек. Был крепкий наст, но в одном месте, в тридцати трёх метрах от колючей проволоки был обнаружен след, похожий на лыжный. Взгляните.
Майор КГБ выкладывает на стол несколько фотографий. Подполковник ВВ рассматривает, передаёт полковнику КГБ.
Полковник КГБ: Ты знаешь... похож на следы кабанов... наст провален, толком не разберёшь... как будто семейка прошла.
Майор КГБ: Обратите внимание, по краям обломанного наста с периодичностью шага человека встречаются полукруглые провалы - явные следы от лыжных палок. След выходит из леса, по дуге приближается к охранной зоне и уходит в лес.
Подполковник ВВ: Вы хотите сказать, что минимум полтора года за объектом ведутся наблюдения? (Испуганно) Этого не может быть!
Полковник КГБ: После вчерашнего я готов поверить во всё. Медведи гуляют по зоне, как по Бродвею, понимаешь. А вместо шкуры - гамак какой-то... Хоть пельменей накрутить можно, слава Богу.
Майор КГБ: Я тут полистал рапорты на имя моего предшественника за последние три года. Среди полной чепухи есть два интересных. В одном говорится: группа девочек-подростков, собирая грибы, встретила километрах в трёх от зоны старика, тоже собиравшего грибы.
Подполковник ВВ: Ну и что?
Майор КГБ: Ближайшая деревня в семи километрах.
Подполковник ВВ (со злостью): А ближайшая закрытая зона от группы девочек-подростков - в трёх! Встретились почти посередине между деревней и нами!
Полковник КГБ: Да, майор, ваш предшественник был неглупым человеком. И изучал местные условия, а не штурмовал карьерную лестницу с наскока.
Майор КГБ: Второй рапорт: при расширении территории полтора года назад...
Полковник КГБ: Это под новый могильник, Сергей Саныч, ты помнишь.
Подполковник ВВ молча кивает.
Майор КГБ: ...была обнаружена в траве утерянная кем-то брезентовая рукавица. Расследования тогда не проводилось. Даже не была сделана экспертиза.
Подполковник ВВ (насмешливо): Да. Потеряли бдительность.
Полковник КГБ: Что бдительность - стрелять, мля, разучились...
Майор КГБ: Я настаиваю на общевойсковой операции, о чём вынужден буду подавать рапорт в Москву.
Подполковник ВВ (хохоча): С применением тяжёлой артиллерии, превентивным ядерным ударом и высадкой морпёхов!
Полковник КГБ: Ну, с рапортом пока подождём (мудро-наставительно), подождём. А вот лес прочесать - тут, Сергей Саныч, наш рьяный по молодости лет майор - прав. Отправьте-ка роту автоматчиков по следам (тычет пальцем в фотографии) этих лыж.