Сергей был доволен работой, на пароходе завел пассию кубинского происхождения. В отличие от большинства кубинских голодранцев, мыкающихся по свету, как теперь мыкаются и российские подданные в поисках работы, кубинка была из семьи плотно осевших в Америке соотечественников, редких счастливчиков, сумевших устроить свой бизнес. Богатая невеста. Она была по уши влюблена в Сергея. Дело шло к свадьбе. Невеста была в доме жениха в Ленинграде, её поразила убожество обстановки квартиры будущей тещи, но любовь все накрывает розовым флером, тем более она не собиралась жить в России. Она с Сергеем хотела ещё раз сходить в море и заняться на берегу собственным бизнесом, к нему подключить и жениха, тем более у него в руках была неплохая специальность и опыт работы в ней. Все складывалось так хорошо и вдруг эта беда.
Сергея с матерью связывали особые отношения. Отец дома бывал редко. Он был полярником. Провел на льдине два сезона. Говорят, тот, кто побывал на льдине, дрейфовал на ней, в ледяной пустыне, и провел в абсолютной тишине, которая прерывается только штормом и все заметающим ветром, грохотом тающего или треснувшего льда или рукотворным шумом, прилетевшего самолета или другими звуками такого же порядка, но это какие-то относительно короткие промежутки времени, а все остальное время провел в заполняющей все пространство и время, абсолютной невыносимой, гнетущей тишине, этой доминанте существования полярника, не может после такого остаться нормальным человеком, в психике человека от пребывания в этой мертвой тишине остается свой след. Что говорят медики по поводу такого следа в психике засекречено, но общение с отцом Сергея до того, как он стал полярником и после этих исчезновений на длительные сроки, показало, что он стал другим человеком, с другим типом психики и был похож на человека, которого зомбировали или подвергли гипнозу. На льдине, говоря на сленге психотерапевтов, произошло спонтанное перепрограммирование его сознания. До льдины, это был веселый беззаботный парень, такое складывалось внешнее впечатление от общения с ним. Мы много пили, гуляли, все время находились в состоянии искусственного возбуждения и часто попадали в какие-то приключения. Он был большой любитель женщин. Теперь это был угрюмый, все время думающий о чем-то тяжелом, человек. Общительность куда-то исчезла. Опять веселым он становился только от вина, Пьянство быстро переросло в алкогольную зависимость и разрушило всю его уже сложившуюся жизнь. Оно сказывалось на всем и конечно в семье. Сыном он, так как дома в основном отсутствовал, занимался совсем мало, а теперь перестал совсем. Сын его раздражал. И любой его проступок или даже двойка в школе приводили бешенство. Его воспитанием занималась мать, он был типичным маменькиным сыночком. Сын на заботу о нем отвечал ей благодарностью, которая выражалась в какой-то чрезмерной любви и, обожании, иногда как бы это странно не звучало, казалось, что любовь сына к матери имеет сексуальную подоплеку. У отца с матерью были только спонтанные сексуальные отношения, обычно это происходило, когда он был пьян. У него были основания ревновать её, и иногда к сексу с любимой женой он добавлял ей пару крепких оплеух. Потом он стал бить её просто так, для острастки.
Один мой знакомый, замечательный молодой человек, вымостивший благодаря женщинам, которых менял как перчатки, феерическую карьеру, мы общались с ним какое-то время, и он делился со мной своими откровениями, даже вывел теорию аморальных отношении между мужчиной и женщиной. Он был достаточно грамотным человеком и кроме того в нем крепко сидел крестьянский дух. Выверенный временем дух неграмотных крестьян со скотного двора. Сам он родом был из деревни. Симбиоз чтения Макиавелли и уроки детства в деревне среди мужиков и баб на скотном дворе дали всходы и будучи уже bell homo, покорителем женских сердец он исповедовал веру, которую создал сам, опираясь на тот образовательный фундамент, который когда-то получил. На скотном дворе мужики его поучали, бабу надо бить как любой скот, иначе толку от неё не будет. У Макиавелли он прочитал замечательное высказывание, которое надолго превратилось в его кредо. "Судьба - женщина, - писал в одном из своих трактатов Макиавелли, - и чтобы одержать над нею верх, нужно её бить и толкать. В таких случаях она чаще уступает победу, чем в случае проявления к ней холодности. И как женщина она склонна дружить с молодыми потому, что они не столь осмотрительны, более пылки и смелее властвуют над ней".
Мой знакомый своих женщин бил, колотил, насиловал, издевался над ними, не ставил ни во что, не считал их другим особым полом, к которому должно быть трепетное, галантное, предупредительное отношение; своих взглядов он не скрывал от друзей, к которым относил и меня. Его убеждение, что все они суки, не претерпело изменений с годами.
Игорь, полярник и муж моей подруги тоже большой любитель женщин относился к ним гораздо лучше, если бил их, то считал что за дело и в этом плане был, лишь слабым плагиатором методов моего знакомого. Но жену не щадил и бил по поводу и без него. И тут на защиту матери встал сын. Он стал спать в её постели и когда поздно вечером или ночью приходил домой обычно пьяный отец, он не уходил от матери прижимался к ней, говорил: мама, я буду спать с тобой, я больше не дам тебя в обиду, я отца ненавижу.
- Что ты, сынок, нельзя так говорить, папа хороший, ему тяжело, работа такая, и если он ударил меня, я была не права, я исправлюсь, и он больше так делать не будет.
- Я тебе не верю, мама, - отвечал ей сын и ещё теснее прижимался к ней.
Обычно отец сгонял с постели ребенка и тот в слезах убегал в свою комнату. Однако попытки защитить мать сын не оставлял. И цеплялся за руки отца, когда он хотел её ударить, или выгонял с постели, и она тогда спала в столовой комнате на диване вместе с сыном. Когда отец исчезал, заводил ненадолго очередную пассию, или отправлялся дрейфовать на льдине мать и сын оставались одни. Радости ребенка не было предела. Он спал с матерью, нежно целовал её, говорил ей: "мамочка, ты у меня самая лучшая в мире, я тебя люблю, нам не нужен папа, давай я буду вместо него". Мать не принимала всерьез откровения сына, думала по малолетству, по глупости. Однажды, когда сын опять спал с матерью, он сказал; "мама, я видел, что вы делаете с папой, когда в спальной комнате остаетесь вдвоем, я могу это делать вместо него, Я не пущу его больше домой, мы будем жить с тобой одни, а он пускай опять отправляется дрейфовать на льдине". Мать, как могла, объяснила сыну, что это невозможно и отговорила сына от его намерения. Сын рос, и любовь к матери, и ненависть к отцу росли пропорционально. По существу он рос один без отца.
Дом, в котором они жили, был старый, построен в начале XX века, квартира большая, но это была половинка той квартиры, которая была до революции. Когда буржуев уплотняли, квартиру перегородили кирпичной стеной. В другой половине квартиры у "буржуев" осталась ванная комната. В той половине поселился какой-то чиновник из Смольного. Когда Сергей был маленький, в отсутствии отца возникала проблема помыть ребенка. Мать водила его в баню, он ходил с нею в женский класс, но это продолжалось недолго, у ребенка при виде голых женщин или от жары эрегировал его маленький член. Женщины вокруг смеялись над сыном, он прикрывал член руками, ему было стыдно, но даже грозный окрик банщицы: "что это такое?!" не менял положение члена сына. - Твой сын - смеялась банщица,- перетрахает всех моих клиенток. Нет, мамаша, больше сына в женский класс не води. Он уже большой. У него уже большой, - поправила она себя и радостно загоготала.
Сережа рос сексуально одаренным мальчиком. Как другие дети с младых ногтей имеют способности к чему-то особенному другим сверстникам ещё недоступному, игре на фортепиано, какому-то виду спорта, клептомании, рисованию, математике, или просто быть заводилой, предводителем шайки маленьких хулиганов, сын тоже имел способности, но направлены они были не на детские забавы, он рано начал интересоваться сексуальными проблемами. Мать несколько раз тайком наблюдала, как он ведет себя в туалете. Он ходил туда, иногда не по нужде, стоял у унитаза, спустив штаны, рассматривал свой член. Ему было лет семь и мать заметила, что он онанирует и это увлечение, а не что-то другое часто причина долгого нахождения сына в туалете. Однажды, когда её не было дома, сын пригласил соседского мальчика из их подъезда, с первого этажа. Они играли во что-то, прятались, искали друг друга, им это наскучило и они пригласили девочку, тоже соседку, её бабушка спала, и она незаметно улизнула из дома. Стали играть в лото. Сережа предложил играть на раздевание. Скоро вся компания сидела в одних трусах. Сережа уже знал, конечно, что у девочек между ног все устроено по - другому. Сейчас он захотел увидеть это поближе. Девочку уговаривать пришлось недолго. Мать у неё в трудное переломное для страны время, когда стали не нужны многие даже раньше престижные профессии, она закончила, ЛИСИ, работала в Ленпроекте сидела за кульманом, но работы у неё не было, она просиживала целые дни, ничего не делая, зарплаты тоже не было, не выдержала и уволилась, осталась вообще без работы и от безысходности, промышляла проституцией. Она была ещё красивой женщиной, не истраченной тем образом жизни, который теперь вела, стала водить домой мужиков. Дочка видела, чем занимается мать, какой - то кавалер на час, хотел изнасиловать даже ёё. Кричать мать боялась. Выручил отец Сергея, Он как раз, так рассказывал он своей жене об этом случае, пришел к соседке за солью. А тут такое. Ему нравилась мать девочки, и он стал иногда приходить к ней за солью или спичками. Ольга, конечно, не верила ему. Но не мешала его кобелиному азарту. Сын не отставал от отца, наверно, будет точнее, если сказать, что он в отца, и на генном уровне унаследовал от него свою гиперсексуальность. Девочку соседку он попытался оттрахать, когда учился в первом классе, в ванной, когда был у неё в гостях, но у него не получилось. Эрекция была такой сильной, член почти прижался к животу, ему было не попасть в вагину девочке, а догадаться найти позу, в которой это можно было бы попытаться сделать, для этого он был ещё мал. В качестве компенсации за то, что Сережа захотел увидеть у соседской девочки между ног, она потребовала, чтобы он снял трусы. Скоро они сидели с соседским мальчиком и соседкой все вместе, так близко, что руками исследовали места, которые их интересовали. Во время их игры пришла мать Сережи и всех разогнала. С отцом Сережи по поводу странного для его возраста поведения сына она беседовать боялась.
Сын рос быстро и также быстро увеличивался его интерес к противоположному полу. Мать уже вызывали в школу, когда сын учился в пятом классе. Директор школы и она мать, тоже педагог. Два педагога понять друг друга не могли. Мать не видела ничего страшного в повышенном интересе сына к девочкам. "Возрастное,- говорила она, по поводу поведения сына, - пройдет, он, как и отец хочет стать полярником, гидрометеорологом. Уже сейчас они с отцом летом ходят на яхте под парусом, отец неплохо управляется с судном, яхта бежит скорее, когда есть ветер, Стратусы, нимбус - стратусы, это облака, объясняет сыну отец, от них зависит, какой силы будет ветер и как быстро побежит яхта. Сын впитывает слова отца, как губка. Поверьте, отец учит его только хорошему. Я смотрю, увлечение перерастает в страсть, сын мечтает о море, уже сейчас думает, что будет учиться в каком-нибудь морском учебном заведении. Какие девочки? Ему некогда, даже посмотреть в их сторону, - вдохновенно врала мать. Только не приглашайте, для разговора о невинных шалостях сына, отца, я сама справлюсь с сексуальной озабоченностью ребенка.
- Милая моя, какая вы наивная, - отвечала в свою очередь на импровизацию матери директор школы. Вы считаете, что лапать девочек за попу, залезть рукой во время урока в трусики девочки, или прижав в гардеробе искать у неё грудь это невинные шалости? Это даже не хулиганство, это что-то другое, это патология, вам надо срочно обратиться с сыном к врачу сексопатологу. Надо серьезно заниматься с вашим сыном. Но я смотрю у вас в семье, отец, в основном, отсутствует, вы, тоже пропадаете на работе. Сын остается один без присмотра, не получает нужного домашнего воспитания, вы, наверно, забыли, что ему надо уже сейчас внушить на всю жизнь понятие о женщине, как особом существе и соответственно отношении вечного обожания, любви к ней. Ещё рано говорить об этом чувстве у ребенка, но фундамент должен быть заложен сейчас. Знаете, мы ещё посовещаемся на педсовете по поводу вашего сына и решим, что будем делать. Он не хочет стать нахимовцем? Если вы говорите, что сын мечтает о море. В училище особая среда, по существу это бурса, где воспитываются только мальчики. У некоторых до учебы в нахимовском училище было по нескольку приводов в детскую комнату милиции, там учатся разные дети и трудные подростки и дети из традиционных флотских семей Их учат вместе преодолевать трудности, они все время в работе и учебе, у них, знаете, как у спортсменов после тренировки, не остается сил на шалости, среди них нет девочек и о них они могут только мечтать. Письма Лейтенанта Шмидта к женщине показывают, на какую высоту духа может подняться человек лишенный счастья любить и быть любимым.
- Да, у З.Фрейда такое состояние удаленного обожания, виртуальной любви и притока сексуальной энергии в мозг, называется сублимацией. Моему сыну не нужна сублимация, он должен развиваться нормально как все другие дети и иметь возможность сексуального развития, не превращать себя в монаха, тем более он к этому не стремится. О желании учиться в нахимовском училище я поговорю с ним. Знаете, ведь наша семья, это семья потомственных моряков. Дед служил в Кронштадте, участвовал в подавлении кронштадского мятежа. Бежал по льду Финского залива, который белые обстреливали из орудий, бежал рядом с Климентом Ворошиловым и тот наградил его серебряными часами со своей монограммой, они не раз спасали ему жизнь. Моя мама всю жизнь проработала в училище им. Макарова, на кафедре русского языка, она умерла и теперь я на её месте. Недавно умер мой отец. Он всю жизнь водил корабли по Северному морскому пути.
- Ну, вот, видите, Сережа может стать ещё одним потомственным моряком. Я вам откровенно скажу, что в нашей школе его вряд ли оставят. Не обижайтесь на меня. Это не моя прихоть. Это желание большинства педагогов школы.
На этом они расстались.
А Сережу пришлось перевести в другую школу. Там директором школы была подруга Ольги, и она обещала присматривать за её сыном и не допускать возникновения ненужных осложнений в отношениях с педагогами и детьми. Школа была далеко и Сережа теперь сам один, ездил в неё на трамвае. Рассказывал, что приняли его хорошо. Классный руководитель мужчина, учитель истории, посадил его с симпатичной девочкой, она тоже откуда-то издалека, из города Луги, на неделе живет у бабушки, а на выходные ездит домой в Лугу. Отец у неё занятый человек, заведующий отделом культуры в горисполкоме города, и не всегда может забрать на выходные дочь.- Мама, - попросил её как-то Сережа, давай пригласим её на выходные к нам. У нас места много, я с ней дружу, она мне очень нравится, в выходные мы будем повышать свой культурный уровень, ходить по музеям, сходим в Эрмитаж, в военно-морской музей, в кино. Когда она рядом, мне так хорошо, - он засмеялся. Мать не видела в этой просьбе сына ничего плохого. Наоборот, она подумала, что девочка, к которой неравнодушен её сын, будет тормозом, для его рано разыгравшихся сексуальных побуждений. Наташа, так звали девочку, из интеллигентной семьи, у неё хорошее воспитание и она будет сдерживать его рано пробудившийся сексуальный аппетит. Наташа несколько раз гостила у них, матери Сережи она понравилась, именно такую девочку она хотела видеть рядом с Сережей. Казалось, все будет хорошо.
В училище, где она работала, дел было по горло, и часто субботу и воскресенье она проводила на работе. Как-то в субботний день она освободилась рано и сразу поехала домой. Дома было тихо, ей показалось, что никого нет. Она устала, и решила, что поест потом, захотела сразу прилечь отдохнуть. Вошла в спальную комнату и от того что она увидела, у нее тоскливо защемило сердце. На её постели спали сын и его девочка. Она не стала поднимать шум, понимая, что это бесполезно. Что произошло, то уже не исправить. Они сидели, пили чай с домашним вареньем и сушками. Наташа весело смеялась, когда Сережа о чем-то рассказывал, он тоже был в хорошем настроении, ни капли раскаяния. Ольга понимала, что никакими уговорами, воспитательной беседой не расстроить связь несовершеннолетних любовников. Сергею было только четырнадцать лет. Запретить им встречаться, но это не возможно. Они учатся вместе. Позвонить отцу Наташи? А что она скажет? - "Сын трахает вашу дочку. Помогите мне, заберите Наташу из школы, где учится мой сын". Большей глупости придумать нельзя. И она оставила все как есть. Время лучший лекарь. "Возможно, когда они расстанутся на лето, до осени, Наташа найдет себе кого-нибудь другого у себя в Луге или вообще останется там, - подумала Ольга. Она не стала забивать себе голову нерешаемой, как ей казалось, проблемой. Конечно, она сказала этим детям, что они неправы, что ранняя сексуальная жизнь, отражается не самым лучшим образом на здоровье, прежде всего, девочки. Сказала, что в обществе, котором они живут, не культивируется любовь Ромео и Джульетты, такая любовь считается аморальной. Ольга сказала: если об их отношениях узнает общественность, назовем так взрослых людей: - это педагоги, или чьи-то родители, например отец Наташи, узнают одноклассники, будет большой шум, будут оргвыводы, влюбленную парочку несовершеннолетних нарушителей общепринятых норм морали, будут шельмовать. Вам будет очень плохо и очень больно.
- Мама, я люблю Наташу, и до всего остального мне нет дела. Вот, если она меня бросит, не знаю, но думаю, я очень расстроюсь, Сережа, не стесняясь, матери, поцеловал Наташу в губы. Если все-таки это случится, во что я не верю, чтобы больше такие девочки как Наташа, меня не расстраивали, я стану искать подружку старше себя, хотя бы такого возраста, как ты, мама. Мне очень нравятся взрослые женщины, - он засмеялся.
- Не надо Сережа, не говори глупости, не обижай Наташу и подумай, о чем ты говоришь. Тебе надо проветриться. У тебя что-то с головой не в порядке. Сходите куда-нибудь, погуляйте.
С Наташей Сережа связь не прерывал до самого окончания школы, у них были ссоры, чаще виноват был Сережа, он не забывал и других девочек из своего класса дружил с ними, и не прочь был перевести дружбу с любой из них во что-то нечто большее, эта всеядность её бой-френда злила Наташу. Она ревновала его к одноклассницам, Сережа был красивый мальчик, и пользовался повышенным вниманием многих из них. По натуре Сережа не был однолюбом, однако вынужден был хранить верность Наташе, потому что другие девочки подозревали, что у Сережи с Наташей не только платонические отношения. Они не хотели портить отношения с Наташей и предпочитали дружбу интригам, без которых такой внутриклассный промискуитет был бы невозможен. И потом многие из них тоже любили, но робкой девичьей любовью, не переходя в отношениях с мальчиками дозволенных границ.