And now you've seen my world in flames
My shadow songs, my deep regret...9
Вот уж точно - в самую точку, в самую нашу ситуёвину:
Перемены настигают тех, кто бесстрашен,
Но я - не она; а ты...
Ты никогда не был любителем правил.
То, что я говорила,
Никогда не было тем, что чувствовала я.
А теперь ты видишь - мир мой в огне.
Мои призрачные песни,
Мою печаль, мое сожаленье...10
-- Таш, ты давно ела? -- Перевел я разговор. -- Холодильник пустой.
-- А, тебя только это интересует?
Я насторожился, предчувствуя нехороший разговор.
-- Что ты имеешь ввиду?
Ее глаза вспыхнули.
-- И куда же подевалась твоя прямота Фил?
Никогда раньше она ни словом не упоминала Нику, и то что она, та самая - истинная, так сказать корневая, причина нашего разрыва. И вот теперь я чувствовал - время пришло. Время расставить все точки над ё, i и всеми остальными буквами, где есть эти самые диэрезисы, умляуты и тремы.
-- Нет, меня не только это интересует.
-- Да, а что именно? -- Слова так и сочились ядом.
-- То, что ты не моешься, не стрижешься, да и вообще выглядишь...
Я запнулся подбирая слова.
-- Отвратительно, да? Ты, это хотел сказать?
-- Нет, -- я постарался успокоится, -- ты выглядишь больной. Когда ты в последний раз выходила на улицу?
Ха-ха-ха! Она рассмеялась жутким, визгливым смехом.
-- Ах, Фил, Фил, Фил. Добрый заботливый, Фил Торов. Могучий человек, готовый впрячься за любого, кто попросит, или просто по велению души. О ней, ты тоже так заботишься?
Я видел - она на грани истерики. А в таком состоянии с ней бесполезно разговаривать, знаю проходили, и не раз. Сейчас она ничего не услышит. Но все же попробовал.
-- Таш, ты прекрасно...
-- Да, я прекрасно знаю - это из-за нее ты меня бросил. Я поняла, что ты уйдешь, как рыба под лед, как только увидела ее.
Глаза Таши лихорадочно блестели, а по щекам текли слезы. Она что под наркотой? Не может быть! Таша всегда отчаянно боялась попасть под зависимость, не важно - никотиновую, алкогольную или под наркоманский баян. Боялась настолько, что ни разу в жизни не пробовала даже травки, покуривание которой было доброй традицией в тех компаниях в которых мы частенько бывали.
-- Дрянь!
-- Таша! --Рявкнул я выходя из себя. -- Прекрати, Ника, она...
-- Не ври, Фил. Ты же всегда был патологически честен. Зачем сейчас врать?
Я хрустнул костяшками. Она была тысячу раз права. Ника была причиной, все остальное следствием.
Я потянулся к ее руке, чтобы посмотреть на вены. Но Таша отпрянула от меня, и яростно выкрикнула:
-- Ты думаешь я колюсь? На смотри. -- Она вызывающе протянула мне руки. -- На ногах не хочешь глянуть? Или между ног? Тебе же так нравилось туда смотреть?
Я молча встал, отнес продукты на кухню, и раскидав их по холодильнику и по полкам, ушел. Просто ушел, ничего не сказав на прощанье. Даже дверью не хлопнул. Чего хлопать - mea culpa11. И этого не изменить.
Я дернулся, отрываясь от экрана в моей голове. Это было как смотреть фильм на флешь плеере, хочешь перематывай, хочешь отматывай назад. Я вытер вспотевший лоб и взглянул на следачку, пытаясь понять - сколько прошло времени с момента моего... Погружения? Пусть будет погружение. После, об этом я подумаю после, а сейчас надо собраться и продолжить нашу беседу.
-- Это было... -- подбодрила меня следачка.
Судя по ее виду она не заметила моего замешательства, а значит прошло... Секунда? Две? Меньше?
-- Вчера. Это было вчера утром, часов в десять. Я говорил - я позвонил Таше, ее голос мне не понравился. Я решил приехать, завез продуктов. Мы поговорили...
-- Ссорились? -- Следачка испытующе смотрела на меня.
По взгляду я понял - ей так и хочется поймать меня на лжи. Я усмехнулся. Хрена тебя, рыжая. А то я не знаю, что весь наш разговор или ссору, если ей так хочется, слышала соседка, милейшая Ольга Викторовна, с вечной заботой в поблекших глазах.
-- Думаю, это и так вам известно. Вы ведь побеседовали с соседкой?
Я видел разочарование в ее глазах, подловить меня не удалось.
-- Я хотела бы, услышать вашу версию. -- Следачка, легким движением, откинула волосы с веснушчатого лба, и откинулась на спинку кресла. Рубашка и так обтягивающая спелую грудь, натянулась так, что сквозь ткань, не смотря на наличие лифчика, проступили соски.
Я поймал себя на совершенно не кстати возникшей мысли - интересно, у нее и между ног все в веснушках? Тьфу ты! Нашел о чем думать.
Оксана Владимировна, я все таки вспомнил ее отчество, поймала мой взгляд, состроила презрительную гримаску, и чуть помедлив выпрямилась. Вот ведь, стерва веснушчатая, играет со мной. Тоже мне кошка нашлась. Только я не мышка.
-- Я не помню дословно. Мне не понравилась как она выглядит, даже подумал, не принимает ли она наркотики.
-- А она?
Скрывать что-либо было бесполезно, думаю наш разговор на повышенных тонах, был абсолютно точно донесен до нее соседкой.
-- Таша, обвинила меня в том, что я бросил ее ради другой.
-- Это так?
-- Отчасти.
-- И все таки, разве не женщина стала причиной вашего разрыва?
Вот ведь, змея пятнистая, дотошная какая.
-- Женщина.
-- Хорошо. -- Удовлетворенно протянула Оксана, блин, Владимировна.
Следачка порывшись в папке, достала какую-то бумагу и бегло просмотрев ее спросила:
-- У вас и алиби есть?
-- Я не знаю времени смерти. -- Устало сказал я.
Детский лепет какой-то. Неужели она думает что на такой дешевый трюк меня можно поймать? Тем более, что я и в самом деле не знал, когда умерла Таша.
-- Ах, да, я же не сказала. Предположительное время смерти...
Она снова заглянула в бумаги, будто и так не знала:
-- Смерть наступила, в промежуток между 22.00 и 24.00 первого августа. Но с учетом того, в каком состоянии было тело, можно с уверенностью сказать что убийца пришел раньше.
-- Как ее убили?
Следачка отложила бумаги и устало посмотрела на меня.
-- Разрезали живот, отделили голову, а тело распяли на стене, вверх ногами.
Значит в новостях не врали.
-- Когда ее нашли?
-- Второго августа, днем. Позвонила соседка, Ольга Викторовна Смекалина, она заглянула через балконную перегородку, увидела что комната забрызгана чем-то красным и позвонила в полицию.
Я так и думал. Перед тем как уйти, я заглянул к соседке и попросил ее присматривать за Ташей.
-- Вы хотите сказать что Ташу прибивали к стене, бетонной замете, и никто этого не слышал? В двенадцать ночи? И это при полной отсутствии звукоизоляции?
-- Я разве сказала что ее прибили? Нет. Ее приклеили к стене, клеем. Знаете как в рекламе.
Это был полный и абсолютный бред, такое могло произойти в голливудском триллере, но не в реальной жизни.
-- И что криков тоже никто не слышал?
-- Нет.
-- Как такое возможно?
-- Она могла быть без сознания, под воздействием наркотиков, да многое чего. Мы сейчас выясняем. И все таки, где вы находились, в промежуток между восьмью и двенадцатью ночи?
-- На даче.
-- И кто это может подтвердить?
-- Моя девушка. Соседка по даче и ее внуки.
-- Поподробнее пожалуйста.
-- Пожалуйста. С часу до пяти мы были на озере. Я и... моя девушка.
-- Ее имя.
-- Зачем?
-- Не притворяйтесь дураком. Нам придется проверить ваши показания.
-- Ника Трубина.
-- Вдвоем были?
-- Нет, вчетвером. С нами пошли соседские дети. Даша, десяти лет, и Сережа двенадцати. Вернувшись с озера мы поужинали. Вдвоем с Никой, потом играли в монополию с Дашей и Сережей. Потом дети ушли к себе. Мы с Никой посидели еще пару часов и легли спать.
-- Когда закончилась игра?
Я пожал плечами:
-- Точно не скажу, -- я конечно мог обратится к своей новоприобретенной способности и сказать ей время вплоть до секунд, но это могло вызвать ненужное подозрение, обычно такие мелочи люди не помнят. -- Но думаю около половины восьмого.
-- Во сколько легли спать?
-- Около десяти.
-- Куда-нибудь отлучались в этот промежуток времени?
-- Только за водой. На родник ходил.
-- Сколько отсутствовали?
-- Не больше часа.
-- Вас еще кто-нибудь кроме вашей подруги видел?
-- Из знакомых никто.
-- Значит, -- довольно подытожила следачка, -- мы имеем промежуток времени между половиной восьмого и полуночью, когда кроме вашей подруги, лица заинтересованного, -- рыжая подняла указательный палец вверх, как бы указывая на важность сказанного, -- вас никто не видел.
Она торжественно улыбнулась, и откинувшись на спинку кресла, забросила ногу на ногу. Синяя юбка плотно обтянула бедра, а сквозь ткань рубашки вновь проступили очертания сосков.
-- И... -- Я не обратил внимание на ее игру. Смотрел прямо в зеленые глаза, гадая - она и впрямь думает, что Ташу убил я, или играет в какую-то игру. Если да, то в какую и зачем?
-- И вы вполне могли успеть съездить в город и вернуться обратно.
-- Угу, а Ника значит, покрывает меня? Знает все и покрывает?
Следачка пожала плечами:
-- В этом мире все возможно.
Я опять начал закипать.
-- Ладно, допустим. Два вопроса. Зачем мне это надо, мотив так сказать, и зачем это надо Нике?
Следачка наклонилась ко мне:
-- Начнем со второго. Любовь зла, полюбишь и козла. Ну, а насчет первого... Она тебе мешала...
Вот как уже и на ты, все антиресние и антиреснее. Чем все таки я не угодил рыжей? Причем так сильно, что она готова повесить на меня зверское убийство. Или ей просто работать неохота? А тут так удобно - вот он самый лучший подозреваемый, всем известно - первейшие кандидаты в убийцы, это бывший муж и бывший любовник.
-- Чем она мне мешала? -- Я решил опустить пропустить обращение на ты мимо ушей.
-- Всем! Скандалы, требования вернутся, возможно угрозы. Тебе или твоей новой пассии. Или вот! Шантаж. Она могла шантажировать тебя. Не зря ты ей квартиру оплачивал, продукты покупал. А в последний разговор она потребовать большего, тебе это надоело и ты раз, -- следачка рубанула рукой по воздуху, -- решил покончить со всем этим разом.
Она все ближе наклонялась ко мне.
Я вскипел как чайник на конфорке, не заметив, что тоже перешел на ты:
-- Ты понимаешь, что это бред?
Я подался ей на встречу, ловя запах ее дыхания. Смесь из кофе, сдобы и мятной жвачки.
-- Какие скандалы, угрозы, шантаж? Ты мыльных опер пересмотрела, или перегрелась? Очнись. Я ее не убивал, и даже не думал об этом. Да, я чувствовал перед ней вину, за то что бросил. Но избавляться от этого чувства с помощью убийства это, это... Это нонсенс. Я не убийца.
-- Не убийца значит? А кто, программист? Ты себя видел? Ха! -- Она тряхнула головой, волосы, и так находившиеся в беспорядке, упали на лицо.
-- И чем тебе моя внешность не понравилась? Или ты думаешь программисты это патлатые задроты, не мывшиеся неделю? Ты хоть раз видела программеров, или опять по просмотренным фильмам судишь?
Мой запал иссяк, и я отодвинулся от следачки. Она нервно поправила волосы, провела ладонями по раскрасневшемуся лицу и уже спокойно добавила:
-- Тем не менее у те... вас в алиби огромная дыра.
-- Нет там никакой дыры. -- Я чертовски устал от этого разговора, пора было его заканчивать. -- Вчера была пятница - будний день, значит последняя электричка в город уходила в 22.45, а предпоследняя в 18.40. Добраться на автобусе я не успевал. В это время они практически не ходят. Машины у меня нет. Так что, я не мог убить Ташу.
-- Мы проверим.
-- Проверьте. -- Я кивнул. -- Если ко мне больше нет вопросов, я пожалуй пойду.
Я протянул ей пропуск и поднялся:
-- Подпишите, будьте любезны.
Следачка приняла у меня бумажку, быстро расписалась и демонстративно положила ее на стол.
-- Последний вопрос. Кто, по вашему, мог ее убить?
Хороший вопрос, не дававший мне покоя. Я пожал плечами и сказал наугад:
-- Поищите среди клиентов сайта на котором она консультировала. Уродов там много.
Следачка кивнула рыжей головой:
-- Я вас больше не задерживаю. Всего хорошего. Из города никуда не уезжайте.
Она, больше не обращая на меня внимания, начала перебирать бумаги на столе.
Я помедлил, но все же спросил:
-- Ее изнасиловали, прежде чем убить?
Оксана Владимировна, оторвавшись от чтения, взглянула на меня. Наглость из глаз исчезла, полностью уступив место усталости.
-- Это имеет для вас какое-то значение?
Я хотел ответить резкостью, но передумал, и лишь кивнул.
-- Нет, следов сексуального насилия не обнаружено. Это все?
-- Да.
-- Тогда, до свидания.
-- До свидания.
Отключив телефон, она все же писал разговор с этим парнем, Оксана утопила кнопку электрического чайника, и подошла к окну. Она устала и собиралась выпить кофе, чтобы не заснуть, а то дежурить еще до утра, да и разговор стоит расшифровать. Ей конечно не дадут вести это дело, не ее уровень, но... Интересно же.
Она видела, как из дверей управления, вышел этот здоровяк в обнимку с какой-то девчонкой. Симпатичной и молоденькой, лет девятнадцати, вряд ли больше. Отойдя от здания они остановились о чем то говоря.
Оксана рассеяно наблюдала за парочкой. Парень что-то сказал девушке, чмокнул ее в нос и подняв руку громко свистнул. Взревев мотором, с противоположной стороны улицы, к ним медленно покатило такси.
Парень снова обнял девушку за плечи.
Оксана скривилась - до чего же хозяйским вышел жест. Он ей сразу не понравился, этот самоуверенный и здоровый, как лось, жлоб. От нахлынувших чувств Оксана задышала чаще.
-- Что ты врешь себе, Ксанка, -- губы ее беззвучно шевелились, -- он тебе сразу понравился. Вот именно - понравился, а не наоборот, как ты хотела показать во время разговора.
Сейчас, глядя как он обнимает девушку, Оксана чувствовала зависть. Зависть к этой соплячке. Почему не ее, Оксану, обнимают сильные и заботливые руки? Чем она, хуже? Что такого есть у девчонки, чего нет у нее? Молодость? Так это пройдет. Не успеешь оглянутся, как из веселой стрекозы превратишься в усталую пчелку. Внешность? Так и она - далеко не баба яга. Вон, как он на ее грудь пялился. Ум? Обаяние? Что такого есть у этой девчонки, чего нет у нее?
Она поразмышляла над этим.
Время и место - в них вся проблема.
Нет у ней времени искать сильного и умного мужчину, с работой бы справится, да за дочкой уследить... Надо кстати позвонить домой, узнать как там Настюшка, дочка с утра температурила.
Да и не ходит она туда, где такие встречаются. А где кстати такие встречаются? В спортзалах? В местах скопления программистов? Она улыбнулась. Тоже мне программист.
Но точно не в коридорах управления. Нет, сильных и умных здесь было хоть отбавляй. Но все либо женаты, либо женаты на работе. Что в принципе еще хуже.