- О-о! - поднял руки к небу Олор. - Я повидал много городов, видел Афины, но ни один не превосходит великолепием Пергам.
Спартак кивнул:
- А уж о захламленном, грязном Риме не приходится и говорить.
- В Пергаме я видел твой портрет! - вспомнив, развеселился Олор.
Спартак смутился: в памяти встал озорник Алким , изобразившим его на стене дома Гликеры сладострастным человеком-быком. Его смущение рассеяло пояснение Алкима.
- Ты представлен на одном из рельефов алтаря Зевса. Такой крепкий, кудлатый мужчина со щитом в руках. Ну, вылитый ты!
Невесело рассмеявшись, Спартак тронул коня.
Окружённый перепуганными женщинами с детьми и сопровождаемый Эленой, Олор тащил под уздцы запряжённого в тележку со скарбом вола. Отстав от остальных беглецов и свернув с большой дороги, они намеревались добраться до какого-нибудь посёлка, выдав себя за семью разорённых спартаковцами селян.
Элена подавленно молчала. Сам Спартак велел ей уйти, и она подчинилась, хотя неизвестность впереди страшила её больше окружающих опасностей.
Первый привал они сделали, когда поняли, что заблудились. Дети просили есть, вол валился с ног. Элена жевала травинку пополам со слезами. Присев возле, Олор осторожно вытер мокрую щёку.
- Куда мы идём? Ты знаешь дорогу? - тревожно спросила она.
Он постарался успокоить её, но получилось это не очень убедительно, потому что лгать он не умел.
Они снов отправились в путь и двигались достаточно долго, окончательно заблудившись, петляя без дороги среди однообразных холмов, пока не вышли на большую дорогу, ту самую, которую покинули утром.
- Пойдём лучше за своими, - просили женщины.
Олор не соглашался, памятуя о приказе Спартака. Они заспорили. Их спор продолжался недолго, потому что измученный вол опустился на землю и завалился набок, а из опрокинувшейся тележки посыпался скарб. Заплакали дети, заохали женщины. Элена бросилась собирать рассыпавшиеся вещи. Олор схватился за голову: он был здесь за главного, но он не знал, что делать.
6. ПОСЛЕДНИЙ БОЙ СПАРТАКА
Римляне находились гораздо ближе, чем предполагали беглецы, так как Красс, едва получив известие о высадке Лукулла и встревоженный приближением Помпея - соперниками, намеревавшимися отнять у него победу, устремился за Спартаком. Враги стремительно сближались и, обнаружив друг друга, стали готовиться к бою. Красс, правда, попытался, выведя войско на обширное поле, начать строить лагерь, однако подскакавшая конница спартаковцев не дала продолжить работу.
Сражение началось внезапно и сразу стало неуправляемым. Главные силы противников ещё не были построены, а бой уже кипел вовсю. Спартаку подвели коня. Перс скосил влажный глаз на облачённого в доспехи хозяина. Спартак дрогнул: а памяти его вдруг всплыл сон и боль от воинского копыта, поразившего его в грудь. Зловещий сон, вспомнился не ко времени. Он опустил голову, поглаживая конскую шею, и сокрушённо пробормотал:
- Мы не успели совершить священные обряды.
- Какие уж теперь обряды, - недовольно перебил Медосад.
Остановив телохранителя взглядом, вождь громко и торжественно объявил:
- Жертвую Дионису-Солнцу коня. Обещаю божеству сто коней в случае победы.
Сильна гладиаторская рука, точен удар. Прекрасное животное, зашатавшись, рухнуло на землю. Воины одобрительно застучали рукоятками мечей о щиты, следя, как истекает кровью Перс.
- Зачем ты убил своего лучшего коня? - упрекнул Медосад.
- Это был конь Вариния, - напомнил Спартак. - В случае победы у меня будет много прекрасных вражеских коней. А в случае поражения он мне будет уже не нужен.
Конь испустил дух. Только бы не сбылось дурное предзнаменование! Он чувствует, Загрей отвратил от него светлый лик. Ма, неистовая владычица Ма клокочет в каждой жиле. Он ни о чём не жалеет. Прожил не так, как хотел, зато показал людям, что надо делать, когда жизнь становится невыносимой.
Загремели трубы, запоздало возвещая начало боя. Вчерашние рабы, большая часть которых никогда не бывала в сражениях, вооружённые самодельными мечами и щитами, двинулись навстречу римским легионерам, снабжённым всем необходимым для боя на деньги Красса. Началась грандиозная битва, самая большая за войну и чрезвычайно ожесточённая вследствие отчаяния, охватившего такое огромное количество людей.
Римляне явно превосходили рабов количеством, силой, умением, а, главное, уверенностью в своём торжестве. Спартаку было невмочь наблюдать за сражением со стороны, как положено вождю. Видя, как редеют, дрогнули, отступают соратники, он предложил телохранителям, окружавшим его, добраться до Красса и поразить неприятельского полководца, вызвав тем самым замешательство у римлян. Это был испытанный приём, которым предводители часто вырывали победу у случая, находясь в неблагоприятных обстоятельствах.
- Ты должен уцелеть! - попытался остановить его Медосад. - Стой! Все наши погибнут, лишившись вождя.
Не слушая, Спартак устремился туда, где находился претор. Он хорошо видел великолепное одеяние римского полководца, восседавшего вдали на коне, его золотой шлем и пышные перья, алый плащ, - но из-за массы сражавшихся вокруг, убитых и раненых на земле, не мог быстро добраться до Красса. Тот, заметив приближавшийся отряд фракийских всадников, тут же стремительно удалился.
Преграждавшие дорогу к претору бывалые центурионы набросились на отчаянных фракийцев. Спартак собственноручно свалил двоих.
- В Аид! - крикнул он, вонзая меч во врага.
Но конь под ним будто взбесился. Не Перс, не слушает приказов всадника. Понёс в самую гущу боя. Где же Медосад и остальные? Сражаются, облепленные римлянами. Ему остаётся колоть и рубить врага.
Резкий удар сзади, - чуть не выбило из седла. Острая боль в бедре. Зазубренный дротик впился в тело, глубоко войдя в живое мясо. Трудно сражаться, трудно удержаться верхом.
Когда несколько телохранителей пробились к нему, Спартак спешился. Встав на колено, чтобы дротик упирался в землю и не так рвал тело, он отбивался мечом от врага. Пилу бы! Топор! Отсечь проклятое древко. Соратники окружили раненого вождя, продолжая сражаться с римлянами. Врагов было очень много; они образовали плотное кольцо вокруг драгоценной добычи, лезли вперёд по трупам, и даже мечи не могли их остановить. Золотом обещал расплатиться Красс за голову Спартака.
Фракийцы сражались с редким упорством. Сколько крови! Зевс пергамский тоже стоял по колено в крови, разметав бороду, бурно дыша, яростный, неустрашимый, алчущий победить. Но Зевс бессмертен, а их ряды редеют. Кто-то сзади, спина к спине, из последних сил продолжает его защищать. Остальные пали, затихли. Тот, кто сзади, отяжелел, сползает вниз. Всё?
Выставив вперёд щит, Спартак продолжал разить с колена врагов. Окровавленный, задыхающийся, он был сейчас ужасен, потому что не родился бессмертным богом. Но это были уже последние мгновения...
Смерть не имеет к нам никакого отношения: когда мы существуем, смерть ещё не присутствует, а когда смерть присутствует, тогда не существуем мы.
Узнав, что Спартак погиб и они окружены, оставшиеся в живых рабы пришли в полное замешательство. Довольный Красс велел воинам дать им проход для бегства, что соответствовало требованиям военной науки. Когда рабы, перестав сражаться, кинулись в образованный проход, римские воины бросились на них и изрубили почти всех.
Число погибших в этом сражении не поддавалось счёту. Римлян погибло по сравнению с рабами немного. Извещая сенат о славной победе, закончившей тяжёлую войну, Красс сообщил о гибели тысячи легионеров. Возвеличивая своё деяние, он написал, что гладиатор и вождь беглых рабов Спартак погиб, как подобает только славнейшим полководцам.
Настала ночь. Над страшным апулийским полем, заваленным трупами, воцарился мрак. Римляне не успели добить раненых, и со всех сторон в ночь неслись стоны. Какие-то тени двигались во тьме, то ли люди, то ли звери.
На следующий день искали тело Спартака, желая доставить его Крассу, однако оно так и не было обнаружено при самом тщательном досмотре .Говорили, будто гладиаторского вожака изрубили в куски. Другие предполагали, что сподвижники успели унести его. Находились и такие, кто утверждал, что Спартак - оборотень и превратился в волка-людоеда.
Красс был крайне раздосадован, утратив драгоценный трофей - голову свирепого гладиатора.
7. ПОБЕДИТЕЛЬ
Продолжавшая находиться в римском обозе Фанния не пришла поздравить победителя. Объезжая лагерь, благостный и милостивый Красс навестил по дороге приятельницу.
Она лежала в своей палатке, вытянувшись, закинув руки за голову, и смотрела в потолок. При виде гостя Фанния неохотно попыталась подняться, однако он ласково удержал её.
- Мне сообщили, что ты больна. Поздравь меня с полной победой. Я помню, в ней есть и твоё участие. Убитых горы, мы сбились со счёта. Хочешь взглянуть на головы вожаков? Я приказал отсечь их и опустить в кедровое масло.
- Голов не надо, - поморщилась женщина.
- Нет, милая госпожа, нет, - спохватился Красс. - Тебе цветы.
- Асфодели и плакун-траву?
Она назвала надмогильные цветы, и Красс отступил, уязвлённый:
- Ты не рада нашей победе?
- Твоя победа будет скоро сильно вонять, - хихикнула она.- Пожалуй, я взгляну на голову Спартака.
Претор замялся. Слова Фаннии были крайне ему неприятны.
- Так он жив! - встрепенулась она, услышав, что головы Спартака нет. - Клянусь богами, он жив.
Красс постарался разуверить её и даже назвал имя центуриона, ранившего гладиатора дротиком в бедро, лишив того возможности сражаться. О том, что Спартака поразили сзади, он говорить не стал, зато с чувством сказал:
- Он погиб. И погиб достойно, как к лицу настоящему полководцу, о чём я написал сенату.
- Пока не отыщется тело, победа твоя останется неполной.
Злоязычие приятельницы начинало его раздражать:
- Ты ошибаешься. Я выполнил свой долг. Порядок в государстве восстановлен.
- Наш порядок - всеобщее рабство,- вдруг презрительно заявила она. - Свирепые с безгласными, мы раболепны с сильными. Презирая рабов, мы давно стали их подобием. Если бы ты видел римских граждан, обнимавших ноги рабов, моля о пощаде! Мне отвратителен наш порядок, Красс!
Внимательно выслушав женщину и покачав головой, претор задумался: Фанния вела речи, несвойственные женщинам, причём рассуждала вполне разумно. Возможно, до сих пор он недооценивал её.
- Ты заблуждаешься, милая Фанния, - спокойно возразил он.
Обрушивать на голову бедняжки поток красноречия, которым он блистал на форуме, Красс не собирался. Перед ним была всё-таки только женщина, и он постарался говорить как можно проще.
- Я признаю, что рабы тоже люди. Более, как никто ценю их, понимая, как много пользы могут они принести в руках доброго владельца. Лично я справедливый хозяин, и мои рабы любят меня. Почти ни один мой городской раб не сбежал к Спартаку, так как он и знают, что получат свободу скорее и легче послушанием, чем бунтом. Подчинение - основа человеческого общества. Обдумай это, и, будучи разумной женщиной, ты согласишься со мной. Так заведено от века, так угодно богам. Все мы в рабстве друг у друга и у законов. Разумно выступать не против рабства, как делал Спартак, а против дурных хозяев.
Довольный собой, Красс улыбнулся и погладил красивую руку госпожи. Бедняжка переутомилась; отдохнув, она придёт в себя и станет прежней обольстительницей. Он проявит щедрость, нуждаться она больше не будет. Мысли Красса приняли иное, более приятное направление. Он ожидал, что собеседница хотя бы улыбнётся, однако она оставалась мрачной.
- Отправляйся в Рим, - посоветовал он. - Я дам тебе и коней, и повозку, и охрану...
- Весна, - не слушая, сказала она. - Скоро луга зацветут...
От приятельницы Красс удалился не без досады. Наверно, матрона ждёт не слов, а подарка, какое-нибудь колечко или серёжки. Уж эти красавицы! Поклонники их избаловали. Таким подавай не колечко, а усадебку. Что ж, Фанния заслужила. Но палец ей в рот не клади: откусит руку.
Устав за день, тем не менее он долго не мог заснуть и сидел до полуночи, уставившись на светильник. В плошке бессмысленно сгорало оливковое масло. Наблюдая агонию светильника, кто-то в нём, расчетливый и скупой, возмущался и негодовал, а кто-то со сладострастной жестокостью любовался, как сгорает дорогое масло. Да, подарит усадьбу и толстый перстень с большим камнем. Очень большим и дорогим. Горькая сладость расточительства, до сих пор неведомая, поманив, испугала и наполнила изумлённым смятением.
Отправляя Фаннию в Рим, он сказал со значением:
- Надеюсь, наша разлука будет недолгой, а наши дружеские отношения, которые я высоко ценю, станут ещё крепче.
В ответ она холодно отозвалась:
- Главное, что требуется от тебя - честно расплатиться со мной.
От негодования претор лишился слов.
Э П И Л О Г
Никто в Риме так и не узнал, где столько времени пропадала Фанния. Не дождавшись торжественного въезда Красса в столицу, она покинула город и удалилась в деревню оплакивать погибшего брата и свои утраченные надежды.
Вдоль оживлённой Аппиевой дороги, по которой она проезжала, уже были установлены кресты с распятыми спартаковцами. Иные смердили, их расклёвывало вороньё; иные ещё шевелились в смертной муке. Фанния велела ехать медленно и жадно всматривалась в лица распятых. Иногда она узнавала знакомых. Служанки визжали, закрывались покрывалами и со слезами умоляли госпожу гнать лошадей. Она не обращала на них внимания.
Марк Лициний Красс получил овации, то есть малый триумф, за победу над спартаковцами. Он был уязвлён и надел лавровый венок, хотя при этой церемонии и полагался только миртовый.
После торжества он совершил грандиозное жертвоприношение Геркулесу, угостил римский народ на десяти тысячах столов и подарил гражданам бесплатного хлеба на три месяца.
Уязвлённый успехами Помпея, справившего одновременно с ним триумф в честь победы над Серторием и ухитрившегося даже присвоить себе часть победы над Спартаком, Красс вынужден был обстоятельствами просить соперника о содействии в достижении консулата.
Этот консулат, полученный им в следующем после разгрома Спартака году, отличался тяжёлыми распрями с Помпеем. Коллеги еле терпели друг друга, нуждаясь один в другом. К счастью, Помпей вскоре отправился на Восток добивать понтийского царя, и Красс перевёл дух.
Под влиянием письма Спартака, дошедшего до Митридата, у неугомонного царя возник замысел собрать огромное войско с тем, чтобы устремиться в Италию посуху, через Фракию и Галлию, призвав все народы к восстанию против Рима. Царь пообещал даже освободить всех рабов, как он сделал это однажды в Азии. Передавали сказанные им слова:
- Уж если такое возмущение сумел вызвать Спартак, человек совершенно ничтожного звания, представьте, что будет, если там появлюсь я.
Однако боги не судили ему совершить ничего подобного. Теснимый римлянами, покинутый многочисленными друзьями, жёнами и детьми, он бежал в крайние пределы государства, в Боспор, к сыну Махару. Его последним приютом стала Таврида, а надеждой - огромные сокровища, сокрытые им в никому не известном тайнике. - золото, на которое можно было создать новое войско. Однако жена его Стратоника выдала тайну сокровищницы Помпею, умолив простить своего единственного сына - царевича Ксифара. Узнав об этом, Митридат велел схватить и умертвить Ксифара на глазах матери, а сам, теснимый воинами взбунтовавшегося Махара, решился на самоубийство. Желая умереть безболезненно, царь пробовал многие яды, однако они не действовали на него, пока, наконец, ему не помогли покончить счёты с жизнью.
Карьера Марка Лициния Красса, консуляра и победителя Спартака, продолжала успешно развиваться, так что вскоре он стал одним из первых лиц в государстве. В течение последующих лет он иногда виделся с Фаннией, безвыездно жившей на подаренной ей вилле. Обычно он совершал поездку к приятельнице, когда его охватывало внезапное отвращение к жизни.