Разгром Муммия, без разрешения вступившего в сражение с беглыми, разозлил Красса. Он решил напомнить воинам, что они на войне, а не на увеселительной прогулке. Муммия он встретил сурово и перед тем, как прогнать с глаз долой, сказал:
- Ты помилован лишь ради славы твоих предков, которых ты покрыл бесчестием.
Патриция он не мог казнить, но с воинами решил сурово расправиться в назидание другим . Побросавших оружие и разбежавшихся в испуге перед врагом легионеров он решил подвергнуть старинному, давно не применявшемуся наказанию - децимации. Полтысячи трусов были разделены на десятки, и в каждой один человек казнён по жребию, а на остальных наложено бесчестье. Красс предупредил воинов, что станет прибегать к такому наказанию всякий раз, как он и покажут врагу спину. Это всех устрашило, однако любви военачальнику не прибавило.
Сделавшись для войска не менее страшен, чем неприятель, Красс повёл легионы к Фуриям несмотря на зимнее время, торопясь расправиться с беглыми рабами до возвращения ненавистного Помпея.
Вожакам рабов вскоре стали проступать донесения о приближении и римлян. Военный совет, собравшийся по этому случаю, происходил при закрытых дверях. Вожди долго спорили. Порешили на том, что часть воинов останется на месте и будет прикрывать от врага остальных, пока те не переправятся в Сицилию.
Когда римляне подошли к Фуриям, дорогу им преградило сорокатысячное войско рабов. Пока римские легионы, медлительные и неповоротливые из-за обозов, подтягивались по луканским дорогам, Марк Красс, осмотрев местность, решил дать сражение, пустившись на привычную Спартаку хитрость - устроить засаду в неожиданном месте. Глубокой ночью он послал один из своих легионов обойти неприятельский лагерь и, заняв удобный холм, устроиться там в засаде, чтобы во время сражения ударить по врагу с тыла. Однако продвигавшихся с большой осторожностью римских воинов заметили женщины, приносившие в ту ночь за лагерным валом жертвы свой богине Идис и потому не спавшие. Рабы тут же по тревоге вышли из лагеря и напали на римлян. Не подоспей Красс с остальным войском, все шесть тысяч легионеров оказались бы перебитыми.
В битве при Фуриях с обеих сторон приняли участие свыше восьмидесяти тысяч человек. Римляне, превосходившие рабов численно, заставили их отступить. На поле боя осталось около двенадцати тысяч убитых варваров, причём только двое были поражены в спину, остальные пали в строю. О числе погибших римлян не сообщалось.
Тем временем главное войско Спартака достигло Кения - последнего выступа материка. Напротив, за узким проливом лежала Сицилия.
Собрав начальников всех рангов, вождь произнёс речь.
- Вот я довёл вас до цели: за проливом сицилийский мыс Палорида. Остров, лежащий перед нами, огромен и прекрасен. Горы и плодородные равнины, неисчислимые стада овец, древние города, полные богатств, составляют его славу. Он изобилует подземными реками и огнём, потому что, говорят, внутри он полый. Ещё одно усилие, и мы свободны. На вершине могучего вулкана мы построим святилище Диониса, а у подножия - свою столицу. Там мы станем жить - без бедняков и богачей, без рабов и господ, не разделяясь более на фракийцев, кельтов, эллинов, но зовясь общим именем гелиополитов.
В знак одобрения воины бешено загрохотали мечами о щиты, радостно крича, что готовы тут же переправиться через пролив вплавь. Горячим головам пришлось напомнить про обоз и про то, что пролив отличался крайне бурным течением. Было решено немедленно начать строить лодки и плоты.
Старик Наркисс и его красавица-внучка добрались-таки до своих. Оба были изнурены долгим и трудным путём, множеством пережитых опасностей, от которых чудом удавалось ускользнуть. Наркисс тут же отправился к Спартаку...
(небольшая лакуна)
5. ПИРАТЫ
Невдалеке от Кения простирался огромный лес Сила протяжённостью семьсот стадий, густой и влажный, где росли вековые деревья, которым вскоре суждено было погибнуть под топорами. По решению Военного совета часть народа была отправлена на лесозаготовки, а часть к Регию, большому городу-порту в нескольких стадиях отсюда, с тем, чтобы, захватив его, обзавестись хлебом, инструментами и другими жизненно необходимыми вещами. Спартак остался в укреплении Скиллей, расположенном на высокой скале, вдававшейся полуостровом в море, и занялся подысканием и обустройством мест для будущих верфей.
Надежда добраться до Сицилии захватила всех. Тысячи людей, только что совершивших утомительный переход от Альп до южной оконечности Италии, с огромным рвением принялись за дело. Тёплая, тихая погода, несмотря на зимнее время, благоприятствовала работе.
Раз ночью дозор взял в плен судно киликийских пиратов, неосторожно бросивших якорь поблизости. Испуганные киликийцы поверглись к ногам Спартака, умоляя сохранить им жизнь и обещая выкупиться. Спартак пожелал осмотреть их небольшое судёнышко и побеседовал с капитаном, который рассказал про огромную флотилию пиратов, якобы плывшую вдоль северного берега Сицилии.
Появление пиратов многих заинтересовало. Кое-кто непрочь был променять Сицилию на разгульную жизнь морских разбойников, но большинство неприязненно от неслось к киликийцам, не желавшим трудиться и любившим преступления больше мирной жизни.
Услыхав о желании рабов переправиться в Сицилию, пленённые киликийцы вызвались сообщить об этом своему главарю и привезти ответ, если их отпустят. Посулив щедро заплатить за помощь, Спартак отпустил их. Он обрадовался тому, что можно будет, не теряя времени и сил, быстро переправиться через пролив.
Главарь пиратов не замедлил явиться на переговоры. Спартак показал ему собранные рабами сокровища, и тот согласился перевезти воинов на остров, но алчно потребовал платы вперёд: кто поручится, что, вернувшись за обещанной наградой, вместо денег он будет убит. Меж тем флотилия пиратов, на самом деле большая, пристала к берегу, и Спартак, видя радостное нетерпение своих людей, рвавшихся в Сицилию , и привыкнув верить на слово, согласился отдать пиратам общественное золото. Обменявшись взаимными клятвами и уверениями, они наметили переправу наутро и расстались с главным пиратом. Однако ночью все пиратские корабли снялись с якорей и ушли, увозя с собой золото и не исполнив обещанное.
Спартак, огорчившись, довольно быстро успокоился. Они и без пиратов сумеют переправиться через пролив: сооружение плотов уже началось. Правда, сундук, полный отобранных у римлян сокровищ, уплыл в неизвестность. Туда ему и дорога, а то вождю приходилось приглядывать за ним, как за малым дитём. Туда ему и дорога. Награбленное - грабителям. Не стоило и связываться с пиратами.
В это время к Кению прибыли от Фурий потрёпанные римлянами отряды. Следуя по Бруттию, они предавали огню и разрушению то, что не могли унести с собой, и захватили в плен большое число местных жителей, вовсе не бывших рабами. Встревоженный Спартак собрал Военный совет, рассчитывая, что другие вожди осудят действия своевольников: возбуждать в местном населении ненависть к рабам было опасно. Но сподвижники обрушились на него с резкими упрёками, ставя в вину вождю промашку с пиратами. Те, кто недавно радостно внимал его речи о будущей жизни в Сицилии, теперь обвинял его в деспотизме, властолюбии, упрямстве, непредусмотрительности и даже непочтении к богам.
Спартак ушёл к морю, запретив телохранителям следовать за собой. Наверно, соратники правы: он слабый вождь. Но ведь нет никого другого, кому можно передать власть! И, значит, он обязан удерживать вожжи в натруженных руках. Из семидесяти четырёх капуанских гладиаторов, его побратимов со времён Везувия, осталось в живых не более двадцати, да и те кто где. Эномая и Крикса нет в живых. Ганник всё ещё слаб после ранения, а Каст никогда не был единомышленником. Опереться ему не на кого.
Злодейка-судьба! Исторгнуть юнца из родных мест, гнать и гнать по свету, манить то царским величием, то славой стратега, то скромной долей ремесленника, чтобы наконец превратить в раба и гладиатора, отобрать самых дорогих друзей, лишить подруги, а под конец взвалить ещё тяжкое бремя верховенства. Сколько невзгод! Какое божество он прогневил?
Не падать духом, на это нет времени. Между ними и Сицилией бурное море. Однажды он сумел спуститься в бездну по виноградным лестницам, будто на крыльях, нынче обязан отрастить плавники. Он должен переправить людей через пролив, а, значит, строить лодки и плоты, не щадя сил. Волны катились к его ногам; отросшие волосы , прошитые ранней сединой, трепал ветер; грубый плащ хлопал за спиной, солёные брызги летели в лицо, - но он ничего не чувствовал, меряя шагами пустынный берег. Он, свободорождённый человек, ныне раб многих.
Внезапно он остановился, вперив в землю взгляд. На мокром песке виднелся отпечаток маленькой, узкой ступни... Кто-то, беспечный и лёгкий, пробежал босиком вдоль моря. Ребёнок? Девушка? В памяти встала вечно юная Гликера. Хрупкость, звонкость, много розового, туча взбитых кудрей... Жива ли? С какой стати наваждение?
Он торопливо пошёл вдоль берега, и за выступом скалы внезапно увидел девушку, что-то искавшую на мелководье.
- Элена! - обрадовался он. - Ты ли? А где же дедушка?
Элена, радостно взвизгнув, бросилась к вождю. Да, они с дедом спаслись, но легче было ускользнуть от римлян, чем здесь добраться до Спартака, так его караулят. Хорошенькая девушка счастливо сверкала глазами, и Спартак улыбнулся:
- Твоё появление - доброе предзнаменование. Не теряйтесь больше со своим дедом, как потерялись на Гаргане.
- Мы не терялись, - понурилась девушка. - Нас задержали...
Ей вовсе не хотелось вспоминать, как дед согласился отдать внучку Криксу и что из этого получилось. Спартак не стал выспрашивать, велев передать Наркиссу привет.
- Он вьёт веревки для плотов, - снова засияв улыбкой, сообщила девушка.
6. Б У Р Я
Медосад встревожено сообщил вождю, что кто-то пустил недобрый слух: Спартак прогневил богов. Разве можно начинать какое-нибудь дело, не принеся жертвы божеству удачи! Обман пиратов - небесное знамение.
- Сделай вид, будто все решения тебе подсказывают боги, - умолял верный соратник. - Даже Сулла прибегал к этой хитрости. Ты командуешь простыми, доверчивыми людьми. Они поверят любому знамению.
Спартак долго молчал:
- Мне это ни к чему. Я воин, а не чудотворец.
Впрочем, остыв, он дал указание принести общенародные жертвы Нептуну и другим морским божествам, а также Фортуне Рабов.
По совершении молебствий люди принялись строить плоты. Мужчины пилили и таскал и брёвна, женщины резали на ремни бараньи шкуры, дети и старики заготовляли ветки. И не было тут ни старых, ни больных, но все работали не покладая рук. Трудились даже ночью. Ни один человек не показывал другому кровавые мозоли на ладонях, никто не жаловался на гудевшие плечи и спину. Их подгонял не столько страх перед римлянами, сколько перед голодом: запасы зерна и масла подходили к концу, а последних баранов забили ради шкур, из которых изготовляли крепления для плотов.
Работа спорилась, и Спартак повеселел. Вожди подчинялись его распоряжениям. Даже недоверчивый Каст, поняв, что плоты будут построены и, значит, все они вскоре окажутся в Сицилии, где много хлеба и скота, а на побережье богатые греческие и римские города, смягчился. На Везувии, когда обстоятельства были столь же отчаянными, они тоже работали ради спасения день и ночь. Но тогда их насчитывалось меньше тысячи, каждого человека вождь знал в лицо, каждому успевал сказать ободряющее слово. Нынче беглых стало так много, что вожаки разводили руками: то ли их восемьдесят, то ли сто тысяч.
Среди всеобщей суеты чёрной тенью бродила Фанния, ни с кем не заговаривая, не отвечая на вопросы. Он исчез, стал землёй, её Малыш; вороньё выклевало полные живого блеска глаза, псы растерзали юное тело. Нежный побег рода Фанниев сгинул навсегда. Злосчастная, она обманула не только последнюю мольбу отца, она и себя лишила покоя до скончания дней. Проклятье на головы рабьего сброда! Да погибнут злой смертью все зачинщики смуты! Недолго уж осталось ждать: они заперты, как крысы в ловушку. Красс прикрыл Рим купленными на его деньги легионами. Но почему он медлит? Неровен час, уплывут. Уничтожать. Где-то рядом ходит убийца её брата. Зачем разбирать, кто. Все спартаковцы грабители и убийцы, руки каждого по локоть в крови.
Скорбная задумчивость госпожи и необходимость её кормить надоели Донату, и он предложил ей отправиться в лагерь Красса, в чём предлагал помочь.
- Нет, - сказала она. - Я должна добраться до Спартака.
- Зачем?
- Чтобы перерезать ему глотку.
Лигур обидно заржал:
- Может, ты задумала сначала его совратить? Зимой в Лукании ты только и делала, что вертелась перед ним, но ничего не достигла.
Она обрушила на лигура поток бранных слов. Он резко прервал её:
- В таком случае озаботься раздобыть себе у рабов тессеру на паёк, а на меня больше не рассчитывай.
Донат сдержал своё слово: он исчез.
Просидев день голодной, Фанния отправилась на берег, где копошились рабы. Дул сильный ветер, и люди крепили спущенные на воду плоты. Она вскоре заметила главного вождя: Спартак работал наравне со всеми. Полководец рабьего войска был одет в грубый шерстяной плащ с прорезями для рук, подпоясанный верёвкой, так что отличить его от других можно было только по росту. Она злобно подумала, что победитель консулов вовсе не выглядел сейчас величественно, но походил на сельского неотёсанного пастуха, каким ему надлежало быть от рождения.
Берег Сицилии скрылся в тумане. По проливу бежали волны. Фанния подумала, что если непогода продлится несколько дней, разбойники так и не смогут переправиться. Почему медлит Красс? Ему следует поторопиться. Налетевший порыв ветра сорвал с её головы покрывало и растрепало волосы. Непогода разыгралась вовсю. Люди, заканчивая работу, торопились к лагерю.
Заметив, что Спартак замешкался, Фанния спустилась к воде и смело забралась на плот. Он ходуном ходил под ногами. Холодные брызги осыпали её, мокрый подол облепил ноги. Спартак, как она и ожидала, окликнул её:
- Куда ты полезла, полоумная?
- Руби канат! - крикнула она сквозь ветер. Пусть её унесёт в бурное море. Только бы он прыгнул на плот, и обоих унесло бы в бурное море. О.если бы сейчас окончилась навсегда её бесцельная жизнь!
Как и ожидала она, он спрыгнул на плот, схватил за руку и потащил на берег. Ветер валил с ног, плот качало. Фанния сопротивлялась, но Спартак, не обращая внимания на её усилия, выволок её на берег. Внезапно стемнело, хлынул дождь. У Фаннии зуб на зуб не попадал; её платье было насквозь мокрым и прилипло к телу. Силы её иссякли.
Спартак довёл её до лагеря и заторопился прочь.
- Я голодная! - крикнула она ему в спину. - Дай мне тессеру, как и другим.
Махнув рукой, он ничего не ответил.
Буря бушевала всю ночь и весь следующий день. Море разбило в щепы и выбросило на берег сработанные беглецами плоты.
7. НАРКИСС
Наркисса бил кашель. Добрые люди, их случайные попутчики, велели ему забраться в повозку к ребятишкам, а внучка раздобыла где-то ветхую баранью шкуру и прикрыла старое, многострадальное тело деда. Детей в повозке было шестеро, мал мала меньше; они возились, хихикали, толкались, считая печальное отступление от моря увлекательным развлечением. Элена шла рядом с повозкой, и юное личико её было грустным. Рядом шагали родители детей, фурийские рабы Трифон и Мосхида, временами помогая заморённому волу тащить повозку.