Красин Олег
Краткая история белковых тел.
Краткая история белковыхтел.
повесть.
Жизнь есть способ существования белковых тел.
Ф. Энгельс, Анти-Дюринг
Часть первая.
1.
История эта, как и большинство таких же историй начинается одинаково - со встречи: ты встречаешь кого-то или тебя встречает кто-то - это неважно. Это, в сущности, детали. Любая встреча определяет дальнейший вектор событий, она начальная точка путешествия, которое зовется жизнью, поэтому она так важна.
К встречам с незнакомыми людьми я всегда относился с большим любопытством. Если каждый человек представляет свой отдельный, замкнутый мир, то этот мир содержит множество тайн, глубоко спрятанных от непосвященных. Это "Таинственный остров" Жюля Верна, скрытый в каждом из нас. Terra incognita.
Что я знал о девушке, сидевшей в офисе рядом со мной? Всем было известно, что у неё есть муж и ребенок. Все знали, что она хорошо обеспечена: квартира, машина - всё это было. Наконец, весь офис был в курсе, что она любит зеленый чай и не любит кофе. Но только я один точно знал, что она мне нравится.
Хотя, на самом деле, нравилась она не только мне, нравилась она многим моим коллегам, и это не было новостью. Она была привлекательной: её чуть удлиненные зеленые глаза были большими, и когда на лицо падал свет из окна, казались двумя огромными изумрудами. Волосы цвета спелой пшеницы она не закидывала за уши, прядки свисали по бокам, когда она склоняла голову над документами. Эти локоны выглядели романтически, и, пожалуй, могли бы вдохновить какого-нибудь чувака из нашего офиса, подхваченного поэтической струёй, написать нечто вроде: "Ходит маленькая ножка, вьется локон золотой". Но Пушкиных среди нас не водилось.
Пожалуй, лишь одна деталь портила её милое лицо - затаившаяся в уголках рта ироничная усмешка, точно она знала об окружающих некую тайну, не красящую последних и эта тайна была ведома только ей.
Человеком, которому она отдавала явное предпочтение в общении, был один из заместителей нашего директора - Иван Кравчук. Высокий, худощавый, короткостриженый. Он создавал впечатление одинаково любезного со всеми, не желающего ссорится, с кем бы то ни было, короче, конформиста.
Его словесный ассортимент, который обычно называют словарным запасом, выглядел небогатым и однообразным. "Только ради Вас!", "Ради Вас готов на все!" - были обычными фразами, применяемыми им, практически, в любых обстоятельствах. Сюда же можно отнести словечки типа: "солнышко", "зайка", "малыш", которыми он разбрасывался направо и налево.
Однажды я наблюдал как Кравчук, наклонившись у стола одной из девушек и проникновенно глядя ей в глаза, произнес небольшой стишок:
Я живу на чужой территории,
И домой невозможен побег...
Девица покраснела, видимо представив, как долговязый Иван все-таки совершит свой побег и побежит прямо к ней в постель. Ох уж мне эта чужая территория!
Девушка с изумрудными глазами, которую звали Лиза Соснина, тоже была чужой территорией, в смысле чужой женой. Однако Кравчука это обстоятельство не смущало. Я лениво созерцал начало их романа, в его середине проснулось любопытство - чем же все кончится. Хотя, чем - понятно! Чем всегда заканчиваются служебные романы? Конечно расставанием. Ну, если и не всегда, то в большинстве случаев.
Так что я, словно умудренный жизненным опытом старец, предвидящий будущее, ожидал печального и закономерного финала этой банальной истории. Вопрос был лишь во времени. Как долго?
Один служебный роман я наблюдал в течение года. Он случился между моей бывшей начальницей и молодым человеком из другого отдела. Служебный роман кончился тем, что обоим пришлось уволиться и, насколько я знаю, больше они не встречались, будто работа являлась своего рода афродизиаком, виагрой, привносящей нездоровое возбуждение в обычно ровные и спокойные отношения. Нет работы - нет страсти, одна скука.
Да, жизнь такова, сделал я для себя неутешительный вывод, она, по большей части, отвратительно глупа, несправедлива и непоследовательна.
- О чем задумался? - прервала мои размышления подошедшая Лиза. На её лице блуждает неясная усмешка, глаза лукаво блестят.
- Так, о всяком! - меланхолично замечаю я, скрывая мизантропические мысли.
- Слушай, ты чего делаешь сейчас, сильно занят?
- Не очень, а что, проблемы?
- Надо сгонять в одну фирму на презентацию, - с лица Лизы не исчезает усмешка, она легко перекатывает её по губам, как шарик из стороны в сторону.
Пожимаю плечами, стараясь изобразить пренебрежительно-недоуменный вид.
- А мне какое дело? Это твой функционал.
- Понимаешь, я всегда ездила с Ваней Кравчуком, но сегодня он не может. Надо его подменить, а у тебя дресс-код адекватный, как у топа.
Невольно вытянув руки на столе, смотрю на темно-синий цвет пиджачных рукавов, на выглядывающие из них светлые края манжет рубашки, на часы "Tissot" с кожаным ремешком. Да, пожалуй, одет подходяще. Ну и что с того? Ехать с Сосниной на презентацию?
Я задумываюсь о перспективах, и мне они кажутся сомнительными. Конечно, заманчиво оказаться с Лизкой наедине, почирикать о том, о сём: тыры-пыры, трали-вали. Можно выпить кофе - глядишь, и мне что-то перепадёт после её мужа и Ваньки. Не боги горшки обжигают! Всем известно, что Кравчук и Лиза по делам бизнеса ездили на эти самые пресловутые презентации, но там частенько не появлялись. Где они проводили время, как, об этом оставалось только догадываться. Впрочем, большая часть женского коллектива догадывалась, и активно делилась с оставшейся частью мужского.
Иногда офис посещал муж Лизы Степан. Бросив все дела, для видимости печатая на клавиатуре, большинство девушек с замиранием дыхания следили за встречами двух соперников в любви.
"Стёпа!" - громко восклицал Кравчук, и, подойдя к Лизиному мужу, горячо обнимал его, тесно прижимал к себе. Так могли выглядеть со стороны два брата после долгой разлуки, нашедшие себя в бурном житейском море. "Рад, очень рад тебя видеть!" - продолжал говорить Кравчук, широко улыбаясь, так, чтобы не оставалось сомнений в его искренности.
"Я тоже!" - неуверенно соглашался Степан, оглядываясь на жену, словно ища поддержки у супруги. Но по лицу Лизы неуловимой тенью летала холодная усмешка.
Банальный любовный треугольник и я в него никак не вписывался. Ну и к черту! Пусть разбираются сами!
- Хорошо! - мямлю я, наперекор себе, своему желанию отделаться от поездки, - когда надо ехать?
Соснина смотрит на время.
- Через час. Успеешь?
- Успею! - я отвечаю с многозначительным видом, хотя работы нет, и сегодня не предвидится - сижу и тупо убиваю время. Отвечаю ей так из вредности - пусть не рассчитывает, что буду бегать за ней, как щенок за хозяином, подпрыгивая и повизгивая от восторга.
Соснина отходит, а я представляю, как мы поедем на презентацию в некую фирму. Мне представляется, что поездка будет просто так, для вида, потому что Лизка хочет замутить что-то со мной, ведь муж ей уже надоел и Ванька тоже. Хотя, по большому счету, моё отличие от последних заключалось лишь в том, что я был относительно новым лицом в сонме многочисленных поклонников Сосниной. Свежее белковое тело. Кажется, так определил мое место в жизни классик Энгельс: "Жизнь есть способ существования белковых тел".
Да, я белковое тело, которое существует само по себе. Но у него, у Энгельса, было и продолжение фразы, вернее, один немаловажный момент: белковое тело осуществляет постоянный обмен веществ с окружающей средой.
Итак, я белковое тело, которому надо обменяться веществом с внешней средой.
Смотрю в сторону Сосниной. Она складывает вещи в сумочку, улыбается по сторонам легко, без всякой задней мысли. Насколько я её знаю, она никогда не циклилась на рабочих моментах, на мелочах, все у неё протекало без напрягов и без карьерных усилий. Да и зачем ей пробиваться вверх, если муж или любовник могут обеспечить всем, что пожелает душа.
"Значит Лизка - внешняя среда? - мелькает у меня в голове, - забавно!" Эта мысль вдохновляет, и я вырастаю в собственных глазах, словно поднимаю планку самооценки.
В группе продвижения и поддержки продаж, я отвечаю за рекламный блок - договариваюсь о размещении рекламы в СМИ, на постерах, биллбордах, в интернете. Работа не пыльная, мне нравится.
Несколько рекламных буклетов с описаниями преимуществ банковского вклада "Доверие" валялось у меня на столе. На одном из-за глянцево-зеленого леса выглядывала улыбающаяся девушка, держащая в руках толстые пачки денег. Её лицо освещалось озорными лучиками солнца, глаза широко раскрыты, полные губы приветливо изогнуты. Она будто подсказывает, каким способом можно легко заполучить кусочек счастья в свое пользование, и способ этот на удивление прост - всего-навсего открыть вклад в нашем банке. Лицом глянцевая рекламщица отдаленно напоминала Соснину.
Пока я созерцаю в задумчивости рекламные буклеты, в офисе наблюдается всеобщее оживление: девушки вскочили с мест, молодые люди поспешили к окну. До меня донеслись слова: "Кравчук", "Порше" и что-то еще, а потом народ заторопился вниз, на улицу, почувствовав манящий запах халявы. Лиза вышла со всеми, и я остался в нашем офисе один.
Поднявшись с кресла, встал у окна. Отсюда мне удобно наблюдать как Кравчук, с небрежным видом открыв багажник черного "Порше", изображает из себя местного олигарха, упивается моментом, своим широким жестом. Он улыбается, глядя по сторонам, кивает свысока, не в силу своего роста, а в силу положения, кажущегося ему, действительно, значимым. Ведь кто, на самом деле, перед ним? Пигмеи офиса, рабы финансовых плантаций, не идущие ни в какое сравнение с белым менеджером-рабовладельцем по фамилии Кравчук. Только вместо колониального пробкового шлема у него престижный "Порше".
Иван барственно проводит рукой, указывая на багажник, где теснятся бутылки "Мартини", лежат коробки шоколадных конфет и разная пластиковая посуда. Судя по выражению лиц окружающих, по одобрительным взмахам рук, взрывам смеха, он слышит много приятного для себя. Как же! Рубаха-парень, свой в доску, человек, способный на широкий жест. Таких любят в компаниях, таким подражают. "Тупое стадо! - злобно думаю я о своих коллегах, - на уме только пожрать, да потрахаться!" Но может во мне говорит одна только зависть? Они там внизу, на мини-празднике жизни, а я стою один у окна, словно лузер, отвергнутый офисным социумом.
Эта картина так действует на меня, что я даже вижу себя на месте Кравчука: как подъезжаю к подъезду, как открываю багажник, как ко мне с визгом и смехом несутся девчонки... Да, заманчивая картина! Только я не Кравчук, у меня нет его популярности, нет его денег, нет его должности.
Последняя мысль кажется обидной. Чем этот человек более креативен, чем я? Что он такого сделал, чтобы быть успешным, распоряжаться другими, получать бонусы? Я вполне мог бы его заменить, и, возможно, не только я. Как заметил один мудрый человек: "На этом месте может работать любой. Но занять само место любой не сможет".
Компания внизу веселилась. Кравчук в своей обычной манере рассказывал какой-нибудь пошлый анекдот непременно с матерком, парни ухмылялись, девушки смущенно хихикали, тем не менее, продолжая попивать чужой "Мартини". Ради халявы можно и потерпеть.
Я вдруг представил, как открою окно и брошу в эту компанию бумажный пакет с водой - делал такие в безмятежном и далеком детстве. Тяжелый пакет упадет с глухим стуком на асфальт, хлопок, треск, брызги во все стороны. Кравчук отвлечется от самолюбования, посмотрит наверх... И увидит мою торжествующую физиономию. А что? Пусть видит! Я его не боюсь.
Иван продолжает рассказывать, и новый взрыв хохота долетает до меня даже через закрытое окно. Затем Кравчук поднял голову, посмотрел на здание нашего банка, на окно, за которым я стоял, увидел мое лицо. И вот тут не знаю, что на меня нашло - я поднимаю руку, машу ему, заставляя себя улыбаться и ощущая горожанином, послушно машущим флажком при виде лидера зарубежного государства. Со стороны это выглядит приветливо, хотя на самом деле, все понимают, что толпа выстроилась по разнарядке, по прихоти работодателя, энтузиазмом здесь и не пахнет. По разнарядке толпа машет, улыбается, иногда кричит: "Мы рады вас видеть!" На самом деле - всё фальшиво: и их радостные глаза, и добрые слова, вылетающие из открытых ртов. И выражения лиц.
Наверное, такая же физиономия в данный момент и у меня - жалкая, одеревеневшая в искусственной улыбке, физиономия офисного пигмея.
Кравчук пренебрежительно кивает мне и поворачивается к своим поклонникам и поклонницам.
2.
Мы с Лизой еще не успели поехать на презентацию, как он появился в нашем офисе, подошел к моему столу. Нерешительно потоптавшись, он наклонился, скособочив свою худую фигуру, и уставился в мое лицо.
- Иван, ты на мне дыру протрешь! - меланхолично замечаю я, выудив из головы фразу комедийного фильма. - Тебе что-то нужно?
- Лиза сказала - вы едите на презентацию?
- Да, через час. А что? Ты хотел вместо меня?
- Рад бы в рай! Нет, чувак, не могу, занят. Езжайте уж вы с Лизаветой.
Кравчук нехотя отрывается от созерцания моего лица, будто не найдя там чего-то примечательного, выпрямляется. Однако он мнётся и не уходит, ему что-то надо.
- Ты чего-то хотел? - интересуюсь невинным тоном.
Признаться, вид нерешительного начальника ободряюще действует на меня. Я не люблю, когда начальники решительные - обычно их решительность ведет к глупым поступкам, за которые приходится расплачиваться подчиненным.
- Слушай, чувак, - Кравчук опять наклонился ко мне, почти нависая над головой, как изогнутый торшер и сразу пахнуло неприятным запахом изо рта.
"Хоть бы дезодорантом пользовался или мятным леденцом", - подумалось мне, и я слегка отодвинулся.
- Слушай Данила, ты же у нас рекламщик, - продолжил Иван.
- Что с того?
- Давай замутим одно дельце. Как смотришь?
- Какое?
Кравчук быстро и воровато оглядывается по сторонам.
- У меня есть знакомый, у него фирма, связанная с размещением рекламы на биллбордах. Сделаем заказ, получим откат. Все стандартно.
- Серьезно? А если запалят?
- Кто? - Кравчук ухмыльнулся, - ты же сам себя контролируешь. Ведь так?
- Ну не совсем. Я сдаю отчеты в бухгалтерию.
- Знаю, знаю! - Иван с досадой махнул рукой, - я не о том. На улице тебя ведь никто не проверяет. Загоним бабки под рекламу, а биллборды делать не будут. Потому отчитаешься, как будто висели месяц. Окей?
- Нет, - я упрямо качаю головой, - спалиться на таком как дважды два.
- Да ладно!
Лицо Кравчука разочаровано вытягивается - губа отвисает, глаза пустеют. Их веселый безумный глянец сменяется тусклым светом, что напоминает затухание ламп в кинозале, когда свет постепенно убывает перед началом сеанса.
- Тогда давай все равно закажем. Если хочешь по-честному, пусть будет по-честному! - не унимается Иван, - давай дадим парню заработать! Тебе же все равно, где размещать заказ?
- Все равно! - безучастно подтверждаю я. - Пусть отправит по электронке свои контакты.