-- Что, охрана даже в пределах базы?
-- Первый месяц однозначно. Потом, возможно, что-то пересмотрят. Комфлот хочет дать понять всем шутникам, что никто не смеет поднимать хвост на его назначенца... Э, не вешай нос, не все так херово. Прикинь, вдруг у нее дырка поперек?
-- Да иди ты в... в выпуклую часть спины! С твоими шутками, красно... флотец, блин! Сам, небось, пробовать не хочешь!
-- Не хочу. А вдруг и правда поперек? И че я тогда буду делать? Кстати, твои вещи мы из гостиницы забрали, нечего секретоносителю по городу болтаться, поселянок смущать и рестораторов пугать. Гроза 'Виктории', да! Отсюда рули как я сказал - медики, морпехи, пятый пирс, борт три-три-три, линейный корабль краснознаменного черноморского флота 'Новороссийск'!
***
Линейный корабль краснознаменного черноморского флота 'Новороссийск' дремлет на паре бочек, глубоко в Инкерманском ковше, носом к Южной стороне. Чтобы затянуть сюда полноценный линкор, пришлось откачивать несколько метров иловой подушки. В трехногой грот-мачте свистит северный ветер, треплет одинокий вымпел. Цвета треугольника по ночному времени разобрать нельзя, но весь город давно выучил - 'веди'. По своду Черноморского Флота - 'Ваш курс ведет к опасности'. А по-простому: 'отгребись'.
Над бухтой холодная ночь позднего сентября. Слева неподвижные огни Инкермана и подвижные огоньки поезда. Прямо -- на склонах Южной стороны - кто-то крутит рулем по Чернореченской, удаляются красные фонари. За кормой зарево над рекламой АТБ-маркета - не столько того магазина, сколько вывески. И симферопольское шоссе - тоже погружается в сон, погружается в ночь. Справа - три кораблика поменьше, за ними горловина ковша, четкий узор створных огней. Дальше пыхтящие в третью смену доки, а над ними корпуса, подальше домики Мореходной; а напротив ползучий хаос Северной стороны, отчеркнутый цепочкой едва различимых фонарей улицы Богданова.
И где-то совсем далеко за всем этим, отсюда и вовсе не видно, а только памятно и ощущается в сонном колыхании воды - море.
Корабль окрашен не в шаровый цвет 'Новороссийска' года пятьдесят пятого, а разрисован песчано-коричневыми зигзагами года сорок второго, каждый борт - по-своему. В ночи камуфляж становится различим только, когда катер с новым командиром и взводом охраны подходит почти к борту. Покрышка на носу катера утыкается в нижнюю площадку трапа. По ступеням бухают шнурованные берцы морской пехоты. Всем на трапе как-то сразу становится понятно, что корабль спит, и его придется будить. Командир почесывает плечо, куда медики вгоняли шприц с управляющими нанороботами, и набирается храбрости отдать первый приказ, и ежится на северном ветру.
Для корабля северный ветер - добрая память. Кораблю снится трамонтана.
***
-- Трамонтана, внучок - ветер нездешний, -- дед ставит тарелки, -- Это где горы к морю выходят. Южная Франция, Италия. Мир бешеного капитализма, внучек. Где человек эксплуатирует человека. Так-то!
-- А у нас, типа, не так? - лобастый, крепкий парень в новеньком кителе военного моряка опирается локтями на выглаженные доски. На уровне лица золотое шитье рукавов: полоска пошире, полоска потоньше, звездочка. Пальцы внука крепкие, ногти аккуратно подстрижены. Лицом дед и внук похожи. Только внучек в свежей, необмятой лейтенантской форме - видно, что похвастаться приехал.
Дед одет по-рыбацки. Босой. Штаны широкие, полотняные. На плечах не то рубашка, не то куртка - раздувается пузырем. Накрывает стол дед под слабой тенью двух грушевых деревьев - наклоненных к северу, выросших в постоянном противостоянии ветру со стороны холодной степи.
Но сейчас, в теплом окончании лета, прохладный ветер более чем к месту. Внук согласен - не придется потеть в лейтенантской парадке. Китель хоть и белый, летний - но шерстяной.
И уж два здоровенных морпеха в камуфляже, с поддетыми бронежилетами, с наколенниками, с оружием, с командиром - согласны тем более. Морпехи из микроавтобуса не выходят. Сбежится все село на представление - и маскировка полетит, да и самим неохота клоунами смотреться. Так что личная охрана тихонько сопит на лавках потертого белого 'транспортера'. По легенде, ехали мимо Рожка, да подвезли знакомого лейтенанта деду формой похвастаться - святое дело!
-- А у нас, внучек - наоборот, -- отвечает дед, притащивший от летней печки котел с настоящим пловом. Плов деда научили готовить узбеки - во времена прежние, счастливые, с будущим. И получился плов так, что в микроавтобусе громко сглатывают слюну.
-- Щас, хлопцы, и вам тарелки поставлю.
-- Им нельзя, дед. Они на службе сейчас.
-- Это еще как?
-- Они меня охраняют.
-- Да кого ж ты в том ресторане прибил? - не на шутку пугается дед.
-- А ты откуда знаешь?
Дед машет рукой:
-- Это тебе он адмирал, а мне Чирок. Ты, типа, не знаешь, как тут новости ходят. У нас, как его Тамарка подносом огрела, село три дни кипишувало... Ладно, кто там в автобусе старший?
-- Беш... Майор Боровой.
Дед подходит к белой машине и повелительно хлопает ладонью в звонко загудевший борт:
-- Товарищ майор, давай личный состав на обед посменно. А то мы будем жрать, а вы слюну глотать - это не по-людски совсем.
Спустя минуты четыре из вагончика вываливается здоровенный стриженный мужик в камуфляжных штанах, шнурованных ботинках; на коленях штаны топорщатся от поддетой защиты. Выше пояса только белая майка. Пляжную безмятежность разрушает дужка гарнитуры между правым ухом и подбородком. На столе появляется третья тарелка и громадная ложка. Раздавая парящий рис, дед спрашивает:
-- Когда с батькой помиритесь?
-- Матери я через день звоню, -- сразу надувается внук, -- Они в курсе, что у меня все нормально.
-- Да какое нормально у моряка теперь-то может быть! - качает головой дед, -- И придумала ж какая-то тварь эти долбанные корабли Тумана! Ты хоть знаешь, что младшего так и не женили?
-- Ну!? - мычит внук, пережевывая мясо, -- А че так?
-- Бабы! - машет рукой дед, -- Сказала эта его городская... Селедка... Типа, моряк все равно потонет. Но раньше-то перед этим он еще лет пятнадцать плавал. А с такой войной - три месяца и на тебе гербовую бумажку вместо мужа. Тут народ шумит, что моряки уже совсем не нужны будут. В море же не выйдешь, топят на раз.
-- Так дед, кончилась война же. Победили...
-- Победили! По очкам. Аж стеклышки посыпались. Во, сам погляди! - дед обводит ложкой окоем.
Стол стоит под парой грушевых деревьев. Вокруг - небольшой затравелый дворик, в углу маленький домик. Поленница справа от входа сложена по ниточке. Обшивка дома выкрашена солнечно-желтой эмалью, ставни - белым, наугольники и прорезное фанерное кружево карниза - ярко-алым. Чистотой и строгостью линий двор с домиком напоминают палубу. Вокруг двора заборчик примерно по грудь - досочка к досочке, краска желтая, солнечная, выгореть не успела - заметно, что подновляли не позже весны.
За забором - развалины поселка Рожок. Линкор Тумана прорвался сюда единственный раз и кинул два залпа. Всего два десятка снарядов, а улицы Мира как не бывало: воронки да бугры вываленной земли. Прочие улицы после того обезлюдели - кто смог, уехал подальше от береговой черты. Кто же не имел сил уехать, тот и за домом своим не имел сил ухаживать.
И потому аккуратный домик в нагло-солнечной раскраске смотрится как вызов, как плевок в лицо противнику: всех не перестреляете! Мы отсюда не уйдем!
Внук ежится. Не сильно удачный фон для разговора.
Тем временем отъевшийся морпех идет за домик, где хлопает дверцей желтенькой постройки. Возвращается и скрывается в недрах микроавтобуса. На смену выкатывается второй - тоже крепкий и тоже стриженый под ноль - и дед ставит ему чистую тарелку, куда от души грузит плова.
-- Ешьте, хлопцы. Сан Владимировичу привет передавайте от моржа старого, Юрки. Да от сына моего, с 'бывшего флота', Семена. Сан Владимирович знает, кто и почему. А еще от Степана и Григория с 'тоже флота'. У меня только внук правильный, на 'самом флоте' служил. Да и то сюда перевелся.
Штурмовик хмыкает:
-- Да у тебя, лейтенант, вся семья на железе.
-- Ну вот, дед, а ты еще спрашиваешь, с чего я во флот пошел, -- откладывает ложку сытый лейтенант, - Куда ж еще мне было двигаться... Посоветоваться хочу.
-- А я уж думал, кортиком похвастаться приехал, -- щерится старик, -- Так наш лучше. Я вот думаю, ты свою точилку для карандашей сдай, где взял. А носить будешь наш.
-- Тот самый, что ли?
-- Командир линкора в нашем роду - ты первый. Наш кортик будешь носить. На войне добыто, не стыдно комфлоту показать.
-- Это Чирку что ли?
-- Не борзей. Это мне он Чирок. А вот для тебя он адмирал. Ты ж у него личный ударный кулак теперь - веди себя прилично, не позорь фамилию.
-- Ну дед, так ты вообще все знаешь, что ли? Так скажи, что мне нахрен делать! Дай совет!
Дед опирается на стол. С удовольствием вдыхает вкусный пар над казаном. Соглашается:
-- Совет я тебе, конечно, дам. Вот хлопцы доедят, и посекретничаем. Но выполнить его вместо тебя никто не сможет. Больно уж ситуация уникальная. Ты же не просто карьеру делаешь 'прыжком лосося' через три ступеньки. Ты же можешь и ответы на свои вопросы получить... Что за Туманный Флот. Что им надо на Земле. Откуда взялись. Зачем там аватары, без аватаров же проще. И почему эти аватары именно по таким образцам. Почему не такая, знаешь, хохлушка в теле, вроде Тамарки той же: 'А мне похрену, на каком ухе у тебя тюбетейка!' Почему не мудрая старая бабка... Да ладно, что ты, 'Солярис' не читал, что ли?
Тем временем второй морпех благодарит за плов, тоже посещает гальюн - в морской семье и названия морские - а потом на его место выкатывается из автобуса командир охраны. Раза в два шире плечами, чем оба его подчиненных, вместе взятых. Раза в полтора выше. И при том движется легко, как заяц по степи.
Бешеный Стас занимает гостевое место. Стоящий дед смотрит на сидящего морпеха снизу вверх. Потом громко скребет в затылке - и придвигает сразу весь казан.
-- Большой мальчик, -- пожимает плечами на вопросительные взгляды.
Майор Боровой ухмыляется. Дед легонько двигает уголки рта кверху. Лейтенант улыбается широко -- и поднимает глаза к блекло-голубому небу, к бегущим в сторону моря облакам. Теперь дворик выглядит и ощущается всеми присутствующими как плывущий по ржаво-зеленой степи корабль. И сквозь постоянный, привычный уже, шум ветра пробивается только скрежет ложки по казану.
Сонное оцепенение разгоняет дед:
-- Мы с внучком щас примем сердечных капель. Вам, хлопцы, не предлагаю, извиняйте - порядок есть порядок. А то знаю я, как с морпехами пить. У вас же только один стопор: 'упал - хватит'.
-- Вишневки? - понимающе наклоняет голову внук.
-- Хрен тебе... -- дед что-то прикидывает на пальцах, -- Да. Точно. Вишневка - это толково ты придумал. Только ты ее повезешь с собой.
***
С собой у человека вещей почти не оказалось - мешок да чемодан. А вот у его охраны - рюкзаки, зеленые ящики, мешки с оружием. И самих охранников добрых три десятка. Они спокойно устроились на просторном полубаке линкора.
В боевую рубку поднялся только новоназначенный командир.
-- Новороссийск! - хрипло бросил человек. Естественно, она не отозвалась. Линкору Туманного Флота нет дела до человеческих табличек и названий.
Человек сморщился и активировал кнут.
Щелчок усилителя - ядро как огнем окатило. Несколько мгновений терпеть можно, а потом все системы отключатся - и болтайся без хода, без чувства воды - мерзость!
Пришлось отвечать:
-- Новороссийск слушает.
-- Доложить наличие помещений для проживания людей.
Это с удовольствием:
-- Помещения для проживания людей не предусмотрены конструкцией.
-- Доложить расход времени и ресурсов для выращивания жилых помещений на шестьдесят человек.
-- Шесть тонн активной массы. Сорок часов активного времени.
Против ожидания, человек не возмутился. Как будто предполагал именно такой ответ. Обратился к охране:
-- Майор, разбивайте лагерь прямо на полубаке. Жилье для нас будет готово через двое суток.
Майор без удивления и вопросов - а отчего на берегу не подождать, зачем на ветру зябнуть? - коротко рявкнул на своих дрессированных медведей, и те захлопали куполами надувных палаток, растянули брезент... Вот же сволочь! Надо было сразу сказать как есть: полторы тонны и пять часов. Теперь отрастут кубрики раньше срока, догадаются, что надула. Отрастут в обещанный срок - терпеть это стадо на палубе сорок часов. И куда они гадить будут?
А человек все не унимался:
-- Новороссийск!
-- Новороссийск слушает.
-- Доложить знание правил предупреждения столкновений судов.
-- Правила две тысячи тридцать восьмого года имеются в базе данных.
-- Приказываю. Все маневры всегда рассчитывать с учетом ППСС. Повторить приказ.
-- Все маневры всегда рассчитывать с учетом ППСС.
-- Фух... Хорошо... Теперь -- рассчитать маневр подхода к заправщику. Приготовить горловины для приемки активной массы!
Он что, на самом деле собирается делать все это немедленно? У людей же сейчас ночь. Они спят. А впрочем - чье это дело? Захотел командовать - командуй.
-- Курс получен.
-- Показать курс на экране. Сюда, в боевую рубку... Так, вижу. Курс принимаю. Приказываю: подход по расчетному курсу на скорости полтора узла. Остановка по достижению форштевнем линии створных огней. Выполнение маневра по сигналу 'делай'. Повторить приказание!
-- Подход на скорости полтора узла. Остановка по достижению форштевнем линии створных огней. Выполнение маневра по сигналу 'делай'.
-- Вопросы есть?
Молчание. На полубаке брякают котелками морпехи; в растяжках свистит ветер; в ночи мерцают огоньки.
-- Новороссийск!
-- Новороссийск слушает.
-- Вопросы по задаче есть?
-- Задача ясна.
-- Делай!
Кнехты проваливаются в палубу. Канаты скользят по бортам и тонут - они же не из материала корабля. Холера, надо было приказать смотать канаты... Движется плавно... Будь это на обычном корабле, сказал бы: хороший механик. Механик на жаргоне -- 'дед'... Прав был дед Юрий: веток развития ровно две и не более.
Первая ветка: корабль на самом деле дурень. От природы, либо же прикидывается, не суть. Суть -- приказы выполняет сугубо буквально. Ошибешься в букве - впилится в стенку или выкинется на мель. Если дураком только прикидывается, то может еще и немного навредить. Например, сейчас довернуть корму, чтобы намотать канаты на винты. И задача сорвана -- и винить некого, кроме лопуха-капитана.
Вывод: управлять кораблем в одиночку невозможно физически. Нужна хоть минимальная, но команда. Имейся на борту боцман, он бы сначала смотал канаты, отрапортовал: 'за кормой чисто!' -- и только потом рулевой начал бы маневр...
Вторая ветка: Корабль не просто разумен, а помогает осознанно. Сам за собой подбирает.
Только в этом случае флот имеет боевую единицу, адмирал не подписывает лишние похоронки, а командир корабля живет более месяца. Ну или сколько там надо будет корабельному мозгу, чтобы подстроить несчастный случай неугодным людишкам.
Как научить кошку жрать горчицу?
Элементарно, Ватсон!
Но ведь разумная кошка, вместо вылизывания, пожалуй, отвесит неиллюзорных живодерам-экспериментаторам.
Правильно, Ватсон. Нам же только и надо - иметь доказательство, что кошка разумна.
Так ведь истерика подопытного сама по себе ничего не докажет. Был же опыт: красная лампочка - электрошок, зеленая - банан. Когда случайно включили обе, обезьяна заверещала и принялась плеваться в экзаменаторов.
Значит, Ватсон, требуется так построить ситуацию, чтобы обидеться могло только разумное существо. Если поймет, что его обидели - вот оно и доказательство разумности.
А дальше - как эсэсовцы?
Вообще-то, Ватсон, лунный ландшафт вместо сорока домов улицы Мира вы тоже наблюдали. Вы же мой внутренний голос. И кто на борту эсэсовец, еще бо-о-ольшой вопрос.