Если я уже хожу в школу, значит скоро в армию, а вдруг я все-таки трус? Как проверить? Что же делать? Ясное дело, что: чтобы тебя не считали девчонкой и трусом, нужно драться. В школе для этого много возможностей.
Однажды на перемене я подошел к своему однокласснику - рослому мальчику буряту и перегородил ему дорогу. Как-то неудобно было объяснять, что мне нужно подраться, и я не знал, как это сделать - дома меня учили, что первым бить нельзя. К тому же этот мальчик был всегда молчалив, и я никогда до этого с ним не разговаривал. Он пытался пройти, но как раз прозвенел звонок с перемены, и я понял, что драка может сорваться. Тогда я оторвал погон от его школьной формы. Он сразу же дал мне по морде. Как по команде, я тут же замолотил кулаками, но по большей части мимо. Он натянул мой пиджак мне на голову и отметелил меня как следует.
Стоя в кабинете директора и языком переваливая во рту полу-оторванный кусочек десны, я исподтишка поглядывал на бурята. Нас ни о чем не спрашивали - просто ругали. Ему досталось гораздо больше - ведь я был отличник, а он - драчун и двоечник. Он молчал, со всем соглашался, а я смотрел и злорадствовал. Потом нас отправили в класс, но мое торжество сменилось каким-то необъяснимым гадким чувством, что захотелось подойти к буряту и извиниться. Но я почему-то этого не сделал - наверное, опять же из-за трусости. Так что же, значит драка ничего не решает? Можно драться и оставаться при этом трусом? А можно, наверное, не драться, но быть смелым...
Сломанный нос
Впервые мне сломали нос палкой и без особой причины - Вовчик вымещал старую обиду. Он подкрался ко мне как к дятлу, когда я, запрокинув вверх голову, стоял разглядывал муравьиную дорожку на дереве. Она начиналась на земле и уходила далеко наверх - по ней сновали туда-сюда неутомимые работяги. Он подошел неслышно, размахнулся и ударил сверху. Кровь сразу же брызнула во все стороны, я оглянулся и лишь успел заметить, как его пятки скрылись за углом. О погоне не могло быть и речи - меня серьезно подбили. Я схватился ладонями за нос, чтобы хоть как-то унять кровотечение. Это не могло не вызывать радости - я по-настоящему ранен, и за мной, как за Щорсом, стелется кровавый след, густой и темный.
Мама была дома и начала бегать взад-вперед по квартире, причитая. На следующий день я не мог дышать носом, а так как лежал не жаловался, то взрослые не сразу заметили, что внутри у меня возникла сильная гематома, полностью перекрывшая дыхание.
Меня со старшим лейтенантом Сандро отправили в медсанбат, а отец уехал разыскивать трезвого врача. В тот день все праздновали 8 марта - Международный Женский день. Все офицерские жены с утра были разряжены, на каблуках и седьмом небе от счастья, поэтому пили уже с утра.
Врача отец выдернул прямо из-за праздничного стола, поэтому она была очень недовольна. Центнер недовольства с трудом протиснулся в дверной проем и, ворча, стал надевать белый халат на свое чрезмерно цветастое платье. Она усадила меня в кресло, с помощью щипцов заглянула мне в нос и объявила: "Заморозки нет, будем резать так!" Сандро покосился на меня и кивнул. Она дала мне белый эмалированный тазик в форме боба и приказала держать под подбородком. Затем взяла скальпель и нанесла два коротких удара в одну и другую ноздрю. Сразу же как из пробитой бочки хлынула кровь с гноем, забрызгав всю мою одежду и ее халат. Она заверещала: "Ну что за поросенок! Чуть платье не залил!" Рука Сандро схватила ее за шиворот, и, приблизившись к ней так, что его легендарный нос практически уперся в ее лоб, он грозно проговорил на своем смешном русском языке: "Эй! Ты! Ишо раз крыкныш на этава рэбенка - я тэба раздавлу как таракана!" я представил, какое огромное мокрое место останется от такой толстой тети, и мне сразу стало весело.
Поскольку она сильно торопилась вернуться за праздничный стол, то свою работу сделала тяп-ляп, нанеся мне травму надолго. Когда вытащили тампоны, то обнаружилось, что "слизистая оболочка сильно повреждена", и "унять кровотечение очень сложно". В конце концов пришлось вызывать скорую помощь и увозить меня в госпиталь, в реанимацию. Мама рыдала и приговаривала, я ничего не понимал, но запомнил слова: "редкая группа", "отрицательный резус". Колдовали надо мной достаточно долго, делали уколы в ладонь, давали дышать в кислородную маску. Я видел все как во сне: врачи в халатах, яркие лампы в операционной. Потом я потерял сознание. Очнулся уже дома, и родители объяснили мне, что у меня плохо сворачивается кровь - а это неизлечимо. Услышав этот диагноз-приговор, я с опаской спросил:
- Папа, а я смогу теперь я стать военным? Ведь если меня ранят, то значит я сразу истеку кровью на поле боя?
Отец меня успокоил, сказав:
- Раны героев заживают быстро, а трус умирает от царапины!
Значит, все-таки главное - не быть трусом! Я вздохнул с облегчением.
Через несколько дней пришел буддийский лама, хороший знакомый наших бурятских друзей, и принес моему отцу какой-то порошок. Это была лечебная трава, и я должен был регулярно пить отвар. А через несколько месяцев анализы показали, что свертываемость моей крови в норме.
С одной стороны, плохо, что в мире есть такие злые врачихи, но зато с другой стороны есть Сандро и буддийские монахи, а значит все уравновешено и гармонично!
Мамонты и декабристы
Однажды в выходной день отец решил сводить меня в музей. В музей люди приносят все, что раньше было им нужно, а сейчас уже ни у кого нет таких вещей. Ходишь по музею, смотришь на это все и представляешь себе, как люди жили раньше - интересно! У самого входа - огроооомная куча костей - это бивни и зубы мамонта. Отец говорит, что их можно насобирать вдоль рек. Древние люди убивали мамонтов камнями, так как тоже умели метко кидаться. Я вот, например, с 10 шагов запросто попаду камнем или снежком в столб. Но в мамонта... попасть-то легко, да только что ему будет от этого? Хоть я и стараюсь, но мне трудно представить, как это можно камнем убить мамонта. Один только его зуб - размером с мою голову. Вот я и думаю - или люди были великанами, или что-то все-таки было не совсем так, как говорит отец...
Еще в музее много старинных пушек - они такие некрасивые, не то что сейчас. Сейчас пушки - так это пушки - зеленые, со щитами и с прицелом. У отца в полку у пушки можно покрутить ручку и направить ствол куда хочешь, заглянуть в прицел и зарядить снаряд в затвор. А из этой как стрелять? Это ж просто какое-то железное бревно, а не пушка!
Дальше мы увидели красивую телегу. Отец сказал, что это бричка, которую своими руками сделал декабрист Бестужев. Декабристы - это, оказывается, такие люди, которые захотел освободить наш народ и для этого выступили против царя. У них ничего не получилось, и за это царь сослал их всех сюда, в Сибирь. Здесь они делали телеги и много других полезных вещей. Еще у Бестужева было два красивых пистолета, чтоб стреляться на дуэли. Я спросил у отца:
- А кто нас сослал в Сибирь? У нас же нет царя!
Отец подумал и сказал:
- Нас никто не сослал, мы сами приехали охранять границу!
- А зачем ее охранять?
- Чтоб враги не напали на нашу Родину!
- А кто враги?
- Ну, врагов у нас много - китайцы, японцы...
- А кто хуже - немцы или китайцы?
- Немцы тоже враги, но они далеко отсюда. А китайцы рядом, и их очень много.
- А монголы?
- Монголы - друзья! Пойдем лучше я тебе покажу кольчугу Ермака!
Ермак покорил нашу Сибирь. Все так говорят: взял и покорил. А как - никто не отвечает на этот вопрос.
И мы пошли в другой зал. Кольчуга висела открыто, не под стеклом, и отец мне показал, что можно ее приподнять снизу, чтобы ощутить вес на своей руке. Я смог поднять только до половины. Ничего себе! Если люди раньше были такими сильными, то, наверное, правда могли убить мамонта камнем или в одиночку покорить Сибирь!
В следующем зале было все о Пржевальском и его лошадях. От Пржевальского были портреты, от лошадей - чучела. Все они тоже побывали в наших краях.
Я спросил, а встречаются ли сейчас мамонты и декабристы. Отец сказал, что и те, и другие давно вымерли. Жалко - с ними, наверное, было интереснее.
Дед Мороз
К Новому году готовились загодя. Отец брал топор и шел из дома к подножию ближайшей сопки, чтобы срубить, как он говорил, "пушистую елку". На самом деле она была колючая, и он, ругаясь, устанавливал ее в деревянную крестовину, сколоченную из досок от ящиков для снарядов.
А мама в течение нескольких дней пыталась достать мандарины. В конце концов у нее получалось, она приходила радостная и объявляла, что ей удалось "достать мандаринов и бананов". Она мне представлялась тогда самой длиннорукой обезьяной. Представляете - все сидят под елкой, на которой висят шишки, а на самых верхних ветках - мандарины и бананы. Все дотягиваются только до шишек, а моя мама подпрыгивает и ловко "достает" мандарины. Бананы и мандарины нельзя было есть до праздника - иначе какой же Новый год без мандаринов! Бананы вообще были зелеными и невкусными, пока не полежат на батарее и не почернеют. Так и лежали они - бананы на батарее, а мандарины - на шифоньере, и ждали своей участи. Я точно знал, что бананы были из Вьетнама, а мандарины - из Грузии.
Потом мы дружно наряжали елку и ждали прихода Деда Мороза с подарками. Я всегда думал - существует он на самом деле или нет? Сложно было сказать, так как я его почти не видел. В прошлом году он подарил мне коньки-снегурки, которые привязывались прямо к валенкам. Они были с двумя полозьями, поэтому даже маленький мог на них кататься. Я пытался тогда выследить Деда Мороза и сторожил около елки в засаде, но не помню, как уснул. Проснулся я уже в кровати, а подарки были под елкой - обидно. В этом году я серьезно настраивался, чтобы не прозевать его приход, как в прошлый раз.
Мама наготовила целый таз салата оливье - должны были прийти гости. Стол был заставлен посудой, все радостно суетились. Я должен был помогать лепить пельмени. Больше всего мне нравилось вырезать из теста рюмкой кружочки, в которые потом мама залепляла мясо. Обрезки сырого теста я тайком клал себе в рот, когда мама отворачивалась, и ел. Она мне говорила, что сырое тесто есть нельзя, так как будет болеть живот, но он у меня никогда не болел. И вообще, сырое тесто гораздо вкуснее, поэтому я думаю, что мама специально придумала историю про тесто, чтобы его хватало на пельмени.
Вот начали приходить гости. Они кричали, улыбались, хлопали друг друга по плечу и усаживались за стол. За столом мне всегда было скучно - все ели и пили так долго! Хотелось быстрее все закончить. Ну сколько можно сидеть и говорить! Но без спросу из-за стола уходить нельзя - все подумают, что ребенок невоспитанный. Так и нужно спрашивать: "Можно мне выйти из-за стола?" А взрослым спрашивать необязательно. Вдруг дверь открылась, и вошел Дед Мороз. На нем был какой-то странный халат, в руке - наша лыжная палка, а на лице - ненастоящая ватная борода. Я его сразу узнал - это был наш сосед дядя Костя. Он подошел ко мне и подарил круглую большую железную тарелку-ледянку, на которой катаются с горки. Я старался не смотреть ему в глаза - вдруг он поймет, что я узнал его, и тогда расстроится. Такие ледянки продавались в нашем магазине, куда я ходил за хлебом. Значит, они купили ее там и дали дяде Косте, а он притворился Дедом Морозом и подарил ее мне. Мне стало грустно, и я попросился из-за стола. Вначале я хотел уснуть, но у меня не получалось, так как все шумели. Потом я решил приоткрыть дверь и подглядывать за происходящим. Папа надел на левую руку мою ледянку, а в правой у него была лыжная палка - он, наверное, изображал Илью Муромца со щитом и копьем. Дядя Костя был уже без бороды, только кусок ваты висел на щеке. Все скакали вокруг елки и визжали - им было очень весело.
Охота
На охоту ходили все - что еще было делать в свободное время? Поэтому у нас дома всегда было мясо - отец приносил глухарей, тетеревов, зайцев, иногда даже изюбрей и один раз медведя.
Обычно охотники возвращались и складывали добычу во дворе, чтобы все полюбовались, а потом начинался дележ. Огромного изюбра хватало на всех, а рога доставались стрелку. У нас дома висело несколько пар огромных рогов, чтобы все видели, что отец у меня хорошо стреляет.
В тот день, когда привезли медведя, к нашему двору подкатил БТР и из него начали вылезать счастливые охотники с красными лицами - наверное, в БТРе очень жарко. Потом на грузовике привезли и добычу. Там были и волки, и лисы, и, наконец, он - хозяин тайги! Дети сбежались поглазеть на это чудище. Все показывали на моего отца и поздравляли его с удачным выстрелом. Один знакомый мальчик бурят пришел в неописуемый восторг при виде зубастой пасти и, не сдержав возбуждения, помчался к своей бабушке с криком:
- Баба Наташа! Иди скорее сюда! Тут дядя Саша мишку убил!!!
- Как убил???
- Просто! Из ружья - бах! И все!
Бабка понеслась на всех парусах к нашему дому и, увидев всех нас, склонившихся над тушей медведя, прислонилась к забору и захохотала и заплакала одновременно. Меня тоже звали Мишкой, вот она и перепутала.
В тот день мы от пуза наелись медвежатины. А когда мясо уже не лезло, то стали делать из него пельмени. Пельмени - удобная вещь. Их можно наделать целую кучу и вывесить в сетке за окно, чтоб они там на улице заморозились. Потом достаешь оттуда сколько надо и варишь, и так всю зиму...
Шкуру уже выделали, и она лежала у нас на полу вместо ковра - все мои друзья приходили посмотреть и поиграть.
Приказ
Мы по-прежнему жили на границе, я заканчивал первый класс. Отец часто приговаривал: "На границе все спокойно потому, что китайцы "долго не забудут урока Даманского". Тогда я вообще не понимал смысла этих слов, а спросить, что такое "Даманский" стеснялся, иначе все подумали бы, как это я не понимаю таких простых вещей - а еще отличником в школе считаюсь!
К тому времени многие наши друзья уже "перевелись" и писали письма из самых разных частей Земного шара. Кто-то служил в Польше, кто-то - в ГДР, кто-то - на Кубе, но самые удачливые получили распределение в Москву. Из Польши присылали жвачку с Болеком и Лелеком, из ГДР - игрушечных резиновых индейцев. Они очень высоко ценились у нас во дворе. Одного индейца можно было поменять на 20 косточек-айданов, которые были главной единицей обмена. Айданы - это суставные бараньи или свиные костяшки, используемые для игры. Они были разных оттенков красного цвета, так как красились лаком для ногтей, который тайком воровался у мам. Все эти мелочи ярко раскрашивали нашу дворовую мальчишескую жизнь. Но мне этих красок было недостаточно, и поэтому всегда тянуло куда-то в те страны, о которых я слышал от взрослых. Самые загадочные и волнующие письма приходили с Кубы - конверты были наполненные черным вулканическим песком с пляжа - у нас в забайкальских степях песок был серо-бурый, совсем не такой. Эти письма буквально разрывали границу моей детской ойкумены, в которую влетал тропический ветер с дальних Карибских островов. Детское воображение будоражили образы наивных индейцев, злобных пиратов и бесстрашных конкистадоров, о которых рассказывал дед. Желание поехать куда-то далеко-далеко порою бывало просто нестерпимым - хотелось взять компас, нож и спички, сбежать из дома и отправиться в кругосветное путешествие...
И вот настал день, когда пришел отец и громко радостно объявил, что наконец-то пришел приказ. Нас с детства учили, что "приказ" - это главное слово и его нужно исполнять любой ценой. Вот я и подумал, что началась война, поэтому отец такой радостный. На него приятно было смотреть в тот момент: военная форма ему очень шла, облегая его мощную фигуру. Сапоги и пряжка ремня начищены так, что режет в глазах, на погонах - по созвездию. Да разве найдется такой мужчина, которому военная форма не подойдет? Тогда я и представить такого не мог. Вот он стоит в дверях, бравый капитан Советской Армии, улыбается и говорит: "Все, уже есть приказ! Начинается новая жизнь!" Я вначале растерялся - что же нужно делать? А потом, когда понял, расстроился - оказывается, ни на какую войну мы не отправляемся, а просто переезжаем к новому месту службы.